Прошу рассмотреть очередной фрагмент:

                                   Налёт на аэродром.

«- Ты плачешь, Зильзеля?
- Ах, грустно, хозяин…»
Вот и у меня то же самое – грустинки по душе болтаются и царапаются. Началось с того, что на завтраке посмотрел на календарь и понял, что сегодня мог бы начался мой отпуск. Мы ещё в октябре с Красотулей так решили. Ей отпуск поставили на середину июня, поэтому я тоже свой отпускной график сдвинул. В нашем производственном корпусе из самого крупного начальства были только мы с Василичем, так что ходить отдыхать могли когда захочется, лишь бы друг с другом не пересекаться. Лизку в лагерь в июне решили не отправлять, благо бабушки с дедушками обещали помочь. Её секция гимнастики в июне ещё работала, а дальше был запланирован небольшой перерыв. Затем следовали спортивные сборы в августе. Так что у младшей всё лето было расписано – сначала с нами на «юга», потом с Машиными родителями на дачу под Киржач, следом снова на море, на этот раз на Азовское уже с моими родителями. А в августе, как говорил, Лизавета ехала со своими девчонками на тренировочные сборы в Анапу.
Как теперь это всё будет без меня?
Что там они поделывают, пока я здесь уже полгода прохлаждаюсь?
Середина июня 1942 года (и вправду прохладного). Впрочем, прохладным он был только по погоде и только на нашем участке фронта. А вот, например, ребятам в Севастополе сейчас очень жарко.
До нас довели приказ народного комиссара обороны СССР № 0490 о том, что теперь «Илам» запрещается вылетать без бомбовой нагрузки. Типа жутко секретный приказ. Храмов с особистом знакомили с текстом «под расписку». Вот и дождался. Теперь станут оборудовать дополнительную подвеску для ещё двух «соток».
Давно не пополняли ни людьми, ни техникой. Хорошо хоть стали РСы приходить. За два с половиной месяца не очень активных боёв у нас осталось шестнадцать машин. После того как зенитки «смахнули» комэска-три, остатки его эскадрильи слили с первой. Две машины последней модификации с ВЯ и форсированными двигателями забрали себе Храмов и Чернов. Не знаю как в других полках, но наши отцы – командиры хотя бы раз в день водили группы на боевые задания.
Что-то Андрея не видно. Как после завтрака убежал на КП, так ещё и не вернулся. А нет – вон, лёгок на помине. Шурует ко мне под крыло «шестёрочки» и жестом зовёт Серёгу. Та-а-ак мне это уже не нравится. На обычном вылете – всё просто: вот квадрат, вот ориентиры, вот маршруты. «Вопросы есть?» - «Вопросов нет!» - «По коням!» - «От винта!» Андрей просто так своих звеньевых собирать не будет. И доставать карту из планшета тоже не станет.
Ковалёв хмур и сосредоточен.
- Из штаба фронта в дивизию пришёл приказ провести атаку аэродрома противника.
«**** ****, **** и *****!!! - сказал боцман, а потом грязно выругался».
У нашего комэска за плечами сорок первый и несколько таких налётов. Я штурмовки аэродромов ведаю только по авиасимуляторам. И эти знания мне большой радости не доставляют. Хуже может быть только атака малыми силами авианосца в охранном ордере или штурмовка военно-морской базы. Серёга – тоже стреляный воробей. Выматерился, сплюнул и полез за куревом внутрь комбеза . И Андрей в свою очередь затянулся. Сидим под крылом. Молчим.
Объяснить, почему мы так нервно отреагировали?
У кого-то из наших начальников с лета сорок первого железно укоренился образ разбитых аэродромов с горящей техникой и взрывающимися постройками. С этого времени они считали, что нанеся удар по полю противника, мы лишим его авиации. Ведь у фрицев же получалось?
