3. Вырванные страницы
(романтика и нескромность)

Несколько страниц, предусмотрительно вырванных Джереми Питтом из судового журнала, дабы у его превосходительства Блада не возникло недоразумений с супругой,  если вдруг сей  журнал попадется ей на глаза...
почти все герои принадлежат маэстро Сабатини

Блад закрыл «Беседы» Горация и  вытянулся  на легкой кушетке, поставленной под натянутым над кормой «Арабеллы»  куском парусины. Он лениво окинул взглядом лагуну Чирикуи, дающей им приют. Сюда, на один из островов Москито, он пришел, преследуя Истерлинга.  В поисках сокровищ Моргана тот рыскал  по всему Панамскому перешейку. Ожидая от дружественных индейцев сведений о местанахождении  Истерлинга,  Питер предался блаженному безделью, и то же можно было сказать об экипаже «Арабеллы». Если  пираты не охотились на черепах, то валялись в тени пальм или резвились в водах лагуны, оглашая окрестности дикими воплями, более подходящими для абордажа, чем для столь мирного времяпрепровождения.
Питер посмотрел на клонившееся к западу солнце и встал, потягиваясь. Зной спадал, самое время отправиться поплавать. Для купаний он облюбовал небольшую бухточку в нескольких сотнях ярдов  к югу от их стоянки, там никто не тревожил его.
Достигнув бухты, он снял сапоги и, уверенный в своем уединении, побежал босиком по белому песку, на ходу скидывая рубашку и штаны,  чтобы, словно в объятия друга, броситься в объятия моря, утоляющие печаль и смывающие тревоги и усталость. Он сделал несколько сильных гребков и нырнул, погружаясь в безмолвный мир; солнечные лучи пронизывали бирюзовую воду, и в их свете искрились песчинки, поднятые со дна его движениями. Стайка разноцветных рыбок, испуганная  вторжением, метнулась в сторону. 
Внезапно гибкое  тело в шлейфе серебристых пузырьков воздуха  стремительно вспороло  поверхность моря рядом с ним. Блад поначалу решил, что это один из его корсаров по какой-либо надобности разыскивает его, но потом он увидел облако черных волос,  миндалевидные мерцающие глаза и небольшую, но вполне сформировавшуюся грудь, а так же и иные признаки, исключающие принадлежность пловца к мужскому  полу.
Женщина, и совершенно обнаженная, как и он! Без сомнения, индианка, но откуда она здесь, ведь на острове нет их селений!
От неожиданности сделав вздох и поперхнувшись горько-соленой морской водой, он был вынужден вынырнуть  и озирался, кашляя и пытаясь разглядеть купальщицу, столь бесцеремонно нарушившую его покой.
Вокруг никого не было, Блад подождал немного и  забеспокоился. Он нырнул вновь, но взбаламученный песок еще не осел, и он ничего не смог разглядеть, хотя и оставался под водой, покуда хватило дыхания. Когда, жадно хватая воздух, он появился на поверхности моря, то сразу услышал негромкий смешок.
Он оглянулся: оказывается женщина, а вернее, совсем юная девушка, уже вышла на берег и спокойно стояла, выжимая свои длинные волосы и позволяя рассмотреть себя.
Черт, она совсем не смущалась своей наготы и насмешливо улыбалась в ответ на его ошарашенный взгляд. А Блад, глядя на ее совершенное тело цвета меди, неожиданно для себя почувствовал прилив желания.
Тысяча чертей! Их разделяло приличное расстояние, но он на всякий случай погрузился в воду по шею.
Девушка неторопливо направилась к своему одеянию, небрежно брошенному на песок рядом с его одеждой, и все так же неторопливо оделась, оказавшись в коротком, чуть ниже колен, безрукавом платье.
Питеру пришла в голову дикая мысль, что она может забрать его одежду с собой, картинка из далекого детства вдруг всплыла в его памяти,  как-то раз он подшутил таким образом над своим приятелем. Хорош же он будет, когда заявится  голым к своим людям... Но конечно же, этого не произошло, девушка уже шла прочь вдоль полосы прибоя, а он, наоборот, ринулся в море, пытаясь привести мысли в порядок.
Когда он выбрался из воды, то увидел легкое каноэ, удалявшееся по направлению к соседнему, не такому уж и далекому острову, и вспомнил, что как раз там есть индейская деревушка.
Дерзкая девчонка не шла из головы Блада весь оставшийся день. Разумеется, на следующий день, он вновь пришел в бухточку, почти уверенный, что и она появится здесь.
И точно, едва он нырнул, как рядом вспенило воду ее тело. Азарт вскипел в его крови.
«На этот раз тебе не обвести меня вокруг пальца!»
Блад поднялся к поверхности, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, и сразу же ушел на глубину.

