День седьмой. Незнакомец из прошлого.

     Утром болело всё что можно и нельзя. Пусть раны уже не горят огнём, сок алоэ и кровь дракона сделали своё дело — предотвратили заражение, но на ближайшие пару дней я выведен из строя. Мой планируемый поход за глиной откладывается до восстановления, так как эквилибристика на стене разлома мне сейчас противопоказана. Дел и без этого хватит, пока есть возможность, надо навести марафет, считаю, что эффективность работы напрямую зависит от качества досуга. 
      Начал с травы, которую натаскал за эти дни. Скрутил её в жгуты и связал тюфяк для сна, валик-подушку и толстый пуфик для созерцания пейзажей после трудов праведных.  Для оживления бивака соорудил живой уголок из камней, цветущих молочаев и мхов красного и зелёного цветов.  В процессе, у мха из пещеры, помимо того, что он сильно пачкает руки, обнаружил весьма занимательное свойство: если размять мох, то появляется едва уловимый аромат эвкалипта, ощущается лёгкое чувство эйфории и стимулируется мозговая активность. Чистый воды психостимулятор, явно покруче первитина. Вещь полезная, но не будет ли каких нехороших последствий или привыкания?
     Поставил себе задачу на сегодня: сделать пресс-держатель для обработки сланца. Стройматериал улетает как дым в трубу, не напасёшься! Не спеша добрался до акациевой плантации, набрал связку жердей — должно хватить.  Часа через три вернулся на базу. Начать решил с опоры под камень. Жерди забил в землю по кругу до уровня пояса и сплёл их между собой. В получившийся плетень-корзинку, засыпал грунт, тщательно утрамбовал каждый слой и, наконец, с немалым трудом уложил поверх камень. Теперь дошла очередь до самого пресса. С двух сторон от получившегося постамента вбил парные колья и связал их между собой прочной поперечиной с отверстиями, заодно служащей стабилизатором для штока также с отверстиями, позволявшими регулировать его длину.  Внизу шток стёсан чтобы иметь возможность установить на него необходимые насадки, в том числе, для фиксации обрабатываемого края каменных орудий. Ну а теперь третий и самый важный элемент, основательный двухметровый рычаг, сидевший на толстенном шипе, обеспечивал необходимое давление.
Проверил, ухватившись за край и повиснув на нём. Рычаг немного пружинил под моим весом и только.
     К обеду дошли руки до глины. За два дня она должна была дозреть. Инструмент для её подготовки нужен не хитрый: обрубил палку — вот тебе и скалка, к прочной нити-волокну привязал две ручки по краям — готова струна для резки, а киянка-то у меня имеется. При разрезании глиняного теста струной из него выталкиваются камушки, вскрываются пустоты и убираются пузырьки воздуха. Чем больше сделано разрезов, тем чище и однороднее станет глина.  Переминаю и раскатываю в пласт, скручиваю его в рулон и киянкой снова формирую в ком. И так несколько раз.  Ну что же, отличный результат, признаться, ожидал что будет хуже. Правда, для хороших глиняных табличек нужно ещё кое-что добавить: растопленной смолы и немного крови дракона, подбираю такое соотношение, чтобы глина по консистенции напоминала полимерный пластилин. Для пробы провёл несколько штрихов иголкой. То, что нужно! Смело можно чертить тонкие линии, рисовать карты, чертежи и писать от руки, а не выдавливать клинописные таблички, как в Древнем Вавилоне. Связал рамку в размер восьмидюймового планшета и сделал насадку на шток. Рамку плотно фиксируем на камне и теперь пластины можно шлёпать как блины, только успевай основу песком посыпать!
     Как освободился, сразу же засел за переписку данных, пока цифры и буквы окончательно не исчезли от загара. Готовые таблички укладывал сушиться на решётку в тени. Дошла очередь до вороха, скрутившихся от жары, обрывков коры с ориентирами, градусами, углами, высотами и азимутами, накопленными за неделю измерений. Кору приходилось предварительно отмачивать, чтобы она не рассыпалась прямо в руках. Увлёкся так, что не сразу среагировал на шум в саванне. Инстинктивно схватился за топор и сразу же отпустил. Опасности не было. Едва передвигая ноги от усталости, ко мне шёл высокий парень лет двадцати, с густой копной волос соломенного цвета. Резкие, словно вырубленные черты лица. Классический северно-нордический расовый тип, как пить дать немец, или швед. Из одежды, только набедренная повязка из зонтичных листьев. Ожоги от солнца по всему телу, ноги изодраны в кровь. А где собственно браслет?!
     Не дойдя нескольких метров, незнакомец устало опустился прямо на землю и заговорил:
     — Hallo, wat is deze plek! Gelieve drinken!
