Прошу рассмотреть очередной фрагмент:

Потом капитан с приличным эдаким фонарём и завязанным поверх гимнастёрки покрасневшим бинтом попытался у нас в штабе «покачать права».
- Вы понимаете, что творите? Меня, боевого капитана…! Крысы тыловые! Окопались тут! Вы ещё перед трибуналом ответите! Дайте позвонить в свою дивизию! Они вам ещё покажут!
Храмов, Черновым и комиссар полка сидели неподалёку и просто упивались картинкой. Ну, ещё бы! Я же говорил про жуткий дефицит информации и развлечений – вот он вам на лицо. Последний фильм, который нам привозили две недели назад, был «Волга–Волга». А тут живая постановка. Меня особист оставил из дружеских побуждений. Уж очень он был расположен к моим некоторым нестандартным знаниям и навыкам. И к тому, что я один из немногих умел на машинке печатать.
Капитан – артиллерист продолжал возмущаться.
- Вы на кого руку подняли, скоты! Да мой водитель пять раз под смертью ходил! Он с первого дня войны на фронте!
- Не беспокойтесь, вашему водителю оказана необходимая медицинская помощь. Ранений несовместимых с жизнью не зафиксировано.
- Его сам командир дивизии награждал, а вы ни с того, ни с сего стрелять начали.
- Разберёмся. В настоящее время действия секрета также проходят всестороннюю проверку.
Я вертел в руках медали и ордена, снятые с задержанных. Медаль «За Отвагу» - самая главная и почётная солдатская награда. У моего деда в той реальности была такая. Правда, на серой подвеске с голубой полосой, а не на красной колодочке, как та, что держу в руках. Минуточку, а ведь это же раритет. Это мне ребята из нашего военно-патриотического клуба «Поиск» рассказывали. Медаль на обороте имела номер 1723.
- А ваш водитель "Отвагу" получил за бои у озера Хасан?
- Помолчи, лейтенант, когда тебя не спрашивают. Я разговариваю с представителем особого отдела, а не с тобой, - оборвал меня капитан.
- Извините его, товарищ капитан. Молодой он ещё, - типа как будто отмазал меня особист. – Давайте-ка лучше уточним, зачем вам надо было в хозяйство Степанова. А, так вы у него продовольствие должны были получить? На весь дивизион? А почему взяли только одну полуторку? Ну, понятно, должны были сделать несколько ходок. Да. У нас тоже с машинами беда – всё больше гужевой транспорт используем.
А сам мне свой кулачище под столом показывает.
- Вот только уточнить – вам вот это предписание где выдали? А, в штабе дивизии, понятно… Нет, к сожалению, позвонить пока нельзя – что-то со связью. Уже ищут обрыв.
Беседует мило так. Как будто старого приятеля встретил. Вот уже его угощает куревом. С ума сойти! «Герцеговина!» Где достал? Даже у комполка такого нет! Курят эдак разговаривают «за жизнь».
Всё. Храмов увидел папиросы! Уже подаёт скрытым семафором команду, чтобы я стащил ему пару «патронов». Бросаю взгляд на нашего особиста. Ну, он сегодня – просто душка. Весь такой лояльный, добрый и благожелательный. Просто не узнаю – душа-человек, одним словом. Щелчком отправил мне чёрную с салатовой окантовкой коробку "Герцеговины Флор" через полстола. Да, конечно же, возьми... да, можно покурить… Хочешь, можешь и сам затянуться.
Нашему командованию полная лафа – и спектакль перед ними разыгрывают (а что – самые лучшие места в партере), и куревом угощают… Ещё только официантов с шампанским на обнос не хватает.
Наш особист уже жалуется капитану на тяжёлую жизнь, что одни сплошные разгоны и вводные, нормально выспаться не дают, что даже на усиление ему бойцов не выделяют, а приходится набирать не-пойми-кого из БАО. И с оружием негусто. Вот капитану везёт – он своих где-то самозарядками «СВТ» обеспечил.
- Да не мои это ребята были, - сразу стал открещиваться артиллерист, - на дороге голосовали со своими вещами, вот я их подобрал.
- Верно-верно, надо же помогать товарищам. Ведь красноармейцы тоже из артиллерии, правда же? – поддерживает разговор особист. – А что у них с собой вы не посмотрели, так ведь? И не поинтересовались куда это они намылились от линии фронта. Вот хорошо у вас, богов войны, живётся - можно и приказы по армии не читать. Вот точно – контора всё пишет и пишет. Совсем этим штабным делать нечего, - оборзели от безделья.
- Да, нет, конечно же. Приказ об усилении бдительности у нас доводили. Ну, так ведь свои же ребята, наверное, наши соседи будут. Вот и подхватил… – Раскаянье капитана почти как настоящее. Сам он вроде бы расслабился и успокоился – ведь всё же разрешилось? Это его «Герцеговина» так расслабила, что ли? С валерьянкой никак папиросы у нашего инквизитора?
Ага, точно: капитан беззаботен – пребеззаботен. Как кошка перед рычащей собакой. Ещё немного и его крупная дрожь бить начнёт. А отцы–командиры, уже видимо, «считали» клиента и теперь наверно делают ставки, как его будет «колоть» особист.
