Все планы хоть военные, хоть производственные развивались теперь самостоятельно, для этого и создавалась многоуровневая, резервированная система управления. Дальнейшие действия были согласованы, отработаны и не требовали моего непосредственного участия и руководства. Семнадцатый, восемнадцатый и двадцать второй взводы образовывали западную клешню и двигались на юг, запечатывая основное направление отхода врага, четыре километра восточней аналогично действовали восьмой, девятый, десятый и одиннадцатый взводы, формируя восточную клешню. Из лагеря, на усиление выдвинулись бомбомёты, пушки и мортирки на конном ходу. А тыловые подразделения после зачистки поля боя должны формировать второе, более плотное кольцо окружения.

Авангард разбился на две группы. Первая разбирала завалы тел вдоль горловины и рогаток, а вторая прикрывала огнемётчиков и звено «химиков», зачищавших западную часть поля, где ещё оставались небольшие очаги сопротивления.

На поле битвы выдвинулись пять тыловых рот из запасного лагеря и занялись оказанием первой помощи. Здесь остались сотни и сотни полуотравленных дымами туземцев, находящихся в шоковом состоянии. Повинуясь командам из мегафона, они покорно дожидались своей участи.Тыловые части работали быстро — одевали ножные и ручные кандалы, связанные цепью, и через кольцо прищелкивали пленных к длинной жерди. Сформированный «состав» в два десятка пленных конвоировали во временные лагеря у понтонного моста. Несмотря на тщательную подготовку, людей не хватало. Часть пленных занималась переноской раненых в мягких носилках к полевому госпиталю.

Через час у меня были примерные цифры потерь противника. Не меньше трех с половиной тысяч убитых и раненых, а это значит, что большая часть сил уцелела и по-прежнему представляет для нас большую опасность. Многие отряды, нарвавшись на наш заслон, возвращались назад, пытаясь прорваться в другом месте, — непростая задача, учитывая наблюдателей и змеелётчиков, что оперативно перемещались следом за ними. Данные о прорвавшихся отрядах поступали в штаб, после чего навстречу выдвигался ближайший оперативный резерв. Не везде правда успевали. Только ближе к закату, задействовав все силы мы смогли взять ситуацию с окруженцами под полный контроль.

— Первый, ответь штабу.

— Первый на связи!

— На востоке замечен отряд противника. Оперативных резервов нет.

— Примерная численность?

— Двадцать человек.

— Орудия?

— Резервов нет. Проводим мобилизацию медицинского лагеря. На подходе сорок третье и пятьдесят второе отделения. Расчетное время прибытия двадцать минут.

— Отставить мобилизацию медиков, я сам выдвигаюсь на позиции.

— Принято.

В конце концов, должен же я испытать новые доспехи или нет? Прорвавшийся отряд туземцев, кстати, довольно свежий и непотрепанный. Похоже, чудом избежал обстрела и, сделав большой крюк, обошёл засеку западней. Вот только подоспели они к шапочному разбору. И мы хороши, расслабились, артиллерию взводы отправили на удержание внешнего периметра кольца, оставив сам лагерь без защиты.

Завидев меня в черном доспехе с серебряным гербом, отряд немедленно ускорился и с ходу атаковал. Я успел произвести залп из двух стволов, закреплённых на предплечьях. Непростые ребята, мускулистые тела, густо покрытые шрамами, на шее висят ожерелья из отрезанных ушей. Копья с широкими, листовидными наконечниками порхали в их руках, словно бамбуковые удочки. Они сразу поняли с кем имеют дело, и в меня полетела дюжина метательных топоров. Вот только моему доспеху эти топоры, словно слону дробинка. Прикрывшись щитом, активирую долгоиграющую световую шашку. В правой руке у меня не обычный меч, а пламенеющий фламберг. Ох и попил он у меня кровушки, целый месяц нужный состав стали подбирали: хром пятнадцать процентов, ванадий, ниобий, молибден, церий, кобальт. Адски трудный в заточке, но зато острота невероятно высокая, износостойкость и сохранение режущих свойств длительное время. А уж по сравнению с местными, как легендарное оружие против ржавой железки!

Клинок длиной метр тридцать, на две трети имеет ряд последовательных противофазных изгибов. Конец клинка прямой и служит для нанесения как рубящих, так и колющих ударов. Идеальная рукоять из биопластика, сложная гарда для защиты и разгрузочные окна, пробитые по центру клинка прессом. Угольно-чёрное напыление из карбида вольфрама, гравировка рун, покрытых серебром, превращали меч в настоящее произведение искусства и производили эффект.

Для боя с мало защищённым противником фламберг идеальный вариант. По сравнению с обычным мечом существенно уменьшена поражающая поверхность, а вес и изгибы значительно усиливают разрушительный эффект. При рубящем ударе лезвие касается цели вершиной волнового изгиба, что позволяет передать всю энергию удара в одну точку. Получается, что выгнутая кромка имеет лучшие рубящие свойства за счёт концентрации ударного воздействия. Рубящая грань не перпендикулярна разрубаемой поверхности, что повышает эффективность рубки таких нежестких объектов, как голое тело. Кроме того, обратный ход волнистого, «пламенеющего» лезвия давал вполне очевидный эффект пилы, рассекая поражаемую поверхность. Испытания на тушах показали, что меч оставлял широкую колотую рану, равную расстоянию между крайними точками лезвия на противофазных волнах. Даже имечко мечу подобрал соответствующее — Мясник!

Каждый взмах «мясником» уменьшал численность противника. Удар, ещё один. За мной оставались истекающие кровью тела банту. Словно адский комбайн прохожу сквозь строй, разворачиваюсь и встречаю удар палицы щитом. Клинком в подошве сапога бью в голень подоспевшему и резко рву щит влево, оставляя на теле противника рваные раны от остро заточенных полос, и меч снова принимается за кровавую жатву. Достойные ребята. Сразу не разбежались. Мне время от времени прилетают удары, но в боевом запале я даже не обращаю на них внимания. Удар, разворот, снова удар. Я не уклоняюсь. Зачем?Доспехи и поддоспешник гарантированно держат любые атаки.

Забрало густо забрызгано кровью. Меч с каждым взмахом вырывает куски плоти, летят осколки кости. В какой-то момент понимаю, всё! Передо мной никого, копошащиеся тела, кто-то пытается собрать свои внутренности, несколько туземцев, бросивших оружие и молящих о пощаде. Протираю забрало и вижу поодаль щиты с нашей эмблемой. Малость офигевшие бойцы смотрят на меня с почтением и страхом. Молодой парень с красной нашивкой на плече подтягивается и командует:

— In aciem venite (в шеренгу становись)!

Подразделение довольно быстро выстраивается в шеренгу.

— State (смирно)! Сержант сорок третьего отделения Квену. Вам устное донесение, Великий Ярунг. Штаб просит срочно выйти на связь.

— Movemini! — я даю команду вольно и киваю в ответ. — Пленных связать. Оказать помощь оставшимся в живых и доставить в госпиталь, далее ожидайте указаний штаба.

— Erit supplicio! (будет исполнено) — сержант вытянулся ещё сильнее.

Неплохо их византийский десятник натаскал. Чувствуется дыхание не так давно отошедшей в мир иной Римской империи. Как я понял, от легионов они не отказались.

Добравшись до штаба, узнал проблему и сразу связался с радистом Дьярви.

— Штаб три, ответь Первому. Приём!

— Штаб три на связи. Приём!

— Что там у вас стряслось?

— Ярл, это Дьярви. Их слишком много! Запасы снарядов к пушкам и мортиркам закончились. Болтомёты и арбалетчики ещё сдерживают орду, но это ненадолго. Срочно нужна помощь!

— Принял. Продержитесь полчаса! Вылетаю!

— Принято, Ярл! Задай им жару, Ярл!

Трайк, забитый бомбами и флешетами под завязку, так и не принял участие в главной битве, но для помощи Дьярви он как нельзя кстати! Да и лететь недалеко, тридцать километров с хвостиком по прямой.

— Расчистить взлетную полосу! И где мой комбинезон? Пошевеливайтесь, сонные мухи! Нужны ещё ящики с гранатами и флешетами, буду скидывать вручную. И химиков ко мне срочно! — поворачиваюсь к адьютанту. — Пиши приказ штабу. Собрать все оставшиеся припасы пороха и отправить караван через джунгли к отряду Дьярви. Выделить для защиты каравана сорок третье, сорок четвёртое и сорок пятое отделения, пушку и две мортирки.

— Великий Ярунг, но у нас совсем не осталось тыловых подразделений.

— А пленные вам на что? Пусть начинают хлебушек отрабатывать.

Немногим ранее Павел Петрович.

— Раз-два взяли! Раз-два взяли!

Тяжелые «жабы» проваливались в чёрную жижу по самый ствол. Два десятка туземцев на орудие и хватало их, к сожалению, ненадолго. Носильщики зачастую подвергались атакам крокодилов.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! Тыловые роты, двадцать шесть бомбомётов, пушки, болтомёты, полсотни арбалетчиков — все растянулись на пять километров. Эх... Такая силища пропадает! Ещё вчера вечером я должен был выйти в условленное с Ярослав Александровичем место, а вместо этого вторые сутки кормлю комаров! Чёртово болото! Воздушный разведчик сообщил, что большая часть орды прошла мимо условленного места и втянулась в бои с отрядами Дяьрви, а я тут со шпицрутенами ношусь, да крокодилов отстреливаю. Нда-с.

— Раз-два взяли! Взяли! Да тяните вы, сукины дети, тяните. Товарищи погибают, а вы словно сонные мухи! Мукамбо, ко мне.

— Ваше высокоблагородие, сержант Му...

— Отставить!

— Телеграфируй в штаб: переправить дополнительно десять тыловых рот с внешнего периметра. Доставить не менее двух тысяч фашин, а также все имеющиеся в округе и на Варяге доски. Пусть что хотят делают, но чтобы мне за день гать проложили! Арбалетчиков ко мне. Болтомёты, две мортирки и хотя бы одного Единорога подготовить к транспортировке.

— Ваше высокоблагородие, а компрессор как же?

— Что компрессор?

— Тяжелый он, да батареи необходимы.

— Что хочешь делай, всех лошадей забирай, пленных снимай с транспортировки, но чтобы через час мы уже вышли!

Отряд Дьярви

Яр Слав странный, и город он строит странный. Мне всегда было трудно понять, ради чего люди живут в тесноте, без полей и скота? Как известно, горожане самые что ни на есть злобные и коварные создания, они кормятся тем, что обманывают честных людей с хуторов, отродясь не держа в руках ни плуга, ни цепа. Но город Ярла совсем другой. Мне нравится. Ярл даже разрешил построить в лагере хёрг и приносить в жертву животных, однако он запретил мне человеческие жертвы. Я не привык взывать к богам без надобности, потому что не хочу надоедать им. В своих странствиях я иногда приносил требы грозному Ньёрду, чтобы не сгинуть в морской пучине. Но сегодня другой день, необычный день. Сегодня все умрут. Ярл отправил слишком маленький отряд против зинджей. Что может сотня воинов против тысяч и тысяч? Да и разве это воины?! Istrumagi Hraumi! Dunga alicarl (ругательства)! Вот они кто! Самый трусливый викинг одолеет десяток таких! Здесь нужен настоящий хирд!

Дьярви не побежит, Дьярви дал слово Ярлу! Как я могу уйти в Вальхаллу без подношения Одину. Ярл запретил приносить пленников в жертву. Это плохо, и я дал слово. Но с другой стороны, Ярл не запретил жертвы. Дьярви хитрый. Немного ослабил узлы на руках зинджей. Дождался ночи, когда они попытались убежать. Дьярви слово не нарушил, а три головы зинджей украсили ветки высокого дерева, не уступающего статью ясеню. Замечательно же!

Ярл дал волшебную трубу, приближающую врагов. Я вижу искаженные яростью лица, я вижу боевые танцы колдунов и воинов. Они так непохожи на наши танцы, но всё же это воины, хотя и чёрные, как земля.

Ну что же посмотрим, чего стоят в бою наши слизни. Впереди ряд рогаток перегораживающий узкий проход между лесом и озером, справа и слева в землю воткнуты колья с головами коней. Дьярви лично принёс их в жертву, Ярл не запретил жертвы животных. Странные тут кони, полосатые, но думаю грозный Тюр не обидется за это на Дьярви. Пушки и мортирки прикрывающие пикинёров и арбалетчиков по центру и с флангов, тыловые роты в лесу. За нами разместись прикрытые плетёными щитами мортирки, вкопанные в землю бомбомёты и странного вида пушка, стоящая радом со стягом. Ярл мне сказал, что зинджи могут подойти к ним только в одном случае, если мы все умрём. Так тому и быть!