     Не угадал, голландец! Акцент только странный, ни разу с таким не сталкивался. Видя его состояние, без замедления передал свою сиротскую скорлупку на три литра. Судорожно схватив воду, он начал жадно, большими глотками, пить.
     — Do you speak English? — попытался я.
     — Ja meneer, natuurlijk weet ik Engels.
     Стоп! Что же я забыл-то про подсказку от Ваньки?! Тут же по слогам, прямо как в одноименном мультфильме, проговорил: 
     — МУ-ТА-БОР! Как вас зовут? — спросил я, совершенно не веря, что он поймёт.
     — Матерь божья! Колдовство! Святой Питер, это колдовство! — затараторил он на русском, с прибалтийским акцентом. Испугавшись незнакомой речи, он начал креститься и снова перешёл на голландский. — Onze Vader die in de hemel zijt. Uw naam worde geheiligd. Uw koninkrijk kome. Uw wil geschiede, op aarde zoals in de hemel...
     Он что, Отче наш читает?  Да с усердием! Ну Ваня и отжёг!
     — In eeuwigheid. Amen! — закончил в этот момент голандец и тут же снова перешёл на русский. — Колдун? — спросил, зло впившись в меня взглядом.
     — Нет, — я перекрестился, чтобы убедить упрямца в обратном.
     — Что вы сказали? Почему я начал понимать вас?!
     — Позвольте всё объяснить вам позже.
     Он кивнул, как будто и ждал подобного ответа, и как будто ничего не произошло, продолжил:
     — Бог покарал меня, покарал! После воскресной проповеди отца Постма я согрешил. Не знаю, как это вышло! Я не пил ни пинты пива, эта бесовка меня окрутила, а я, ведь, образцовый семьянин, отец семи детей!
     — Так как всё-таки вас зовут?
     — Мартин. Мартин Ванденберг, механик и инженер славного города Бюргерсдорпе!
     — Что, неужели, из самого Бюргерсдорпе?
     — Именно так, — он совершенно не заметил поддёвки. Наоборот, гордо расправил плечи, поставил руки на талию и гордо вскинул голову. — Лучший инженер!  Четыре дня назад я заметил на западе дымы и сразу направился сюда. К сожалению, позавчера дымов не было, и я уже подумал, что сбился с пути. Но этой ночью господь мне явил яркий свет, что указал путь, а утром я вновь увидел дымы! Вы не поверите, какая со мной приключилась история! Проклятая колдунья…
     — Могу я обращаться к вам герр Мартин?
     — У буров принято обращение господин, но, учитывая, что мой отец имеет прусские корни, ничего не имею против, — он театрально взмахнул руками, — хотя какое значение это сейчас имеет?
     — Герр Мартин, вы верно хотите узнать где вы очутились и как сюда попали?
     — Как я сюда попал, я и так знаю! Меня окрутила ведьма, проклятая ведьма! Это место не похоже на ад, я сразу понял, что это Африка. Не возьму в толк, почему саваны не похожи на вельд Трансвааля, тут слишком жарко и другая растительность. Похоже на Намиб или чертову Замбию. Да не молчите же! Скажите наконец где я нахожусь?!
     — Где-то рядом с экватором. Совершенно точно не Намиб и не Замбия, а скорее всего Сомали, Кения, возможно Уганда.
     — De hel is vol van ass... Но это невозможно, я не мог так далеко оказаться! Простите, что не узнал вашего имени, как к вам обращаться? Вы благородный?
     — В разумных пределах, герр Мартин. Зовите меня Ярослав, просто Ярослав.
     — Как я понимаю, вы русский?
     — Совершенно точно. Мартин, вы истощены переходом и едва стоите на ногах. С моей стороны невежливо держать вас под солнцем, так что предлагаю продолжить знакомство в моём скромном жилище.
     — Конечно! Ведите скорей и спаси вас Господь за то, что не дали умереть от жажды старому Мартину!
     — Пойдёмте уже, — я прервал его и помог подняться.
     С трудом, ковыляя израненными ногами, Мартин едва поспевал за мной.
     — Прошу прощения, не будет ли у вас немного еды. Признаться, я так голоден, что готов целиком съесть быка!  Или обычный мясной рулет с кружкой холодного эля.
     — И чашечку кофе с трюфелями на десерт! К сожалению, таких изысков у меня нет, но кое-что найдётся. Кивнув головой на скорлупку плода баобаба.
     — Плоды обезьяньего дерева?
     — Кроме этого мне нечего вам предложить, разве что запечь побеги пальмы.
     — Чёрт побери! Дайте хоть что-нибудь, у меня желудок к спине прилип, целую неделю я ем кору и бушменский рис.
     — Ну вот, мы и пришли, — я показал на свой дом-баобаб.
Мартин несколько ошарашенно уставился на меня.