Блин! В первую очередь поймите разнице между die Lampe и лампадой, а потом командовать лезьте. В начале Войны наши машины стояли рядами на открытых полянах и на стационарных точках. Без прикрытия. То есть ни зениток, ни барражирующих истребителей, ни радаров. Да у нас даже сейчас на поле нет ни зениток (Четыре 37-мм пушки и ШКАСы на треногах – это даже не смешно), ни РЛС. Без запасных полей, без точек «подскока». И выносных постов всего штук пять на всю дивизию. Вон, прошлый раз «мессера» хозяйничали у нас, как у себя на кухне. Видимо, наши штабные гении считали немцев такими же раздолбаями. Прошлый раз от больших потерь полк спасли только заглублённые капониры и маскировка.
Читал я в своей реальности про такие вот налёты штурмовиков на аэродромы. Для начала – система обнаружения и распознания Люфтваффе засечёт нас, когда мы будем километрах в десяти до линии фронт, ещё на своей территории. И будет вести. Так что цель предупредят минут за пятнадцать до нашего появления. И это в самом худшем случае. Горячий приём нам обеспечен, так же как и комитет по встрече и проводам в виде всех наличных «мессеров» на этом участке. Сами поля аэродромов педантичные немцы прикрывают «ахт-ахтами» в приличном количестве, и МЗА – 37-мм и счетверённые двадцатки. Штук сорок. Это чтобы наверняка. Чтобы не напрасно. Направление им дадут, численность предоставят. После того как мы браво влезем в прицелы им только и останется, что нажать на гашетки.
Самое обидное, что даже если мы изобразим барона Равальяка, и спляшем эту сумасшедшую джигу, эффект от нашей работы будет в пределе стремиться к нулю. Для сумрачного немецкого гения давно уже стало очевидным, что машины на поле в одну линейку ставят только в глубоком тылу на парадах. В условиях военных аэродромов они находятся в заглублённых капонирах, которые образуют «подковы». Помнится, мы в апреле до хрипоты спорили с Храмовым, пока он не махнул рукой и не разрешил нам разнести в прилеске капониры таким же образом. Заковыка в том, что при единичной атаке можно прицельно накрыть только одну «подкову» капониров. Для повреждения следующей «подковы» потребуется провести разворот и повторную атаку. Под огнём ЗА противника и действия прочих средств ПВО.
Кроме того, кто вам сказал, что вся техника противника будет стоять на поле и ждать нашего налёта? «Мессера» будут находиться на точках «подскока». Бомберы пойдут на вылет либо с рассветом, либо ещё до него. То есть в самом шикарном случае мы сможем застать на земле не более трети техники.
И ещё горечи в компот – на «Илах» бомбовых прицелов нет. Это вам не «Штуки», которые могут положить «яичко» с отклонением в пару метров. Я ещё на полигоне, когда мы цемент куда попало кидали, за голову схватился. Если РСами ещё можно было прицелиться через основной ВВ-1 на переднем триплексе, то бомбовая загрузка чаще всего летела куда придётся. Особенно у молодых. Они вообще не видели, куда кидают. Поэтому штурмовики отлично отрабатывали по вражеским колоннам и ж/д путям, несколько хуже – по переднему краю и совсем плохо по единичным целям.
- Фото аэродрома у нас, конечно же, нет? – Это я так, на всякий случай спросил. Ну можно же всё-таки надеяться на чудо.
- Отработаем – за нами пройдут «пешки» - они сделают фотографии по результатам атаки.
- Когда вылет, какая нагрузка?
- Через два часа. Нагрузка полная. Что ещё хотите сказать?
- Наших мехов стрелками не брать – возьмём парней, которые подготовлены из БАО.
Андрею и Серёге предложение явно не нравится.
- А ничего, что для них это будет первый боевой вылет?
- А ничего, что мы рискуем остаться без технарей, если вообще вернёмся?
Всё, как будто красной тряпкой перед быком помахал. Вон как Ковалёв зло вскинулся. Ещё немного – Андрюха закипит как чайник.
- Всё, комэск. остынь, сам же понимаешь, что я прав. Здесь вопрос целесообразности в выборе меньшего из зол. Так, теперь, мужики, давайте думать, как будем воевать. Предлагаю Серёге с его ведомым разделиться и отколоться от основной группы. Они займутся тем, что будут давить зенитки. Пока фрицы на них переключат огонь, мы будем работать по целям. Ща ещё сумничаю, только ты не заводись с полоборота!
