Прошу проверить очередной фрагмент:

- Не, ну ты смотри, сколько тут сажи – это точно ты карбюратор переобогатил! Надо «качество» прижать.
- «Качество» он ещё какое-то придумал... Командир, я ж тебе говорю, - это бензин такой дерьмовый. Видишь, чёрным г…ом всё замазано. Вон с утра, когда ты своего наливал – свечки все чистенькие были.
- Да подними её выше на самый краешек пламени – там самая высокая температура – лучше прокаливаться будет.
- Да ну? А я думал, что в центре горячее всего.
- Отвечаю. Через край только не поднимай – закоптишь.
- Ничего, эту-то сажу я потом ветошью ототру.
Как вы поняли, мы с водилой занимались прокалкой свечей зажигания. Он держал пассатижи со свечой над пламенем нашей коптилки, изготовленной из гильзы ШВАКи и ленточки шинельного полотна. Один из моих бойцов придерживал на земле сам источник пламени, по этому случаю заправленный адской смесью: масло – бензин. А я ходил кругом и давал советы. Пока нас никто никуда не гнал – можно было заняться обслуживанием техники, формально закреплённой за нарядом. Вот не удивлюсь, что у этого жучилы на автостоянке запрятана паяльная лампа. А здесь он просто так развлекается и наряд развлекает на свой манер.
В самый важный момент обсуждения процесса прокалки и величины зазора на электродах раздался зуммер телефона. Храмов уже добрался до КП и требовал выпустить моих ребят, то есть парней из мой эскадрильи, на вылет. Где там у нас зелёный патрон для ракетницы? Дам красноармейцам побаловаться, а сам пойду на старт. Надо помахать им на дорожку платочком, то есть флажочком. Всю свою армейскую (в той реальности) и лётчицкую (в этой реальности) жизнь старательно пытался увильнуть от нарядов, дежурств и прочих обязанностей. И вот – на тебе! Попался. Как меня угораздило так опростоволоситься? Хорошо, что это будет, скорее всего, последний вылет на сегодня.
Машины начали подкатывать на старт. Андрей почему-то решил пеленгом построиться на взлёте. Ну-ка остановись, мил друг, на чуток. Красный флажок вверх. Нечего хмуриться – правила писаны для всех! За рычанием двигателя не слышу, что про меня нехорошее говорит комэск, но судя по выражению его рожицы что-то нелицеприятное и матерное. Тем не менее движком порычал и рулями покачал. Остальные из его первой тройки тоже провели нехитрую доп.проверку перед стартом.
Всё. Выпускаю. Правая рука с флажком вверх. Даю резкую отмашу в сторону взлёта.
Рычание переходит в рёв. Потоком воздуха чуть не сорвало пилотку. Чёрт, забыл снять и засунуть за пояс! Еле успел поймать руками.
На старт выруливает вторая тройка. Ведёт сегодня Колосов. Проверка. Всё в норме. Выпускаю: ни пуха вам, парни. Не подставляйтесь больше, чем требуется.
Рёв двигателей и снова поток ветра чуть не сбивает с ног. Планшет лупит по боку. Так и оторваться может. Всё, следующий раз, когда буду отмашку на выпуск давать, планшет у телефона оставлю.
Разбег, отрыв и вторая тройка, пройдя над деревьями, вышла из зоны прямой видимости. Вот так – мои ушли на вылет, а я побрёл под навес. Надо письмо дописать и расчертить «боевой листок». Что там Андрей говорил? Вот сегодня и организуем после ужина комсомольское собрание, и выловлю кого-нибудь себе в помощь с этой наглядной агитацией. А Толик будет статейки писать – у него почерк хороший и в лазарете всё равно заняться нечем. Вот пусть и развлекается.
Оказалось, что усатый занял весь стол своими инструментами и притулиться бедному лейтенантику (то есть мне) негде. Ладно. Мы негордые. Я и на коленке планшет удержу. Вот только одно плохо – не пишется письмо. Совсем. Смотрю, как баран на новые ворота, на листочек с первыми строчками и ничего придумать дальше не могу. Ну, и ладно, ну и не очень-то и хотелось. Займёмся общественной работой. Берём из запаса в планшете чистый листочек. Серовато-желтоватая бумага (хорошо хоть такую в штабе раздобыл). Если подобную в принтер засунуть – точно "зажуёт". Хотя, где они, эти принтеры… Делим листочек тонюсенькими карандашными линиями на четыре части. Вверху выведем надпись «Боевой листок». Буквы вырисовываем красиво с завитушками, на старорежимный манер. Для обрамления изобразим облачка. Слева и справа рисую летящие самолётики…
- Тарищ лейтенант, а мне потом нарисуете? Я домой отправлю.
Это мастер телефонии у меня из-за плеча любуется шедевром наглядной агитации. Карандашом по носу я его легонечко стукнул (ну не нравится мне, когда над ухом сопят), но пообещал, что заказ выполню.