     —  Вы же не хотите сказать, что, словно бесовские павианы или зулусские шаманы, живете на обезьяньем дереве?
     — Именно это я и хочу сказать, герр Мартин! —я слегка усмехнулся. —Давайте я обвяжу вас верёвкой, а то ещё свалитесь ненароком.
     Затянув гостя наверх, я усадил его на тюфяк и показал, как устроился:
     — Ну, что вы на это скажите?
     — Беру свои слова назад, герр Ярослав. Лучшего укрытия, в этом богом забытом месте не найти!
     Пока Мартин разбирался с плодом, я развёл порошок из баобаба, сделав питательный лимонад и разжёг угли.
     — Внизу я видел у вас станок, пресс, а здесь ткацкая рама. Как давно вы поселились в этом месте?
     — Ровно неделя прошла.
     — Ваш топор, — он взял в руки кельт, — камень никуда не годен, бушмены и то лучше делают, — но увидев мой осуждающий взгляд, тут же поправился, — простите! De beste stuurlui staan aan wal.
     — Что? — переспросил я.
     — Странно, когда я волнуюсь, вновь перехожу на родную речь. Не знаю, как точно это звучит, лучшие рулевые всегда стоят на берегу.
     — Это совершенно верно, потому как мы с вами находимся в одинаковом положении.
     — Герр Ярослав, признайтесь наконец, зачем вы развели дымы? Как вы здесь оказались? Неужели и вы стали жертвой колдуньи?
     — Без её участия не обошлось! — я усмехнулся. — Это долгая история, Мартин, давайте поговорим об этом позже. Мне не нравится рваная рана на вашей ноге. Неплохо бы её промыть и зашить, а то не дай бог схватите заражение крови. Вот тут у меня есть несколько хороших средств от ваших недугов. Раны как следует промойте, воды не жалейте.  Царапины и укусы слепней мажьте красной смолой, это хорошее лекарство от болезнетворных бактерий.
     — Простите, против кого?
     — Не обращайте внимания, я иногда буду говорить незнакомые слова, это бывает. Жир павиана, отлично помогает при солнечных ожогах, как раз ваш случай.
     Оставив Митина приводить себя в порядок, я окунал побеги пальмы в густую болтушку из глины и клал их прямо на угли. Когда всё было готово, я вновь вернулся наверх.
     — Мартин, расскажите о себе.
     Он с прищуром посмотрел на меня, словно на чудака, но тем не менее с охотой ответил:
     — Не думаю, что это важно, но, если вам интересно. Родился одиннадцатого декабря тысяча восемьсот тридцать второго года, от рождества Христова, в богом забытом месте — деревня Эйнкхаузен, неподалеку от Роттердама, в семье плотника, — охренеть! Ваня не соврал, он и впрямь сюда народ с разных эпох надёргал! Да... Чем дальше в лес, тем толще партизаны. — Во время учёбы в протестантской школе, преподаватели заметили моё усердие в физике и механике и посоветовали продолжить обучение и в тысяча восемьсот сорок восьмом году, благодаря протекции мистера Питера Янсена, сына хорошего друга моего покойного дядюшки, с которым они юнгами служили во времена четвертой англо-голландской войны, меня взяли на обучение в Делфтскую Королевскую инженерную академию. Учился у лучших инженеров Голландии — Дера Вааальса, Пита Вернера, смею заметить, никто лучше него не разбирался паровых машинах, он изобрёл и сделал первый в Голландии паровой....
     — Спасибо, достаточно! Можно, подробней о том, когда именно вы сюда попали, в каком году!
     — Вы же не хотите сказать, что не знаете, какой сейчас год? — не услышав ответа, он, помявшись, продолжил, — ведьма явилась семнадцатого февраля тысяча восемьсот семьдесят восьмого года, когда я проверял ленивых заик на плантациях.
     — Где именно?
     — В своём имении, в двадцати милях к северу от Бююргерсдорфе.
     — А в саванне вы оказались ранним утром шесть дней назад? 
     — Откуда, чёрт побери, вам это известно?
     — Все вопросы потом. Сколько километров вы шли до места нашей встречи?
     — Не меньше сорока миль.
     — Колдунья, полагаю, высокая, красивая блондинка, с небесно-голубыми глазами и слегка вздёрнутым носиком?
     — Истинно так, герр Ярослав, ведьма была похожа на Гретту, племянницу   Ганса Оберта. Спаси бог её душу!
     — Насчёт колдуньи вы заблуждаетесь, это существо неживой человек.
     — Конечно, это не человек! Это отродье дьявола во плоти! Вы не поверите, она уменьшила меня, уменьшила меньше комаров, меньше мух! Это было ужасно! После её еретических экспериментов я очнулся в зловонной куче ворвани, кишок и густой слизи. О моя бессмертная душа... Вы знаете, что происходит? Вы обещали...