- Серёга, что скажешь?
- В принципе, дело Журка говорит. Только так удар по полю ослабнет.
- Во – умничаю: по полю вообще бить не надо!
- Чего?! Ну-ка, ну-ка - объясни.
- На ВПП если и будет ползать какая-нибудь бяка, то одна или пара. Надо бить по всяким буграм и зданиям, если там увидим. Помните, как на переднем крае работали?
- А как ты их отличишь?
- Ну а глаза на что?
- Изначально надо ориентироваться на участок поля у леса…
Итак, прошла первая оторопь. Приступили к проработке. Уже обсуждаем детали предстоящего удара. Андрей подозвал остальных, и разработку плана действий мы проводили уже всей семёркой – всей эскадрильей.

Прошу рассмотреть очередной фрагмент:

Игорь уже притащил парашюты, кирасу и шлемак. Начинаем собираться в путь-дорогу дальнюю.
Накинуть верхние лямки ремней на плечи. Игорёк помогает Буру. Наш заправщик закончил закачивать в баки топливо и вынул «пистолет». С «ЗИСа» солдашата сгружают «сотки» и ящики с РСами на наше звено.
Нижние ремни - застегнуть. Грудной карабин... Мишка с Игорьком вдвоём взялись за подвеску парашюта и подняли на ней Бура. Встряхнули. Нашли, где появилась слабина – подтянули. Заправщик уже отъезжает от Санькиной машины. «Ил» с бортовым номером 12 ещё продолжает заправляться. Ничего не попишешь – штурмовики первых серий имели только одну заливную горловину и «обедали» по полчаса. Гриша Сотник неторопливо контролирует процесс, постукивая себя веточкой по сапогу.
Парашют уже на попе. Нужно покрутить корпусом. Вроде нормально. Мишка и Игорёк помогают Буру надеть кирасу. Оружейники загрузили сотки в отсеки и проверяют работу створок люков. Санька Якименко что-то обсуждает со своими технарями. У него тоже сегодня новый стрелок. Его техник Васятка, с которым Санька успел слетать пару раз, даёт новичку ценные советы.
Пилоточка, пилоточка… Нравится мне моя синяя «довоенная» пилотка с голубым кантом. Она и сшита фасонистее, и на голове сидит удобнее – не разъезжается и не слетает. Даже ткань плотнее, чем на той же солдатской пилотке у нашего Бура – Смирнова. Я забрал обе пилотки и передал Мишке, который засунул их себе за пояс. Начиная с начала июня стали летать в одних комбезах, а то жарко. Стрелки–новички сегодня пойдут на вылет в своих гимнастёрках. Что поделаешь, – не догадались раньше обзавестись лишними синими комбезами, так что теперь ругаться-то.
Разбежаться – ускориться – прыжок на крыло и скорее – скорее перебираем ногами, а то соскользнёшь. Везёт же стрелку – его со всем почётом по лесенке в кабину водружают. Под крыльями оружейники колдуют с РСами – подвешивают, вставляют запалы, подсоединяют провода. Мишка и Игорёк тащат баллон со сжатым воздухом. Гришка уже занял место в кабине и что-то обсуждает со своим технарём, который стоит на крыле возле него.
Сборы-сборы… Как-то некомфортно мне. Как будто тянет где-то внутри. Ну-ка ещё поёрзать на парашюте. Да не, вроде бы, всё пучком. Оглядываюсь. Мой защитник устраивается на своём ремне. Ребята помогают ему надеть шлем и подсоединяют к бортовой связи. Всё, устраиваюсь на месте и застёгиваю свой шлемофон. Вот когда же у меня руки дойдут – давно хотел вместо застёжек кнопки присобачить.
Начинаем проверку по кабине – по приборам на панели… Моё звено заняло свои места в машинах. Все пять душ. В трёх потрёпанных «Илах» с номерами 06, 10 и 12.