Дьярви не боится смерти. За мной десятки битв и сотни стычек. Ярл конечно неплохо владеет мечом, но Дьярви гораздо, гораздо опытней. Но кто же будет говорить об этом Ярлу в лицо? Ярл сделал Дьярви волнистый меч и топор из голубого льда и колдовством нанёс руны Сехримнира и Трудгельмира. Ни у кого нет такого меча, ни у кого нет такого лёгкого топора, таких прочных доспехов и шлема с забралом из драгоценного камня.

Орда пришла в движение. Бух-бух-бух. Бомбомёты словно огненные великаны Муспельхейма выплевывали свои смертельные подарки. Раздались команды:

— Ad arma! Vos servate! (К оружию! Закрыться щитами!)

Стена щитов плотно сомкнулась и ощетинилась длинными копьями. Второй ряд поднял над головой дротики, зашипели взводимые арбалеты.

Ярл запретил лично учувствовать в бою без крайней нужды, но как можно не дать испить крови такому мечу!

Всеотец готовится к пиру! Вскоре я буду пить мёд из витых рогов. Герой идущий в Вальхаллу не скорбит о своей смерти, я войду в зал Одина без страха, но прежде я унесу собой десятки врагов. Читал в библиотеке про триста спартанцев. Хорошие парни, почти викинги. Открыл фляжку и глотнул сладкой медовухи…

— Доставши ногою стремя…

Развеются наши стяги,

И кровью врага напоим…

Мы северные бродяги,

Идущие на смерть строем…

Мы дети волков из стаи!

Первые ряды зинджей нанизались на длинные копья. Славная жертва!

— Pila jactate! (Метнуть дротики!)

Полетели дротики. Без устали работали арбалеты, раз за разом посылая в толпу врагов смертельные стрелы. От мортирок и бомбомётов поле заволокло густым дымом.

— Держать строй! Держать строй! — византийский десятник знает свое дело, как и сержанты расчётов орудий.

Перед шеренгой уже вырос вал трупов высотой в мой рост, а зинджи всё шли и шли. Демоны! Хотя нет, я сам видел, как их опаивали местным къергангом. Едва строй прогибался, давал слабину, я врывался туда, словно карающий молот Тора. Забрало шлема зеркальное, а что зинджи могли увидеть там? Только отражение своей смерти!

— Один, взываю к тебе, дай мне сил!

Зинджи не вступали уже со мной в бой, только кричали: «Илими, Илими!», и засыпали дротиками, что не очень-то помогало, ведь за мной неотрывно следовали Зирго и Макаби. За спинами этих ребят баллоны со сжатым воздухом и короба набитые стрелами, собирающие кровавый урожай. Стрелы рядами косили зинджей, словно пахарь, собирающий пшеницу серпом. Когда нам было особенно тяжко, в бой вступала странная пушка с небольшой бочкой, оставлявшая после себя преисподнюю Хель. Я уже потерял счёт времени, и только песни предков поддерживали мои силы.

— Берсерк – никогда не стареет…

Нам только слегка за двадцать,

Куражится смертью сеча…

Положено улыбаться

Тому, кто уходит в вечность…

Зинджи не заканчивались, они словно муравьи шли и шли новыми волнами. Уже нет половины пикинеров, стрелы порой затеняющие солнце, неизбежно находили свои жертвы среди артиллеристов и арбалетчиков. Скоро всё закончится.

Ко мне пробился сотник Прокл. Лицо его перевязано и покрыто копотью, щит усеян обрубленными стрелами.

— Дьярви, — Прокл закашлялся, — снаряды на исходе. Пороха почти нет, а стрел осталось на час боя. До заката нас сомнут.

— Я знаю. Для меня было честью сражаться с тобой! — я ободряюще похлопал Прокла по плечу, он хороший воин, хотя и ромей. Я бы взял его в свой хирд!

Но как там говорит Ярл: «Это ещё бабка надвое сказала!» Не понимаю о чём это поговорка, но он постоянно её повторяет.

— Связиста ко мне! Срочно!

***

После разговора с ярлом взял мегафон:

— Внимание, внимание! Слушайте все! Я только что говорил с великим Ярунгом! Он разбил большую южную орду зинжей! — рёв восторга. — Та орда была вдвое больше нашей! Вы и сами это видели. Ярунг сказал, что летит к нам на помощь на своём парусе! — снова крики и удары кописами по щитам. — С другой стороны подходит его друг, а с ним ещё три десятка огненных труб! Боги сегодня на нашей стороне! Этой ночью зинджи станут нашими трелами!

Водоворот боя снова захватил меня. Отделение таяло, словно снежок на весеннем солнце. Но тут:

— Ярунг! Ярунг! — бойцы кричали завидев чёрную точку над полем битвы, которая всё увеличивалась и увеличивалась. — Это летающая телега Ярла! Красная ракета! Отступление!

Дождавшись разрыва между нами и зинджами, Ярл начал, и разверзся Рагнарёк. Небольшие бочки разрывались у самой земли, превращали зинджей в горящие факелы. Многие пытались потушить их водой, отчего те вспыхивали ещё сильней. Железные перья, падающие с неба, ракеты, плюющие осколки и сгустки пламени, и снова огненные и обычные бомбы. Ярл развернулся и начал стрелять! Потом ещё раз и ещё. Через волшебную трубу я видел Ярла, как будто он находился со мной рядом, и он даже помахал мне рукой!

Ярл развернулся и на это раз спустился очень низко, очень. Он летел над передовыми рядами, прямо над головами зинджей. Некоторые из них даже пытались в него стрелять и кидать копья. Со стороны ничего не было заметно, но только не мне. Я хорошо рассмотрел большой мешок, подвязанный под рамой телеги, видел, как из этого мешка льётся жёлтая вода. Дьярви знает, что это такое. Это огненная вода! Ярл иногда делился со мной секретами своих фокусов. Сначала ничего не происходило, а потом, вслед за крылом Ярла живым огнём вспыхнула полоса шириной в десяток воинов. Дьярви видел невозможное! Это не под силу человеку! Это владыка огненных великанов Сурт пришёл в Мидгард, отметив землю своей меткой. Истошно орали заживо горевшие зинджи. Они побежали! Ещё как побежали! Но разве бы наш хирд не побежал? Одно дело, сражаться честным железом, другое, чёрное колдовство. Только Ярл говорит мне, что это не колдовство. Нет, Ярл Слав всё же колдун, и я не хотел бы оказаться в стане его врагов.

Далеко на западе послышалась канонада. Это лендрман Павел! На закате подошла подмога и несколько орудий, а потом снова прилетел Ярл и сбросил в центр отступающей, но всё ещё сохраняющей строй орды бронзовый шар размером с голову коня. Один-два-три-четыре. Грохот от взрывов заложил уши. Пламя взметнулось до вершин самых высоких деревьев, тысячи зинджей повалились, словно молодые побеги после порыва ветра. Дьярви видел многое. В битве при старой Упсале с конунгом Радбардом, от хирда осталось в живых три человека — Дьярви, старый Гудбранд и Льёт. Дьрви видел сотни смертей, но такого… Завалы, горы тел. От взрыва образовалась воронка глубиной со взрослого человека, а ударная волна сформировала по краям круг из человеческих тел. Немногие встали. Дьярви знает, что это заряды от самой большой пушки. Ярл назвал её по моей просьбе в честь Одина! Ярл принёс оружие богов!

Он прилетал ещё раз ночью. Луч света освещал поле боя и кроны леса, он отражался от глади озера. Ярл пускал осветительные ракеты. Через громкую трубу грозил, приказывал зинджам сдаться и корректировал действия групп зачистки. Слава Одину мы победили! Победили почти без жертв. Ну что такое четыре десятка в ТАКОЙ битве?! Дьярви обязательно напишет сагу, обязательно. И ещё Дьрви купит у Ярла таких зарядов и летающую телегу, и маленькие мортиры, что косили зинджей, словно крупный град молодые побеги.

Кору

Наш цех по изготовлению бумаги законсервировали, а звено Кору и других куа отправили в обучающий центр. Там мы две недели учились распознавать карту, слушать и исполнять команды, кидать гранаты, правильно вязать и транспортировать пленных и оказывать первую помощь раненым. Вечерами мы собирали доспехи. У Кору уже был полный доспех и он показывал другим куа, как правильно соединять заклёпки, как вырезать ткань из папируса по шаблону и затем сшивать.

Кору стал младшим сержантом седьмого отделения двадцать третьего взвода. У каждого из десятка красная табличка с сеткой — мы ловцы пленных. Кору лучше всех знает, как пользоваться картой и сигнальной ракетой. У него есть рупор, радиокомпас и волшебная труба, которую он выиграл! Предмет зависти других сержантов. Только у старшего сержанта Чаку, который был командиром взвода, была такая волшебная труба.

Чонгу обучали отдельно, он знает как слушать ра-ди-о-те-ле-гра-ф. Куа трудно произнести это слово. Куа называли эту коробочку чу, малый дух леса, который может передавать заблудившемуся охотнику образ и мысли родных. Палу и ещё двоих куа обучали метать сетку. Все остальные имели гранаты, ножи, верёвки и длинные мягкие палки. Ярунг запретил убивать пленных. Если доставишь пленника без ран — пять чатлов, за раненого дадут всего два, а если убьёшь, то и вовсе оштрафуют. Многие хотели получить деньги. Но только не Кору. Кору не нужны деньги. Когда Кору узнал что среди напавших есть малави, он сам был готов заплатить чтобы пойти на войну. Все куа ненавидели малави, все. Куа слушают Кору, а Кору слушает Ярунга и поэтому мы защищены гораздо лучше, чем другие банту. Банту не жалко, а куа мало, очень мало, и они должны вернуться домой.

Куа перешли через реку. Ярунг сделал дорогу по воде из деревянных ящиков. Это правильно. Разве хватит лодок, чтобы перевести столько людей? Кору встретил много знакомых банту. Ронго, здоровяк Куруну и Орсу. Многие банту хотели идти на войну, но пошли немногие. Весь день мы стояли в лагере близ реки, помогали делать большую ограду для пленных и спали. Мы слышали страшный грохот на юге. Многие хотели пойти с Ярунгом, многие не понимали, почему он взял так мало людей. Кору знает, Ярунг добрый. Ярунг сам справится, зачем ему лишние смерти? Хотя Ярунг белый, он больше похож на куа, чем черные банту.

Ближе к закату Кору слышал очень громкий взрыв, Кору видел огромный столб чёрного дыма. Кору даже слышал крики, у Кору хороший слух. Кору знал, что надо делать отделению, ведь этому его учили две недели. Кору не подведет Ярунга!

Зеленая ракета…

— Сержант Кору, сержант Нгуро, сержант … срочно к командиру взвода!

Началось! Кору и два других отделения назначили прочёсывать одиннадцатый сектор восточного фаса котла. Что это за котёл, Кору так и не понял. В котле куа варят пищу. Кого можно сварить без огня? Не понимаю. Они шли быстро, марш-бросок. Десять минут бегом, десять пешком. Куа охотники, куа могу бегать часами. Но Кору не будет нарушать приказ, он знает, что куа понадобится много сил. Кору ориентировался по карте, по знакам, которые были подвешены к воздушному змею, и отметкам, которые сам и оставлял всего неделю назад. Хотя зачем Кору какие-то отметки? Кору хороший охотник, он помнит лес.

Когда куа прошли сеть дозоров, им стали попадаться банту, очень много банту. Многие обожженны, многие оглушены, а некоторые кашляли и двигались словно ленивые лемуры. Куа не пришлось стрелять в них из луков. Банту были уставшие, они совсем не сопротивлялись. Мало кто из них мог убежать. Куа их быстро догоняли, куа кидали палки в ноги, бросали и стреляли сетки. А тех, кто быстро бегал догоняла стрела с тяжёлым и белым железом на конце, обёрнутым в мягкую кожу. Куа даже знает, как называется этот металл — сви-нец.

На пленных одевали цепи и приковывали к толстому дереву. Набрав два десятка, я оставлял с пленниками одного куа и отправлял сообщение в штаб. Куа должен дождаться отделения с длинными палками, передать им пленников по счёту и забрать новые цепи. Кору понял, почему Ярунг не разрешил нам участвовать в сражении. Многие куа спали днём, а банту и малави сражались, они сильно устали и не могут много и далеко бежать ночью. Когда попадался большой отряд, взлетала красная ракета, и нам поступала команда собраться в нужной точке. Пять, иногда шесть отделений. Мы кидали гранаты с дымом и огнём, стреляли и быстро разгоняли глупых банту. Когда наступила ночь, куа продолжили охоту. В небе, на змеях, подвесили красные огни, которые не только служили маяком, но и мигали, дублировали команды. Ещё куа видели Ярунга, летающего над лесом. Он захватил духов солнца — лучи и освящал ими лес ночью, ища банту. Он кидал частицы света, ослепляющие банту и показывающие нам, где они находятся. Один раз великий Ярунг сам связался с Кору и скинул ракету, где прячутся банту.