     — Знать то знаю, но вопрос в том, как это вам объяснить.
     — Вы говорите загадками, герр Ярослав.
     — Мартин, я от своих слов не отказываюсь. Мне нужно время обдумать, как всё вам преподнести.
     — Боже мой! К чему вы напускаете тумана? Скажите мне правду!
     — Правду? Ну извольте, исходя из ваших слов, вам сорок шесть лет?
     — Истинно так! Моя жена и старший брат готовы подтвердить это на Библии.
     — Ну, ну. Подойдите-ка сюда, милейший. Я плеснул воды в углубление в коре.
     — А теперь внимательно посмотрите на своё отражение. Смелее, смелей! Это обычная вода, в ней нет ни капли колдовства.
     Мартин наклонился над лужей и замер как вкопанный, начал, словно в первый раз его увидел, ощупывать своё лицо.
     — Проклятая колдунья! — голос Мартина стал гораздо мягче. — Как же так, что она со мной сделала? Что скажет моя жена? Да что жена, мой сын Людвиг выглядит старше меня.
     — А тело, разве оно не изменилось?
     Он перестал рассматривать отражение и распрямился в полный рост:
     — Ваша правда! Видел же, что у меня нет старого ожога на правой руке. Герр Ярослав, посмотрите, у меня на спине должен быть глубокий шрам от стрелы проклятых тсванов.
     Я покачал головой:
     — Идеально гладкая кожа, нет даже намёка на шрам!
     — Вы немедленно должны мне всё рассказать, немедленно! — Мартин разволновался и кричал.
     — Не кричите. Я ничего вам не должен и сам решу, что и когда вам рассказать. Отдохните, наберитесь сил, а вечером мы продолжим беседу. Вот, на табличке напишите свою краткую биографию. Образование, навыки, профессии. Указывайте всё, даже умение косить траву и готовить яблочный штрудель. Кстати, а куда вы дели зелёный браслет?
     — Вы и это знаете? Я его выкинул. Бесовской!
     — Так стоп, стоп, стоп! Вы помните это место? Сможете его найти?
     — Вне всяких сомнений. Но зачем?
     — Мартин, отдыхайте, все вопросы вечером, а то я не успею доделать запланированные дела.
     — Пожалуй, вы правы, герр Ярослав. Путешествие лишило меня последних сил, мне не помешает немного вздремнуть.
     — Значит, договорились. Отныне мой дом — ваш дом.
     — Обещаю, что самым подробным образом напишу всё, что вы просили, и знайте, я очень жду вечера!  Храни вас Господь!
     Оставив гостя наверху, я спустился вниз, чтобы избавиться от старых записей на коре, какими занимался до его прихода. Странный человек этот Мартин, но порядочный, таких сразу видно. Ну вот что прикажите ему рассказывать? Выдумать про божественную миссию от Иисуса, так он рано или поздно поймёт, что это не Земля XIX века. Всё же начинать знакомство с вранья нехорошо, так что буду ему скармливать слона небольшими порциями, чтобы футур-шока не было, и он не приравнял меня к зулусскому колдуну. Чтобы там Ванька не говорил, мне кровь из носа необходимо собрать всех попаданцев и всяческими пряниками привлечь к миссии. А то получается, что я буду как папа Карло вкалывать, а ограничение со всех снимут! Нет, так не пойдёт! Хотя кто его знает, надо пользоваться моментом и освещать версию их появления под нужным углом. Ну если только немножко приврать.
     Закончив с табличками, я сразу решил опробовать различные составы технического фарфора из имеющегося у меня сырья, хорошо выдерживающего обжиг и сушку под солнцем. Глина, полевошпатный песок и измельчённый туф образовавшийся при шлифовке топоров — материала для проб хватало. Нужны только весы и чем точней, тем лучше. Рычажные весы соорудить проще простого — ровная палка, да верёвки. Гораздо сложней получить эквивалент килограмма. Вырезать из дерева кубический сосуд десять на десять сантиметров? Не смешите! Сделать эту работу каменным ножом нереально. Можно из глины, но как высчитывать усушку и неизбежное изменение объёма? А что у нас имеет относительно ровную форму?  Да тоже сверло! Вот его и возьму за эталон.  Высверлил из ветки молочая цилиндр и вклеил дно, кружок из того же дерева. Диаметр известен, высота цилиндра, то бишь, глубина стакана тоже, рассчитать шкалу, зная формулу объёма цилиндра, задача для ученика пятого класса. Стаканов сделал три штуки, мерный и пару в качестве чаш весов, уравновешенных друг с другом. Дальше, в один заливаем воды сто миллилитров, а в другой промытый песок. После часа манипуляций размечаю в чаше шкалу под песок на двести, пятьдесят, двадцать и десять грамм. Не так удобно, как гирьки, но гораздо лучше воды, да и стакан не размокнет. Используя как форму обрезок сверла, с помощью пресса, формирую пустотелые, тонкостенные цилиндрики из смеси глины, песка и туфа. Двадцать восемь смесей разных пропорций. Цилиндры пронумерованы и состав каждой смеси записан на табличку. Через пару дней, как только высохнут, можно произвести пробный обжиг.