А тот уже какую-то фронтовую байку травит про рояль в кустах, вернее, про разбитую музыкальную школу, где инструментов осталось – на два оркестра хватит.
- Подскажи, капитан, а ты на чём играть умеешь? А то мы под шумок аккордеон увели. Классный! С перламутровыми клавишами. А вот играть у нас никто так и не сподобился. Хочешь, принесут?
- Не надо… не умею я ни на чём играть, - капитан уже не нервничает. Это уже открытая паника.
- Слушай, да с твоими руками и не играть – это преступление. Куда родители смотрели, когда отдавали тебя в кадетский корпус вместо «музыкалки»?
- Чего?!
- Да ладно тебе – тут все свои. Что подпрыгиваешь?
- Товарищ лейтенант госбезопасности! Что вы себе позволяете?!
- Слушай, ну вот тебе что хочется? Чтобы мы тут орали, пистолетами размахивали, тебя по мордасам лупили. С двумя немцами и так всё ясно – они по-нашему «шпрехают» через раз. Водила, - уголовник (у него и статья была разбойная), в вашей группе – боевик, и потом за вами подчищает. А ты, друг ситный, - «пианист», сиречь «радист». Только, наверно, резервный. Основным-то герр Малер будет. Ну, нам он, во всяком случае, так представился. А зарубежный кадетский корпус у тебя на лбу нарисован. Для настоящего, «Его Императорского величества…» или «…Высочества...», ты, голубь сизокрылый, годами не вышел. Дорогой ты мой! Да я же почитай с неделю как тебя жду. И лично мне ты со своим «телефункеном» на фиг не нужен – напишешь на скорую руку показания, дашь согласие на сотрудничество и катись себе дальше в армейский отдел.
- А… - потрясённо протянул «капитан».
- Нет, ну, конечно же, если ты не захочешь, то тебя заставлять не станет – два радиста это и так слишком сладко. Мы, вообще-то, собирались немака шлёпнуть, ну типа как при попытке к бегству. Но можем и тебя. У меня бойцы что-то давно в метании ножей не тренировались. По живой мишени.
- Не…
- Слушай, хочешь, спиртяги дерябнуть? Ну, напоследок. Ща ребятам крикну… Да, ладно, ладно, - пошутил я насчёт ножичков. Вот сдам вашу группу и потом опять к сводкам-отчётам. Я же говорил, что дел - невпроворот. Совсем штабы своими циркулярами завалили.
- Я не…
- А тебе и не надо. Ваша задача – это мелкие гадости творить: связь там оборвать, ротозея – посыльного прихватить, одиночную машину обстрелять и контроль работы остальных групп. У нас тут налёт был – побомбили ложную точку (во даёт – и даже не краснеет), - а потом фрицы воздушную разведку не прислали. А что поделаешь – погода такая - нормально развернуться на фоторазведку не даёт. Значит, контроль придёт по земле. Вот я вас и ждал. Даже соскучиться успел. Ты вот скажи, какой же это умник вашу группу так собирал и экипировал? Вы же только на документах «засыпались» «на раз». И на всём остальном тоже – вон даже «зелёный» лейтенантик – летун сходу «вычислил».
Особист продолжал «упаковывать» «капитана» по всей программе. И про маршруты, и про сеансы связи, и про тайники, и про контроль подчинённых групп. Под конец оставил "капитану" карандаш и несколько листов. Повернул к нам и подмигнул – ему бы ещё как тому фокуснику, что ленточки и шарики из пустой шляпы вытягивает, поклониться и улыбнуться почтенной публике. Если это не высший класс, то что это было? Конвой для бело-зелёного «капитана» появился тоже интересный. Два бойца скользнули в помещение как две тени. К задержанному не подошли. Один поставил стакан со спиртом на стол в нескольких шагах от «капитана» и мягко отошёл в сторону. Второй блокировал проход. На пойманного агента они даже не смотрели, но при этом не выпускали его из поля зрения. Из оружия – только ножи на поясе. Но весь их вид сразу же говорил, что шансов на резкие действия у «капитана» нет. От слова «совсем».
Возле штабной палатки отцы–командиры и особист вальяжно попыхивали «Герцеговиной». Представление, заслужило одобрение руководства нашего полка. Если было возможно, то устроили бы малую овацию. То есть шашлычков по такому поводу соорудили.
- Слушай, ну ты же его раскусил с первого взгляда, так что же тут канитель тянул? – Это Чернов интересуется аспектами работы спецслужб.
- Честно? Мне от него требовались дата и подпись на согласии о сотрудничестве. Это значит, что мы не только их взяли, но и раскололи на месте. Потом просто захотелось раскрутить до последней ниточки, пока они в таком размягчённом состоянии. А то потом соображать начнут и могут «в несознанку уйти». А сейчас мы нашему высшему руководству всю их группу как на блюдечки преподнесём. Если радистов этой команды в «функеншпиль» включат, то можно будет на месячишко — другой на нашем участке отдохнуть от таких «гостей». И тылы свои заодно почистим. Так что работу выполнили хорошо. От вас мне потом потребуются ещё показания как свидетелей и «заверение» от командования полка. И, конечно же, подписка о неразглашении. Ничего не поделаешь – особенности службы.

