Прошу рассмотреть очередной фрагмент:

Ой, какой знакомый скверик! Однако, героев Фадеева и памятника самому писателю не хватает. Как и дворца пионеров, - только забор какой-то серый. Зато обнаружилось, что внутри дворов более-менее свободные участки заняты местными последователями Мичурина и нашей Октябрины Ганичкиной. На газонах и пустырях появились крошечные огородики. Иногда можно было увидеть тётушек, которые возились со своими зелёными насаждениями, и дедов, явно выполнявших роль общественных сторожей. Увиденная картинка мне решительно не понравилась, - если в Москве такая обстановка с продуктами, то что же твориться, вообще говоря, в стране?
И вот показалось знакомое жёлтое здание главного корпуса дважды родного института. Чёрт возьми, а что ностальгия от времени (времён) не зависит? Как же захотелось зайти и осмотреться! Всё так знакомо... А ещё эти зубоскалы начали подначивать:
- Ну что, зайдёшь?
- Это ты специально нас по Москве таскал, чтобы свой институт навестить...
- А у вас там столовая есть, а то от голода скоро ноги переставлять не будем.
Пришлось надавить ползучей тоске на горло. Покачал головой.
- Нет, товарищи красные командиры, сюда мы заходить не будем, хотя очень хочется. Даже, допустим, нас не остановят на вахте, то что там делать? Людей отвлекать от работы и забот? Если сейчас кто-нибудь ещё учится или преподаёт, а не ушёл на фронт, то люди занимаются экзаменами и работой в приёмной комиссии. Кстати, столовая точно «не фунциклирует» - у студентов, которые ещё здесь остались, сейчас должны быть каникулы.
Пройдя по улице между двумя институтами, я на углу оглянулся на полукруглую башню БАЗа. Потом вздохнул и решительно направился дальше. На Новослободскую, то есть улицу Каляевскую (народоволец, наверно, был такой?) мы прошли Весковым переулком (ни за что бы не узнал) и повернули направо. Станции «Новослободской», конечно, ещё не построено. Дома кругом были старой застройки в два-три этажа. Но встречались и здания, соответствующие советской эпохе.
Точка общепита со скромной вывеской «столовая номер какой-то там» отыскалась на первом этаже низенького дореволюционного сооружения. Признаюсь, нашли не сами, а подсказали местные. Это когда Мушка, махнув на меня рукой, со своим восточным обворожением обратился к двум тётушкам, двигавшимся в попутном направлении. Ага, ему-то легко женщин очаровывать: комсоставовская подогнанная гимнастёрка, затянутая портупея, пилотка лихо сдвинута набок, сапоги блестят. А ещё вещмешок на левом плече, белозубая улыбка и весь вид говорящий, что он один из самых лучших лейтенантов ДКА. В столовой обедали несколько товарищей в возрасте ближе к «неподлежащему призыву» и дамочек в рабочих беретиках и синих халатах. Видимо, это были сотрудники какой-то конторы, расположенной поблизости. По ходу подзатянувшейся прогулки отметилось, что с молодёжью в Москве было как-то негусто. Парней нашего возраста почти не было. А те, кто встречались, в основном были в форме различного типа и фасона (военные, транспортники, милиционеры). Девушек видели, и даже очень симпатичных девушек, пользовавшихся косметикой. Но они были скорее приятным исключением среди прохожих, спешащих по своим делам.
