***

- Разрешите представить вам, господа, командира 1-го отдельного Нарочанского батальона капитана Гурова. – А это уже встревает Барановский. - Не скажу, что рад нашей встрече, Денис Анатольевич, но рано, или поздно она должна была произойти.
- Мы вчера уже встречались, Владимир Львович. Вам этого было недостаточно? Как голова, не болит?
- Если бы не Ваша… э… не совсем уместная привычка чуть что сразу пускать в ход силу, господин капитан, наша вчерашняя, да и сегодняшняя встреча могла бы пройти совсем по-другому… Господа, я попрошу вас вести себя спокойно, Денис Анатольевич несколько нервничает, а это может привести к нежелательным для вас всех последствиям…
   Итак, могу я поинтересоваться, почему Вы с таким остервенением защищаете беспомощного и безвольного Николая Второго? Что-то личное?.. Не думаю. Тем более, что Вами интересовались давно и по отзывам всех, кто общался с Вами до войны, особых симпатий к императору Вы не испытывали. Что изменилось? Нет, перефразируем вопрос. Насколько слепа Ваша преданность? Иными словами, можно ли чем-то её поколебать?
- Возможно, господин полковник, Вам не приходилось об этом слышать, но я присягал Императору и освободить от присяги меня может только он.
- Не будем обмениваться колкостями, Денис Анатольевич. Я тоже присягал, но любой здравомыслящий человек прекрасно понимает разницу между действительностью и театральным фарсом. Все эти благоглупости придуманы для овечек, чтобы шли себе смирно в стаде и не разбредались. А Вам не приходило в голову, что вместо такой овечки можно стать пастухом и гнать стадо туда, куда надо тебе?.. – Барановский позволяет себе уже язвительно улыбаться. – Скажу открыто, Вы ещё можете это сделать. Даже несмотря на вчерашнее. Если Вы согласитесь помочь нам, Ваши действия будут очень высоко оценены. Вы не пожалеете!..
- Надеюсь, Владимир Львович, сумма вознаграждения составит не тридцать сребреников?
- Опять Вы за своё! Оставьте Бога ради эту романтику Брюсовским юношам бледным со взором горящим! Поймите, так, или иначе Вам придётся помочь нам. У Вас, простите, нет другого выбора. Прошу выслушать меня спокойно и хладнокровно, Денис Анатольевич! То, что Вы испортили вариант с Великим князем Кириллом – по большому счёту ерунда. Он всё равно должен был стать мимолётным персонажем. Сейчас он у вас в руках, - ну и что? Есть ещё Борис и Андрей Владимировичи.
- А есть цесаревич Алексей!
- Бросьте! Вы сами прекрасно знаете, что он безнадёжно болен. Для чего продлять мучения ребёнку? По Вашему это гуманно?..
   Ну ни хрена себе куда тебя занесло! Скоро до эвтаназии доберёмся. И я первый её тебе устрою!..
- Вы случайно себя Богом не возомнили, Владимир Львович? Решать кому сколько жить – его прерогатива.
- Не будем сейчас дискутировать по пустякам… Вы, наверное, не знаете ещё, что сегодня утром погиб Великий князь Михаил Александрович… Не огорчены, не шокированы? Значит, Ваша преданность, всё же, имеет какие-то пределы? Он же наряду со старым императором Вас приблизил и возвысил… Я ещё раз прошу остеречься от опрометчивых действий, господин капитан… Почти одновременно с этим скорбным событием была захвачена вотчина академика Павлова, с которым Вы также в близких отношениях. И где до последнего времени проживала Ваша супруга с дочерью…
   Что-о?!!.. Я!!!..  Вас!!!.. Сук!!!.. На!!!.. Ленты!!!.. Порежу!!!.. Всех!!!.. Когда прихожу в себя, сначала отпускаю левую руку, которой прижимаю Барановского к стене, потом убираю правую, чтобы глушитель «беты» не давил этой сволочи под челюсть, и он мог ещё немного подышать…
   Нет, нихрена у них не вышло! Ни с Михаилом, ни с Институтом! Иначе Артурыч мне об этом сказал. Обязательно сказал бы!..