- От винта!
Запуск.
Еэззз! – «шестёрочка» завелась с первого раза. Вот ведь спасибо Игорьку - свечки прокалил. Время есть – топливо – под завязку, так что дадим движку поработать на низких. Игорёк, наверное, уже сегодня гонял двигатель, но не мешает ещё разок. Заодно своими ушками послушаю. Это конечно же не ВАЗовский движок моей верной «шахи», на котором я отчётливо слышал каждый «горшок». Однако и на «Иле» с его АМ-38 на холостых можно было по звуку вычленить отдельные посторонние шумы, особенно на прогретом. Но это потом, а сейчас стрелка прибора, показывающего температуру масла, только отлипла от крайнего левого положения. Пока «греемся» проверю-ка движения своего «джойстика». Метрового почти. О который при аварийной, или небрежной посадке некоторые пилоты иногда себе так всё отбивают, что потом уже ничего не хочется. Особенно близких личных контактов с противоположным полом. Может быть, на фронте и, вообще, на Войне это будет даже плюсом, а вот потом – явный минус. Итак в 46-м, да и десятилетием позже любой мужик, хоть косой и кривой, хоть хромой и рябой, были на вес золота. Чтобы мне не попасть в разряд дефектных мы с Мишкой придумали и поставили дополнительный щиток защиты на кресло. Парашют теперь укладывался в "чашку" и вынимался с некоторым затруднением, ход «на себя» сократился на 30 миллиметров, однако, это лучше, чем получить повреждения в самой важной для каждого мужчины части тела. Только между нами девушками – точно такой же дополнительный щиток Ковалёв себе тоже установил. И вроде бы как остальные лётчики заинтересовались таким техническим новшеством.
Приборная панель. Слева направо по приборам. Кругляшок «показометра» температуры масла, над ним – указатель температуры воды, чуть правее – обороты двигателя. Пока у нас холостые. Ниже правее – «топливо». О, этого добра сейчас – под завязку…
Мишка приклеился с правого бока кабины и тоже проверяет кокпит. Заставил меня погонять РУДом двигатель. Послушал. В отличие от меня ему что-то не понравилось, и он сверху сурово глянул на Игорька, который топтался у крыла. Достал из кармана тряпочку и ещё разок протёр переднее остекление. Потом проверил у меня крепление привязных ремней и потуже их затянул. Мой протест, типа теперь я шевелить могу только глазами, он с величавостью восточного падишаха решил не замечать. Так положено – вот и весь ответ. Проверил, как ходит фонарь и, как кажется, в этом вопросе он остался удовлетворённым. Потом, держась за край моей кабины, перегнулся к стрелку и продолжил осмотр.
Всё – всё – всё. Заканчиваем. Из своей «подковы» капониров начал выруливать на поле Андрей с Юркой Жихарем. Мишка похлопал нас по плечам и спрыгнул с крыла. Нам осталось ещё минутка до начала рулёжки – передо мной должен пройти Серёга со своим ведомым. Мои ребята уже готовы начинать выруливание на старт.
Теперь можно помолиться…
Нет, не получилось – вместо слов молитвы почему-то вспомнил Расторгуева.

Помилуй, Господи, нас грешных и спаси,
И если можно, эту чашу пронеси
Ты мимо нас,
Который раз…

Ладно. Надо себе узелок на память завязать – найду кого-нибудь православного - запишу и заучу слова молитв. А то уже как-то просто стыдно.
Фу, как же напылил Серёга с напарником – хоть респиратор надевай.
Жестами показываю своим, чтобы пристраивались, и начинаю движение. Игорёк и Мишка немного вразнобой хлопнули «шестёрочку» по законцовками. Всё - поехали на работу.
Повороты – довороты, вот мы и на старте. Кому сегодня выпало тащить службу в наряде? Вот уж не завидую – я один день подежурил и чуть не взвыл.
Пошёл на взлёт по полосе мой друг Серёга, Серёга не Санин, а Колосов. Что-то меня сегодня на песни из первой реальности потянуло... Вот и Визбора вспомнил.