Глава 11

- Добрый вечер, Степан Миронович.
Витёк осторожно присел на лавочку рядом с куратором. Вид у него был виновато-смущенный.
- Здравствуй, Витюша. Здравствуй, – подполковник отщипнул от булки кусок и принялся неспешно крошить им возле скамейки. Голуби, слетевшиеся на угощение, тут же захлопали крыльями, закурлыкали, закрутили шеями и начали активно «толкаться», стараясь оттеснить от рассыпанных крошек «собратьев» и шныряющих туда-сюда воробьёв.
- Дурные птицы, – покачал головой Свиридяк. – Их даже приманивать скучно. Хлебушка брось и бери голыми руками любого, остальные и не почешутся. Ну, прямо как люди. Тех, правда, завлекают не хлебом, но суть та же. Лишь бы урвать что-нибудь на халяву, пусть даже из мышеловки. Не понимают глупые, что коготок увяз – всей птичке пропасть. Лезут и лезут, лезут и лезут, только б самим всё слопать, только бы ближнему не досталось. Учились бы у ворон. Вот этим – да, палец в клюв не клади. Сидит такая на дереве или, к примеру, прыгает по земле, вроде делами какими-то занята, а в то же время глазом по сторонам зырк-зырк, высматривает, есть ли опасность. Остановишься недалеко от неё, так она сразу же замирает, ждёт, что сделаешь дальше. Наклонишься, типа, шнурок завязать, глянешь на птичку, а её уж и след простыл. Понимает, умная, что могут и камнем швырнуть. Дурное-то дело нехитрое. Вот так вот…
- К чему вы это рассказываете? – насупился Махов.
Степан Миронович перестал крошить хлеб и с интересом посмотрел на осведомителя.
- Это к тому, Витенька, что в прошлый раз у тебя фонарь был под левым глазом, а теперь под правым. Неймется тебе, выходит. Всё ищешь, где поживиться, а не получается. Как голубь себя ведёшь, а не как ворона, чтобы и целым быть и с прибытком.
- Случайность, – пробурчал конфидент.
- Может, и так, – не стал спорить куратор. – Вот только много стало их у тебя в последнее время. А это, сам понимаешь, наводит на размышления, – он бросил остатки булки в кусты и развернулся к Витьку. – Ну, рассказывай, как успехи, хвались. Охмурил девку или опять не вышло?
- Хахаль у неё новый, за просто так теперь не подъедешь. Надо бы его это… – Махов сплюнул через выбитый зуб и рубанул воздух рукой, словно показывая, что именно следует сделать с соперником.
- Так вот откуда фингал-то, – догадался Степан Миронович.
- Я ему тоже дал! – мгновенно вскинулся «добровольный помощник».
Подполковник расхохотался.
- Не сомневаюсь. А если бы он догнал тебя, ты дал бы ему ещё раз.
- Ничего он меня не догнал!
Этим признанием Витёк развеселил куратора ещё больше.
- Понятненько. Поле боя осталось за противником, наши доблестные войска перегруппировались и отошли на заранее подготовленные позиции… Ты хотя бы узнал, кто он такой и откуда?
- А! Студент какой-то, – презрительно фыркнул Махов.
- Как зовут?
- Не помню… Вроде Андрей.
- Андрей, говоришь? – собеседник внезапно прищурился. – А как он выглядел, этот Андрей?
- Ну… обычно он выглядел. Такой же, как все. Ничего особенного.
- Опиши поподробнее, – приказал Свиридяк.
- Сейчас… сейчас вспомню, – Витёк почесал затылок, неторопливо прокашлялся, крякнул и начал рассказывать…
Степан Миронович слушал его, прикрыв глаза, а когда рассказ завершился, задумчиво пробормотал:
- Как тесен мир, – после чего сунул руку в карман, выудил оттуда червонец и передал Махову. – Остальное получишь, когда покажешь мне эту девицу и её хахаля…

Суббота. 16 октября 1982г.

В ночь со среды на четверг я спал не более двух часов. Ворочался под одеялом, думал, прокручивал в мыслях произошедшее. Раньше, когда смотрел детективы, всегда удивлялся, почему преступники ведут себя так по-дурацки. Нервничают, дёргаются, ошибаются на ровном месте, врут там, где не нужно, и наоборот – выдают себя случайными и совершенно необъяснимыми оговорками. А вот сейчас сам попал в такую же ситуацию. Пусть лично никого не убил, но вину, тем не менее, чувствовал. С Гайдаром камешек на дорогу бросил, и этот камушек, по всей видимости, и ухайдакал Егорку, с Поповым – решил проследить за господином профессором, в результате чего тот свернул «не туда» и встретился с теми, с кем добропорядочным гражданам встречаться категорически не рекомендуется. А потом и вовсе сглупил. Гражданский долг выполнить захотел, идиот – за каким-то хреном в милицию позвонил, как будто сами они этого жмурика не нашли бы. Ещё один неприятный момент – я совершенно не помнил: брал в руки Поповский портфель или не брал, остались на нем мои пальчики или нет? Вот ведь зараза какая! Ничего, по большому счёту, не сделал, а мозги прошибает так, словно и вправду убийца...
Более-менее я оклемался лишь в пятницу, когда во время обеда меня перехватил Рыбников и сообщил, где будем работать в субботу. Новый объект располагался на территории  ЦКБ «Алмаз», том самом, о котором обычные граждане услышали лишь в девяностых, когда сняли режим секретности и мы, наконец, узнали, где разрабатывают лучшие в мире системы ПВО. Территория, понятное дело, режимная, поэтому пришлось бежать в общежитие за паспортом – Лёхе требовались мои данные, чтобы успеть заказать пропуск. Оборудование и инструменты они с Олегом туда уже перевезли… Хорошо всё-таки живут на четвертом курсе. Учатся только три дня в неделю, остальное время – работают на «базовых» кафедрах, где, если шеф – понимающий, можно филонить сколько душе угодно…
Ещё одним событием, перебившим дурные мысли, стал привычный по пятницам бильярд, а сразу за ним очередной спарринг со Смирновым и Кривошапкиным. Товарищи офицеры снова гоняли меня до седьмого пота. Я, впрочем, не возражал. Рукопашка – штука полезная, пригодиться может когда угодно и где угодно. Даже в делах амурных без неё, бывает, не обойтись. Конечно, не в смысле подраться с дамой, а в смысле суметь защитить её от чересчур навязчивого ухажера, как, собственно, и произошло у нас с Леной две недели назад. Ведь если бы не пара только что выученных приёмчиков, отработанных по придурку Витьку, нифига бы мы с ней не помирились. А так всё прошло, как по нотам. Трямс-бумс, враг повержен, красавица спасена, герой получает заслуженную награду…