Из оставшейся глины скатал жгутов и, по технологии ленточной керамики, по спирали навил котелок, а прессом выдавил десяток пустотелых цилиндров, сразу переделанных мной в стаканы и пару блинов-тарелок.
     В связи с появлением Мартина, планы придётся корректировать и сосредоточить усилия на глине, станках для шлифовки и обработки дерева. Причём одно из важнейших условий — это дробление твёрдой как камень глины и единственное, помимо перетирания ручками, доступное средство для этого — рессорная дробилка и, кажется, я знаю где вязать детали для этого, заодно ловушки проверю.
     Живности то здесь полно, только руку протяни: куропатки, дрофы, кабаны, страусы, всех не перечесть. И это, не считая травоядных побольше: антилоп и зебр. Силки ставить проще: увидел следы птиц или помёт — там и ставь. Деревце, наклонил, сделал петельку — готово, только где бы верёвкой разжиться?
     С собой, как всегда, походный набор: переноска с углями, запас факелов и воды, топоры, копьё и пара дротиков. Но, к моему сожалению, охота в очередной раз не задалась. Буйволов и антилоп гну мне одолеть не по силам, а небольшие антилопы, словно чувствовали опасность, и не попадались по пути. Достигнув пальмы дум, немало попортившей мне кровь пару дней назад, решил срубить теперь живой ствол, идеально подходивший на роль рессоры. Совсем другое дело, живое рубить гораздо веселей. Решил, что часть ствола будет ударным телом в дробилке. Поваленное дерево оказалось неподъёмным. Не-а. Не потяну. Только если разделить на несколько частей и тащить по отдельности. Так и сделал. Подвязав часть ствола к едва не развалившимся от подобной тяжести волокушам, я потянул добычу к лагерю, костеря Ваньку самыми добрыми словами. Хоть тащить придётся вдвое ближе, чем от разлома, но заметно тяжелей. Не по Сеньке шапка. Стало быстро смеркаться. Делать нечего, если хочу успеть, придётся сократить, срезав путь через заросли колючек. Скорость черепашья, так что змеи не так страшны, а ноги, чтобы не разодрать в кровь, обмотал пучками волокон. Преодолев неприятный участок, я бросил груз и осмотрелся. Место напоминало райский уголок, поросший невысокой травой с жёлтыми, колышущимися на ветру, метёлками. Пригляделся, а там! Птицы. У горла торчат в обе стороны пышные усы, образованные пучками перьев, глаза большие, блестящие, с темно-бурой радужиной, клюв толстый и крепкий, темно-серый, шероховатый, немного погнутый книзу, большие ушные отверстия не закрыты перьями. Весь верх спины ржавый и по всему этому фону разбросаны тонкие, поперечные пестрины и узенькие полоски. Зоб рыжий, брюхо белое с сизоватым налётом. Хвост в тон спине, но несколько крайних рулевых перьев белые. Пух повсюду коричневый и немного серый. Африканская дрофа! Увлечённо ковыряя каких-то жуков из сваленного ствола, дрофы совершенно не обращали на меня внимания. Медленно, почти не дыша, я приблизился. Лучи заходящего солнца, проходя через заросли и кроны деревьев, должно быть, слепили птиц. Медленно-медленно вложил дротик и резко, без замаха метнул.
     А-а-а-а-а-а! Попал, попал, блин! Дрофа, услышав свистящий звук, дёрнулась, но поздно. Дротик повредил ногу, отчего птица не могла убежать. Подскочив, ударом копья я прервал её страдания. Да она килограмм на десять потянет! Побольше индейки! Пир закатим! Не разделывая, закинул добычу на плечо и с новыми силами взялся за груз. Стемнело разом, но я упрямо шёл вперёд, подсвечивая дорогу импровизированным светильником-скорлупкой из трута, пропитанного смолой. С правой стороны висит погремушка на длинной «удочке», а слева на такой же светильник, да ещё бревно производило не малый шум. Чудо-юдо рыба кит по саванне к нам бежит или скорее ползёт, наверное, так думали все обитатели саванны и держались от меня подальше.
     Грунт под ногами сменился, тащить стало тяжелей, словно водорослей налипла тонна. Посветил под ноги, оказалось, что это та тонколистная травка с чудным ароматом, которая уже встречалась мне ещё в первый день!