Наша служба и опасна и трудна,
И на первый взгляд как будто не видна.

Не, я не специально. Просто так подходило к ситуации... Не удержался. Особист и комиссар как-то излишне заинтересованно стали рассматривать мою бравую личность. Потом особист задумчиво так это и говорит:
- Хм. Это вроде бы песня какая-то? Да?
Пришлось согласиться и покивать головой под его одобрительное шипение в стиле Каа:
- Интересссссно. Ссссслова запишшшешшь?
Вот хотелось бы узнать: у него язык тоже чёрный, длинный и раздвоенный на конце? Водянистые глаза-то у нашего лейтенанта госбезопасности точно с вертикальными зрачками. Или мне это так кажется с перепугу?

Это не просто фраза. На самом деле это отсылка к "Операции Игльс, или как размножаются ёжики":
Всех арестованных погрузили по машинам и развезли по разным полицейским участкам. Штирлиц и боевой генерал попали в одну машину. Генерал не унимался:
– Это вы, тыловые крысы, меня, боевого генерала!..
– Дайте ему по голове, – равнодушно сказал Штирлиц.
Обер-лейтенант с удовольствием исполнил просьбу. Генерал изумленно замолчал.

Хотел именно так и написать, но потом узнал, что это упражнение появилось сравнительно недавно:
ХХ олимпийские игры 1972 года Мюнхен. "Бегущий кабан" впервые появился в олимпийской программе. Суть этого упражнения в том, что стрелок должен поразить движущуюся мишень. 30 раз она проходит поражаемое пространство за 5 сек. и 30 раз - вдвое быстрее. Первым олимпийским чемпионом в новом упражнении - стрельбе по мишени "бегущий кабан" стал советский спортсмен Я. Железняк.