Когда рано утром приехал на «Сокол», не отказал себе в удовольствии выйти из метро на другой стороне Ленинградки и издали полюбоваться на помпезное здание с двумя башенками, где по уверениям писателя Вадима Панова располагалась штаб-квартира Темного Двора. Думаю, он не слишком погрешил против истины. Помнится, в середине восьмидесятых один из заокеанских милитаристских журналов  напечатал фото этого здания, снабдив его комментарием «Осиное гнездо советских ракетчиков». Не больше, не меньше. И ведь не поспоришь. Действительно – «ракетчики», на самом деле – «советские», взаправду – «гнездо», поскольку и внешне похоже. И даже «осиное» верно: ЗРК «Оса» – тоже продукция будущего «Алмаза-Антея»…
Жаль, работать нам предстояло не в главном здании, а «на территории», которая уже в девяностых превратилась – сначала в рынок, а затем, когда новые собственники обросли связями и капиталом – в торгово-офисную площадку, занятую чем угодно, но только не производством высокотехнологичной отечественной продукции…
Наш объект располагался в самом конце квартала. Один в один, как и предыдущий на Войковской – тут Лёха не обманул. Типовое домостроение – наше всё, как и бардак на флоте. И хотя кораблями здесь и не пахло, но во всем остальном… Чтобы просто дойти от проходной до объекта, пришлось долго петлять по лабиринту строений, ворот и заборов. А когда, наконец, дошли, вдруг выяснилось, что выход на крышу закрыт, материалы не подвезли, кладовщик отсутствует, заказ-наряд то ли ещё не подписан, то ли его вообще потеряли… Короче, всё как всегда, пока матом кого-нибудь не покроешь, дело с мёртвой точки не сдвинется. Рыбников от ругани даже охрип, но положительного результата всё же добился: в полдень мы всё-таки приступили к работе, а закончили её часам к трём и снова не по своей воле. Во-первых, начал накрапывать дождик, а во-вторых, на объект прибежал какой-то жутко ответственный гражданин и начал трясти бумагами: и швы, мол, в проекте другие, и утеплитель не тот, и в смете у нас – люльки, а не промальп, и допуск на высотные работы нам никто не подписывал… С этим деятелем мы даже спорить не стали. Всё равно никого из тех, с кем договаривались, сейчас нет – выходной же – поэтому: «Хрен с тобой, товарищ большой начальник. Хочешь, чтобы всё было по инструкции, в понедельник лично докладывай руководству, почему работа не выполнена. Мы – люди не гордые, можем и подождать. Первые заморозки не за горами…»
Словом, уже к половине пятого я был в общаге, а еще через полчаса подходил к дому, где жила Жанна. Кстати, сегодня она вышла из подъезда чуть раньше, чем договорились по телефону, и в итоге я опоздал «на целых четыре минуты» – безобразие, если не сказать больше.
Реабилитироваться мне удалось почти сразу:
- У нас сегодня опять дискотека. Пойдём?
- Ещё бы! Конечно, пойдём!
Танцевать моя бывшая-будущая не только умела, но и любила, поэтому отказаться от «коварного» предложения не смогла бы ни при каких обстоятельствах. На это, собственно, я и рассчитывал. А кроме того в запасе у меня был ещё один козырь.
- Только учти, начало там в семь, но настоящая веселуха начинается после восьми.
- Предлагаешь прийти туда позже?
- Ага.
- Но это же долго. Что мы до этого будем делать? Просто гулять?
- Не совсем, – я хитро прищурился. – Хочу тебе кое-что показать.
- Что показать?
- Пойдём. Сейчас всё увидишь.
Жанна, заинтригованная донельзя, взяла меня под руку и мы пошли.
Дождь ещё продолжал накрапывать, зонта у нас не было, так что до нужного места мы добрались достаточно быстро.
- Ну? И что здесь такого? – девушка недоуменно осматривалась.
Действительно – сама по себе крытая детсадовская веранда интереса не представляла. У неё имелось только одно достоинство – чтобы увидеть, что происходит внутри, требовалось подойти буквально вплотную. Именно из-за этого я и выбрал её для, хм, демонстрации.
- Смотри внимательно. 
И я показал Жанне всё, что помнил и мог в «шаффл-данс». А помнил и мог я многое. В конце девяностых, после поездки в Австралию, мы неожиданно для себя увлеклись этим танцевальным стилем и, честно скажу, получалось неплохо. Потом, правда, появились другие заботы – родилась младшая, и нам стало совсем не до танцев, но, как теперь выяснилось, разучиться я всё-таки не разучился. Мышечная память не только осталась, но еще и усилилась за счет «точности», приобретенной при переносе во времени…
В общем, всё вышло настолько круто, что я и сам слегка прибалдел. Про Жанну же и говорить нечего.   
Она смотрела на мои слайды, спины и тэшки, раскрыв рот, а когда я закончил, даже в ладоши захлопала.
- Нравится?
Девушка усиленно закивала. Слов, чтобы выразить восхищение и восторг, у неё, по всей видимости, не нашлось.
- Хочешь так же?
- Да! – выдохнула, наконец, моя бывшая-будущая.
- Отлично. Смотри и запоминай, – я повернулся к спутнице боком и продемонстрировал базовую комбинацию шаффла. – Эти два хопа называются Running Man…
Уже через полчаса Жанна усвоила основные движения, и мы перешли к их оттачиванию и связкам, а спустя час я с удивлением обнаружил, что «ученица» начинает превосходить «учителя». Всё-таки у неё настоящий талант. Жаль, что она всегда относилась к танцам не как к профессии, а как к хобби… Впрочем, в 80-е по-другому и быть не могло, а в 90-е отечественный шоу-бизнес превратился чёрт знает во что, и приличному человеку туда соваться просто не стоило…
- Уф… Ну как? Получается? – Жанна проделала очередной кик’н’спин и с удвоенной энергией взялась за тэшки и споты.
Я поднял вверх большой палец.
- Более чем.
Со стороны и вправду казалось, что гравитация на мою бывшую-будущую не действует. Она скользила то влево, то вправо, вперёд, назад, крутилась на месте и вообще – двигалась так, будто и впрямь была «невесомой».
- Ты хочешь, чтобы мы это прямо сегодня, на дискотеке, да?
- Конечно. Иначе, зачем огород городить?
Жанна остановилась на миг и глянула на часы. 
- Здорово! Тогда давай ещё немного потренируемся и пойдём. Ага?
- Давай…

Воскресенье. 17 октября 1982г.