Отложив груз, споро нарезал травы, скатал в большущий стог-цилиндр и поспешил на свет костра, будто висевшего в воздухе. Мартин разжёг, Мартин, ну а кто ещё?
     — Кто там? — раздался тревожный голос, когда я подошёл к дереву. По всей видимости, Мартин не сразу узнал меня из-за стога травы, издали превращающей меня в горбатого тролля.
     — А вы ещё кого-то ждёте, герр Мартин?
     — Слава богу, слава богу, это вы! Опрометчиво с вашей стороны так поздно передвигаться ночью по вейду без хорошего ружья!
     — Я рисковал не больше чем вы, когда шли сюда.  Не забывайте, что у меня есть факелы, они помогут отогнать гиен или одинокого льва. Помогите мне лучше затащить охапку отличной травы для тюфяка и ещё кое-что, — я поднял тушку повыше чтобы Мартин увидел. — Кажется, сегодня вы получите свой мясной рулет, герр Мартин!
     — Но как вы смогли? Это же дрофа! У неё великолепное мясо! Вы совершили чудо!  Давайте её сюда и позвольте мне разделать.  Дома я не раз охотился на дроф и знаю, как с ними обращаться.
     — С удовольствием, герр Мартин! Признаться, у меня нет никакого желания заниматься ощипыванием перьев и разделкой.
     Похоже Мартин хорошо знал своё дело, и вскоре птица была ощипана и выпотрошена.
     — Полагаю печень и сердце нужно изжарить сейчас, — подал голос Мартин, опаливая дрофу над костром.
     — Поступайте как знаете!
     Я установил у очага рогули для вертела, в роли которого выступила толстая хворостина.
     — Какой божественный аромат, не правда ли? Последние пару дней я только и мечтал о куске горячего, истекающего сочным жиром, мяса!
     — Честно сказать, Мартин, плоды баобаба мне уже порядком надоели, вчерашним вечером я в серьёз подумывал отведать филе павиана.
     — Боже мой, так эти ваши раны…
     — Да, герр Мартин! Вчера я столкнулся с небольшой стаей и мне стоило большого труда их выгнать. Вожак меня немного покусал, но в итоге его шкура оказалась у меня.
     — Павианы известны своими свирепым нравом, как вы с ними справились в одиночку?       
     — Долгая история, расскажу как-нибудь в другой раз. Как там мясо?
     — Почти готово, ещё немного и можно приступать.
     — А ведь я ни разу не проболел эту дичь. У нас это деликатес. Через раз браконьеры доставляют его в дорогие рестораны.
     — О! У нас дрофа частый гость. По вкусу как индейка, только подстрелить её непростая задача! Птица очень пуглива. Держите, — он протянул мне кусочек печени. — Я сделал всё, что вы просили и даже скрутил ниток.
     — Это как нельзя кстати, с верёвками у меня полный завал.
     — Готово! — Мартин снял добычу с вертела и шустро разрезал на несколько частей.
     Не утерпев, я схватил истекающий жиром кусок грудки и впился в неё зубами. Сочное, нежное мясо, в меру прожаренное, фазан и индейка в одном флаконе!
     — Не увлекайтесь! От жирной пищи, всякое может случиться.
     — Не стоит беспокоиться, у меня желудок лужёный. Случалось, голодал и больше, тем более по дороге я подкреплялся заболонью и бушменским рисом
     — Каким рисом?
     Он недовольно поморщился и махнул рукой. 
     — Греховная еда. Яйца термитов, которые готтентоты употребляют заодно с жареной саранчой и личинками жуков.
     Умяв добрую часть птицы, мы сидели и пили из скорлупок напиток по вкусу похожий на цикорий, из порошка жаренных семян баобаба.
     — Немного горьковат, но бодрит не хуже кофе. Неправда ли?
     — Полностью согласен, но ещё больше мне пришлись по вкусу запечённые ростки дум в глине. Вкус не хуже, чем у французской спаржи.
Герр Ярослав, я жду объяснений.
     — Сначала я должен прочесть ваши записи, а вы займитесь обустройством места для сна, свой тюфяк я вам не отдам!
     Посмотрим, что он тут написал. Неплохо так постарался — три таблички, заполненные каллиграфическим почерком. Интересно, как он научился так здорово писать на русском?! Краткие строки биографии. Родился… с отцом занимался строительством ветряных мельниц… окончил академию с отличием… дипломированный инженер… имеет патенты… компания Damen машины тройного расширения для голландских верфей… инженер компании Барренс и сыновья… паровые молоты. Для XIX века ценный специалист. Интересно, каким ветром его занесло на другой конец света, в Трансвааль?  Впрочем, подробности я узнаю позже.
     — Всё, что я вам расскажу, покажется невероятным. Полагаю, многому вы не поверите, но я обещаю вам найти доказательства, даже если я ни в чём не смогу убедить, вы сами скоро всё увидите.