***

Танцующая В Пламени рассердилась, когда обнаружила, что ее любимое место для  купаний занято чужаком. Пару дней она наблюдала, как он плещется в морских волнах, и постепенно злость сменилась любопытством. За это время  девушка успела узнать, что это вождь тех белых людей, что приплыли сюда на большой пироге. У ее брата были какие-то дела с ними. Ей захотелось поддразнить этого  важного человека.
Она хихикнула, вспомнив, как смешно он озирался, когда искал ее. Вот и сегодня Танцующая В Пламени затеяла ту же игру, но она потеряла чужого вождя из виду под водой, и пока девушка пыталась высмотреть его  в море,  раздался тихий всплеск, и он появился прямо перед ней.
Чужак, такой же смуглый, как и она, мог быть бы одной крови с ее народом, если бы не  его  странные глаза,  своим цветом напоминающие цвет неба, отраженного в озере, расположенном неподалеку от ее хижины.
- Кто ты такая? – хрипло спросил Блад по-испански, не особо надеясь, что она поймет его.
Девушка сделала движение, как будто бы собиралась броситься от него, и он предупредил ее:
- Не вздумай снова нырять.
Она явно поняла Блада и теперь просто смотрела ему в лицо, щуря смешливые глаза. Потом она сказала, медленно подбирая слова, но с достаточно чистым произношением:
- Меня зовут Танцующая В Пламени. Я знаю тебя, ты - вождь Педро Сангре.
- Вот как, оказывается, я уже представлен.
«Ну и что дальше?» - спросил себя Питер, пребывая в замешательстве от ее лукавого и откровенного взгляда, беззастенчиво изучающего его.
Теперь их уже не разделяло сколько-нибудь значительное расстояние, и прозрачная морская вода совершенно не могла служить ему прикрытием, к тому же он ощутил, что  его азарт охотника, преследующего дичь, уступал место вполне естественному желанию насладиться своей добычей.
«Все черти ада и морской дьявол в придачу, вот я болван,  штаны-то надо было оставить! Какого рожна мне понадобилось затевать эту игру в догонялки?! Уж лучше гоняться за Истерлингом, чем оказаться нос к носу с этой чертовкой!» - почти в панике подумал он.
Насмешка ушла из ее глаз, они стали манящими, бездонными.
«А, да пошло оно все к тому дьяволу!» - и он потянулся  к  губам девушки в поцелуе, который она совсем не собиралась отвергать.