Это была тяжёлая ночь. Отделение Кору поймало сто двадцать два банту, а убило всего трёх. Могли и больше, но Ярунг приказал оказывать помощь пленным, чтобы они не умерли до утра от потери крови, а это много времени. Многие банту были ранены мелкими и крупными осколками, глубоко засевшими в теле. При первых лучах солнца куа встретили малави. Характерный боевой узор шрамов на лбу, боевые татуировки с точками и стилизованными отрезанными головами. Это не обычные воины малави, это не охотники. Каждый куа знает, что они охотники за головами. Их много, большой отряд, больше чем пять по десять, а куа всего восемь. Чонгу был ранен и ушёл в лагерь, Пено сторожит пленников. Кору стреляет красной ракетой. Сигнал помощи. Первый за всю ночь. Все ближайшие отделения уже спешат на помощь. Но это время. Странное это понятие, время. Куа не знали времени. Куа знают день и ночь. Куа не знали, что такое года и считали возраст по сезонам дождей, по полной Луне. У Ярунга не так. В кармане Кору есть часы из стекла с мелким песком. Ночью риски горят зелёным светом, легко понять сколько прошло времени. Ближайшие отряды будут через одну, может две риски. Час, нам нужно продержаться всего час.

Малави узнали нас даже в доспехе. Лица куа отличаются от банту. Они уже кричат оскорбления, кричат что нашли себе новых рабов. Но куа стали другие, совсем другие. Штраф?! Куа заплатят штраф за каждого малави, плевать!

— Подготовить боевые стрелы! Подготовить гранаты с зелёными и красными кольцами. Сегодня малави ответят за всё!

Ярослав

После возвращения от Дьярви началась тяжёлая и нудная работа — агитационно-деморализующие и координирующие полёты. На змеях никуда не улетишь, а воздушный шар также имеет ограниченную дальность. Мы привязали шар к самому здоровому быку и отправили корректировать огонь и поиски на восточную сторону котла. Зрелище конечно то ещё.Толстенный бык, которого всё же время от времени слегка приподнимает порывами ветра, к нему привязан воздушный шар. Ночью, с мощным прожектором, который бьёт на четыре километра, да с мегафоном. На змеях висят сигнальные прожекторы и маяки. Рядом с ними летающие спруты, которых подсвечивают и подмазывают фосфором. Справа и слева то и дело взлетают красные и зелёные ракеты. Из мегафонов раздаются призывы сдаться.

— Именти, миутини и кили, малинди, матамби! Колдуны и вожди убиты, ваше войско разбито. Сдавайтесь, и великий колдун Ярунг пощадит вас. Никто не будет убит, все вы получите еду и возможность вернуться домой. Сдавайтесь или Ярунг выпустит злых духов. Льяни утащит вас под землю! Вы не сможете воссоединиться духами предков на небе. Бросайте оружие и сдавайтесь!

Оно и верно, психологическое давление ещё никто не отменял. Многие сдавались. Кто не участвовал в бою днём, кто не прошёл через бойню, попадали в фантасмагорический, сюрреалистичный ад, устроенный им ночью. В дело шли записи криков пауков, присланные Джоном, и особо страшные звуки из самодельных синтезаторов. Ритмичные и мрачные звуки конбо — двусторонних конических барабанов отбивали загробные ритмы, их дополняли трещотки и свистки, бывшие практически у любого загонщика. Всё это создавало ужасающую какофонию звуков. Многие из загонщиков одевали ритуальные, а кое-кто и зеркальные маски, в ход пошли запасы фосфорных и люминесцентных красок для лица и доспехов, что и добило пленных. Прожекторы, огни и фигуры духов, звуки барабанов и трещоток, красные дымы, сквозь которые виднелись светящиеся скелеты. Чистой воды атака марсианских треугольников на американских домохозяек. Я многое узнал о психологи туземцев и давил на самую больную мозоль. Все банту страшно боялись колдунов и злых духов. Усталые, раздавленные и раненые они выходили и сдавались десятками, лишь бы прекратить весь этот ужас.

С высоты отчётливо было видно, как перемещались отряды загонщиков с факелами и карбидными фонарями, формирующие петлю, всё сильней затягивающуюся вокруг разбитой орды. Шар с «Варяга» и змеелётчики контролируют северный фас, наш шар с быком расположился по центру тропы и перекрывает восточное направление. Все свободные команды змеев ушли на юг, а всё остальное пространство и западный котёл у озера моя забота.

Летать ночью очень опасно, но у трайка малая скорость, то есть это не самолёт — вот так с ходу в склон холма не воткнёшься. Два высотометра обычный барометрический и радио здорово дополняют друг друга. Луна яркая, на дугах закреплен мощный прожектор, а внизу ярко светится россыпь факелов наших отрядов, а порой и не наших. Некоторые «хитрецы» из альянса племён банту решили уйти подальше ночью при свете факелов, чётко обозначив тем самым своё местоположение. Впрочем и без факелов прожектор постоянно высвечивает группы людей спрятавшихся в кустарнике или саване. В гарнитуру я постоянно сообщаю новые и новые координаты подходящим загонщикам, подсвечиваю врагов осветительными ракетами и бомбами.

Двухчасовой полёт, заряд и снова полёт. Под утро я уже начал отрубаться и решил вернуться в лагерь, чтобы поспать хотя бы пару часов. Штабу:

— Подготовить аэродром один к посадке.

— Принято.

В лагере никто не спал, по мосту плотным потоком шли колонны пленных. Мы собрали неплохой урожай. В штабе на стене висит карта южного берега Галаны. Красными флажками обозначены наши взводы и отделения, синими предполагаемые группы противника.

— Дежурный по штабу лейтенант Бабур! — вскочил из-за стола высокий индус.

— Доложи краткую сводку.

— На текущий момент четыре тысячи двести двадцать шесть пленных.

— Ого, — я даже присвистнул. — Не рассчитывал на такой жирный улов!

— Количество пленных с западного котла не обработано.

— Потери?

— По южному котлу сорок шесть человек, у противника…

— Занимайтесь по плану. К утру подготовить подробный отчёт по потерям и пленным.

***

Но утром мои планы резко изменились. Меня разбудили и доставили «красную» радиограмму от Павла Петровича с просьбой связаться.

— Монитор, ответь Первому. Приём!

— Капитан на связи, — раздался голос Павла Петровича. — Приём!

— Что у вас стряслось? Нужна помощь?

— Да бог с вами! Вы своими бомбами такого жару задали, что до сих пор запуганных зинджей выкурить из лесов не можем. Какое к чёрту сопротивление! Оставили меня, значит-с, без работы. Нехорошо, сударь! Ну пошутковали, да ладно. Получен сигнал SOS от Джона, ракеты красные, а после и радиотелеграмму приняли.

— Жив, значит, наш американец!

— Нда-с, славу богу. Только боюсь ненадолго. Таких страстей понаписал, ужас. Двое их там всего осталось, он, да наш знакомец Нганго. Быки ранены, нет воды, припасов, травы для быков, клетка пришла в негодность и главное, снарядов, да гранат просит термитных. У вас как там с ними?

— Кое-что есть, я их в резерве держу.

— Выручайте Джона, Ярослав Александрович! Жалко дурня, погибнет почем зря. Говорит, максимум день продержится, а завтра...

— Конечно, надо поторопиться. Радиограмму передали?

— Так- точно-с.

— Ну вот на кой чёрт его в центр леса понесло? Договаривались же!

Глава 12. Охота на Карлов

Герр Мартин вовсю обустраивался в новом цехе, Иван Сергеевич плотно занялся очисткой элементов для Ключа, так как время поджимало, а наземной операцией против пигмеев руководил Павел Петрович. Из-за большой площади были задействованы большие силы — тысяча шестьсот мобилизованных рабочих и не мнее пяти сотен пленников из банту, из которых формировали отряды носильщиков, использовали в строительстве временных баз и прокладке дорог.

К законсервированному лагерю номер три параллельно лежнёвке тянули канатную дорогу. С появлением после разгрома банту бесплатной рабочей силы её прокладка была завершена в рекордные сроки, так как запасы индия походили к концу я и спланировал расконсервировать базу. Дорога пришлась как нельзя кстати, всего двенадцать километров. К моему прибытию и посадочная площадка для трайка, и дорога к главной тыловой базе были доделаны.

Проблему с быстрой зарядкой столь прожорливого объекта как тарйк помог решить герр Мартин. В свободное от работы время он рвался сделать паровик, но я вовремя перевёл его кипучую энергию в нужное русло и показал схему одноцилиндрового калильного двигателя или полудизеля. Сей безотказный аппарат конструкции Мамина я застал в глухих местах, на лесопилке, в годы своей юности. Был удивлён столь интересной конструкцией, нашёл в нем немало общего с калильными двигателями для авиамоделей и хорошо изучил тему в меру своей природной любопытности.

Первые калильные двигатели появились в конце IX века, неудивительно, что герр Мартин не застал. Тем не менее болиндеры (название пошло от имени шведского производителя, который поставлял двигатели такого типа в Россию) конструкционно проще паровика и не так требовательны к точности как последние. Первые нефтяные двигатели имели герметичную, полусферическую полость, которую для запуска следовало долго разогревать открытым пламенем горелки, она так и называлась — калильная головка. Столь архаичный способ запуска имел массу проблем. Регулировать температуру головки приходилось длинной факела, разогрев порядка пятнадцать минут. При работе двигателя с нагрузкой, прямо в цилиндр приходится подавать воду для охлаждения, а при малой нагрузке, наоборот — прикрывать подсос воздуха, чтобы калоризатор не остыл. Мартин может и любит такое дело, а мне на хрен не нужны все эти танцы с бубном вокруг режимов воспламенения смеси!

В авиамоделизме точно такие калильные двигатели применяются, и никто ничего в них не греет, там стоит свеча накала, работающая от батареи. За пару минут спираль раскаляется, а после, в процессе работы, поддерживает температуру от вспышек топлива в цилиндре. На наш скипидарный движок установили молибденовую спираль с питанием от ионисторов, термопару и тиристорный регулятор мощности, позволяющий с точностью до градуса выставлять температуру спирали.

Помимо электрической спирали наш нефтяной двигатель, он же полудизель, оснастили системой жидкостного охлаждения с медным радиатором с термостатом и циркуляционным героторным насосом. Аналогичный по конструкции насос подаёт в цилиндр топливо. В отличие от дизельного двигателя, оно поступает в цилиндр не в конце такта сжатия, а во время впуска, что позволяет использовать насос, рассчитанный на небольшое давление. Фишка полудизеля в том, что для поджига топливной смеси не требуется высокая степень сжатия, как у двигателей Дизеля и, следовательно, не нужно высокое давление впрыска. Давление газов в головке всего пять атмосфер, а значит и по прокладкам нет никаких запредельных требований.

После нагрева спирали сдвоенный маховик раскручивается вручную, и двигатель выходит на рабочий режим. Если описать процесс в двух словах, топливо, а мы использовали скипидар, впрыскивается в калильный шар под низким давлением. В начале фазы сжатия оно испаряется, при сжатии пары смешиваются с воздухом, поступающим в головку через дроссель, и воспламеняются от нагретой спирали. Смесь в шаре горит, газы поступают обратно в цилиндр, и толкают поршень назад. Так повторяется постоянно. Выпуск-впуск, по двухтактному циклу. Болиндер жрёт всё, что горит, он вовсе не убиваемый, прост как лом, а его КПД составляет солидные двенадцать процентов. Сравните с жалкими тремя у паровика, который мы могли бы реально сделать.

Массивный маховик требуется для сглаживания вибраций и толкания поршня в сторону головки, он же используется для передачи крутящего момента на редуктор электрического генератора.Цилиндр объёмом пятнадцать литров выдаёт на-гора шестьдесят киловатт при весе (без рамы и маховиков) тысяча сто кило... Тяжеловат конечно, явно не мобильный вариант. Движок, генератор, рама, маховики и бочки со скипидаром транспортировала к лагерю целая вереница быков. И все же, даже такая «сырая» модель двигателя как нельзя лучше подходила для быстрой зарядки ионисторов трайка. В планах проектирование двухцилиндрового калоризатора на двести киловатт!Планируем поставить гиганта на «Варяг» в качестве резервного источника питания. Рассчитывать на то, что донные ГЭС будут вырабатывать на медленной Замбези достаточную мощность, было бы наивно, а болиндер в связке с генератором полностью закроют энергетическую проблему. Если превратим один из кораблей-доу в плавучую перегонную установку, то тот же скипидар сможем по пути гнать. Из кубометра пеневого осмола выхлоп два пуда, из кубометра смолы — третья часть. От рабов было точно известно, что на острове Занзибар огромное количество окаменевшей и грязной камеди. К тому же во всеядный движок можно заливать спирт или любое растительное масло! Не пропадем в глубинах Африки без бензина и керосина.

