Предлагаю всеобщему вниманию ещё один фрагмент:
Недописанный рапорт убрал в планшет.
Привалился спиной к шасску. Ждём аварийную бригаду... Блин, не дело. На вытянутой вперёд руке трясутся пальцы. Закрыть глаза - подремать...
Спасибо моему Учителю. Из той, из первой реальности. Чуть не сказал из «настоящей» Бог теперь разберёт, которая из них настоящая. Так вот, который раз он пришёл на помощь. Как и обещал при последнем расставании ученикам. Может, действительно смог дотянуться до меня мыслью или чувством. Через расстояния и годы. Но я совершенно чётко увидел его лицо с лукавой улыбкой, притаившейся в чуть прищуренных глазах.
«Человек не может потерять себя. Если думаешь, что потерял - посмотри кругом».
В «лотос» садиться не станем - не та ситуация. Просто изобразим «сейза». Спинку прямо. Глаза закрыть. Вдох и медленный выдох. Ещё раз вдохнуть, медленно с наслаждением, как будто пьёшь чистую вкуснейшую воду. Медленный выдох - выдуваем из себя весь негатив, всё плохое и тёмное должно уйти. Очисти сознание. Чистая пустота. Контроль дыхания...
Нет. Не могу начать медитацию. Никак не отключусь от этой реальности. Не получается. Полк почти «сточился»... Значит, будет отвод на переформирование и пополнение. «Передать машины 6** полку и прибыть в расположение Первой Запасной Авиационной Бригады (город Куйбышев)...» Это я где-то читал что ли? Почему-то представилось, как стою перед Храмовым, который с таким хитрованским подмигиванием сообщает, что я нахал, и что на крюк до дома он мне даёт только десять суток.
…Чернов набрал себе команду из писарей и лиц, приравненных к ним в силу красивого почерка. Занимаются тем, выписывают всем нашим раненым предписание в смысле «после прохождения лечения направиться в распоряжение командира *** ШАП подполковника Храмова». Почему подполковник? Он же майор.
...Солнечный тёплый вечер ближе к закату. Свернув с дороги, толкнув незапертую калитку. Прохожу через крошечный палисадник к террасе. Толкнул входную дверь - тоже открыто. «Алёша!..»
- Товарищ лейтенант, разрешите доложить? Допуск к самостоятельным полётам получен. - Это меня почему-то Устин Борисович решил поставить в известность. Не понятно что-то. Рядом стоит и усмехается Андрей со своими железками. Ставит «тяжесть» на траву и вытирается полотенцем. Затем натягивает гимнастёрку. Что-то не так. А, так у него «Боевик» на гимнастёрке появился.
- Принимай пополнение, - Ковалёв говорит мне комэск, хлопая Бура по плечу.
...Идём по здоровенному сборочному цеху. Рабочий гул. Над нами звеня, проехала кран-балка. Вдали сверкает сварка. Народ, который облепил будущие машины как муравьи гусеницу, останавливается, выпрямляется и смотрит на нас. Мы пришли на производство «Илов»?
...Смирно! Равнение на знамя!
Строй в гимнастёрках разной степени заношенности встречает знамённую группу, которая даже не пытается печатать строевой шаг по аэродромной траве. Знамя почти бордового цвета с окантовкой из желтовато-золотистой бахромы. Безветрие не даёт ему развернуться. Проходят перед первой эскадрильей... Сейчас дойдут до нас и встанут напротив.
...Удар! Машина перестаёт слушаться рулей. От слова вообще. Ручка мягкая — двигается без сопротивления. Откидываю плечевые ремни и поясной. Сердце бьётся в глотке. Фонарь поддаётся с трудом, но потом всё-таки сдвигается назад. С трудом поднимаюсь на кресле. Еле-еле сумел вырвать парашют из чашки сидения. Поток ветра не даёт сделать вдох. Рывок, толчок и я пытаюсь освоить свободный полёт. Уже без машины. А если ещё больше напугать, то ещё самостоятельно бомбить смог бы...
...У Храмова красные усталые глаза и сероватая щетина. Смотрит внимательно, требовательно, прямо в глаза.