Первая заметка будет про нашу работу. Это сверху слева. Местечко надо отвести побольше. Вот тут мы напишем про наши дела по комсомольской линии. Что здесь будет - ещё не придумал, а нижний правый угол – это по классике жанра – раздел сатиры и юмора. Тут мне кто-то рассказал несмешной анекдот про кавалериста, который не мог удержаться в седле и сползал. Когда он уже был готов совсем свалиться и схватился за хвост, то потребовал следующего коня потому, что первый уже кончился. Вот я и изобразил первый «Ил», сломанный пополам (натурой послужила машина на противоположном краю поля). Второй «Ил» лежал на брюхе и слабовато дымился, а у него на хвосте сидел лётчик в очках и при парашюте и требовал следующую машину на замену, потому что его «кончилась». «Самокритика важна, самокритика нужна». Ведь это, вообще-то, и про меня тоже. «Шестёрочка», конечно же, ещё не кончилась, но… Короче. Надо сбегать в капониры – проверить верную «коняшку». Усатый водила, который протирал «струмент» и бережно убирал его в свою брезентовую «раскладку» попросил продемонстрировать шедевр. Усмехнулся и выказал одобрение и стилем и содержанием. Поинтересовался, в экспозиции какого музея можно будет лицезреть сие произведение искусств. И узнав, что в столовке при входе, пообещал прийти посмотреть, когда всё будет готово.
Свои часики за время этого дежурства я успел возненавидеть. Вот в принципе за что бы? Хорошие часы, Кировский завод. Довольно точно ходят. Ремешок недавно мне мои мехи на самоделку заменили – прежний совсем истрепался. Одно неудобно – секундная стрелка бегает сбоку и «девятку» закрывает, как я уже жаловался. А невзлюбил их, потому что целый день только на них и пялюсь. Вот ведь дедок, зараза. Не мог «подогнать» что-нибудь более привычное. С другой стороны, здесь не у каждого пилота наручные часы есть. У того же Мишки Салихова, вообще, карманный «будильник». Мы как-то засиделись с ним у капониров, вот он и продемонстрировал. Часы были в серебристом (а может, и правда серебряном) круглом корпусе с откидывающейся крышечкой и простым лаконичным циферблатом и строгими стрелками. Маленький секундный был расположен снизу. Что за мода такая? Нет бы сразу делать по-человечески, чтобы все стрелки вместе. Гравировка сообщала, что этим «хронометром» Рев.Воен.Совет Южного фронта за отвагу награждает бойца Красной Армии Фаниха Салихова. А Мишка говорил, что его отец был врачом. Как потом выяснили – он и вправду являлся одним из ведущих хирургов в Казани. Но хирургом он стал уже после Гражданской. И после Туркестанского похода, в который он ушёл, едва закончив ускоренные курсы военных медиков. В июле 41-го военврач первого ранга Салихов, который не смог преодолеть «бронь» Казанского горкома партии, вручил эти часы своему старшему сыну, уезжающему на фронт.
Мишка сейчас ремонтирует «шестёрочку», Толик «балдеет» в лазарете, Санька с первым и вторым звеньями ушёл на задание. Гришка остался. На этот раз Санька пошёл ведомым у Ковалёва. Понимаю, что в принципе задание на обработку переднего края (вроде про это говорили на КП) – не самое опасное задание. Но где штурмовикам было легко? В оперативном журнале сегодня уже есть две записи, сделанные моей ручкой: «…выведен из строя огнём МЗА противника». Надо потом узнать как там ребята. Наш военврач Бородулин после таких посадок обычно всегда хоть на сутки, но к себе заберёт. Если что-то будет серьёзнее – отправят на полуторке на пятьдесят километров восточнее во фронтовой госпиталь, а там могут распределить вглубь страны или немножко подлечат и через недельки две вернут обратно в полк.
Писать было неудобно и на коленке получалось коряво, поэтому «боевой листок с наброском рисунков я убрал к недописанному письму в планшет.
Вместе с водилой запустили его агрегат. На этот раз машинка завелась с третьего оборота ручки и урчала довольно ровно. Все «цилиндры» отзывались – провалов не было. В виде особого расположения усатый прокатил меня до КП и обратно. Получил указания, сверился с доской расписания полётов, забрал свежее метео (вот приколисты – где же их обещанная гроза?). После великого путешествия, занявшего аж целых пятнадцать минут (из них половину времени – на трёп с ребятами на КП), мы вернулись к нашему навесу возле старта. Водила, который всю обратную дорогу прислушивался к громыханию и завыванию своего аппарата полез под машину и витиевато выматерился. В смысле того, что выхлопная пришла в негодность, и что теперь надо будет думать, чем залатать дырочку. Я составил ему компанию в поисках неисправности и, осмотрев объём разрушений, предложил устранить повреждение куском брезентухи, которую можно вымазать цементом и закрепить проволокой. На что усатый резонно заметил, что последний раз он видел цемент как в разведённом состоянии, так и сухой в начале июня 41-го года, когда принимал участие в строительстве каких-то ДОТов в Белоруссии. Также он сообщил, что разыскать разбитую полуторку и «изъять» с оной выхлопную систему проще, чем найти кусок проволоки. Поскольку его убеждения основывались на богатом личном опыте, оспаривать мнение усатого водилы по данному вопросу я не стал. У нас даже учебные цементные бомбы кончились. А то, что на учебных бомбометаниях щедро рассыпали по нашему полигончику уже застыло в виде больших лепёшек чем-то напоминающие коровьи.

Отредактировано CHAK_alchemist (16-09-2019 21:37:38)