Тарахтящий и коптящий движок делал своё дело и стрелка заряда быстро ползла вверх.

Операция получила кодовое название «Охота на Карлов». Задача: зачистить квадрат, точней прямоугольную трапецию джунглей сорок на пятьдесят километров. Отделения загонщиков при поддержке бомбомётов одновременно выступили на запад от восьмого и двенадцатого лагеря. Спустя два дня часть войск достигла крайних точек и начала затягивать «котёл». Использование воздушных шаров, маяков, змеев, радио и обычных телеграфа и телефонов для координации оставляли пигмеем мало шансов, к тому же они толком и не поняли, что происходит. Привычно прятались, уходили в глубину джунглей, которые знали куда лучше нас. На это и был расчёт. Невелика хитрость — с каждым днём периметр «котла» скукоживался, плотность и связность загонных групп увеличивались, и пигмеям с каждым днём всё трудней было улизнуть. Пошли первые пленные. По ходу операции звенья топографов готовили карты, определяли зоны ответственности рот. За штабом осталась общая организация и тыловое снабжение по обкатанной схеме. Хотя, сдаётся, я дую на воду. Пигмеев по определению не может быть много. Они же собирательством и охотой живут, а не скотоводством и сельским хозяйством, как банту. Пока штаб и Павел Петрович решали организационные задачи, мы с Дьярви испытывали новый пара-трайк, приборы, прицелы и конечно же необычный пулемёт.

Помимо координации действий, каждый день прочёсывали квадрат за квадратом и летали, благодаря приборам даже ночью. Конечно, о нашлемном варианте прибора речь не шла, но даже укреплённый на шарнире, светящийся зелёным светом, небольшой экран позволял легко отличать людей, от диких животных.

Шёл пятый день операции. Дьярви привычно устроился в кресле стрелка-наводчика и то и дело водил в разные стороны стволом пулемёта, рассматривая через прицел малейшие движения в джунглях. Летающий «дух» сбрасывал бомбы и огонь с неба, стрелял огненными копьями и приводил пигмеев в неописуемый ужас. Боялись они и разрезающего ночную мглу яркого луча прожектора, и страшных звуков, что транслировались из мегафона. В прошлый раз я даже голос сорвал, а сейчас поступил умней. Заранее записал обращения на языке пигмеев на небольшие виниловые пластинки. Подлетая к очередной деревне, достаточно воткнуть штекер от электрофона в гнездо громкоговорителя.

— Ярл, большая группа пигмеев на сорок градусов. Пятнадцать человек, — Дьярви хорошо освоился со шкалой сферического компаса и прицела.

— Вижу!

— Разреши открыть огонь.

— Сообщение о сдаче транслируем и открывай.

— Ярл, ну зачем это? Они же убегают всё равно!

— Дьярви!!!

— Всё-всё. Понял, стрелять в женщин и детей нельзя.

— Ну и молодец! Старайся стрелять только в мужчин с оружием.

Пока я закладывал вираж. Дьярви нехорошо оскалился, развернул блок ствол вниз и вжал до отказа спусковую скобу. Двигатель начал раскручивать блок стволов посылая вниз ураган огня и стали. Крупнокалиберные пули пробивали густой полог джунглей, словно садовый секатор, срезали нелепо прилепившиеся к высоким деревья жалкие домики пигмеев, не оставляя последним никаких шансов. Прицел с тепловизором прекрасно показывал, где прячутся дикари даже под густой листвой. Можно скрыться если намазаться плотным слоем грязи или в ручей какой сигануть, можно ещё в листья закопаться поглубже. Только вот военных советников у пигмеев нет.

— Прекратить огонь!

Дело даже не в диком расходе патронов. Двигатель, раскручивающий блок стволов, кушал много, очень много электричества. Понимаю наших конструкторов, что строили многоствольные вертолётные установки на принципе отводов пороховых газов.

Передаю координаты деревни в штаб и забираю восточней, чтобы возвращаться на базу новым маршрутом. Трайк отлично справлялся с ролью пугала днём и ночью, лучше всяких загонных отрядов. Три часа полёта, зарядка батарей, короткий сон и новый заход. Устал здорово, но Дьярви выручал. Он частенько садился в кресло пилота на обратном пути. Ещё во время испытания Дьярви неплохо освоился с управлением и был рад любой возможности «порулить», как впрочем и пострелять.

Неожиданно браслет, что я постоянно носил на руке взорвался каскадом разрядов. Пятый — восемь тысяч двести сорок, азимут двести сорок пять. Одиннадцатый — восемь тысяч сто сорок, азимут двести сорок семь. Четырнадцатый, третий, семнадцатый… Я не сразу разобрался в мешанине сигналов, все же в последнее время очень редко виделся с нашими и далеко не всегда они одевали браслеты. Я сперва покинул, а после снова вошёл в невидимое поле действия браслетов. Двенадцать, сразу двенадцать ключей в одном месте! Это наши, и наверняка они в плену у пигмеев! Ничем другим я не могу объяснить столь странное расположение браслетов. Или... Нет, не буду каркать!

Спустя десять минут мы оказались над крупной деревней, можно сказать городком пигмеев. Десятки домиков с купольными крышами из листьев, а по центру большое здание для старейшин, где, судя по координатам, и находились наши ребята.

— Дьярви, зачищаем деревню по стандартной схеме. И смотри мне, чтобы в тот большой дом ни одна пуля не попала! — и вызываю подмогу. — Штаб, ответь первому!

— На связи.

— В квадрат семьдесят шесть срочно направить семь отделений. Координаты…

— Принято.

Сбросив остатки бомб и флешетов, дали пару очередей и сразу на посадку. Перед «дворцом» как раз имелась удобная площадка. Жаль коротковата, но должен вписаться.

— Дьярви, разверни стволы, закрой чехлом прицел и пристегнись! Готовимся к жёсткой посадке.

— Есть!

Вписаться в полянку не вышло. Новый трайк больше и тяжелей старого, пока я толком не чувствую габариты. Пробежав полсотни метров, он как бумажные листы снес два соломенных домика и уткнулся балкой прямо в мощный ствол с морщинистой, чёрной корой. На переднем торце опорной балки пулемёта на случай столкновения установлен пружинный демпфер. На этот раз не зря «на воду дул».

Десантирование отработано. Заученными движениями одеваем шлемы, накидываем куртки бригантины, перчатки и ходу в дом старейшин. Туземцев в деревне нет, население разбежалась ещё при обстреле. Какая-то часть охотников, видя что дом вождя остаётся неприкосновенным, укрылась в нём.

— Дьярви, помни, самых раскрашенных, с браслетами не убивать!

Врываемся в дом, и пока Дьярви ведёт скоротечную свалку с пигмеями, я копаюсь в дальнем углу. Браслет, как путеводная нить Ариадны, транслирует расстояние и направление. Браслеты нашлись в куче связок бус, амулетов и каких-то корней.

— Чёрт! Тут никого.

Оставшиеся в живых пигмеи сбились в углу.

— Где эти люди? — Дьярви бьёт одного из старейшин с несколькими браслетами на правой руке. — Где?! — подносит связку браслетов к его лицу.

— Остановись! Без переводчика мы всё равно ничего не поймем. Давай-ка вяжи их, а я внимательно осмотрю деревню. Мы тут надолго задержимся, аэродром то коротковат для взлёта!

Осматривая один дом за другим я находил лишь какие-то нелепые мотыги, короткие копья, еду, связки корешков и сушёного мяса. Пленников увели?Не думаю, слишком быстро всё произошло. У опушки моё внимание привлекла яма огороженная кругом камней. Глянул, что там. Яма глубокая, метра четыре, а на дне, в слое грязи, кто-лежит и не шевелится.

— Эй, есть кто живой?!

Тишина. Похоже, придётся спускаться.

— Дьрви, бегом к трайку за верёвкой и сразу ко мне!

Спустя двадцать минут мы извлекли из ямы, одетую в какие тряпки, связанную лианами, молодую и недурно сложенную девушку. На всём теле были следы побоев, а её правый глаз полностью заплыл. Тело покрыто сплошной коркой грязи и спекшейся крови. Всё же с первого взгляда мне стало ясно, что это наш «клиент». Такой нежной кожи, таких белоснежных локонов и небесно-голубых глаз среди местных аборигенов не наблюдается.

— А она хороша, Ярл.

— Я не слепой, Дьрви. Дай-ка ей флягу с водой.

Девушка находилась в полуобморочном состоянии. Дьярви освободил её от пут и протянул флягу. Напившись, дама вцепилась в его рукав словно клещ и принялась колотить Дьярви в грудь рукой, обрадовав целым водопадом отборнейших ругательств на чистом немецком, из которых «грязная свинья» была, пожалуй, самым безобидным. Откуда только силы взялись?

Дьярви не растерялся и сходу зарядил ей мощную оплеуху, а после заговорил:

— Женщина, как ты смеешь так говорить? Мы спасли тебя от зинджей, а ты ведешь себя, словно злая собака! Клянусь Тором, если ты произнесешь хоть одно плохое слово, я посажу тебя на цепь!

Под конец Дьярви ввернул пару особо заковыристых ругательств на своём, и девушка пришла в чувство, а во взгляде появилась осмысленность.

— Wer sind Sie?

Я прошептал:

— Мутабор, — и повторил ещё раз громче, — Мутабор! Ты понимаешь меня?

— Да! Но как? Как я понимаю этот язык? Это же русский? Кто вы?

— Дьярви, давай-ка бегом за аптечкой, — это уже на латыни, и снова девушке, — Друзья. Мы друзья.

— А эти пигмеи? Они, они…

Девушка разрыдалась и уткнулась мне в плечо. Когда она пришла в себя и успокоилась, я взялся за обработку ран и продолжил диалог:

— Успокойся. Меня зазовут Ярослав, а вот этого парня с татуировками на лице — Дьярви. Мы не причиним тебе вреда. Так, как тебя зовут?

— Гретта. Гретта Ланге из Германии.

— Скажи, Гретта, какой шёл год когда ты здесь оказалась?

— Вы что- то знаете? Вы знаете, что тут происходит?! — Гретта умоляюще посмотрела на меня.

— Да, знаю, и можешь поверить, я всё без утайки расскажу тебе, — я показал связку браслетов. — Ты знаешь, где эти люди? Как я понимаю, один из них твой?

Гретта опять разрыдалась.

К ночи, когда к деревне стали подходить первые наши отряды, я с горем пополам выяснил картину произошедшего. Гретта Ланге оказалась взрослой тётей. Сорок семь лет, доцент кафедры химии Ганноверского университета. Попала она сюда прямиком из Третьего Рейха, 1937 год. Их было двенадцать человек, большая группа, которую «телепортировали» немного северо-восточней моей точки приземления. Люди адаптировались, наладили торговлю и жизнь, а спустя несколько месяцев решили сплавляться по реке Тана к побережью. Поближе к цивилизации захотели, но что-то пошло не так, и их перехватили наши карлы. Пленников долго держали в разных деревнях, а после побега разделили. Где остальные, Гретта не знает и очень хочет лично убить какого-то старейшину пигмеев по имени Кхло. Гретта не только написала имена всех её друзей, но и набросала портреты. Впрочем, я думаю и без этого ошибиться нам не грозит.

Кхло оказался главным старейшиной поселения и по началу не хотел разговаривать с нашим переводчиком. Но к ближе к утру, он решительно изменил свою позицию и самым подробным образом рассказал всё что знает, и не знает. Сопоставив его рассказ с данными, полученными от Гретты, я получил примерный расклад. Восемьдесят два дня назад Кхло продал людей, захваченных соседним племенем на реке, арабским купцам, одного из которых зовут то ли Акиф, то ли Азиз, оставив красивые браслеты себе. Пигмеи говорили на весьма экзотичном языке и даже банту с трудом понимали их речь. Зато город, куда стекаются все рабы с окрестных земель он знал хорошо — Никана или Никано, что стоит на берегу Индийского океана.