Похоже, страдать бессонницей стало для меня хорошей доброй традицией. Хотя, вру. Совсем не хорошей и уж точно – не доброй. Четыре недели прошло с того дня, когда казалось, что жизнь закончилась, и вот – здрасьте, пожалуйста, то же самое, но вдвойне. В прошлый раз страдал только по Лене, а теперь к ней и Жанна прибавилась.
Что делать – хрен знает.
Самое простое и самое глупое – повиниться перед обеими, и будь что будет. А будет, скорее всего, как в пословице: за двумя зайцами погонишься, козлёночком станешь. Точнее, козлом – так правильнее.
Самое умное и самое долгое – просто ждать. Куда кривая выведет. Терпеливо. Надеясь на лучшее.
Увы, мне это не подходит. Во-первых, терпеть не могу ждать, а во-вторых… свою судьбу надо выбирать самому. И это как раз самое сложное…

Утра я еле дождался.
В семь десять был уже на ногах, в восемь стоял перед дверью открывающегося цветочного магазина, в восемь двадцать с букетом роз сидел на скамейке около дома Жанны. Конечно, глупо надеяться, что она выйдет в такую рань – все нормальные люди по воскресеньям спят, однако находиться в общаге было бы ещё хуже. Мозг требовал действий. Пусть даже бессмысленных.
Жанна появилась в половине двенадцатого.
Выпорхнула из подъезда, мазнула по мне «невидящим» взглядом и скорым шагом двинулась по дорожке вдоль дома.
Я догнал её на углу. Преградил дорогу. Протянул букет.
- Это тебе.
Бывшая-будущая цветы не взяла. Она просто стояла, теребя косу и глядя куда-то в сторону. Чувствовалось, моё присутствие её тяготит.
- Жанн, я всё понимаю, но давай хотя бы поговорим.
Девушка вскинула голову.
- Нам не о чем разговаривать.
Она резко шагнула вправо и, обогнув меня словно столб, направилась дальше. Затем вдруг приостановилась и бросила через плечо:
- Не приходи сюда больше. И не звони.
Бежать за ней я не стал. Просто проводил взглядом, вздохнул и, аккуратно положив цветы на скамейку, пошёл в противоположную сторону.
Как и следовало ожидать, примирение не состоялось.
И это правильно. Это логично. Любая на месте Жанны поступила бы так же.
Но я не отчаивался. Как известно, вода камень точит.
Сегодня от ворот поворот, а завтра всё может пойти по-другому.
Главное, что со мной она всё-таки заговорила. Пусть и не так, как хотелось, важен сам факт. Девушки любят настойчивых. В прошлой жизни я тоже, помнится, добивался её несколько месяцев. Хотя обстоятельства были, безусловно, другие...

В общежитие решил не возвращаться. Делать там всё равно нечего, и вообще – надо немного отвлечься, иначе не только с нынешними проблемами не разберёшься, но и другие, не менее важные, останутся нерешёнными.
В итоге сел в электричку и поехал в Москву, а там после долгих гуляний «куда глаза глядят» добрёл до Пушкинской площади. Фонтан, памятник, сквер, привычные голуби на голове бронзового Поэта, кинотеатр «Россия»... Ничего практически не изменилось. Что через тридцать лет, что сейчас.
Поднялся по лестнице к кассам кинотеатра, взглянул на афишу, слегка озадачился.
Фильм «Избранные» с Леонидом Филатовым, Татьяной Друбич, Александром Пороховщиковым и целой толпой никому не известных латиноамериканских звёзд.
Странно. В своё время ходил на премьеру, но тогда это случилось не в октябре, а... дай бог памяти… то ли в конце зимы, то ли в марте, и не в этом году, а в следующем.
Почему сейчас по-другому? Неужели этот поток времени действительно отличается от того, из которого прибыл? Или это я на него так влияю? Пусть пока и по мелочи, но – тем не менее...
Сходить что ли, посмотреть этих «Избранных»? Может быть, они тоже другие?..
Нет, картина оказалась именно той, которую смотрел в прежней реальности.
А вот впечатления и вправду другие.
Тогда я не очень понял, о чём кино, а сейчас – и настроение подходящее, и опыт, и ситуация.
Патология предательства, бессмысленные потуги оправдаться хотя бы перед самим собой, стремление «облагородить» трусость раскаянием... Увы, сегодня я просто не мог не соотнести себя с главным героем фильма – почти чеховским персонажем, внезапно попавшим в середину двадцатого века,  эдаким милым чистосердечным интеллигентом Б.К., который, совершая подлости, страдает, мучается, размышляет о смысле жизни, о красоте и о своем месте во вдруг изменившемся мире.
Чем дольше я вглядывался в этого деградирующего инфантила, тем отчетливее понимал, что могу стать таким же. Всего-то и надо, что всякий раз оправдывать любые свои поступки, начиная с предательств любимых женщин и заканчивая «играми» с теми, кого посчитал «достойными» умереть прямо сейчас, а не когда придет истинный срок. Главное, чтобы эти  оправдания звучали не менее убедительно и не менее искренне, чем у господина Б.К., блестяще сыгранного Леонидом Филатовым.
Даже странно, что по прихоти режиссера, Б.К. все-таки пристрелили. Ему бы ведь жить да жить, зарабатывать миллионы, писать мемуары, учить уму-разуму премьеров и президентов, охмурять впечатлительных дамочек… Мне-то ведь, по законам жанра, тоже предстоит нечто подобное. Попаданцы – люди серьёзные, на мелочи не разбрасываются, им обязательно что-то глобальное подавай, страну, например, с ног на голову перевернуть, коммунизм во всем мире построить или же просто к ногтю всю Землю прижать, Галактическую империю забабахать, гарем завести, то-сё, даже расслабиться некогда, чтобы остановиться и посмотреть на себя со стороны, такого красивого и безгрешного…
Удивительно, почему я раньше ничего этого в фильме не замечал? Ведь здесь каждый персонаж по-своему уникален. Взять, к примеру, того же Линдинга в исполнении Александра Пороховщикова. Человек из гестапо, безусловный враг и одновременно друг загнанного в угол барона  Б.К., фигура невероятной глубины и трагичности. Чего только стоит сцена его «беседы» с главным героем, где простая вербовка поднимается до уровня высокой поэзии?! 
«С судьбой не шутят», – банальная фраза, а какой смысл она придаёт пропуску в «новую жизнь», когда приходится выбирать между плохим и очень плохим, между подобравшейся на расстояние удара старухой с косой и первым почти незаметным шагом по пути лжи и предательства…
Словом, из кинотеатра я вышел пришибленный.
Всё, больше никаких слежек за гражданами, расстрельного списка, «милиции, дороговизны стульев для трудящихся всех стран, ночных прогулок по девочкам, беса в ребро, седины в бороду»… Последнее, кстати, удручало больше всего. Что теперь делать с Леной? Как исправлять то, что уже натворил?..