     — Что же я должен увидеть? — заинтересованно спросил Мартин.
     — Всё что необходимо, ни больше ни меньше. Ещё раз прошу, отнестись к моему рассказу как можно сдержаннее. Вы ведь образованный человек, окончили с отличием Королевскую инженерную академию, вращались в научных кругах Голландии и Англии. Сдаётся, вы немного переигрываете со своей религиозностью.
     — Последние двенадцать лет, — тяжело вздохнул он, — я прожил среди буров, к тому же моя жена очень религиозна. Среда формирует человека, а я уже не тот весёлый и взбаламученный студент, что был раньше.
     — Многое из того, что я вам расскажу, идёт вразрез с христианским учением, но вполне объяснимо с точки зрения науки.
     — Да хватит прелюдий, говорите же по делу, чёрт побери, я не кисейная барышня, чтобы шарахаться от каждого слова в обморок.
     — Хорошо. Вот вы инженер, специалист, вы сможете объяснить готеннготу принцип действия паровой машины с помощью формул и законов механики?
     — Ха, ха, ха, — показушно рассмеялся он. — Да они даже не ведут счёт времени, а зулусы и гереро считают по пальцам одной руки. Те из них, кто видел пароходы или паровозы в Кейптауне, на полном серьёзе утверждают, что их толкают злые духи. Откровенно говоря, герр Ярослав, я многим бурам этого не смогу объяснить. Дремучие люди, ничем не лучше луддитов, разрушавших прядильные станки.
     — Другими словами, дикари находятся на совершенно другом уровне развития, и вы не будет отрицать, что ваши предки голландцы лет семьсот назад не многим отличались от тех же зулусов, а вздумай Аристотель объяснить силу пара через учение четырёх стихий, вы подняли бы его на смех.
     — Вне всякого сомнения, герр Ярослав, — это очевидно.
     — Так вот, дорогой Мартин, я знаю намного больше вас и в совокупном багаже научных знаний, мы с вами отличаемся как вы, к примеру, от зулуса.
     — Объяснитесь?! На каком основании вы заявляете подобную чушь?
     — Я попал в этот мир из две тысячи восемнадцатого года и, несмотря на то, что разница во времени не так велика, научный прогресс ушёл далеко от уровня середины девятнадцатого века, — и чтобы добить ошарашенного Мартина добавил, — думаю, вы уже догадались, что эта планета не наша Земля, хотя и весьма на неё похожа?
     — Боже мой...
     — Посмотрите на небо, видите, как оно изменилось?
     — Герр Ярослав, вы сами отметили, что мы находимся ближе к экватору, а звёзды, как известно, в Южном полушарии заметно отличаются от небосвода моей родной Голландии. Вот я же вижу Южный Крест, Индеец, Скорпион, а то, что небо, так это объяснимо...
     — Вам известно, что такое небесная прецессия?
     — Смутно.
     — Земля несколько сплюснута у полюсов и представляет собой шар с небольшими утолщениями на экваторе. Силы, с которыми Луна притягивает эти утолщения, стремятся повернуть ось вращения Земли и сделать её перпендикулярной плоскости лунной орбиты. Однако планета вращается, и такое воздействие приводит к тому, что ось вращения начинает описывать конус.
     — И как давно это обнаружили?
     — Ещё во втором веке до нашей эры. Гиппарх, переопределяя координаты звёзд и сравнивая их с найденными ранее, обнаружил расхождения. Так он понял, что плоскость небесного экватора медленно поворачивается навстречу годичному движению Солнца на пятьдесят угловых секунд каждый год.  Северные и Южный полюса мира, которые движутся среди звёзд, описывают полный круг за двадцать шесть тысяч лет. Три тысячи лет назад вместо Полярной путеводной звездой была альфа Дракона, а через двенадцать тысяч лет это будет Вега. А вот звёзды на этом небе смещены! Это ясно без всяких измерений. Но это не главное! Тут небосвод, которого не может быть на нашей Земле! Огромное количество неизвестных звёзд!
     — Может быть вы ошиблись?
     — Нет, поверьте, с астронавигацией я знаком не понаслышке. Ещё в школе состоял в кружке астронома любителя, а не так давно сдавал экзамен по мореходной астрономии для управления яхтой. Вот! — я показал на северную часть неба. — Что это за созвездие, похожее на большого паука, или вот это в виде трезубца? Да, многие звезды на месте. Но и там не всё в порядке! Видите, Южный Крест?
     — Да!
     — Рядом с ним должна находится тёмная туманность Угольный Мешок.
И где же её силуэт на фоне Млечного Пути!? Который совсем не похож на наш ни по форме, ни по размеру, ни по месту на небосводе.