Утром, захватив с собой Гретту, мы вернулись на базу. Надо было выручать своих, и как можно быстрей. Организовывать морскую экспедицию? Неплохой вариант, но боюсь он займет несколько недель, сухопутный путь через джунгли — ещё больше. А вот по воздуху самое то! От базы до Никана по прямой сто двенадцать километров. Если максимально облегчить трайк, то шанс долететь за один раз имелся неплохой. В крайнем случае мы можем и в лесу сесть, и на воду. Вопрос в том, что могут сделать два белых человека, в незнакомом, враждебном городе контролируемом арабами?

Ещё ночью я отправил запросы в главный лагерь, так что всё, что нам было необходимо к полудню прибыло, причём было компактно упаковано и увязано. Пулемёт и балки пришлось оставить и дело даже не в весе. Слишком много жрёт двигатель, раскручивающий стволы. Бомбами да барабанными ружьями обойдёмся. Помимо боеприпасов взяли тяжёлые латные доспехи, запас напалма и пару баллонов иприта. Ну как же в гости, да без иприта? Моветон-с! Пусть Дьярви помолится Ньярду, а я, пожалуй, присяду на дорожку, чувствую, не простой будет вылет.

В полдень загруженный трайк с трудом оторвался от полосы и стал медленно набирать высоту, подниматься выше фронта облаков. Путь нам предстоит не близкий. Придётся «прыгать», лететь зигзагами в поисках воздушных потоков и планировать с отключенным двигателем, чтобы сохранить заряд батарей как можно дольше. Большие надежды на радиозонд. Мы оснастили типовые шаропилоты радиотелеграфом и датчиками температуры, давления и влажности воздуха. Поступающие с шаров данные обрабатываются вычислительным блоком. Радиотеодолит служит для определения азимута и угла места пеленгуемого радиопередатчика, находящегося на радиозонде. Благодаря этой информации можно выявить воздушные течения. Жаль, что этих радиозондов у нас всего три штуки. Если не дай бог, не дотянем, зарядка от солнечных элементов займет от трёх до пяти дней. А время мы терять не можем. Шансы застать ребят в городе у нас неплохие. С учётом дороги через джунгли, вряд ли они там находятся больше двух месяцев. В этих краях рабов нередко держат и три месяца, и полгода, прежде чем придёт корабль и найдется покупатель.

Невольничий берег

При попутном ветре мы могли добраться до места часа через три, максимум четыре. Только вот не было попутного, и даже штиля не было, а был противный северо-западный муссон с побережья, который притащил с собой ливневый фронт. Полёты на параплане в такую погоду запрещены, потому что в отличии от мотодельтоплана или самолёта, у него слишком мягкое крыло. Вероятность срыва, запутывания строп увеличивается на порядок. Масштаба опасности я не представлял, а когда понял, что дело запахло керосином, было уже поздно. Скорость маловата, это же не самолет, от муссона не убежать. Исполинская черная стена клубящихся облаков играючи догнала трайк и поглотила его, словно назойливого комара.

Начался ад. Косые струи дождя били в переднее стекло, от мощных порывов ветра стропы натягивались и гудели, словно стальные канаты. Трайк проваливался, его кидало из стороны в сторону, болтало словно сдуваемый воздушный шарик. Полёт все больше и больше напоминал эпизод из финальной серии Матрицы, прорыв Нео в город машин. Иногда кромешную тьму разрезали ветвистые разряды молний, высвечивая пелену клубящихся злобой облаков.

Я не смотрел на время, не смотрел на высоту. Всё внимание было отдано управлению стропами.Управляя с помощью джойстиков четырьмя лебедками я то отпускал, то подтягивал их, не допуская срывов и авторотации. Ни разу не пожалел, что отдал предпочтение пассивному, эллипсоидному профилю крыла и развитому ветвлению строп, вместо более плоского, спортивного. А нас затягивало всё выше. Крупный град молотил по стеклу, началось обледенение, и стропы постоянно приходилось встряхивать.

Невозмутимого прежде Дьярви пробрало. Побледнел, левой рукой вцепился в дугу, а правой держал свой амулет — молот Тора и что-то беспрерывно бормотал.

— Ярл, Тор разгневался за то, что вторглись в его владения! Надо было принести ему в жертву не козлёнка, а целого быка. Если меня покарает длань Тора, я не попаду в Вальхаллу. А мне надо в Вальхаллу. Я должен увидеть своего отца и старшего брата.

— Дьярви, главное не вертись. Держись за прорезиненные ручки, а уж с Тором я как-нибудь договорюсь.

— Что?

— Заткнись! Смотри за крылом, если оно сложится, нам крышка!

— Какая крышка, Ярл?

Что-то дышать тяжеловато. Глянул на высотометр. Ох ты же блин! Шесть тысяч восьмисот сорок! Похоже, Тор внял мольбам Дьярви, и на последних крохах энергии мы вырвались к чистому небу. Внизу клубился океан облаков, бликовали разряды молний, мы сбились с курса, но я был счастлив, что мы выбрались из этого ада. Скорость ветра здесь снизилась до приемлемых восьми, десяти метров в секунду, и нас сносило к краю муссона, куда-то на северо-запад, так как двигатель я отключил чтобы сохранить остаток заряда.

С помощью хронометра и сигналов нашего радиомаяка смог вычислить примерные координаты. Два градуса южной широты и сорок с копейками долготы. Охренеть, унесло почти на сотню километров. И всё же ветренная фортуна нам помогла. Где-то тут, если я не ошибся с картой, должна протекать самая крупная река Кении — Тана. И действительно, часа не прошло, как глазастый Дьярви разглядел внизу синюю змейку среди океана джунглей. Не знаю сама ли это Тана или какой-то из её притоков, но приземляться надо и как можно быстрей. Солнце вот-вот сядет.

До темноты сесть не успели. Планирование, сбрасывание высоты плавными поворотами, выписывание восьмерок по линии перпендикулярной ветру для выхода из воздушных потоков съело остатки заряда, ну и время. Пока я занимался воздушной акробатикой Дьярви накачивал поплавки с помощью ножного насоса. На водную гладь садились экзотическим способом, с помощью прибора ночного видения. Прожектор, как и лебедки строп, не работал. Последние крохи энергии ушли на маневры. Не страшно, есть отработанный алгоритм и на такой случай. Клеванты завёл через ролики. Начал протягивать повороты, чтобы ещё стравить высоту, параплан при этом идёт по синусоиде. Посадка U-типа или змейка хорошо походит для ограниченных площадок или, как в нашем случае, реки. Основная сложность определить снос при боковом полёте и силу ветра, что бы не «заперло» на границе зон, не развернуло и не снесло к лесистому берегу. Выровняв траекторию и убедившись что высоты хватает на посадочную глиссаду, захожу на финальный разворот и посадка на воду проходит как по маслу.

Поплавки позволяют не только садиться, они легко превращают трайк в катамаран. На случай сплава в комплекте имеется опускной петлевой гребной винт, но в нашем случае он бесполезен. С Дьярви провели лёгкую трансформацию трайка, установили перо руля, от которого протянули тросики к рычагам под передним креслом. На дугах закрепили телескопическую мачту, вкрутили уключины для вёсел.

— Дьярви, держи фонарик, укрепи впереди. На ночь батарей должно хватить. Парус днём поставим, а теперь спать.

Немного сдвинув сидение, откинул спинку и сразу отключился.

***

— Ярл, Ярл! Просыпайся, просыпайся! — Дьярви теребил меня за плечо.

По-прежнему было темно.

— Какого чёрта? Я же сказал будить утром.

— Ярл, ты проспал целые сутки, а я уже видел океан в волшебную трубу.

— Океан?

Я выхватил трубу у него из рук и увидел только мангровый лес.

— Ярл, надо на дуги залезть.

— Похоже и правда океан! Дьярви, мы сделали это!

Всё же наш план сработал, несмотря на вмешательство, казалось, неукротимой стихии! Как же я столько проспал?

— Ну что, Дьярви, много селений зинджей видел вдоль берега?

— Крупных двенадцать, а мелких не считал.

— И как они реагировали на наше, кхм, судно?

— По-разному, одни старались убраться с дороги, а другие подплывали ближе. Смотри! — Дьярви показал мне связку рыбы. — На бусины поменял.

— Вот что, Дьярви, в океане нам делать нечего. Спустимся пониже и ищи место, где можно причалить, желательно без чужих глаз. Нужен небольшой ручей, протока.

Я вышел на связь с базой. Павел Петрович, как только узнал про нашу идею, немедленно вызвался идти нам на помощь по морю. Причём не на «Неве», как я думал, а на «Варяге», уж очень Павлу Петровичу полюбился вооруженный до зубов монитор с быстрой лодкой, на тарге которой вместо ружья занял почетное место «Гладиатор».

Паруса на П-образной мачте не позволяли идти под любыми углами, а как поведёт себя на море воздушный змей, не знал никто. «Варяг» ни разу не выходил в океан. Павел, подсмотрев конструкцию фермы ветряка, собранную из треугольников, немедленно решил заказать и контролировать производство модульной мачты-фермы для «Варяга». Как-то я рассказал Павлу про решетчатые стальные фермы. Их использовали на военных кораблях в XIX веке. Поперечное сечение таких мачт представляло собой эллипс, а сама конструкция состояла из труб разного сечения. Замена обычных цельных мачт на решетчатые снизила сопротивление воздуха при движении судов и сильном ветре и позволяло увеличить высоту мачт. Павел же загорелся идеей сделать быстросъёмную мачту треугольного типа под джанковый парус. Модуль мачты длиной три метра сварной из титановых трубок. Их с запасом осталось после изготовления телег трайков.

И модули, и паруса были изготовлены ещё до столкновений с банту. Осталась работа по усилению второй и третьей палубы, требовалась установка системы скручивания паруса на гик-мачту. Павел сообщил, что решил совместить испытания мачты с походом и через два дня уже выходит в море. Он считал, что на модернизированном корабле, да ещё с возможностью водомётного двигателя, он дойдет до Никана всего за пару дней.

***

За ночь мы спустились ещё больше вниз по реке и уже под утро свернули в небольшой ручей на южном берегу Таны, скрытый в зарослях тростника и сплетении корней мангров. «Продравшись» сквозь зелёную стену, поднялись на веслах на пару километров, где и вытащили «катамаран» на берег с помощью ручной лебёдки.

Нас ожидала большая работа по расчистке леса под взлетную полосу. Конечно, никто не мешал взлетать прямо с реки, но кто его знает, как дело повернётся. Запасная, скрытая от глаз площадка лишней не будет. Начали с накачки солнечных батарей. Хех, они у нас надувные. Посудите сами, как разместить плоский лист на неподготовленной поверхности? Птичка какая нагадит, а то порвет, нарушит целостность. Как прикажете быть в саванне, в густом лесу, на реке? Каждый раз вырубать, вычищать триста квадратов и делать подставки из говна и палок, нет уж увольте. Тонкий «туристический» коврик из однослойного паутинного шёлка, пропитанного силиконовой смолой весит всего ничего. Надувай матрас восемь на полтора метра и хочешь на воду его спускай, хочешь на траве разложи или затаскивай на крону. Последнее мы кстати и сделали в первую очередь, а до того Дьярви немного подзарядил аккумуляторы на реке.

Для работ по корчёвке и расчистке с собой взяли типовой инструмент лесорубов в облегчённом варианте: титановый топор на длинной ручке, валочный клин с ролико-винтовой передачей, цепная электрическая пила (режет камень и землю), крючья, ножовка, лопата, блоки усиления для ручной и электрической лебедки, ролики угловые, карабины, тросики из шёлка и триммер со сменными дисками. Весу они добавляют немного, а скорость и возможность расчистки поднимают на порядок. С таким набором в самых страшных джунглях за день аэродром сделаем. Пила кушает, конечно, прилично энергии, но её не так часто используют, больше проблем возникает с корчёвкой пней. Сто процентов, до вечера площадка будет расчищена, тем более Дьярви курс обучения лесоруба прошёл на отлично.

Пока Дьярви занимается зачисткой, я отправлюсь на разведку. С собой сверхлёгкая надувная лодка из того же материала, что и «коврики» солнечных батарей, весу в ней всего десять кило. Снимаю блок батарей с трайка (они модульные), устанавливаю на раму опускной, петлевой гребной винт и, вуаля, моторная лодка готова. Захвачу и второй блок, он понадобится для самого первого, лёгкого варианта мотопарапалана, зря я что ли делал его? Если не считать батарей, вес рамы и движка двенадцать кило, плюс двадцатка само крыло и стропы. Нормально. С двойным запасом батарей для ближней разведки идеальный вариант.