В общежитие я вернулся вечером, чуть позже восьми. Перед входом в блок меня неожиданно остановил Олег Панакиви. Выглянув из общей кухни, он сперва заговорщицки подмигнул, а затем огорошил:
- Там у нас гостья сидит. Говорит, что к тебе пришла.
- Какая ещё гостья? – уставился я на Олега.
- А я почём знаю? – пожал тот плечами. – Она мне не представлялась. Сказала только, что ей нужен ты и что никуда не уйдёт, пока тебя не дождётся.
Я почесал затылок. Кто бы это мог быть? Вариантов-то всего два. Или Жанна, или Лена. Честно сказать, не думал, что кто-то из них решится прийти сюда после вчерашнего. Хотя… Жанна утром меня уже видела, а вот Лена… да, скорее всего, это она…
- Не хочешь встречаться с ней? – попробовал угадать сосед. – Зря. Ничо такая бабенция. На твоём месте я бы не отказался…
- Много ты понимаешь, – досадливо махнул я рукой и решительно шагнул к двери.
В конце концов, чего уж теперь стесняться? Которая бы из двух ни была, раз хочет поговорить, значит, поговорим. Бегать ни от одной не собираюсь…
Я не ошибся. В комнате действительно находилась Лена.
Девушка сидела на моей кровати, на самом краешке, закинув ногу на ногу и задумчиво глядя перед собой. Точь-в-точь как месяц назад, когда я играл для неё на гитаре, а потом… Она даже одета была точно так же, в плиссированной укороченной юбке, на шпильках и в модном плаще-трапеции. А ещё прическа… словно в парикмахерскую перед встречей специально сходила.
- Здравствуй, Андрей, – Лена едва заметно кивнула, затем, проследив, куда устремлен мой взгляд,  неожиданно покраснела, опустила левую ногу на пол и смущенно оправила юбку. Ни дать, ни взять, дореволюционная гимназистка. Как будто и не было у нас ничего.   
- Привет, – я взял стул, поставил его перед девушкой спинкой вперёд и плюхнулся на сиденье.
Примерно с минуту мы просто смотрели друг другу в глаза и молчали.
Первой не выдержала Лена.
- Знаешь, Андрей, – она опустила взгляд и опять принялась разглаживать юбку. –  Не хотела сюда приходить, но… потом вдруг подумала… в общем, ты должен знать…
Позади что-то скрипнуло.   
Девушка вскинула голову.
Или мне показалось, или у неё на лице и вправду мелькнуло победное выражение.
- Короче… я беременная… Вот!
Со стороны входа вновь послышался скрип.
Я обернулся.
В дверном проеме замерла… Жанна.
Немая сцена тянулась секунды три.
Я открыл было рот, но сказать ничего не успел.
Бывшая-будущая резко шатнулась от двери и исчезла в темноте коридора.
- Жанн, погоди!
Стул отлетел к окну. Я бросился вслед за Жанной.
Увы, догнать её было не суждено. Двери лифта закрылись прямо у меня перед носом, а быстро сбежать по лестнице не получилось. Четверо второкурсников тащили наверх здоровенный шкаф, и когда я, наконец, прорвался на первый этаж, девушки уже и след простыл. Искать её по всему городу было, во-первых, глупо, а во-вторых… только сейчас до меня дошел смысл того, что сказала Лена… Как обухом по голове. Причем, вовремя. Момент – самый что ни на есть подходящий…     
Вернувшись, я обнаружил Лену стоящей возле окна.
Подошел ближе. Нахмурился.
- Это правда?
- Что правда?
- Ну… то, что ты…
- Правда, Андрей. Всё правда, – Лена вздохнула. – Задержка две с половиной недели. В среду была в консультации. Там подтвердили.
Я не спеша прошелся по комнате. Остановился у телевизора. Взъерошил волосы. Развернулся. Девушка смотрела на меня с грустным укором…
- Остаться со мной ты не хочешь? Ты хочешь быть с ней, да? – Лена кивнула на дверь.
Я покачал головой.
- Не знаю, Лен. Я теперь ничего не знаю.
Девушка снова вздохнула.
- Вчера мне хотелось тебя убить. Тебя и эту твою… малолетку, – Лена едва заметно поморщилась. – А сегодня я шла к тебе и надеялась, что просто ошиблась, что ничего не было и мне опять показалось. Я ведь на самом деле не хочу тебя никому отдавать, мне даже думать об этом страшно… – девушка перевела дух. – Но сейчас я тоже не знаю. Я ничего не знаю. Не знаю, что делать и как тебя удержать, да и надо ли? В общем, я хочу, чтобы ты сам всё решил. И насчет нас, и насчет нашего… – она тронула себя за живот, потом оторвалась от окна и медленно прошла к выходу.
Остановившись у двери, Лена невесело усмехнулась.
- Завтра я улетаю в Воронеж, в командировку. Вернусь двадцать седьмого. Надеюсь, этого времени тебе хватит, чтобы решить, а я… я сделаю всё, как ты скажешь… Пока.
Дверь захлопнулась.
Я остался один.
На душе у меня была пустота…

