«Вошел пожилой человек, в сером сюртуке и с прорехой подмышкой.» Гончаров.
«Пот проступил на спине и подмышками.» Шолохов.
Все же "подмышки" пишутся слитно. Толковый словарь Ушакова. Все примеры там же.
А этот "Современный толковый словарь русского языка Ефремовой" меня что-то смущает.
Может русский язык модернизировали, я, честно говоря, о новых веяниях не в курсе, ибо реформы образования меня все больше пугают и отвращают.

Текст здесь и на СИ несколько отличается...
А кто это такой, что его второе лицо в компании (Долгин) лично водит показывать московскую недвижимость?
И почему именно "водит", т.е. пешком? Извозчиков отменили как класс? Хотя компания уже прочно закрепилась в Москве и должны быть и свои "выезды", пусть и не автомобили, а конные?

— Получи, любезный.
В раскрытом футляре для банкнот мелькнула такая солидная стопка полусотенных и разной сине-зеленой  мелочи, что продавец, несмотря на всю свою выучку, невольно прикипел к ней глазами.
— Ну что же, Тимофей Алексеевич, продолжим наш путь?
Двое мужчин покинули свой недолгий приют от непогоды и зашагали дальше, оставляя за своими плечами безутешного работника торговли — мало того, что часть товара попортили, так еще и на покупки пришлось цену скинуть, куда как ниже реальной. Чтоб им пусто было, таким покупателям!
Впрочем, господ Долгина и Ярославцева подобные мелочи не волновали. Первый обстоятельно прикидывал и вспоминал, какую недвижимость он уже показал, а с какой его спутнику еще только предстоит ознакомиться (оставался всего один адрес, и это радовало Григория просто безмерно), а второй... Он просто радовался. Привычным с детства видам и шуму Москвы, палящему августовскому солнышку, тому удивительно свежему ветру, что всегда бывает после сильного дождя. Ленивой суете прохожих, важному постовому, стоявшему на перекрестке наподобие живой статуи, и даже экипажам, время от времени пролетающим мимо. Он радовался свободе!
Тимофей Ярославцев был типичным представителем торговой династии, и сколько себя помнил — жил в Москве. И отец его жил, и дед, и прадед.  Правда, последний был выходцем из Ярославской губернии, и по документам числился крестьянином. Но по жизни своей был перекати-полем, то бишь сельским коробейником, и пришел в первопрестольную на заработки аккурат перед одна тысяча восемьсот двенадцатым годом. Как-то перебедовал лихое время, затем торговал подержанными вещами на Сухаревском рынке… Жизнь прожил долгую и достойную, не то что некоторые. Именно благодаря его трудам дед смог переехать на Смоленский рынок, и открыть торговлишку, причем вполне приличной галантереей. Отец продолжил семейную традицию, торгуя с лотка уже в самом Китай-городе и на Сухаревке, рядом с лавками букинистов, и ценой немалых лишений, трезвой жизни и жесточайшей экономии буквально на всем — открыл собственное заведение. Между прочим, прямиком в Китай-городе, рядом с Ильинскими воротами. Казалось, мечта исполнилась… Вот только ненадолго — во время большого пожара сгорела лавка, сгорел склад, а вслед за ними ушел и их хозяин — сердце не выдержало. Если бы не родственник матушки, книготорговец Астапов, пошло бы семейство Ярославцевых или на паперть, или по миру с сумой. А так — подкинул немного денег, затем оплатил обучение племянника в Коммерческом училище, дал работу и место в собственной букинистической лавочке (знаменитой, между прочим, на всю Москву).
— Так, пожалуй, что мы и пришли. Да, определенно!
Долгин еще раз сверился с собственной записной книжкой, и уверенно кивнул. Пока его спутник осматривал двухэтажное строение (которому явно не помешал бы небольшой косметический ремонт), он успел неспешно покурить, затем оценить фигуру и прочие достоинства очень даже хорошенькой барышни, прошедшей мимо него по брусчатому тротуару и с глубоким удовлетворением хмыкнуть и подкрутить кончики усов. Его явно заметили!
— Я все, Григорий Дмитрич.
— Вот и славно. Помнится, вы обещали мне показать местные достопримечательности? Заодно и перекусить можно, в каком-нибудь подходящем заведении.
Тимофей согласно кивнул, недолго постоял, определяясь, и решил, что на роль главной достопримечательности прекрасно подойдет Сухаревский рынок. Целый мир, расположившийся на двух тысячах квадратных саженей, со своими «аборигенами», завсегдатаями и неписаными законами. Собственно, отличнейшее знание Москвы вообще, и подобных «Сухаревке» мест в частности и вызволило его из долговой кабалы — в которую он попал (нашлись люди добрые, просветили) не без сочувственного участия одного купца-миллионщика. С-сволочь!
При воспоминании о коммерц-советнике Гавриле Гавриловиче Солодовникове, у молодого мужчины непроизвольно сбилось дыхание и сжались кулаки. Тогда, после блестящего окончания Коммерческого училища, с присвоением личного почетного гражданства, он считал, что ему открыты все дороги, и сам черт не брат. Поработал с годик у дяди, нахватался полезных знакомств и потерял сословное чинопочитание — да уж, кто только не заходил к старому букинисту!.. Вот только продолжателем дел и наследником дядюшки стать не получилось — увы, достаточно быстро пришло осознание, что книготорговое дело не его стезя. Устроился в торговый дом купцов Хлудовых, провел несколько удачных сделок и сразу понял — вот оно, то, что ему точно по нраву! Еще дюжина сделок, неплохие комиссионные, новые знакомства среди московских торговых «зайцев»-посредников, затем переход на «вольные хлеба», разом отразившийся на размере его комиссионных, опять несколько удачных сделок с его участием!.. То есть, это он так думал, что удачных — до тех самых пор, пока его не пришли заключать под стражу. Ни товара, ни денег он вернуть не смог…
— Вот, Григорий Дмитриевич, прошу любить и жаловать — Сухаревский рынок. Несколько обязательных правил, с вашего позволения. Ничего без меня не покупать, портмоне в толкучке не доставать — да и вообще, желательно бы часть денег прямо сейчас переложить в другое место. А то попадаются такие ловкачи — не приведи господи! Обворуют так, что ничего и не почувствуете.
Вопреки его ожиданиям, спутник не стал пренебрежительно хмыкать и показывать, что у него-де ничего не своруют. Молча достал портмоне, извлек все полусотенные, парой движений свернул их в плотно-плотно скрученный рулончик и сунул куда-то подмышку. Достав взамен узкий стальной прямоугольничек магазина, с поблескивающими латунными боками патронами внутри. Положил во внешний карман и с усмешкой бросил:
— Пускай его тащат, не жалко.

Не по русски написано. Приют может быть временным