«Инфлексибл» сел на дно на ровном киле. Большая часть надстроек, трубы, мостики и даже крыши низких цилиндрических башен остались под водой.
«Хотспуру» повезло меньше. От страшного удара корпус, и без того повреждённый взрывом самодвижущейся мины, лопнул на полтора десятка футов. Броненосец набрал через огромную пробоину воды, медленно накренился, лёг на борт – да так и затонул в нескольких саженях от своей жертвы. Боковые части надстроек остались не затопленными, и кочегары с машинистами, запертые внутри железной скорлупы, по одному, с матами и молитвами Николаю Угоднику, выбирались наружу. И присаживались отдохнуть – прямо на выпуклом борту броненосца, выступающего из воды подобно спине какого-то гигантского морского чудовища.
Лейтенант Остелецкий перегнулся через леер и посмотрел вниз – палубу «Инфлексибла» покрывало не больше трёх футов воды, и сквозь её слой явственно различались залитые смолой швы между тиковыми досками. Пожалуй, прикинул он, на палубе вполне можно стать в рост – благо, водичка здесь тёплая, даже в октябре. Не то, что весной в Финском заливе, где довелось искупаться кондуктору Рукавишникову и другим морякам с монитора «Колдун»…
Абордажной схватки, как планировал Остелецкий, не случилось. Картечницы окатили надстройки оседающего в воду броненосца свинцом, после чего матросы во главе с мичманом Сташевским (тот картинно размахивал английским абордажным палашом, сжимая в другой руке большой, с латунной рамкой и длиннющим стволом, револьвер), ворвались на палубу. И - стали свидетелями поспешного бегства экипажа. Английские матросы валом валили из люков и прыгали за борт. Кое-кто вспоминал о койках и торопливо выхватывал из сеток туго стянутые пробковые валики и, обмотав вокруг пояса, перелезали через леера. Рядом дрались за спасательный круг, и в ход шли ножи. На глазах мичмана полуголый, изрисованный фиолетовыми татуировками, матрос разбил ганшпугом голову юноше- офицеру с нашивками второго лейтенанта, пытавшемуся остановить всеобщий драп.
Поняв, что остановить охваченных паникой людей без стрельбы не получится, мичман велел быстренько побросать в воду оставшееся содержимое коечных сеток – не потонули бы! – а потом спускать в в воду с надстроек канаты. Но англичане и сами сообразили, что никто не собирается их убивать. Один за другим они взбирались на выступающие над водой части своего корабля, облепляли ванты, гроздьями висели на деревянных крышках люков и обломках шлюпок.
Прочие корабли Средиземноморской эскадры даже не пытались прийти им на помощь. Следовавший мателотом за «Инфлексиблом» башенный «Монарх» принял влево, обходя место гибели собрата. Остальные повторили его маневр, и «лайми», как, впрочем, и русские моряки, успевшие к тому времени перебраться с «Хотспура» на захваченный броненосец, испытали несколько крайне неприятных минут - когда летящие в британский ордер снаряды стали падать в воду в опасной близости от полузатопленных кораблей.
По счастью – обошлось без новых жертв. Водяные столбы вставали довольно далеко от колышущихся в воде человеческих голов. Изрыгающая чугун и пламя колонна ушла на вест, разрозненные, избитые, то и дело вспыхивающие пожарами турецкие броненосцы по одному отползали от места боя на норд-ост. Ветер свежел, волны стали захлёстывать полузатопленные надстройки «Инфлексибла», на которых жались друг к другу израненные, измученные, уставшие до последней степени люди.
Лейтенант Остелецкий приказал, было, вязать плоты из обломков рангоута и решётчатых крышек световых люков, но артиллерист-кондуктор доложил о многочисленных лодках, барках, фелюгах, отчаливших от близкого египетского берега. Услыхав об этом, Венечка выдохнул с облегчением. Можно было расслабиться.
- Много народу у вас в каземате побило, Рукавишников?
