Истерлинг выбрал курс на юго-восток и поначалу спокойно наблюдал, как на «Голдсборо»  ставят паруса и как тот выходит в море вслед за «Арабеллой». Он ждал, когда штуртрос оборвется, чтобы посмеяться над незадачливым монсеньором вкупе с ненавистным ему капитаном Бладом. Однако корабль Рескатора все набирал ход, и расстояние между ними начало сокращаться. Истерлинг уже с тревогой поглядывал на преследующий его «Голдсборо». Дьявол, непохоже, чтобы у его преследователя были трудности с управлением… Неужели он недостаточно повредил штуртрос? Во время шторма эта неисправность уже давно проявилась бы, но море было спокойным, и Истерлинг начал серьезно опасаться, что Рескатор настигнет его – и что тогда? Он совершенно не был готов к тому, что лишь немногие корсары согласятся принять его предложение. Людей катастрофически не хватало даже для маневров, куда уж там вступать в бой.

Едва остров Коровий остался позади, как матрос на марсе закричал:

– Слева по борту корабль, идет наперерез!

Истерлинг глянул налево и разразился самими грязными ругательствами, которые знал. Освещенный яркими лучами утреннего солнца, к ним приближался фрегат под французским флагом. Видимо, их возня вблизи Эспаньолы привлекла внимание патрульного корабля.

Увеличить ход было невозможно: «Арабелла» и так уже несла опасно много парусов для корабля, нуждающегося в ремонте. Истерлинг надеялся, что ему удастся проскочить перед фрегатом, а там – кто знает, может, он и поймает удачу за хвост. Он решил еще раз наведаться в твиндек. Возможно, сейчас, перед лицом новой угрозы, пленники окажутся сговорчивее. И точно: едва он сказал, что у них теперь сразу два противника, вперед вышел Волверстон, а с ним еще  десятка два пиратов из команды Блада.  Среди оставшихся были Хагторп, Ибервиль, молодой штурман Питт и раненые.

Истерлинг с неудовольствием отметил, что моряки Рескатора, которых он отдал на растерзание их врагам, живы и здоровы, но сейчас ему было некогда раздумывать, почему обозленные пираты их не пришибли. Выйдя на палубу, он вновь впился глазами в приближающегося француза и заметил, что тот отклонился вправо от прежнего курса. Истерлинг оглянулся назад и с безграничным облегчением увидел, что «Голдсборо»  наконец остает. Патрульный корабль, оставив погоню за «Арабеллой», теперь шел к нему – видимо, его капитан решил заняться более доступной дичью. Не прошло и десяти минут, как заговорили пушки француза, явно вознамерившегося расправиться с кораблем под неизвестным флагом.

Истерлинг поспешил подняться на корму «Арабеллы», чтобы оттуда следить за боем с «Голдсборо». Поглощенный этим зрелищем, он не услышал шагов за спиной и поэтому очень удивился, когда ему в спину уперлось нечто твердое. Он с ужасом опознал дуло мушкета, а голос Волверстона сказал:

– Поигрались – и будет. Не дергайся, если не хочешь, чтобы я продырявил тебя.

Истерлинг осторожно повернул голову и попытался улыбнуться:

– Не дури, Волверстон, какая муха тебя укусила?

– Это тебя кто-то укусил, если ты всерьез решил, что мы подчинимся тебе. Давай шевелись, тебя ждет уютный трюм.

Истерлинг быстро огляделся, разыскивая своихлюдей. Оказывается, их тоже уже разоружили и подталкивали мушкетами к трапу. Он заскрежетал зубами, яростно глядя на суровые лица пиратов Блада. Если бы черти не принесли этого француза, он проявил бы больше осмотрительности! Сейчас Истерлинг понимал, что Волверстон слишком быстро согласился принять его предложение. Но ему оставалось только подчиниться и молча проследовать в трюм. Волверстон отдал распоряжение охранять пленников, потом повернулся к тем, кто сразу принял сторону Истерлинга:

– Я не ожидал от вас такой трусости, парни. Стоит запереть и вас тоже или вы уже одумались? –  выслушав крики, что да, одумались и надеются искупить, он пренебрежительно хмыкнул: – Окончательно решит капитан. А пока оставайтесь, гальюн драить.

