Следующий фрагмент.

***

- Подполковник, вы меня не убедили. И я не собираюсь никого выпускать. Для всех вас единственный выход из крепости – Невские ворота. Компренэ ву, мон шэр?.. («Ворота смерти» - так называли в народе Невские ворота Петропавловской крепости, ведущие из цитадели прямо к водам Невы. Их продолжением явилась гранитная пристань со ступенями, спускающимися в реку. Именно через Невские ворота по ночам выводили узников тюрьмы. Отсюда по воде их отправляли прямиком на каторгу или казнь).
- Денис Анатольевич, боюсь, что Вы сейчас совершаете самую большую ошибку в своей жизни! – Подпол даже изображает искренне-соболезнующее выражение на мордочке. – Мне, простите, по-человечески жаль Вас!.. Который час, не подскажите?
- Четверть второго…
- У Вас есть ещё полчаса, не более. Если передумаете, приходите…
   Полчаса, говоришь? Вполне хватит. По твоим правилам поиграли, теперь по моим будем играть. Так, где я там видел пустую казарму?..
   Нахожу Фомича с бойцами и в двух словах объясняю что от них требуется. Народ довольно ухмыляется и обещает не подвести. Отправляю их в нужный каземат и бегу в штаб предупредить, чтобы не волновались и одолжить у охраны пяток мосинок…
   Когда через двадцать минут снова захожу в камеру к Барановскому, он изо всех сил пытается скрыть радостный блеск в глазах.
- Передумали, Денис Анатольевич? Я знал, что благоразумие возьмёт верх над эмоциями…
- Всех сразу я вывести не могу, это будет подозрительно. Так что, Владимир Львович, пока идём вдвоём. Я спрячу Вас в укромном месте, потом приведу остальных.
    А это – идея, их всех по очереди туда таскать! Если Келлер  невовремя не остановит…
   Подполковник понимающе ухмыляется, глядя на двух конвойных, затем выходит из камеры и заводит руки за спину. Ну-ну, ломай комедию…
  Выходим во двор и шагаем в каземат. Барановский с интересом оглядывается по сторонам и даже прислушивается к стрельбе, периодически доносящейся из города. Заходим в казарму, бойцы сделали всё, как надо. Нары перевёрнуты на бок и составлены так, что лежаки составляют сплошную стенку шириной метров на семь. Подпол, чуя что-то неладное, замедляет шаг и оборачивается, пытаясь меня увидеть, но конвоиры хватают его под руки и толкают к «стенке», ворча:
- Давай! Шевели ногами!..
- Становись! – Подаю команду «пятёрке».
- Гы… Га… Господин капитан!.. Денис Анат… тольевич!!!.. О-об… я-ясните, что это всё значит?!.. – Барановский уже догадывается, что сейчас будет происходить и ему это очень не нравится. – Вы-вы… Не име-е-ете права!!!..
- Жаловаться будете? Ну, разве что дежурному чёрту… Бывший подполковник Императорской армии Барановский! За участие в заговоре против Государя Императора вы приговариваетесь к расстрелу!.. Я бы тебя, с…ка, с удовольствием вздёрнул, но поблизости нет ничего похожего на виселицу…
- Не-е!!!.. Не-е на-ада!!!.. Нет!!!.. С-смилу-уйтесь!!!.. Де… Денис Анатольевич!!!..
- Молитвы помнишь? Давай, время идёт…
- Не-е на-ада! Не-е на-ада!.. Нет!.. – Подпол с ужасом смотрит на пятерых бойцов с винтовками в положении «К ноге». – Не-е… Не имеете права!..
- Не имею права? После того, что ты сказал про мою жену и дочь? Я не имею права?!.. У меня был чёткий приказ – или арестовать вас всех, или, при невозможности доставить сюда – ликвидировать. Так что будем считать, что ты оказал сопротивление при задержании. Или вообще тебя не было. Сейчас вот трупик дотащим до ближайшей проруби и – адью. В лучшем случае после ледохода по частям всплывёшь где-нибудь… Не тяни время! Молиться, как я понимаю, ты не будешь. Глаза завязывать?.. Братцы, помогите ему!
   Конвоиры подходят к Барановскому, заламывают ему руки, когда он начинает судорожно от них отбиваться, затем куском простыни завязывают глаза и возвращаются на место…
- Товсь!..
   «Расстрельная команда» клацает затворами. Будущего «покойника» колотит крупная дрожь, колени подгибаются, он еле стоит на ногах. Но падать пока не собирается…
- Цельсь!..
   Даже я чувствую, как секунды летят всё медленнее и медленнее…
- Пли!
   Залп пяти стволов бьёт по ушам. Вокруг «мишени» в деревянных лежаках появляются чёрные дырочки. Барановский  оседает на пол так натурально, что даже я бы поверил, не то, что какой-то Станиславский. Надо работать, пока не очухался!..
- Кто ваш главный?! Где он?! Как его найти?! Отвечать!!!..
- Я… Я не з-зна… Не знаю. К-как е… Его… Н-найти… - Подполковник не сможет справиться с прыгающей челюстью.
- Братцы, поднимите его и привяжите как-нибудь. Чтоб целиться удобней было. – Обращаюсь к конвойным.
   Распятие из него изображать не стали, привязали руки к верхней ножке нар и оставили в позе «ныряющего человека».
- Последний раз спрашиваю: кто главный и где его найти? Не делай из меня дурака! Ни за что не поверю, что нет у вас экстренной связи! Даю минуту, потом расстреляю всерьёз. Веришь мне, с…ка?!..
- Я… не-е… З-зна-аю…
- Пятьдесят секунд!..
- Ради… Бога!.. Го… Господин кап-питан!.. Я не-е знаю!!!..
- Сорок секунд!..
- Нет! В-ы не… Не мож-жете… Вот так!...
- Тридцать!..
- Де-енис Анат-тольев-вич!.. Госп-поди… Д-да не з-знаю я!..
- Двадцать!..
- Эт-то бесч… Человечно… Т-то… Что вы… Д-делаете…
- Десять!..
- Н-ну рад-ди всего св-вято-ого! Н-не знаю!..
- Ты сам сделал выбор! Отделение, товсь! – Отхожу к бойцам. – Цельсь!..
- Я с-скажу!!!.. Я с-скажу!!! – Барановского прорывает диким криком. – Всё! Всё скаж-жу!!! Только не… Не стреляйте!!!..
   Снова подхожу поближе и задаю два самых интересных вопроса:
- Кто? Где искать?
- Мих… Михаил Терещенко… Он… Он на квартире… Какого-то стихоп-плёта… Я п-помню адрес… У… Уб-берите с-солдат… Д-денис Анат-тольевич…
   Пока конвоиры развязывают подполковника, отправляю Фомича с его бойцами вернуть одолженные винтовки. Затем снова оборачиваюсь к «жертве произвола»…   Ох, блин, а штанишки-то у него мокренькие! Перепугался, бедолага. Вот сразу бы сказал, и ничего бы этого не было…
- Так, братцы, отведём в камеру, найдите ему где-нибудь портки и подштанники. – Штаны-то не только мокрые, он же теперь всю тюрьму завоняет…