Глава 12

- Доброе утро, Степан Миронович.
- Доброе, Юрий Павлович, – Свиридяк спрыгнул с турника и утер выступивший на лбу пот. – Честно сказать, не думал, что вы придёте.
- Почему? – удивился «контакт».
Подполковник пожал плечами.
- Холодно сегодня, а вы, англосаксы, мороз не любите.
Партнёр хмыкнул.
- Вы правы. Мороз я действительно не люблю. Но дело есть дело. Негоже его откладывать, даже если на термометре минус.
Бородатый «интеллигент» в накинутой на спортивный костюм меховой куртке уселся на лавочку для отжиманий и, невольно поёжившись, вопросительно посмотрел на Степана Мироновича.
- Ну-с, чем порадуете? Что выяснили об объектах?
Прежде чем ответить, Свиридяк, словно бы расслабляя натруженные на турнике мышцы, сделал несколько маховых движений руками, потом натянул на голову вязаную шапку и не спеша огляделся. Сегодня в парке народу немного. А в этой части «Лосиного острова» и вовсе – только они двое. Внезапное, на фоне относительно тёплой осени, похолодание «напугало» и физкультурников, и просто прогуливающихся. Если бы этот каприз природы случился в конце ноября, никто и внимания не обратил бы и даже, наоборот, воспринял произошедшее с энтузиазмом – наконец-то, зима, а от лыжников с саночниками здесь было бы не протолкнуться. Сейчас же – только пронизывающий ветер, иней на ветках, замерзшая грязь и пруд, покрытый ледяной коркой. 
- Об объектах я выяснил всё, что вы хотели, и даже немного больше.
- Больше? Что больше? – «Юрий Павлович» заинтересованно подался вперёд.
Степан Миронович усмехнулся.
- Больше означает личный контакт.
- Вы с ними общались? – поднял бровь собеседник.
- Пока нет, но видел обоих и знаю, чем можно купить девицу, а через неё и парня.
- Уверены?
- Абсолютно.
«Физкультурник» на некоторое время умолк. Видимо, обдумывал сказанное.
- Да, инициатива разумная, контакт и вправду потребуется… – почесал он затылок. – Но всё же это не главное. Сперва я хотел бы услышать, что именно вы накопали про Клио и Селфера.
Свиридяк покачал головой.
- Не спешите, мой дорогой Юрий Павлович. Не спешите. Прежде чем я стану рассказывать, я должен кое-что уточнить.
- Уточнить? Что уточнить?
- Зачем вам нужны эти двое?
- Простите, Степан Миронович, но мы об этом не договаривались, – отрезал партнёр.
  - Не договаривались, – кивнул Свиридяк. – Однако в свете произошедших недавно событий я вынужден требовать от вас именно этого. Мне нужна более полная информация. Слишком велик риск. Палиться на ерунде нет никакого желания. Вам, я думаю, тоже. Поэтому или-или. Или вы мне всё объясняете, или же я отказываюсь от сотрудничества.
- Вы забываетесь, подполковник, – нахмурился «Юрий Павлович». – Условия здесь ставлю я, а не вы. Ваше дело лишь исполнять приказы.
- Верно, – согласился Степан Миронович. – Тем не менее, я вынужден повторить. Или-или. Поверьте, у меня есть причины так поступать.
Мужчины сверлили друг друга взглядами секунд десять. Затем «интеллигент» дернул щекой и как бы нехотя поинтересовался:
- Ну, и что за причины?
Свиридяк облегченно выдохнул.
- Дело всё в том, Юрий Павлович, что эту парочку разрабатываем не только мы.
- Кто?! – голос партнёра звучал напряженно.
Подполковник пожал плечами.
- Мои коллеги из Главка. Специальная группа Управления «П».
- Но… как?! Как они узнали о них?! И как об этом узнали вы?
- Ответа на первый вопрос у меня нет, а со вторым всё достаточно просто.Через мою службу проходит значительная часть командировочных предписаний. Пару недель назад один из сотрудников группы летал в город, в котором родился Селфер. Другой последнее время почти постоянно находится в городе, где живут сейчас оба объекта…
- Значит, они всё-таки вместе? – невольно вырвалось у «Юрия Павловича».
- Вас это удивляет?     
- Есть немного, – поморщившись, признался «контакт». – Что вас ещё в этом деле насторожило?
- Третье, что показалось мне странным, – продолжил Степан Миронович, – это то, что позавчера приказом начальника Главка работу группы перевели на особый режим. То есть, вся бюрократия, предписания, финотчеты, справки-согласования, запросы будут теперь идти спецпроцедурой, минуя и кадры, и бухгалтерию, и аналитиков. Однако и это ещё не всё, – подполковник перевел дух. – Последним из документов, который касался группы и проходил через наш отдел, был запрос в Рязанское управление о родственниках Елены Кислицыной.
Свиридяк замолчал. Молчал и его собеседник.
Похоже, что дело и впрямь принимало нешуточный оборот, и подполковник не зря рассчитывал на откровенность «хозяев из-за бугра».
Так и произошло.
После почти двухминутных раздумий  «Юрий Павлович» всё же решился.
- Хорошо. Я думаю, вы имеете право знать. Но предупреждаю. Это знание может  стать для вас приговором…
- Можете не предупреждать. Чай, не мальчик, – усмехнулся Степан Миронович…

Понедельник. 18 октября 1982г.