     — Возможно, всё дело в облачности?
     — Угу. Ну хорошо, созвездие Ориона, должно быть вам знакомо.
     — Не считайте меня невеждой! Как всякий образованный человек, я показывал детям созвездия и рассказывал мифы про их происхождение.
     — Тогда покажите мне Ригель. Где этот голубой сверхгигант, что отстоял от Земли на восемьсот шестьдесят световых лет и был отлично виден, потому как он в сто двадцать тысяч раз ярче Солнца. Ищите, ищите!
     — Боже мой! Его нет, совсем нет! Вы совершенно правы. Чёрт побери!
     — Конечно, прав. Я выяснил, что все звезды, которые находятся в пределах двух сотен световых лет от Земли на месте. А дальше изменения нарастают, и картина неба радикально меняется. Не видно ни одной Галактики: Большое и Малое Магеллановы Облака, галактик Андромеды и Боды с их триллионами звёзд.
     — Голубой сверхгигант, галактика — опять непонятные слова.  Сдаётся, вы хотите надурить старика! Рассказанное вами настолько фантастично, что я совершенно не верю в такой поворот!
     — Мартин, не цепляйтесь за старое. Понимаю, что в наше фантастическое перемещение не так легко поверить, что тут говорить, я и сам не так давно был в вашем положении.
     — Как по-вашему мы тут оказались? — не сдавался Мартин. — Нет, это происки дьявола и его подручной!
     — Вот что я вам скажу, конечно, можно всё произошедшее списывать на происки дьявола и проклятую колдунью, в этом случае не вижу смысла что-либо вам пояснять. А если перестанете нести всю эту чушь и попытаетесь узнать истинное положение вещей, то готов в этом вам помочь.
     — Значит, вы мне всё расскажите?
     — Не сразу, и только то, что сочту нужным и понятным для вас.
     — Если вы не бреете старого дурака без мыла, я готов привязать дьявола к подушке, понять всё что произошло, чтобы вернуться к своей Марте и детям.
     — Значит, вы приняли мои условия?
     — Можно подумать у меня есть выбор.
     — Отлично! Начнём знакомство с лекции об устройстве Вселенной. Вы, как я понял, учили небесную механику, не правда ли? Какое представление вы имеете о звёздах?
     — По последним научным данным — это огромные шары из раскалённого газа, — ответил Мартин.
     — Скажем не из газа, а из плазмы, это особое, четвёртое состояние вещества неизвестное науке девятнадцатого века. Звезды образуют огромные скопления — галактики. Вы, конечно, наблюдали Млечный путь?
     — Каждую ночь!
     — Представьте, это не что иное, как соседний рукав нашей Галактики. Посмотрите, — я схематично нарисовал спираль Млечного пути. — Вот так наша галактика выглядит сверху. Чтобы её пересечь лучу света потребуется двести тысяч лет!  В неё входит триста двадцать миллиардов звёзд и туманностей!
     — О мой бог! Этого не может быть!
     — Ещё как может. Поверьте, всё подсчитано довольно точно, — для наглядности стал рисовать пропорции объектов, ячеистую структуру Вселенной и подписывать. — Вот смотрите, галактики подобно звёздам образуют скопления и сверхскопления содержащие десятки и сотни тысяч галактик, а всего их больше двух триллионов.
     — Постойте!  Вы утверждаете, что Вселенная конечна и походит на сферу Аристотеля?
     — Именно так, герр Мартин, только это немного больше сферы Аристотеля.
     — И вы знаете насколько?!
     — Да. Её радиус, почти четырнадцать миллиардов световых лет.
     — Как? Как вы могли это узнать?!
     — Ловкость рук и никакого мошенничества! — я усмехнулся. — Все аргументы, методы измерений, расскажу позже. Конечно, Вселенная не неподвижна, это динамическая сфера, скорее пузырь, расширяющийся со скоростью света. Представьте сколько разумных обитателей и диковинных животных в ней обитает? — Мартин лишь ошарашенно смотрел и не задавал вопросы. — Четырнадцать миллиардов лет назад произошёл Большой взрыв и из пустоты возникла Вселенная. Мы довольно много знаем об этом процессе. Ну и главное, наша Вселенная появилась из бескрайнего океана ложного вакуума. Не спрашивайте, что это, пока примите на веру. Это нечто рождает каждое мгновение мириады миров, как подобных нашему, так и совершенно не похожих, и в одном из них мы с вами оказались по воле одного противного персонажа. И ещё, знаете, мне следует выспаться, так как завтра придётся тащить громадное бревно, будь оно неладно! А у вас будет время всё обдумать. Спокойной ночи, Мартин!
     — Да как она может быть спокойной? Вы разрушили основы моего мира! — он горестно вздохнул и, закинув голову, устремил взор к мерцающим звёздам.