В небольшом помещении нашёлся свободный столик. Персонал столовой, в лице хмурой раздатчицы и кассирши, согласился нас обслужить - накормить без талонов. Пришлось использовать финансы, имеющиеся в нашем распоряжении. Появление бравой троицы фронтовиков внесло в процесс поглощения пищи некоторое оживление. Впрямую нас никто не расспрашивал и не разглядывал, но чувствовалось, что мы находимся в центре всеобщего внимания. Взятые нами блюда весьма красноречиво свидетельствовали, что нормы питания гражданского населения явно уступают тем, к которым мы успели привыкнуть на своём поле. Сразу же вспомнилась столовая учебно-тренировочной эскадрильи, тоже весьма далёкая от изысков. Хлеб, казалось, был какой-то нехлебный. Молочки, а также зелени, не было в помине. И даже тёртой свёклы с чесноком, или морковки с сахаром. Вспомнился студенческий прикол: «Что такое «синдром столовой»? - Это когда через полчаса после обеда невозможно определить: ел ты, или нет».
На весь процесс принятия пищи у нас ушло минут десять. Когда мы покинули гостеприимное заведение, Бородулин перестегнул ремень на одну дырочку потуже и задумчиво протянул:
- Да-а-а... Дела-а-а...
Наша прогулка продолжилась шествием по Садовому, которое в то время реально было зелёным. Садов, конечно, не наблюдалось, но в целом это были не «каменные джунгли», как в моё время. Потом мы снова прошли по Горького в обратном направлении. Ребята смирились с тем обстоятельством, что мороженого в военной Москве мы не найдём. Хоть бы пирожки какие-нибудь продавали! Решили напоследок в завершении культурной программы посмотреть на Большой театр. Кроме того, я вселил в них убеждённость, что ЦУМ, принадлежащий «Мосторгу», должен наверняка функционировать по своему назначению.
Повинуясь профессиональному интересу нашего военврача, зашли в аптеку. Ассортимент поражал воображение. Не было даже аспирина и «рыбьего жира». Зато продавалась губная помада и «восстановитель для волос». Мы оказались единственными посетителями, чем вызвали повышенное внимание удивлённых аптекарши и кассирши.
Проходя мимо гостиницы «Москва», я сообщил сослуживцам, что здесь обязательно должен функционировать нормальный ресторан. И обед можно будет повторить. Пофилософствовав о смысле жизни (мы же родились не для того, чтобы набивать брюхо) и сумме выданных нам денежных билетов, мы дружно пришли к выводу, что всё в этом мире приходящее, а только искусство вечно. Поэтому решили посмотреть Большой и Малый театры, благо шагать было недалеко. И если повезёт, то можно было бы попасть на представление. Для такого события не жалко и день потерять, а переночевать можно было бы на вокзале. О том, что ни оперы, ни балета нам не видать я уже знал заранее, но не мог предупредить своих товарищей. Как потом ответить на вопрос: откуда мне известно о попадании в здание Большого немецкой «сотки»? Обогнув корпус гостиницы, мы вышли к площади с фонтаном. В оставшемся без меня времени здесь были установлены павильончики с сувенирами и блинчиками — пирожками. Блин, философия штука хорошая, но от чего-нибудь вкусненького с крепким сладким чаем я бы не отказался. Сейчас на этом месте обнаружился дощатый забор из горбыля, за которым виднелся светло-серый полукруглый верх, и угадывалась туша аэростата заграждения.
На самой площади перед театрами было довольно людно. Проезжали грузовики и автомобили. В центре даже присутствовал регулировщик в белой довоенной форме. Видимо, по поводу солнечного летнего дня. Как раз сейчас мимо него процокала копытами лошадка, запряжённая в телегу. По реакции окружающих я сделал вывод, что это событие не является чем-то из ряда вон выходящим. Кстати, на улице было довольно жарко и хотелось выразить сожаление, что для военнослужащих летний вариант формы с коротким рукавом появится лет через двадцать.