- … Кх-а… Кх-м… Нет, нет, с ними ничего не случилось!!!.. У Вас такое лицо, что я даже на секунду испугался. – Барановский внимательно смотрит за моей реакцией. - Надеюсь, Вы прекрасно понимаете, что они в безопасности, но найти их Вам не по силам… А чтобы воссоединиться с семьёй, Вам нужно сделать сущий пустяк… Выполнить то, зачем Вы сюда пришли – арестовать нас и доставить к генералу Келлеру. Во всяком случае так можно будет объяснить наше совместное появление на Литейном мосту, который нам нужен. После чего никто Вас ни к чему больше принуждать не будет. Хотя, если поможете с Арсеналом… Там ведь тоже есть Ваши люди?.. Как Вы смотрите на то, чтобы остаток жизни прожить вместе с семьёй в какой-нибудь далёкой и спокойной стране. Абсолютно ни в чём не нуждаясь?..
   Ладно, поиграем немного в твои игры и по твоим правилам.
- Почему я должен вам верить?
- Ну, Денис Анатольевич, даю слово офицера, с Вашими близкими абсолютно ничего не случится!
- Не напомните, кто недавно рассказывал о разнице между действительностью и театральным фарсом? Это ведь в равной степени относится и к присяге и к слову чести, не так ли?
- Что же Вы хотите? – Барановский не подаёт вида, что мои слова его задели.
- Какое-нибудь более существенное доказательство Ваших слов. Не думаю, что Вы настолько глупы, что не додумались попросить мою супругу черкануть пару строчек, чтобы я поверил. Или предъявить какую-либо вещь, ей принадлежащую.
- Но, помилуйте, Денис Анатольевич, я же не знал, что наша встреча сегодня будет обязательной. -  Теперь полкан выглядит несколько озадаченным. – И московский поезд ещё не прибыл…
- Значит, доказательств у Вас нет… Тогда возвращаемся к первоначальной теме. Вы все, господа, можете считать себя арестованными. Но есть нюанс! В случае невозможности доставить вас для допроса, вы будете расстреляны. Причём это условие будет действовать всё время нашего путешествия. Запоминайте: шаг вправо, шаг влево – попытка побега, охрана стреляет без предупреждения…
- Жалеть потом не будете, Денис Анатольевич? – Барановский пытается вернуть себе утраченную инициативу. – Не сойдёте с ума от мысли, что могли спасти семью, но не сделали этого. Из-за тех людей, которые ещё вчера слыхом не слыхивали о капитане Гурове?..
   Говорят, ничто так не способствует взаимопониманию, как данная вовремя и от души оплеуха… Оказалось – правда. Полкан встаёт, потирая правый «локатор», но перебивать меня больше не решается…
- Повторяю, если во время следования кто-то захочет стать хитрым, тут же станет мёртвым…
- Рано радуетесь, господин капитан! Даже если с нами что-то случится, события сегодняшней ночи вам не остановить. – С визгливо-истеричными нотками подхватывает эстафету у молчащего Барановского ещё один полковник, Энгельгардт, кажется. – Так, или иначе сегодня наша ночь! Мы возьмём Арсенал и вооружим всех, кто хочет скинуть ненавистное ярмо!..
   В патетическом волнении он хватается за край стола, затем отшатывается обратно, на лице появляется на мгновение торжествующая улыбка. А через пару секунд во дворе раздаётся несколько выстрелов… Затем опять наступает тишина. А в комнате появляется Фомичёвский боец.
- Флигель умер, Командир. Там какой-то звонок раздался, они все повскакали и тут же померли. Только пару человек смогли бабахнуть.
- Вы и звонок расслышали?
- Так там фортка открытая была.
- Добро, иди к своим…
   Кто был автором развлекушки догадаться несложно, у Энгельгардта вид попавшего впросак. Причём, абсолютно во всех смыслах этого слова.
- Ну, что, господин полковник, теперь у вас нет охраны…
- Всё равно вы ничего не измените! Через час наши броневики атакуют и займут мост. Им вы ничего не можете противопоставить. А потом выкурят из Арсенала ваших защитников! Вы даже предупредить их не сможете!..
   Ну да, не сможем… И не надо. Наша задача – всю эту шоблу доставить подполковнику Бессонову. Надеюсь, полиграфы у него не сломались и скополамин ещё остался.
- Лёша, зови сюда Фомича и свистни нашим за забор, чтобы подгоняли грузовики. – Отправляю одного из бойцов.
- Денис Анатольевич, последний раз предупреждаю – подумайте как следует! – Снова затягивает старую песню Барановский. – Я понимаю, Вам несколько ослепил глаза придворный блеск, близость к власть имущим. Поверьте мне, за нами стоят такие силы!.. Любой монарх с ними не сравнится! Ни по своей власти, ни по богатству и роскоши, которые они могут себе позволить!..