Стыдно признаться, но то, что я чувствовал после случившегося, было не болью, не горечью и не отчаянием. Нет, я, конечно, страдал, но в то же время испытывал и… некое облегчение что ли. «Кошмар» закончился, дальше горевать ни к чему. Ведь, по большому счету, всё шло именно к этому. Рано или поздно, но обе девушки должны были встретиться, и они встретились. Причем, так, что выкручиваться было бессмысленно, а пробовать что-либо объяснить – бесполезно. Да и что я, в конце концов, мог объяснить? Что сам во всём виноват? Ну да, естественно, только зачем? Зная характер Жанны, уверен на двести процентов: она меня не простит. Точнее, простить-то, может, и сможет, но быть вместе… нет, уже нет. Ребёнок на стороне – это не просто повод для расставания, это крест на нашем совместном будущем. Нет его больше. Нет и не будет. Что бы я там себе не придумывал.
А что касается Лены… даже не знаю, что и сказать. Своего она, конечно, добилась. Теперь мне деваться некуда. И ведь как всё ловко устроила. Одним махом и соперницу устранила, и меня под правильное решение подвела. Типа, «как скажешь, так и будет». Знает же, наверняка знает, что ни бросить её теперь не смогу, ни аборт предложить.
И откуда у неё такие умения, такой опыт, такой прагматизм? В сущности, совсем ведь ещё молодая девчонка, двадцать с копейками, и училась не на психфаке или в разведшколе, а в самом обычном вузе… Кстати, если судить по срокам, ребёночка мы заделали сразу, на первом свидании. Мало того, складывалось ощущение, что случайным этот «залёт» не был.  Оба раза я честно пытался прервать «процесс», и оба раза Лена не давала мне это сделать. Вроде и ненароком, «в порыве страсти», но я же, блин, не какой-то там пацан-неумеха, мог бы и сообразить, что «это жжж неспроста». Однако – увы. Не сообразил и повёлся. Действительно, как пацан, у которого все мозги в штанах, а не в голове…
Словом, в отличие от меня, дурака, Лена вела себя, и тогда, и потом, не как соплюха, а как опытная взрослая женщина, точно знающая, чего хочет от жизни и от партнера, которого, как я теперь понимаю, сама же и выбрала. Отсюда, кстати, и главный вопрос сезона: почему она избрала меня, первокурсника из провинции, «бездомного, безденежного и безлошадного», а не кого-нибудь старше, умнее и состоятельнее?
Любовь с первого взгляда? Что ж, такое возможно, но верится слабо. «Пораженная в сердце и потерявшая голову» действовала бы по-другому. Хотя любовь у нас, безусловно, была. Причем, страстная, обжигающая, но… одновременно и выстраданная, и, я бы даже сказал, будто прошедшая испытания временем и разлукой. Словно бы Лена тоже была попаданкой, и в нашем с ней общем будущем произошла какая-то драма-трагедия, которую она теперь всеми силами пытается предотвратить. В эту версию, между прочим, хорошо вписываются и её «женский» опыт, и прагматизм, и точный прогноз о том, как изменятся люди лет через двадцать-тридцать, и даже умение хорошо играть в бильярд… Увы, но у этой версии вероятность оказаться правильной ещё меньше, чем у той, что «с первого взгляда». Поскольку с Леной я раньше никогда не встречался. И, кроме того, такая Лена ни за что не дала бы мне десять дней на раздумья… Ах, да. Её же в Воронеж услали, в командировку. В любом случае, для меня это шанс. Возможность ещё раз обдумать случившееся и спокойно во всем разобраться. Что, как, почему и откуда… Ещё один плюс: учебу за это время можно как следует подтянуть. А то ведь, со всеми этими страстями-гормонами, я слегка подзабыл, где и когда нахожусь. Вылететь-то из института – раз плюнуть, а восстановиться – сложнее. Особенно после двух лет, отданных Родине на выполнение «священного долга». А если совсем «повезет», то и трёх, поскольку кроме армейской службы в наличии имеется ещё и флотская…

«Новую» жизнь я, как и положено, начал в понедельник с утра.
Встал, умылся, побрился, сходил на лекции по аналитической геометрии и общей физике и, честно отсидев обе их до конца и даже кое-что законспектировав, с чувством выполненного долга отправился на обед.
Как ни странно, запал ученичества не иссяк и после обеда. Четыре подряд семинара – по химии, геометрии, физике и матану я посетил с той же добросовестностью, что и лекции. Мало того, на предпоследнем даже удостоился похвалы от преподавателя за парочку вовремя заданных вопросов и решенную раньше всех задачу о полом шарике, скатывающемся по поверхности сферы. В этом я даже Шурика опередил, он отыскал ответ на минуту позже. Впрочем, ничего удивительного. Синицын, хотя и гений, но в некоторых областях науки знаний и опыта ему пока не хватает. Особенно в тех, где его будущий-бывший приятель и защитился успешно, и десяток-другой статей успел накропать.
Вечером, не обращая внимания на шум за стеной и регулярно заглядывающих в комнату соседей («Нет ли чего интересного по телевизору?»), я основательно засел за учебники. Уже на этой неделе пора сдавать первые задания по предметам, а у меня в тетрадках ещё и конь не валялся. Не успею решить и оформить в срок три с лишним десятка задач, получу кучу проблем на экзаменах и зачетах. И не важно, кто будет их сдавать – я нынешний или будущий-прошлый, в случае неуспеха страдать будем оба. Поэтому лучше, как водится, перебдеть, чем кусать потом локти и посыпать голову виртуальным пеплом.
Задачами я занимался почти до полуночи, а когда голова начала пухнуть от разного рода дэ по дэ тэ, векторных скобок и кривых второго порядка, в дверях появился пропадавший до этого часа незнамо где Олег Панакиви.
- Андрюх! Ты здесь?! А я тебя по всей общаге ищу.
Я не спеша потянулся, отодвинулся от стола, зевнул и с интересом посмотрел на соседа.
- Долго ищешь. Я тут с восьми сижу.
- Странно, – почесал затылок Олег. – Я думал, ты тоже с матана слинял.
- Чего ради?
- Как это чего ради?! – брови Олега удивленно вскинулись. – Сегодня в КЗ «Аквариум» выступал.
Я снова зевнул.
- И что?
- Ленинградский рок-клуб! Фестиваль в Тбилиси! Ты что, никогда не слышал?
- Ну, почему же не слышал? Слышал, – пожал я плечами, потом усмехнулся и тихонько пропел. – Он смотрел на следы ее, жаждал воды ее, шел далеко в свете звезды ее; в пальцах его снег превращался в сталь.
- Ух ты! Здорово! – восхитился Олег. – Это тоже сегодня было. А ещё можешь вспомнить?
- Могу, но не буду.
- Почему?
- Настроения нет.
- Ну и зря, – сосед бросил сумку и плюхнулся на кровать. – А ты где это слышал? Это же совсем новое.
- В другом времени и другом месте, – ничуть не покривил я душой.
- Понятненько, – Олег почесал несуществующую бороду и вдруг, словно бы что-то припомнив, уставился на меня немигающим взглядом. – Слушай. Тут мне говорили, на дискотеке в субботу какие-то парень с девчонкой классный танец показывали. Это случайно не ты был?
Я вздохнул.
- Случайно я. А что?
- Опаньки! – Олег подался вперёд. – Мне, понимаешь, все уши уже прожужжали. Твой это сосед или не твой? А я, блин, ни сном, ни духом.
- Кто прожужжал-то?
- Да есть тут… разные… – приятель оглянулся на дверь. – Что хоть за танец? Покажешь?
- Ну-у… – я сделал вид, что задумался.
- Да ладно, не жмись, показывай. Тут чужих нет, все свои, – подбодрил Олег.
- Хорошо, – махнул я рукой секунд через пять. – Только, боюсь, без музыки не получится.
- Музыку мы сейчас сделаем…