За миг до столкновения, уже после взрыва мины Уайтхеда, в каземат угодил шестнадцатидюймовый снаряд – в упор, с дистанции, более уместной для дуэли.
- Хватает, вашбродие. – сокрушённо вздохнул кондуктор. - Пятерых насмерть, трое сильно пораненые. Должно, помрут. Ну и побитые почти все – кто контуженный, у кого кости сломаны, у кого ещё какая напасть.
Сам он щеголял грязной, пропитанной кровью повязкой, прикрывающей левый глаз и половину лица.
Впрочем, держался кондуктор бодро – будто это не его лейтенант Остелецкий полчаса назад вытаскивал из вскрытого, как консервная банка каземату и по стремительно заваливающейся палубе волок к мосткам, перекинутым на борт чужого броненосца.
- А славно всё же британцы османам врезали! - заметил мичман Сташевский. Он стоял тут же, на мостике, и разглядывал в бинокль то удаляющийся ордер британской эскадры, то разрозненные дымки над удирающими броненосцами Хасан-Паши, то покосившиеся мачты, торчащие из воды в полутора милях от «Инфлексибла». - Три судна, а взамен ни одного своего не потеряли!
Как это – ни одного? – возмутился кондуктор. – А этот?
Он топнул ногой по палубному настилу.
– Нескладно выходит, вашбродие - не три, а четыре кораблика османы потеряли. Наш-то вы не подсчитали, верно?
И кивнул на лежащий на боку «Хотспур».
- То-то ж, что и наш, а не их! – с усмешкой ответил Сташевский. – И вот этот, – он похлопал ладонью по ограждению мостика, - мы с тобой потопили, а никакие не турки. Вот и выходит, братец, что счёт твой никуда не годится!
Кондуктор поскрёб пятернёй затылок и лицо его вдруг просветлело – это видно было даже под заляпанной кровью повязкой.
- так что ж выходит, вашбродие – англичашки туркам наподдали, а мы – англичашкам?
- Выходит так, братец. Потому как – вот!
И показал на грот-стеньгу британского броненосца. Там на вечернем средиземноморском ветру полоскалось полотнище Андреевского флага.
А вас, мичман, можно будет поздравить с Георгием. - вступил в разговор Остелецкий. – Как в статуте прописано, помните?
И процитировал наизусть строки, написанные ещё при Екатерине Великой:
«…достоин быть написан в подносимой Нам росписи Офицер тот, который ободрив своим примером подчинённых своих, и предводительствуя ими, возьмёт корабль, батарею, или другое какое занятое неприятелем место…»
Мичман густо покраснел.
- Ничего, друг мой, не тушуйтесь. – Остелецкий потрепал юношу по плечу. – Не за кресты служим, а на благо Отечествоу. Хотя, как в народе говорят? За богом молитва, а за царём служба не пропадёт!
В баковую надстройку «Инфлексибла» ткнулась узкая барка. Гребец, весело скалящийся негр в набедренной повязке и грязнейшем платке-куфии на чёрной курчавой шевелюре приветственно помахал рукой стоящим на мостике людям. Венечка потянулся за жестяным рупором.
-Боцман, давай сюда своих молодцов! В лодки передавать в первую очередь раненых. И в каждую – по двое матросов с оружием. Пущай на берегу пленных посторожат, а то, как бы их толпа не растерзала. Местные магометане – народ лютый, от англичан натерпелись. Учинят расправу, а вина на нас будет: «почему не досмотрели?»
Боцман кивнул, подхватил багор и кинулся к борту. До Венечки донеслись вперемешку арабские гортанные фразы и сугубо военно-морские обороты изрыгаемые с подобающей моменту экспрессией. Мимо протрусили двое матросов – русский и англичанин – с носилками, на которых стонал молоденький второй лейтенант с разбитой головой. Фелюги одна за другой причаливали к полузатопленному броненосцу, принимали людей, отходили и гребли к берегу.
Венечка вздохнул. Жизнь постепенно налаживалась.
Отредактировано Ромей (31-08-2020 20:26:51)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