...Джереми Питт с легкой тревогой посматривал в сторону бухты, где обычно плавал Питер. Солнце уже почти касалось своим краем моря, окрашивая все вокруг в  тона расплавленного золота. Уж не случилось ли чего?  Он уже почти собрался пойти и проверить, как увидел его высокую фигуру, показавшуюся из-за зарослей.
Блад подошел и окинул Питта задумчивым, каким-то далеким взглядом.
- Что ты так долго, Питер? - Джереми с удивлением воззрился  на его рубашку, еще несколько часов назад бывшую белоснежной,  а сейчас имевшую весьма жалкий вид. - Где тебя носило?
- Пришлось  задержаться... Послушай, Джереми, пойдем-ка со мной, мне нужна твоя помощь.
В голосе Питера молодому человеку почудилось некоторое смущение. В капитанской каюте Блад направился к сундучку с лекарствами и, покопавшись в нем, извлек на свет пузырек темного стекла.
- Могу ли я попросить тебя обработать этим мою спину? – он протянул пузырек своему ничего не понимающему штурману, а сам осторожно стащил через голову свою измочаленную рубаху, и швырнул в угол: может, еще сгодится Бенджамену, котлы протирать.
Блад повернулся к Питту спиной, с минуту ничего не происходило, и он спросил нетерпеливо:
- Ну же, Джереми, чего ты застыл?
Молодой человек, округлившимися глазами созерцавший его спину, украшенную роскошными царапинами, выдавил:
- Э-э-э... Питер, на тебя напала стая ягуаров?
- Ягуары не охотятся стаями, - рассеяно обронил Блад и, хмыкнув, добавил: – Впрочем, не обошлось без одной дикой кошки... Так ты приступишь, или намерен и дальше  меня разглядывать?
Поручив  многострадальную часть тела заботам неодобрительно молчавшего Питта, Блад время от времени втягивал воздух сквозь зубы, потому что его штурман взялся за дело без малейшего сострадания к своему капитану и не утруждая себя бережным отношением к его «боевым ранам».
«Бедный Джереми, с его-то пуританской моралью. А я и в самом деле  болван, раз позволил себя спровоцировать этому юному созданию... Вот ведь чертовка!»
...Они начали еще в море, на мелководье, а продолжили...  Где только они ни продолжали. Всю его  обычную предупредительность   и сдержанность по отношению к женщинам как ветром сдуло.  Юная индианка попросту не оставила ему иного выбора, с первых же мгновений продемонстрировав, что Танцующей В Пламени ее назвали не зря.
Никогда прежде близость  не доставляла Питеру такого острого наслаждения, и никогда  еще он не позволял брать над собой верх столь необузданной, почти первобытной страсти...
Много позже, перед тем, как покинуть его, она обхватила его руку узкими ладошками и приложила ее к своему лбу и груди, а потом сказала:
«Вождь Педро Сангре навсегда останется среди моего народа. Рожденный от тебя сын будет великим воином. Прощай»
Блад хотел остановить Танцующую В Пламени, но ему было нечего сказать ей, а она и не  ждала никаких слов; подобрав платье, девушка уже легко бежала к своему каноэ, оставив его молча глядеть ей вслед...

...Джереми закончил с его спиной, и Блад встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Он выбрал из рундука чистую рубашку и только успел надеть ее, как в дверь постучали.
- Питер,  - раздался голос Хагторпа, - индейцы доставили раненого матроса из команды Пайка, у него есть новости об Истерлинге!

(в тексте есть цитаты из канона)

— Джереми, курс на Порт-Ройял!

Голос Блада звучал неожиданно резко, а уж тем более неожиданным был приказ. Джереми подумал, что ослышался:

— Как — на Порт-Ройял?! Ведь там…

— Мистер Питт, вам не понятен приказ? — оборвал его Блад. — Курс на Порт-Ройял!

Никогда еще Питер не обращался к нему подобным образом. Джереми изумленно воззрился на своего капитана и оторопел, увидев, какая ярость полыхает в синих глазах. Ярость, непостижимым образом переплетающаяся с мучительной болью…

— Питер, — сдавленным голосом начал он.

Но тот уже отвернулся от него и медленно подошел к фальшборту. Побелевшие от напряжения пальцы Питера впились в нагретое полуденным солнцем полированное дерево, будто он намеревался смять мореный дуб как гнилушку. Капитан постоял так какое-то время, а затем ушел в свою каюту, не сказав больше ни слова и оставив бедного Питта в полном смятении.

За обедом в кают-компании собрались все офицеры «Арабеллы» и внезапные пассажиры. Блада не было, Джереми заметил, как Бенджамен отнес обед в капитанскую каюту.

Питт успел узнать, что спутником мисс Бишоп был настоящий лорд. В другое время молодой моряк не отказал бы себе в удовольствии поглазеть на столь важную птицу, но сейчас все его мысли были о поистине пугающей перемене, которая произошла в Питере Бладе. Джереми перебирал в памяти события этого утра, и обостренное тревогой за Питера чутье подсказывало ему, что именно встреча с племянницей Бишопа могла так подействовать на его капитана.