Олег отсутствовал не больше пяти минут. За это время я успел нацепить кроссовки, отодвинул к окошку стоящий посреди комнаты стол, убрал стулья… словом, как мог, подготовил площадку для очередной «презентации» шаффл-данса. Надеюсь, он всё-таки завоюет Союз, а за ним и весь мир. Вроде бы мелочь, но, с учетом попаданческого послезнания, ничем не хуже, чем «перепеть Высоцкого в 41-м». Тем более, что парочку «Гудерианов» я уже как бы уконтропупил, пусть и не своими руками, а «командирская башенка на Т-34» в этом времени не слишком-то и нужна – с передовой наукой и техникой хроноаборигены и сами неплохо справляются.
- А вот и музыка! Как и заказывал.
Приятель вернулся не с пустыми руками. В правой он тащил катушечный магнитофон, в левой – коробку с бобинами. Следом за ним в комнату ввалился еще один персонаж. Я его хорошо помнил по «прошлой» жизни. Игорь Бобылкин, в просторечье Боб, с нашего же факультета, только на два курса старше. Именно он у нас занимался организацией дискотек, концертов широко известных в узких кругах рок-команд и добывал новомодные музыкальные записи, как забугорные, так и отечественные.
- Не против, если я тоже гляну, – «культурно» поинтересовался он, протягивая мне руку. – Боб.
- Не против. Андрей, – ответил я на приветствие.
- Спэйс подойдет? – Олег включил магнитофон в сеть, установил катушку и принялся заправлять ленту в лентопротяжный механизм.
- Вполне.
«Астра. Модель-209-стерео, – прочел я на съемной панели магнитофона. – Аппаратик зачетный. Расширенный звук, до двадцати килогерц, автостоп, счетчик, индикаторы на каждом канале. И ручка внизу. Олимпийский выпуск, рублей за четыреста. Неплохо, однако, студенты живут…»
Приятель повернул рукоять.
В динамиках зашуршало…
Пошло вступление…
Трек я узнал сразу. 
«Magic Fly» от Дидье Маруани.
То, что нужно.
Вышел на середину комнаты.
Прикрыл глаза, вслушиваясь в музыку и мысленно подстраиваясь под ритм.
«Ну, всё. Держите меня семеро…»

Уже через полчаса в комнате было не протолкнуться. В неё набилось десятка полтора парней, и наших из блока, и пришлых, и мне приходилось крутиться буквально на пятачке, чтобы на кого-нибудь случайно не налететь. Однако дело того стоило. Я ничего не скрывал и показывал каждое движение шаффла. Надеюсь, через месяц-другой этот танец будут отплясывать не только у нас, но и на других площадках, а дальше… Это же психологическая война в чистом виде. Своего рода «наш ответ Чемберлену» в условиях 80-х. Диктовать в мировом масштабе моду на молодежную субкультуру – этим Идеологический отдел ЦК никогда особо не заморачивался. А зря. Одним балетом, как известно, сыт не будешь. Так же как и хоккеем…

Вторник. 19 октября 1982г.