По ручью спустился к Тане, далее шёл вниз по течению, пока не нашёл подходящее место для старта на более пологом и безлесном северном берегу. Запустил пару шаропилотов, в лесу я также запускал радиозонд и более-менее понял, что к чему с местными ветрами. Стартовал с ног, быстро набрал высоту и, отключив движок, начал медленно планировать в сторону океана. Город Никон я увидел сразу, как только поднялся на высоту триста метров. Много-много глинобитных лачуг, жавшихся друг к другу, большой дворец вождя в виде сферы. Рядом несколько аналогичных по конструкции домов знати и колдунов. Труба пониже, да дым пожиже. По сравнению с Мале раза в три побольше. Три, а может и все пять тысяч жителей там точно есть. Рынок, за ним причалы, очень много причалов, где стояло… Раз, два… семь! Семь арабских кораблей и множество небольших рыбацких лодок. Никан раскинулся прямо на берегу океана, в небольшой закрытой бухте, километрах в пяти на север от устья Таны. Всё что нужно я узнал, можно возвращаться, цель путешествия достигнута.

***

После обеда я помог Дьярви закончить расчистку взлётной полосы, а ближе к закату, облачившись в лёгкие, бригантные доспехи, мы с ним отправились в Никан на лодке. В порт я заходить не решился. Не стоит привлекать внимание столь необычным транспортным средством. Лодку замаскировали в небольшой укромной бухте, примеченной во время разведки, а в сам город мы отправились пешком. Из холодного оружия с собой мечи, ножи, топор у Дьярви. Огнестрел — дробовики, револьвер «слонобой» плюс сеткомёты и гранаты. Местные жители, увидев белых людей, к тому же в столь необычных доспехах, не мешали, и к рынку мы дошли без особых приключений, если не считать сопровождавшую толпу малышей и подростков. Бригантину одели перед входом в сам город, в наших лёгких доспехах элементов Пельтье нема, естественным образом регулировать температуру приходится. Ночь в Африке — главное время для торговли. Быки-ватусси, циновки, керамика и фрукты. Проходя через ряды местных торговцев, мы медленно продвигались в сторону белевших шатров арабов.

— Дьярви, ты же говоришь на арабском?

— Они поймут.

— Значит, будешь говорить за меня. Думаешь, они нам что-то скажут?

— Мы для них чужие, Ярл. Но если твои люди здесь, будь уверен, что арабы знают, где их содержат. Будут юлить, уводить в сторону но чёткого ответа не дадут.

— Тогда давай к самому большому шатру и предложим купцу пару наших чатлов. Торговец по имени Бахт, упирался недолго. Он подробно рассказал о том у кого и где содержатся белые пленники. Отряды охотников за головами перепродавали пойманных рабов нескольким крупным торговцам, нередко имеющим свои корабли и самым влиятельным из них был Акрам, к тому же он был родственником самого шейха.

Акрам жил в отдельном доме прямо у порта, он был безобразно толст и страдал одышкой. Его хитрые, глубоко посаженные глаза постоянно бегали из стороны в сторону. Разговор с ним с самого начала не заладился. Акрам не отказывался, подтвердил, что у него есть белые рабы, но едва разговор заходил о выкупе, тут же закатывал глаза и начинал вещать о том, что обещал столь ценных рабов шейху. Несомненно, он узнал меня и попросту накручивал цену.

— Уважаемый Ярунг, чёрные рабы стоят в Персии десять динаров, а белые, умеющие писать и читать, — он покачал головой, — дорого, очень дорого! Пятьдесят, а то и сто солидов.

— Что-то не видел я таких цен на мужчин в Персии! Может ты, уважаемый Акрам, спутал их с молодыми девственницами? — уверенно парировал Дьярви. — Уж не хочешь ли ты продать нам рабов по цене самого дорого рынка Ктесифона? Я правильно тебя понял? Здесь, где раб стоит не дороже, чем железный нож!

Акрам покраснел, ответил Дьярви что-то невразумительное.

— Дьярви, — я вмешался в разговор, — мне надоели эти танцы с бубном. Скажи толстяку, что я заплачу за каждого раба по сто динаров, — я показал торговцу туго набитый мешочек полный золотых чатлов. — Скажи, что в качестве своего особо расположения дарю ему три больших чатла, — я покрутил перед носом Акрама нашу большую монету в пятьдесят тысяч чатлов из синего золота. В его глазах начал разгораться огонёк жадности. Знает, что за такую монету не только раба, небольшой корабль можно купить. — Скажи, что он получит в подарок пятьдесят зеркал и волшебную трубу. Показываю подзорную трубу и выкладываю золотистое прямоугольное зеркало с химически вытравленной арабской вязью размером с ладонь.

— Ярл, но это очень дорого!

Я вскидываю руку:

— И ещё скажи, что великий колдун Ярунг очень, очень не любит, когда ему отказывают. За такими людьми приходят духи мертвых и забирают их души в свой мир!

В то время, как Дьярви переводит, я достаю диапроектор (модель со встроенным аккумулятором) и повесив на стену тончайший экран из шёлка, прошу завесить окна. Акрам с недоумением смотрит на то что происходит, он не понимает. Фокусирую луч и вручную прокручиваю кадры сопровождая их пояснениями.

Прежде болтливый Акрам замолкает и, выпучив словно рыба глаза, неотрывно смотрит на экран. Ряды пленников в узких клетках висящих на столбах.

— Эти люди не слушали Ярла, они пытались сбежать, — поясняет Дьярви. Новая картинка. — Это наш город с высоты. Видишь, какой он большой? Вот войска колдуна Ярунга. Рядом огромное людское море, вид сверху. Ты же знаешь, что Ярунг разбил зинджей? Конечно, знаешь Акрам! Сейчас покажем, что с ними стало.

Во взгляде Акрама уже сквозит откровенный ужас, иногда он косится на стеклянный амулет на моей груди с объёмной голограммой черепа и, горящими в глубине, красным глазами и, светящийся в темноте, рисунок герба.

Новый слайд. Длинные ряды пленных в кандалах. Завалы трупов на поле боя, тела облитые кислотой, воронка от разрыва снаряда «Одина», воздушный шар и фигуры духов в ночном небе, средний трайк со мной, сбрасывающий бомбы на орду, атака огнемётчика и заживо горящие в пламени зинджи. Сорок два цветных слайда, после просмотра которых вся спесь с Акрама слетела, а сам он стал бледней, чем мел.

Акрам согласился, а куда ему деваться? Акрам не дурак. Прекрасно понимает, что он не моего полёта птаха. Может и хотел больше срубить, но правильно решил, что лучше жирная синица в руках, чем журавль в небе с перспективой остаться без головы. Даже аванс не взял и обещал завтра же решить вопросы с шейхом. Так как столько денег и зеркал у нас с собой не было, нам бы в любом случае придётся возвращаться к трайку. Договорились через два дня встретиться у деревушки Маку близ устья Таны. Однако, мы настояли на том, что нам немедленно покажут всех рабов и дадут с ними переговорить. Конечно мы могли бы отобрать их силой, но кто в этом случае даст гарантию, что наши люди не будут убиты в схватке. В городе мы видели много воинов, да и у самого Акрама охрана не маленькая.

***

Сегодня профессор Юстис наблюдал необычное — охрана толстого араба, который был их «хозяином» бегала, словно ужаленная пчелами. Происходило что-то интересное. Спустя некоторое время он увидел двух рыцарей в богато украшенных средневековых доспехах и противного хозяина араба, льстиво и заискивающе что-то рассказывавшего им, в руках он без конца вертел подзорную трубу! Да-да. Это она, профессор ничего не перепутал. Дверь открылась, один из рыцарей, на его доспехе золотом был вышит баобаб, шагнул внутрь.

— Ну и вонища у вас здесь, товарищи попаданцы.

Все ошарашенно уставились на него.

— А я вам плюшек местных с рынка принёс! Ну, что вы молчите то? Гретта вам привет передает.

Это русский! Русский! Юстис немного знал этот язык.

— Вам языки случаем не отрезали? Ах, да. Му-та-бор!..

Люди были в ужасном состоянии, истощены, но не сломлены. Их словно прорвало, они начали сбивая друга, рассказывать о себе, расспрашивать меня. Я поднял руку и попросил выслушать:

— Друзья! У меня сейчас нет времени рассказывать всё, но я знаю о причинах, по которым мы все тут оказалась. Мы поговорим об этом позже, в более подходящей обстановке. Меня зовут Ярослав, и Гретта достаточно подробно рассказала о вас.

— Она жива, жива! — воскликнул один парней.

Другой, заросший густой чёрной бородой до самых глаз, спросил:

— Скажите, а что кроме нас и вас в этом месте есть ещё кто-то из современных людей?

— Со мной ещё четверо.

— И все также из разных времен?

Я кивнул в ответ и продолжил:

— Думаю, вы наверное догадались, это не наша Земля!

— Я же вам говорил! Говорил! — на ноги вскочил парень, похожий на Гоголя, но со светлыми, прямыми волосами.

— Юстис, сядь на место. Давайте наконец выслушаем не перебивая Ярослава, простите, как вас по батюшке?

— Александрович.

— Выслушаем Ярослава Александровича, — закончил всё тот же бородатый мужик.

Дождавшись тишины я продолжил:

— Планета очень похожа на Землю, неотличимо похожа. И сейчас тут наступил 619 год от рождества Христова.

— Ни фига себе! — тяжелые вздохи, какой-то шепот.

— Сейчас мы находимся в городе Никан на берегу Индийского океана. Это территория Кении.

Возникла пауза.

— Это государство, образованное в 1963 году на территории восточноафриканского протектората Британской империи, — пояснил один из парней.

После некоторой паузы я добавил:

— Второй градус южной широты, пять километров северней устья реки Таны, если вам о чём-то это говорит. Мы договорились о вашем выкупе и через два дня должен состояться обмен. Я попрошу вас не предпринимать каких-либо действий или попыток побега.

— Да уж не дураки, понимаем.

— Честно скажу, к вашему, так называемому «хозяину», у меня нет никакого доверия.

— Акрам может обмануть.

— Сколько запросил?

— А что делать, если нас попытаются увести?

Вопросы посыпались одни за другими и мы обсудили все возможные варианты действий. Все они заключались в одном — сидите на попе ровно и не высовывайтесь. Всё что надо, мы сделаем сами. На том и расстались, кстати если нож у меня отобрали, то на пистолеты и еду охранники не обратили никакого внимания, а зря. А ещё я незаметно вернул им пару заряженных браслетов, указав, чтобы они спрятали их как следует. Вот теперь, они точно никуда от меня не денутся.

Долгожданные гости

Шейх Шедид ибн Ада

Через волшебную трубу шейх видел всё — и войска дикарей, и двух людей, которых никак не удавалось победить. Он думал, что один из них, у кого на доспехах были руны северных варваров и есть Ярунг. Он приказал атаковать его и захватить живым. Ошибка, какая ошибка! Его надо было сразу убить, тем более второй воин с золотым баобабом и щитом, плющимся огнём и был Ярунг. Кто на такое способен кроме колдуна? Видел он и огромный взрыв. Колдун призвал к себе ифритов! Видел, как сотни его людей, окружившие второго, завалились словно кули с мукой. Проклятый колдун! Не об этом надо думать, не об этом. Он просчитался, а Ярунг разъярён и пойдет, конечно, пойдет за своими людьми в Никан. Толстяк Акрам попытается, сбежать, но зачем он мне нужен? Хотя, те белые люди… Надо думать.

Ярослав

Отправиться сразу не получилось, надо было пройти по всем «опорникам», собрать неразорвавшиеся заряды, разминировать подходы к лодке. Дьрви хотел найти свой, топор, а я щит. Большого труда стоило оторвать коллегу от сбора законных трофеев.

— Дьярви, ты чего такой жадный? К чему тебе весь этот хлам? Ты на чём ты его собрался везти?

— Дар богам ярл! Сброшу в реку.

Пока добрались на место, одели доспехи, облегчили трайк и прицепили уцелевшие бомбы. Я вышел на связь и узнал, что Павел Петрович только вышел из порта. Он рассчитывает прийти в город всего за день. Просил подождать. Ждать я не стал, неизвестно, что за это время случится нашими людьми. Мы взлетели перед самым закатом, резко набрали высоту и отправились прямо к дому Акрама.

— Чёрт!

— Что произошло, Ярл?

— Сигнал пропал, наших людей тут нет. Наверное, толстяк решил увезти их на остров Манду, к своему шейху, но, думаю, никуда они не денутся!

Я натянул стропы, направляя полёт нашего тихохода на северо-запад. Если память не изменяет острова Ламу, Манду, Пате расположены не так далеко, километров пятнадцать, двадцать. Пролетая над побережьем мы заметили несколько кораблей, но какой из них наш?