На палубу поднялись освобожденные Ибервиль, Хагторп и остальные, включая матросов Рескатора. Взгляды всех сразу же обратились в сторону отчаянно сражающегося «Голдсборо».

– Нам нужно немедленно вернуться, – с беспокойством сказал Ле Руа.

– Мы вернемся, потому что там наш капитан. Но если Рескатор казнил его... – в голосе Волверстона прозвучала угроза. – Мы не хотим неожиданностей с вашей стороны, поэтому, пока все не выяснится, посидите-ка и вы под замком. Без обид, ребята, – если все в порядке, мы обменяем вас на него, – добавил он в ответ на их возмущенные взгляды. – И ты, Ибервиль, не вскидывайся: сам понимаешь, что я прав.

Молодой француз неохотно кивнул головой.

– Ле Руа, – окликнул Волверстон друга Ибервиля, – останься, пусть твой монсеньор видит, что мы не причинили вам вреда.

Коста из-за спин корсаров наблюдал за прибытием на «Арабеллу» Рескатора. Вначале он со злорадством подумал, что тот является пленником, но сразу же увидел, что это не так. Никем не замеченный, Коста отошел к трапу, ведущему на орудийную палубу.

Совсем недавно Истерлинг очень и очень настойчиво выведывал, зачем Коста приплыл на «Арабелле» к берегам Коровьего. Этот разговор «по душам», вероятно, превратился бы в допрос с пристрастием, будь у Истерлинга больше времени. После того как корабль перешел вновь под контроль людей Блада, Коста вздохнул с облегчением. Но сейчас он испытывал огромное разочарование и гнев, поняв, что  Блад решил помочь проклятому ренегату спастись от заслуженного возмездия. Это резко  все меняло: два пирата стоили друг друга, раз они нашли общий язык.

Для критянина это означало, что его планы раздобыть средства для борьбы за свободу Крита в лучшем случае отодвигались на неопределенный срок, а в худшем...

Он поступил правильно, лишь приблизительно указав этому пирату, где находится «Оксфорд». Пусть лучше сокровище останется на дне – еще не хватало, чтобы и Рескатор воспользовался его находкой. Не следовало также ждать очередного «душевного разговора»...

***

Бенджамен, все время причитая и сокрушаясь по поводу урона, нанесенного его хозяйству, тем не менее приготовил вполне приличный обед, которому присутствующие отдали должное. И немудрено: едва ли у кого-то в предшествующие сутки кусок лез в горло. Кроме Блада и Рескатора, за столом собрались офицеры с «Арабеллы» – только Ибервиль оставался на «Голдсборо». Два корабля, соединенные буксирными канатами, неторопливо двигались на юг, прочь от негостеприимных берегов Эспаньолы.

Блад рассчитывал оставить «Голдсборо» у ближайшего кораллового островка, а потом, подлатав «Арабеллу» и выждав некоторое время, чтобы французы успокоились, вернуться назад. Он был уверен, что Рескатор не нашел клад.

Его офицеры с любопытством разглядывали своего бывшего врага, оказавшегося остроумным собеседником, сумевшим растопить ледок недоверия и отчуждения. Любопытство вызывал и мавр в восточных одеяниях, стоящий у двери и следящий за каждым их движением.

Обед подошел к концу, и Рескатор, не оправившийся еще от ран и чувствующий потребность в отдыхе, поднялся:

– Позвольте мне откланяться. Обед был превосходным.

– Это ваше общество придало особый вкус нашей грубой пище, – светски ответил Блад, тоже вставая. – Я должен еще раз осмотреть ваши раны, хотя уверен, что все идет хорошо. Думаю, что в крайнем случае завтра мы достигнем подходящего места для ремонта кораблей.

– Мы говорили об Истерлинге.

– Конечно. Нед, где вы заперли его?

– В носовом трюме, – в голосе Волверстона прозвучало удивление.

– Приведите его. Мы передадим Истерлинга монсеньору Рескатору, у него есть ряд вопросов к нашему другу.

– Надеюсь, что беседа будет короткой, как и веревка, – ухмыльнулся Волверстон.

– Пройдемте, монсеньор.

***