Сегодня я в бильярдную не пошёл. Решил взять паузу. Плюс дело одно появилось. О нем договорились ещё с утра. С Олегом, Димой, а заодно и с соседями из «двушки»: Серегой Герцем и Юрой Шелестовым.
Совершенно «внезапно» выяснилось, что нам позарез требуется холодильник. Ну, прямо вынь да положь. Особенно явно это проявилось нынешней ночью, когда «танцы» закончились, все разошлись по своим «углам», а из жратвы в блоке остался лишь чай, да и тот без сахара. Причина, по мнению большинства, заключалась в том, что негде было хранить заранее купленные продукты. Их следовало или съедать сразу, или угощать ими всех желающих, иначе просто испортятся.
- У нас даже хлеб в холодильник кладут, – глубокомысленно заявлял по этому поводу краснодарец Шелестов. – Не положишь, плесенью через день покроется.
- Факт, – кивал бакинец Герц. – А если и масло туда положить, а ещё колбасу…
- Сыр, яйца, сметану… – со смехом продолжал Дима Петров.
- То всё будет сожрано в тот же день, – резюмировал Олег Панакиви. – Знаете, сколько тут хомячков? Уууу…
- Да ладно. В чужой холодильник не всякий полезет, – возражал Юра.
- Это верно, – соглашался Олег.
- Чтобы так было, холодильник должен быть маленьким, – развивал мысль Дима. – Из большого можно тянуть потихоньку, а в маленьком сразу всё видно.
- А маленький, это какой? – чесал репу Сергей.
- Ну, наверно, такой вот, – показывал руками Юра.
- И где ж его взять? Я таких вообще никогда не видел, – сомневался Олег.
- А я видел, – возражал Дима. – Морозко-3М называется. У дяди такой на даче стоит.
После его заявления все споры свелись к единственному вопросу: где нам достать это чудо? 
В долгопрудненских магазинах «Морозко» не продавали. Это мы знали точно – когда ходили за телевизором, ничего похожего ни в прокате, ни на витринах не видели. Хочешь не хочешь, а надо ехать в Москву, причем, вдвоём. Или даже втроём. Товар хоть и недорогой – по словам Димы, всего пятьдесят рублей – но габаритный и весит прилично, килограммов за двадцать.
На этот раз, в отличие от покупки «Рекорда», приобретать холодильник решили в складчину. Всего по червонцу с носа, сущие пустяки. Кому ехать-искать товар определили жребием. Первым длинную спичку вытянул я, две другие достались Серёге и Диме.
На электричку мы двинулись в половине четвертого. Лекцию по матанализу пришлось пропустить – увы, но обещание, данное самому себе, я так и не выполнил. Впрочем, как и всегда. Любые расчеты разбиваются о неизбежные в этой жизни случайности. Промтоварные магазины закрываются в семь. Поехали бы в Москву после пяти, успели бы, максимум, в один, и если бы там «Морозко» не оказалось, возвратились бы в общежитие несолоно хлебавши. А так есть возможность посетить ещё парочку, и шанс отыскать-таки нужный товар увеличивается в разы.
Так, кстати, и получилось.
Первым магазином, до которого мы добрались, были «Электротовары» на Белорусской, но холодильник «Морозко» в его ассортименте отсутствовал. «Орски» были, «Саратовы» были, были даже довольно экзотические для Москвы «Апшероны», а вот «Морозко» – ну что тут поделаешь – не было. Обидно, блин!
Просмотрев вывешенный в «Уголке покупателя» список адресов аналогичных предприятий торговли, мы поняли, что до закрытия успеем посетить только одно, на остальные просто не хватит времени. И, значит, выяснить, в котором из них есть то, что нам нужно, надо прямо сейчас.
Решать задачу стали стандартным способом – «опросом свидетелей». Дима пошел общаться с кучкующимися неподалеку таксистами (Белорусский вокзал рядом, а возить приезжих по «знаковым» торговым точкам столицы – дело достаточно выгодное), Серёга начал окучивать покупателей  (уже побывавших в других местах и что-то, возможно, видевших), мне же, увы и ах, досталось самое сложное и самое интересное – войти в доверие молоденькой продавщице и выудить из неё «информацию стратегического характера».
Сразу скажу, охмурить я её не пытался – два раза обжёгся, третий, ну его нафиг, тем более, что по внешним данным Рите (так звали девушку) до Жанны и Лены было как Луны пешком. Тем не менее, уже через пару минут мы с ней болтали напропалую. О странностях московской погоды – синоптики обещали мороз, а вместо него солнышко светит и птички поют, о том, что дарить дамам отечественные духи не комильфо, французские, хоть и дороже, но раз или два в году можно и разориться – их и в ГУМе частенько «выбрасывают», и в «Галантерее» на Горького. А ещё покупатели последнее время чересчур привередливые пошли. Им теперь только «Оку» или «Минск» подавай, а «Орск» или «Саратов» брать не хотят, они, видите ли, не престижные…
Нашу увлекательную беседу прервала появившаяся из подсобки старшая продавщица.
Она мигом отправила Риту выписывать товар скопившимся у прилавка гражданам, а на меня зыркнула так, словно подозревала, что я собираюсь украсть из их магазина всё самое ценное, включая некоторых работниц.
Поздновато, однако! То, что мне было нужно, от «некоторых работниц» я уже получил. В смысле, узнал, в каких именно магазинах могут сегодня продаваться «Морозко». Если их, конечно, ещё не раскупили все до единого.
Сергей свой «опрос» закончил одновременно со мной, а минут через пять в магазин вернулся и Дима Петров со «сведениями от таксистов». Соединив три блока «оперативной информации» и определив точки пересечения, мы выяснили главное: требующийся нам товар с практически стопроцентной вероятностью присутствует только в одном магазине, расположенном в самом конце улицы Первомайской, рядом с одноименным метро. Свет неближний, но – делать нечего – надо ехать.
На место мы прибыли без четверти семь и, как оказалось, не прогадали. Успели тютелька в тютельку – наша очередь подошла буквально за две минуты до закрытия магазина. Правда, со стороны продавцов были отдельные поползновения: типа, уже закрываемся – однако не тут-то было. Не на тех, как говорится, напали. Что мы, зря пёрлись в такую даль? Нет уж, время осталось – выписывайте. Один – с чеком, второй – на кассе, третий – на выдаче. Короче, управились кое-как и уже в девятнадцать ноль пять стояли на улице с вожделенной коробкой.
Веса в холодильнике с упаковкой было чуть больше двадцати килограммов. Вроде немного, но ручек нет, крепкий скотч ещё не в ходу, зато есть моток бечёвки, который я предусмотрительно прихватил из общаги.
- А, может, такси поймаем? – жалобно попросил Герц, глядя, как мы с Димой пеленаем бечёвкой «Морозко».
- И сколько, ты думаешь, с нас возьмут за поездку в другой конец города, а потом ещё в область? – невинно поинтересовался Дима.
Серёга вздохнул.
- Червонец, как минимум.
- А два не хочешь?
На этом прения завершились.
Мы с Димой подхватили холодильник с двух сторон за импровизированные «петли» и споро потащили к метро. Герц уныло поплёлся следом. Меняться мы договорились через каждую сотню метров…
В общагу возвратились около половины десятого. К концу пути и Дима, и я Серёгу готовы были, если и не убить, то, как минимум, довести до «тяжких  телесных». Герц ныл и стонал всю дорогу. Когда наступала его очередь «хвататься за гуж», он начинал кряхтеть и вздыхать: и бечёвка-то, понимаешь, узкая, и руки она режет до крови, и холодильник тяжёлый, и коробка, дрянь эдакая, бьёт по ногам, и вообще, лучше бы мы ничего сегодня не покупали. Когда же его сменяли, он сразу же принимался высчитывать и спрашивать самого себя, когда передышка закончится, «возле вон того дерева или дальше, где столб?», чем раздражал нас ещё больше. Зато уже в общежитии Герц радостно рассказывал всем, какие мы герои и молодцы, умудрившиеся без потерь и членовредительства переместить ценный груз из точки А в точку Б, преодолев все тяготы и лишения такелажной службы.
Даже странно, почему в прежней жизни я ничего подобного за ним не замечал? Или в этом потоке времени люди и впрямь немного другие, и поступки, которые они совершают, могут не совпадать с теми, что помню по своему привычному прошлому?..