Ну давай же, давай. Лишь через час браслет уколол руку разрядами тока. Пятый, семнадцатый — девять тысяч двести сорок, азимут двадцать два… Пятый, семнадцатый — восемь тысяч триста десять, азимут двадцать четыре… Через несколько минут мы уже видели пузатое доу Акрама, что на всех парах неслось к видневшемуся на горизонте архипелагу.

— Бомбы, Ярл? — спросил Дьярви, привычно перебираясь на нос.

— Нет! Я снижаюсь, пока посмотри внимательней и отработай по палубе из «Вепря».

— Понял, Ярл. Эх, нам бы сейчас «Гладиатор»!

— Ага, в самый раз! Он эту посудину насквозь прошьёт, потопит всех и в Вальхаллу отправит.

Я подключил мегафон:

— Акрам, жирная свинья! Ты взял задаток и обманул великого Ярунга. Если хочешь остаться живым, спускай паруса и бросай всё оружие за борт!

Реакция на мой ультиматум была предсказуемая. Арабы забегали по кораблю, словно муравьи, а некоторые стали натягивать луки чтобы выстрелить в нас. По ним то Дьярви и отработал. Во второй раз я обратился уже к нашим коллегам на русском.

— Приветствую, попаданцы! Это Ярослав, вы ещё не соскучились? Наш общий знакомец Акрам меня обманул, поэтому мы сейчас корабль слегка обработаем бомбами. Не думаю, что осколки пробьют палубу, но на всякий случай зайдите под балки, а лучше ложитесь на пол и прикройтесь чем сможете.

Картечных бомб у нас осталось не так много, поэтому мы их сбрасывали прицельно, на малой высоте и небольшой скорости. С замедлением угадали, бомбы взрывались на высоте пяти или десяти метров и плотно фаршировали свинцом матросов на верхней палубе. Тех, кто не сообразил укрыться добил Дьярви из «Вепря», картечью.

— Будем садиться на воду, Ярл?

— Плохая идея, Дьярви, слишком высокая волна.

— Что же делать?

Я стал одевать на себя легкий трайк.

— Значит так, полезай-ка на место пилота. Я сейчас к тросу зацеплюсь, а ты поднимайся выше и отпускай его на максимум.

— Ярл, что ты затеял? Ты хочешь чтобы я вернулся один?

— Точно.

— Я смогу лететь, но сесть на большой телеге в лесу! Нет, Ярл, такое я не смогу.

— В лесу не нужно, садись прямо на реку. Сможешь, Дьярви, я в тебя верю!

— Ярл, а если будет сильный ветер?

— Значит, всё равно сядешь, только на парашюте. Ты сколько раз сажал трайк на парашюте, когда его испытывали?

— Пять раз, Ярл, я понял. Дьярви не подведёт!

Конечно, можно было спрыгнуть, но я решил не рисковать. Мало ли, стропы спутаются. Медленно опустившись на тросе, я начал потихоньку вытаскивать купол, при этом Дьрви, как и договаривались, набрал максимальную скорость. Так как трос был пристёгнут к поясу сзади, его вместе со мной стало сносить назад, давая возможность крылу полностью раскрыться.

— Давай!

Разъём открылся и трос, слегка дернувшись ушёл вверх. Стропы начали скручиваться. С большим трудом мне удалось избежать фронтального сложения крыла. Вовремя включил движок, поработал стропами, и фухх, пронесло! На будущее надо что-то другое придумать, какой-нибудь легкий скелет-зонтик, к которому будем крепиться или купол или самая верхняя часть строп.

Сделав круг, снизился и максимально погасил скорость, влетел прямо в парус доу, а какие ещё варианты? Судно не авианосец ни разу, посадочной площадки не предусмотрено. Пробил парус двумя кинжалами, рассчитывал рассекая ткань спуститься вниз, а что, видел такое в кино. Но что-то пошло не так. Парус похоже и так на ладан дышал. Короче не вышел трюк, парус разом разорвался, я улетел куда-то вниз, запутался в снастях, к этому бардаку добавились стропы параплана и я завис в переплетении верёвок и остатков паруса на высоте около метра. Один из прятавшихся матросов подбежал ко мне и начал рубить что есть сил, чем кстати здорово мне и помог в этой нелепой ситуации, случайно перерубил некоторые верёвки, а меня отлично защитил доспех. Я рухнул на палубу и с ходу вступил в бой, избавляясь от остатков пут. Один, два, три и всё? А где остальные то? Несколько матросов испуганно жались в углу, побросав оружие. Избавившись от ранца, я связал матросов и начал методично осматривать палубу на предмет а не остался ли кто живой, мало ли какой фокус выпишут эти ребята.

Впрочем, никакого сопротивления больше не было, бомбы, или картечные гранаты, хорошо сделали свою работы. Корабль был полон шелками, пряностями, слоновой костью… Похоже Акрам решил забрать с собой всё нажитое «нелёгким» трудом. Сам толстяк и двое его охранников обнаружились ближе к носу корабля уже неживые. Выходные отверстия от пуль «слонобоя» размером с кулак ребёнка не оставили им шансов.

— Зачем, спрашивается, надо было толстяка убивать? — спросил я у здоровенного мужика, высунувшегося из-за мешков. — Очень я хотел в глаза ему посмотреть.

— Так мы, значится это, не знали, что так выйдет-то. Как только пальба да взрывы начались, Юстис с помощью вашего пистоля значит-с верёвки мне перебил, а уж после сам Арам к нам явился, всё само собой и вышло. Извините, накипело. Уж больно сильно тот над нами издевался.

— Да чего уж там, вылезайте, вроде весь корабль осмотрел…

Как оказалось, Акрам, едва узнал, что дело с моим захватом или убийством не выгорело, засуетился и, собрав самые ценные пожитки и пленников, благоразумно решил покинуть Никан. Но не повезло, бывает…

***

Дьярви благополучно приземлился и поставил трайк на зарядку, а мы ещё сутки болтались между островами архипелага, так как восстановить паруса не представлялось возможным. Скучно не было, за исключением великана Сильвестра, это тот самый мужик, что первым заговорил со мной, Ванька отправил сюда целый зоопарк маститых химиков. Один Юстус фон Либих чего стоит! Основатель органической химии и агрохимии, глыба, научное светило уровня Менделеева. Его соплеменник Отто Байер — химик- технолог, изобретатель полиуретана. Ирландец Ричард Кирван, аж 1812 года изготовления — химик, геолог, метеоролог, лучший друг химика Лавуазье и один из наиболее упрямых сторонников бредовой теории флогистона, то бишь мифической «огненной субстанции», что якобы наполняет все горючие вещества и высвобождается из них при горении. Француз Поль Вьель гораздо более полезный для нас персонаж — инженер, механик, химик и изобретатель бездымного пороха! Вот и сейчас он внимательно осматривает, чуть ли обнюхивает патроны.

— Месье Ярослав, не могу понять, что за тип взрывчатого вещества вы использовали? На кордиды не похоже, и совершенно точно это не баллиститные пороха.

— Вы всё-всё узнаете, как только мы прибудем в наш город.

Эдвард Уэстон — химик, гальнотехник, Анатолий Васильевич Давыдов — химик, технолог, занимался разделением летучих соединений актинидов в газовой фазе, то бишь очистка урана, плутония для ядерного оружия. Семён Вуколов, тоже химик, эксперт в области взрывчатых веществ, педагог и один из авторов Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Второе исключение — Ермолов Пётр, академик доктор геолого-минералогических наук, которого я неплохо знал, так как в девяностых мы с ним пару раз пересекались в Казахстане, где тот жил на постоянной основе. Пётр не сразу узнал меня, а когда понял, долго хлопал глазами не в силах поверить. Времени мы зря не теряли и рассказали друг другу много интересного. Всё хорошо, но чёрт побери, тут половину «авторитетов» придётся заново переучивать, а с их то гонором… Проблема, однако!

К закату к нашему дрейфующему кораблю подошел монитор «Варяг» — ящик на поплавках обзавёлся высокой палубой-фермой из труб, а тащил его, причём с очень приличной скоростью, кайт! Корабль Акрама, взяли на буксир, а мы переправились на судно Павла Петровича.

— Ярослав Сергеевич, вижу вы наконец-то нашли эти пропащие души! Кхм, — он снял фуражку и слегка поклонился. — Позвольте представиться, подполковник Арбузов Павел Петрович к вашим услугам! Впрочем, в этом мире можете называть меня господин барон…

Гости были намыты, одеты в чистые и одежды и накормлены. Теперь все занялись изучением внутренностей корабля.

— Водомёт, питаемый от гальванических элементов… Весьма оригинально!

— Пневматические пушки и стреломёты…

— А вы видели что у них на носу? Огромный воздушный змей!

— Не знаю как вас, а меня больше занимает огромная механическая рука на корме это странного судна!

Для наших гостей всё было необычно и интересно, а Павел Петрович с явным удовольствием проводил экскурсию.

— Вот здесь, — он показал на пульт управления, — вы видите руль. Справа в верхнем углу шкала заряда ионисторов, чуть ниже показано напряжение нагнетательных насосов. С другой стороны стрелка показывает давление воздуха в правом о левом поплавках, далее вы виде цифровой индикатор длины троса лебедки и панель навигации с указанием направления и пройдённого пути.

Вопросы сыпались один за одним, а Павел Петрович самым обстоятельным образом отвечал на эти вопросы. Мне кажется, он немного соскучился по приличному обществу и был рад такому вниманию к своей персоне.

Я и сам с удовольствием осматривал обновленный «Варяг», тут было на что посмотреть. Многие вещи я разрабатывал лично, а вот испытания, доводка, установка проходили уже без меня.

На носу старые пневматические бронзовые пушки заменили на новые, стальные, пороховые, гладкоствольные калибром восемьдесят восемь миллиметров и длиной ствола два целых и ещё четыре десятых метра. Конструкция чем-то походила на пушку Лендера 1914 года — литая тумба обеспечивала круговой обстрел, а зубчатый сектор — углы возвышения до девяносто градусов! Орудие можно было использовать и как пушку, и как гаубицу. Точное наведение обеспечивали сервомоторы и роликовинтовые передачи, а прицеливанию помогал экспериментальный лазерный дальномер. Пушка получила двенадцатизарядный цилиндрический барабан для автоматической стрельбы. Точно такая архаика, что и в нашей пушке Пакла, только масштабированная под другой калибр. Для гашения отката применили простой по конструкции гидравлический откатник игольчатого типа, а самое главное роликовинтовые передачи, производство которых мы наладили, легли в основу стабилизатора. В XXI веке, далеко не у всех стран такое чудо имеется, в Росси только планируют такой ставить на «Армату», а у нас, вот он. Собственно система состоит из двух приводов — наведения и стабилизации пушки в вертикальной плоскости и наведения и стабилизации в горизонтальной плоскости. Оба привода, через котроллеры связаны с прицелом наводчика и системой наведения в рубке. Павел Петрович сказал что всё работает, а если так, то проблему точной стрельбы в условиях качки мы решили, и не потребуются долгие месяцы обучения наводчиков.

***

Ранним утром «Варяг» встал на рейде Никана, где ещё осталось несколько кораблей.

— Павел Петрович, вы испытания пушек на дальность уже приводили?

— Так точно-с! Восемь тысяч восьмисот метров прицельная дальность.

— До дворцов вождей километра два, так почему бы вам не провести повторные испытания? Заодно продемонстрируем нашим гостям возможности орудий.

— Отлично-с. Я признаться, тоже хотел предложить. Сотрём к чертям этот гадюшник!

— Вы только порт не трогайте, думаю, нам надо самым внимательным образом осмотреть корабли, сдается мне, некоторые везли верблюдов и людей для битвы. Сами понимаете корабли, даже такие дерьмовые, лишними не бывают.

Павел Петрович тут же начал отдавать приказы:

— Батарея жаб, отовсь! Угол возвышения восемьдесят пять, замедление девять.

Наводчик быстро набрал цифры и роликовинтовые передачи зажужжали как стая пчёл, синхронно приподнимая стволы орудий. Матросы шустро забегали закатывая в жерла «Жаб» тяжелые бомбы.

Павел поднял трубку телефона:

— Пушкам, цель купола в центре города, огонь по готовности, без приказа.

— Есть, — ответили на другом конце провода.

— Господин барон, батарея жаб к открытию огня готова! — это подбежал щуплый индус, командир батарей бомбомётов.

— Огонь!

Бух-бух-бух. Шестнадцать жаб синхронно выплюнули смертоносные ядра. На подлёте к земле они начали рваться, разрушая забор и какие-то постройки близ дворца.

— Эх, малость промазал. Угол возвышения восемьдесят один. Замедление семь! Матросы споро протыкали взрыватели шилом и сразу опускали ядро в орудие.