- Знаю, что вас осталось только двое. Но этот чёртов мост надо «уронить». Во что бы то ни стало. Разрешаю идти на таран. Всё. Вас прикроют истребители *** полка.
Слышу хриплое «есть!» Ковалёва, который стоит рядом со мной. Прикладываю руку к пилотке и тоже повторяю «есть».
- Идите, готовьтесь к вылету...
...- Командир, командир, - толкает меня Устин Борисович, - Что-то случилось?
- А?
- Я вот землянику нашёл, немножко есть, - берите, товарищ лейтенант.
- Ты давно вернулся?
- Да вот только подошёл. Окликаю, а вы не отвечаете и сидите как-то по-чудному.
Ой, блин горелый! Отсидел нижние конечности. Вот что значит длительное отсутствие практики! Через силу принимаю нормальное сидячее положение, чтобы не смущать своего стрелка. Беру по одной крошечные (впрочем, не такие уж и маленькие) землянички, которые Устин Борисович принёс в белом кусочке подшивы, исполняющем в этом случае роль носового платка. А ничего так ягода, душистая.
- Не бери в голову. Это меня после вылета так сморило из-за нервов. Сидя заснул. А сел так специально неудобно, чтобы не задремать. Нашёл чего в лесу?
- Что тут найдёшь! Как будто целое стадо потопталось. Здесь от дороги недалеко. Вот, наверное, кто-то на привал устраивался и разорил всё. Только один нетронутый черничник нашёл и немного земляники на опушке.
- Ладно, ремонтники приедут - может у них харчами разживёмся.
- Да уже пора бы им приехать. Третий час ждём.
- Правда, что ль? - Не поверил я своему стрелку. Оценил по «Кировке» - точно. Два - пятнадцать прошло со времени приземления.
Ждём. Валяемся под крылом. Теперь стрелок решил немного покемарить. А я встал на ноги и ещё разок прошёлся вокруг машины.
Интересно, а чего это такое только что было? На медитацию не похоже. Для сна всё было таким явственным... Как будто настоящее. Будем считать, что меня на солнышке разморило и младший лейтенанта Журавлёв преступно уснул на посту вместо охраны и обороны вверенного ему объекта - самолёта типа «Ил-2» номер шесть. Слегка повреждённого и бывшего в употреблении.
Между нами девочкам, наши машины супер-долгожители. Это же надо! С апреля и почти по июль - три месяца, а они у нас ещё в строю. Правда, на «шестёрочке» двигатель уже пару раз меняли. Но это исключительно заботами Мишки. Я-то не зафиксировал особых нарушений. В этом случае полностью полагаюсь на своего техника: если сказал, что «надо», значит - «надо».
Примерно час спустя нас нашла ремонтная бригада на двух «ЗИСах». Ещё час ушёл на то, чтобы совместными усилиями демонтировать плоскости. Честно скажу, — от меня и от Устина Борисовича в этом случае толку не было никакого: только режим трёх «П» - «подай, подержи, помоги». Будка, или правильнее «кунг», одного из ремонтных «ЗИСов» бы оборудована даже компрессором, к которому подсоединили пневмоинструмент, что ускорило разборку техники. Бескрылую «шестёрочку» затащили носом в кузов и раскрепили.
Затем началось наше наземное путешествие. Машины еле тащились по дороге, которая в оригинале наверно была шоссе. После того как этот тракт в нескольких местах разбомбили, а на отдельных участках провели на нём боевые действия, лучшим средством передвижения по этой поверхности стал танк. Мы двигались чуть быстрее, чем попутные телеги. Водой из фляжек «чёрные души» с нами поделились, а вот на счёт «перекусить» у них ничего не было. Так что я про себя решил, что подобные турпоходы лучше будут проходить без моего участия.
Привалившись к борту трёхтонки, сидя на парашюте, я от «нечего делать» обозревал окружающий пейзаж. Устин Борисович сидел рядом. Ветер трепал его поседевший чупрун.
Половина пыльной и разбитой дороги, по которой следовала наша «автоколонна» была уже позади, когда Бур повернулся ко мне и негромко спросил:
- Командир, а на лётчика выучиться сложно?
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