И это вызывало у штурмана Питта недоумение. C женщинами — кем бы они не были — Блад обращался с непринужденной учтивостью, однако никому не позволяя вывести себя из равновесия. Ни развязной или истеричной девице из таверны Кайоны, ни капризной даме на приеме губернатора д’Ожерона.

Конечно, мисс Бишоп была племянницей его врага. Считал ли он и девушку своим врагом? Джереми сомневался. К тому же, в самых опасных ситуациях и особенно — перед лицом врага, Блад всегда сохранял самообладание. А сегодня у него был взгляд смертельно раненого зверя. Что же случилось?

Тем не менее, вся команда с подчеркнутой предупредительностью относилась к незваным гостям. А самое главное — они же идут в Порт-Ройял! И Джереми был уверен — не для того, чтобы взять за пассажиров выкуп. Питер не из тех, кто стал бы таким образом сводить счеты. Тогда зачем он решил сунуть голову в волчью пасть?

За столом царило молчание. Мрачный Волверстон работал челюстями, ни на кого не глядя, а Дайк, буркнув что-то, весьма отдаленно напоминающее извинения, быстро ушел, не закончив обед. Джереми безо всякой приязни посматривал на мисс Бишоп и продолжал теряться в догадках.

Наконец Нэд поднялся и неуклюже кивнув гостям, покинул кают-компанию. Питт тоже встал и шагнул было к двери, но внезапно девушка заговорила с ним:

— Мистер Питт, не были ли вы среди тех, кто бежал с Барбадоса вместе с капитаном Бладом?

— Да, мисс. Я тоже был одним из рабов… вашего дяди, — дерзко ответил он, рассчитывая смутить девушку.

Но ее это не остановило, и она продолжала задавать все более и более странные вопросы. Мисс Бишоп спрашивала про ссору капитана Блада с Левасером из-за дочери губернатора д’Ожерона. Питт отвечал, дивясь про себя, откуда ей это известно и почему вызывает такой интерес. Но вот, кажется, девушка узнала все, что хотела, и штурман облегченно перевел дух: ну и характер же у племянницы полковника, это же надо, с какой настойчивостью и ничуть не стесняясь, выведывать подробности той гнусной истории!

Он уже взялся за дверную ручку, но еще раз остановился. Девушка была бледна, и  молодой человек c удивлением заметил печаль в ее глазах. А она-то что грустит? Ее тревожит собственное будущее? Досадуя на свою мягкосердечность, Джереми все же счел нужным развеять возможные опасения мисс Бишоп:

— Может быть, вам будет приятно узнать, что капитан изменил для вас курс корабля. Он намерен высадить вас на Ямайке, как можно ближе к Порт-Ройялу. Мы уже сделали поворот, и, если ветер удержится, вы скоро будете дома.

— Мы очень признательны капитану… — протянул лондонский лорд.

— Да… вы можете быть ему признательны, — с горечью усмехнулся Питт. — Капитан очень рискует. Вряд ли кто согласился бы так рисковать на его месте. Но он уж всегда такой…

Джереми Питт стоял в тени фок-мачты в полной растерянности от своей неожиданной догадки. Слова слетели с языка прежде, чем он успел осознать их. Он несколько раз глубоко вздохнул и вытер пот со лба, пытаясь справиться со жгучей обидой и собраться с мыслями.

Питер и мисс Бишоп. Племянница их жестокого хозяина. Как это оказалось возможно, когда? Хотя возможность-то у Питера была… Молодой человек рассеянно коснулся фок-мачты рукой, затем уселся прямо на палубу, скрестив ноги и привалившись к мачте спиной. И подумал о названии корабля. Конечно, они увидели в этом выборе лишь иронию своего капитана. Питер превосходно умеет скрывать свои чувства. А… эта мисс, она что? Да ничего, судя по обстоятельствам встречи.

Но почему Питер так взбеленился? Совсем на него непохоже, пусть даже его чувства и остались без ответа. Как мисс Бишоп это удалось? Что толку гадать, сам Джереми никак не мог претендовать на звание знатока женщин. Молодой человек почувствовал к девушке почти ненависть. Однако, он не мог отказать ей в твердости характера и самообладании.