Обе пушки почти синхронно открыли беглый огонь, обрушив ближайший к нам купол. Двадцать четыре выстрела калибром восемьдесят восемь миллиметров, не шутка. Гости, выскочившие к тому времени на палубу, смотрели на всё с широко открытыми глазами.

Павел снова схватил трубку:

— Стоп пушки! Вы что там, олухи царя небесного, казённое имущество разбазариваете! Почему выбрали одну и ту же цель? — потом обернулся ко мне, — вот всегда так! Учить и учить ещё этих горе-артиллеристов. Стрелять то научились, а понимания боя нет.

Теперь уже бомбы летели куда надо и огромные купала из глины и палок рухнули, подняв огромное облако пыли, медленно расползшееся по всему городу.

— Вот теперь ваших зинджей голыми руками брать можно! — он снова поднял трубку. — Десантная группа на выход в полном составе…

Представление растянулось на целый день. Заслышав звуки боя, на лодке примчался Дьярви, словно Громозека размахивая мечом и топором, умчался куда-то в клубы пыли. Пока отряды Павла зачищали город, корабли на пирсе попытались улизнуть. Не вышло. Помимо новых пушек калибра восемь восемь, на «Варяге» были старые, бронзовые пушки Пакла, а также «Гладиатор». Когда всё это хозяйство по команде Павла сосредоточило огнь на судне доу, то оно буквально развалилось на куски и мгновенно затонуло.

— «Гладиаторы» — это нечто! Нам бы такой аппарат под Бородино, хотя бы один! — глаза Павла сверкали восхищением.

Наглядная демонстрация показала владельцам судов, что корабль Ярунга не только двигался при спущенных парусах, но и легко догонял любое судно. Колдовство! Здесь сыграл роль и мегафон, и разрушение судна «страшным огнём». Суда останавливались по первому требованию и более не оказывали сопротивления.

Павел Петрович, решив что я справлюсь тут без него, спустил на воду катер со вторым «Гладиатором» и лично принялся окучивать малые лодки. Прямо мальчик с игрушками.

За несколько дней мародёрки мы захватили семьсот с лишним пленных, восемь судов доу и много чего полезного, оказавшегося под завалами дворцов-складов местных вождей: шкуры быков и леопардов, масло ши, дикий рис, семена люпина, железо и золото… Трайк погрузили на Варяг, и целая вереница тяжело груженных судов двинулась в обратный путь.

Две недели спустя

Сроки поджимали, но целая когорта маститых химиков позволила быстро завершить очистку церия и других элементов, необходимых для активации ключа. Мы успели, и теперь все напряженно ждали результата. Я ничего не скрывал, а чужой мир и рисунок звёзд не позволяли ставить мою версию под сомнение. Все работали на совесть.

Сейчас всё готово. Снимаю ключ и, вытянув шлейф, подключаю к двадцать первому порту кабель вычислителя. Набираю команды, все данные: экваториальные координаты звёзд из списка присутствующих на небе, время в часах, минутах и секундах, координаты. Программирую порты вывода сигнала, а пусть будет сто сороковой. Ключ кладу на дно стеклянного химического реактора, промываю, выкачиваю воздух и заливаю девяносто процентной сверхчистой селеновой кислотой. Сколько раз я уже проводил эту операцию… Но всё без толку, может где-то закралась ошибка? Не знаю. Манипулятором ссыпаю сульфид молибдена.

Наблюдаю реакцию в окошко. От него только что отошёл Отто Байер:

— Герр Алесандр, почему сульфид не реагирует с кислотой? Концентрированная селеновая кислота способна даже золото растворять, образуя селенаты.

— Потому, Отто, что ключ играет роль ингибитора, и в определённом радиусе ни одна реакция не идёт. Мы много чего перепробовали и фото, и механоплазмохимические реакции.

— Удивительно!

Наконец ссыпаю нано-порошок сверхчистого церия и… Опять ничего!

— Вот же гадство! Чёртов гамма режим!

— Герр Ярослав, что же делать? Мы все умрём... — всхлипывает где-то в стороне Гретта.

— Нет, у нас есть ещё варианты, будем пробовать.

Подхожу к соседнему реактору и провожу аналогичные манипуляции: лантан, неодим, самарий, тербий, эрбий…. За день мы истратили всё, что смогли получить из песков близ лагеря и россыпей озера кевенги. И с каждой неудачей лица людей серели всё больше и больше. Остался поселений доступный нам металл — лютеций, всего два килограмма, с огромным трудом выделенных из тысяч и тысяч тон ильменитового песка. Я откладывал его на четвёртую стадию, хотя какая уже разница.

Серебристо-белый порошок с жирным блеском ссыпается на дно и ничего…

— Вот теперь точно всё, — заявил Иван. — Похоже, мы проиграли, Ярослав Александрович.

Я, обхватив голову, сидел рядом с реактором.

— Неужели всё напрасно? — Мартин выглядел подавленным.

— Там что-то происходит! — взвизгнула Гретта.

Мы не успели среагировать, как ослепительно белый луч мгновенно испарил крышку реактора, а заодно и часть крыши, как и в прошлый раз потерялся в ночном небе.

— А-а-а-а-а! Получилось! У нас получилось!

Теперь все начали восторженно носиться, обнимать и поздравлять друг друга с победой. Веселье плавно переместилось на улицу, по столь торжественному случаю были распечатаны запасыголубого сыра, персидского вина и первого этом мире виски. Пир длился пол-ночи.

Проснулся я от того, что экран моего компьютера загорелся. С пьяной лавочки я долго не мог понять, почему он постоянно перезагружается и мигает, почему по экрану ползут какие нелепые символы.

В комнату ворвался красный словно рак Павел Петрович:

— Негодяй! Подлец! Со мной! — он взревел как бык. — С боевым офицером генералы не смели так разговаривать!

— Павел Петрович, успокойтесь. Кто там вам нагрубил, что вообще происходит? — Я недоуменно переводил взгляд то на экран, где пошла совсем уж абракадабра, похожая на заставу из матрицы, то на задыхающегося от злости Павла.

Появилось третье лицо — личный секретарь, индус Бамон с моей гарнитурой. Дрожащим голосом он произнёс:

— Простите, великий, я не смог ему отказать. Он требует позвать вас.

— Да кто он, то? — мне начала надоедать эта комедия и я одел гарнитуру.

— Ну, здорово что ли, бро! — раздался из наушников гнусный голос старого знакомца. — На радостях так нажрался, что старого друга не признал? Я, понимаешь, ему с утра названиваю.

— Ты?!

— Я, я. А кому ж тут ещё быть?

— Но а как же…

— А вот так же!

— Ванька!

— И Ванька, и не Ванька! Копия, с очень и очень сильно урезанным функционалом. Слушай, бро, а что ты так долго возился с активацией? И что это за говно ты тут изобразил? Типа компьютер, да? Хрень конечно, но кое-что в нём поправлю, залью правильный код, кошерный… Ха-ха.

— Ну так мы ж выполнили все твои условия!

— Да неужели? — тон его изменился, стал жёстким. — Ты, сынок, одно запомни, я тут решаю кто и чего будет выполнять, я и никто другой! Усёк?! А если потребуется, я силу продемонстрирую, — к этому времени ко мне в кабинет прибежали все наши. — Ах, какая миловидная девочка с голубыми глазками! Тебе верно будет жалко потерять её? Правда, корешок?

Гретта, как подкошенная, упала на пол.

— Слушай, тварь! — взъярился я. — Не трогай женщину, что она тебе сделала? Сам же говорил, что эти люди только носители, что они тебе не нужны, что пусть идут лесом а для проекта нужны только Ключи. Так они у меня. Не вовлекай этих людей в наши с тобой договорённости. То что я обещал, я сделал. Что вам там ещё надо?

— Не бузи, я как слово дал, так и забрал. Хех, шутканул малость, надул дурака. Ну как ещё вашего брата, обезьяна в чувство привести? Токмо кнутом! Чтобы, значит-с, не забывали, кто у вас хозяин.

— Ты не мой хозяин!

— Да что ты говоришь?!

И на этот раз на пол завалились все, кроме меня. Сердце разрывала пульсирующая боль, в глазах потемнело.

— Ты… не мой… хозяин, — я с трудом выговаривал слова. — Убьёшь меня и ты никогда, слышишь, никогда не найдешь Телепорт!

— Принципиальный, значит. Ну-ну. И не таких обламывали. И договор то у нас был о том, что ты Телепорт найдешь и хде он?

— Хватит дурить, Ванька, или как там тебя. Ты и сам всё прекрасно знаешь. Где твой чудесный вычислитель? Ты вообще понимаешь, что ваша хваленая инструкция полная лажа, я за полгода сотни вариантов перебирал чтобы активировать этот грёбанный гама режим, а что в качестве благодарности? Ты убиваешь моих людей!

— Уймись, дурак! Никого я не убил, в скорости в чувство придут. А у нас тобой очень, очень большие проблемы. Домен то не стабильный оказался, чёрт бы его побрал! Нарушена структура аберраций струнных аттракторов, масса электронов выходит за границы типовой диаграммы дельта типа. А-а-а, один хрен не поймешь! Короче, дела наши хреновы, оттого и типовой протокол активации правильно не сработал, а как следствие возникли множественные ошибки при разархивированной базы данных. Я, вообще, не понимаю, каким чудом тебе удалось гама режим активировать.

— Я всё понимаю! Но это ваши, а не наши проблемы.

— Нет уж, нонче это и ваши проблемы.

— Значит, не отставишь нас в покое?

— Ага! В верном направлении мыслишь, товарищ!

— Тамбовский волк тебе товарищ! В общем так, ты оставляешь моих людей в покое, убираешь в одно место свои барские замашки, и только тогда мы сможем договориться. Про кнут лучше сразу забудь, пуганный я, а вот про пряник поговорим подробней. Помнится ты или твой прототип обещали некий Мегавычислитель? А также базу данных технологий и продвинутый 3D принтер, для построения многоклеточных организмов.

— Я, енто, и не отказываюсь, всё будет, токкмо со вторым пунктом затык вышел, часть базы разрушена. Форс-мажор, так сказать!

— Давай конкретней, что у тебя есть и что от нас требуется?

— Значится так, — из мути знаков и символов на экране сформировался Ванька и начал загибать пальцы. — Первое, провести окончательную активацию ключа. Второе, построить под моим мудрым руководством георадар с глубиной сканирования до семи километров. Третье, беспилотник с инфракрасными датчиками высокого разрешения. Далее всю систему управления на меня завернешь. Нужен инфракрасный же телескоп и какой-нибудь транспорт для перемещения всего этого барахла в радиусе пятисот километров и...

— Это ещё не всё?! У вас там что, совсем кукушонок поехал. Вы вообще представляете, где и в каком времени мы находимся?

— Ясен перец, что представляю и получше некоторых! Токмо енто ничего не меняет, как хотите так и выкручивайтесь. Ну а я, так уж и быть, по доброте душевной помогу чем смогу. Так значится вот, последний пункт, телескоп ентот нужен для уточнения местоположения сверхмассивных чёрных. Но, — он поднял вверх указательный палец, — на планете он мне и даром не нужен, надоть его на орбиту вывести.

— А межгалактический корабль, вам случаем не требуется?

— Ежели потребуется, сделаете, — то ли в шутку, то ли в серьёз ответил он и продолжил, — а как запустите, можете гулять на все четыре стороны. Зуб даю!

— Да хоть хрен! Просто так, за здорово живешь я делать ничего не буду!

— Какая черная неблагодарность, ай-ай-ай! — на экране изображение присело в позу роденовского мыслителя и начало качать головой. — Хотя есть у меня кое-что. Домой хочешь? — Ванька посмотрел на меня с прищуром. — Чувствую хочешь. Могу устроить.

— А как же оригинал?

— Да пёс, с ним. Подменим так, что комар носа не подточит. Ну...

— Нет! Что сделано, то сделано. Других людей я лишать жизни не буду. У меня к тебе другое предложение.

— Ну-ну, валяй. Даже стало интересно, что ты на ентот раз выцыганить хочешь.

— Доступ к телепорту!

— Чего-чего?! — он поднёс ручку к уху. — Повтори... Я не ослышался?

— Доступ к телепорту! И всю информацию, что ты обещал при нашей первой встрече.

— Губа не дура! Впрочем, а почему бы и нет. Договор значится. Однако, у меня есть ряд условий, — он хитро прищурился…\

Иллюстрации

Пушка Лендера https://pbs.twimg.com/media/DY0hw2hWkAMyWmd.jpg

http://glebychevo.narod.ru/images/lender008.jpg

Отредактировано Яр (05-12-2020 15:15:39)