Сначала крошечная ремарка – данный отрывок, как и тот, который приведён Вам для коррекции, не включен в основное произведение. Знаком «-----» выделяю замечания и размышления, которые к «Я - Грач шесть» имеют только опосредованное отношение.

Горький.
Основные налёты проводились с сентября по декабрь 1941 года и в июне 1943 года. Выявили полную неготовность системы ПВО. Причём к 1943 году на воздушную оборону было задействовано количество сил и средств, сравнимое с Москвой и Ленинградом. То есть сыграла роль низкая подготовка персонала и руководства системой ПВО. Потери Люфтваффе составили то ли три, то ли четыре бомбардировщика.
«ГАЗ» в 1941 году получил серьёзные повреждения и резко снизил выпуск продукции. После июня 1943 года завод остановился на полгода – его практически строили заново. Пострадали и довольно сильно: завод «Двигатель Революции», авиазавод № 21, радиотелеграфный завод им. Ленина, «Красное Сормово». Были выведены из строя и с большим трудом восстановлены электростанции и водозаборы – специалисты Люфтваффе при разработке планов авиаударов предусмотрели этот аспект. Объекты, которые могли обеспечить тушение пожаров, попали под бомбардировку в первую очередь.
Было нанесена серия ударов по жилим кварталам, где проживали работники близлежащих предприятий. Дома и бараки были разрушены.
В общей сложности погибло около 300 человек. От директоров заводов до детей местных жителей. Порядка 900 человек получили ранения. Пропало без вести до 50 человек.
1941 год: 10 – 15 самолёто-вылетов в сутки. Ju-88, He-111.
1943 год: 20 – 30 самолёто-вылетов в сутки. Аналогично Ju-88, He-111.

Ярославль.
График проведения бомбардировок совпадает по времени. То есть сентябрь – декабрь 1941 года и май – июнь 1943 года. Как и в Горьком в остальное время прорывались отдельные самолёты – разведчики, либо рейдеры-бомбардировщики. Так что до 1944 года люди жили в постоянном напряжении, и находились под угрозой воздушного нападения.
Пострадали: Шинный завод, Ярославский автомобильный завод, завод каучуков, жилой сектор, склады на реке. Чудом уцелел мост.
Система ПВО снова была явно не на должной высоте. Но на этот раз в силу своей малочисленности. Люфтваффе должного отпора не получило. Потери составили два или три бомбардировщика. Обычно к городу «прорывалось», а фактически просто подходило, 15 – 20 Ju-88 и He-111.

Лондон.
Бомбардировки начались примерно с 1940 года. Наиболее существенные были в августе – сентябре 1940 года. Затем Люфтваффе перешли к тактике одиночных рейдов и групповых ночных налётов с высоты около 10 000 метров по площадям. С июня 1944 по март 1945 года проводился обстрел ракетами «Фау-1» и «Фау-2». Точность у них была невелика (± от 500 до 900 метров), боезаряд 700 – 1000 кг eqv.ТНТ сопоставим с крупной авиабомбой.
Наиболее пострадали доки, склады на Темзе, район Ист-Энд. Получили повреждения: здание парламента, вокзалы, в частности Сент-Панкрос, многие жилые дома.
Система ПВО была одной из самых лучших в мире, иначе Лондон просто бы стёрли с лица Земли. При этом она постоянно совершенствовалась и приумножалась. Массированные налёты осуществлялись группами до 500 бомбардировщиков. Реальных, а не придуманных в качестве оправдания своей безответственности и безграмотности. До города прорывалось до нескольких десятков самолётов. В результате бомбардировок Лондон пострадал весьма существенно. Погибло около 10 000 человек и до 40 000 получили ранения.

На фоне этого система ПВО Москвы становится просто «сказочным куполом». Конечно, всё было в состоянии весьма далёком от идеала, особенно в 1941 году. В один только Кремль попало до 200 бомб различного калибра. Пострадали предприятия, коммуникации (в том числе и метро), системы жизнеобеспечения и жилые дома. Были и погибшие, и раненые (~ 2000 погибло, ~ 4000 получили ранения).
Ещё одним из важнейших факторов защиты стали погодные условия. Лондону и остальным городам в этом отношении повезло меньше.
С весны 1942 года налёты на Москву практически прекратились. Систему ПВО советской столицы в своих мемуарах высоко оценивали зарубежные специалисты и дипломаты, оказавшиеся в тот период в городе.