Да… И несмотря ни на что, Питер отдал приказ идти к Ямайке. Впрочем, как раз это меньше всего удивляло штурмана: их капитан вполне мог пойти на подобное безрассудство, тем более, если догадка Джереми все-таки верна.

Уже некоторое время молодой человек слышал негромкую песню вахтенных, старинную английскую песню, совершенно не связанную ни с их ремеслом, ни с морем вообще. А сейчас донеслись еще и неясные голоса. Он бросил взгляд в сторону кормы и увидел на квартердеке капитана Блада вместе с лордом Уэйдом. Что на этот раз понадобилось знатной особе от капитана?

Вскоре Блад закончил разговор и отошел к гакаборту. Лорд несколько мгновений глядел ему вслед, затем спустился на шкафут и — далее по трапу, отправившись, по видимому, в свою в каюту. Пора было и Джереми вернуться к себе.

Но тут он заметил две темные фигуры, которые, негромко переговариваясь, шли на нос. Питт сразу же узнал Волверстона: благодаря огромному росту, его было трудно спутать с кем-нибудь еще. Кто был второй, он не мог разглядеть, но ему ни с кем не хотелось сейчас встречаться. Питт отодвинулся к левому борту, к носовой пушке, где густая тень могла скрыть его. Он надеялся, что Нэд и его собеседник пройдут по своим делам и не обратят на него внимания. Но они остановились, немного не дойдя до того места, где сидел штурман.

— Славная сегодня драка была, а, Нэд? И капитан — надо же, чего удумал! Рисковый!

Джереми узнал голос Огла.

— Рисковый… — ворчливо согласился Волверстон. — Ты вроде о чем-то хотел поговорить?

— Вот и говорю. Ну и пассажиров же мы взяли на борт! То-то капитан такой бешеный с «Милагросы» вернулся.

Нэд молчал, а Огл подошел к пушке, к счастью для Джереми, правого борта и устроился на ее лафете.

Вот черт, кажется, они собрались тут разговаривать? Еще не хватало, чтобы они решили, будто он подслушивает. Джереми уже хотел встать и подойти к ним, но замер, услышав, как канонир, понизив голос, зашептал:

— Другой на его месте уже натешился бы с девчонкой, и отдал бы ее команде…

— Огл, — тоже тихо, но с угрозой сказал Волверстон, — что за дурь лезет тебе в башку? Из тех, с кем я сталкивался в последние три года, девять из десяти, возможно, и поступили бы, как ты говоришь. Но не Питер! Неужто ты так плохо знаешь его? Ты мой друг и поэтому я дам тебе совет: если ты хоть немного дорожишь своей шкурой, не вздумай и заикаться в его присутствии о чем-то таком.

— Ну так я и сказал — другой… Разумеется, капитан известен своим благородством, только не слишком ли он цацкается с этими гостями? — недовольно пробормотал канонир.

Они помолчали, потом Огл скучно добавил:

— Мне не нравится наш новый курс и моим ребятам — тоже. Надеюсь, выкуп будет достаточным, чтобы оправдать этот риск.

— Не думаю, что тут речь идет о выкупе, — буркнул Нэд.

Огл присвистнул:

— Ну, дела… Тогда объясни мне, что он творит?!

Нэд тяжко вздохнул и ответил не сразу:

— Объяснил бы… Если бы знал. Наверняка, у капитана есть план. Хватит, Огл.

По интонации Волверстона Джереми показалось, что старый волк убеждал в наличии плана прежде всего себя. Канонира тоже не устроил ответ, и он зло бросил:

— Интересно было бы узнать, в чем состоит этот план! Как он собирается доставить их на Ямайку, а потом убраться прочь?

— Огл, это не твоего ума дело, — теперь Волверстон говорил сурово. — Завтрашний день покажет. Ты еще о чем–то хочешь меня спросить?

— Ни о чем, — процедил Огл.

Он встал с лафета и пошел к люку, ведущему на орудийную палубу. Нэд сплюнул и выругался, затем двинулся за канониром.

5. О природе странных сновидений (драма, мистика)

В лицо летят брызги, все мышцы сводит от боли. Блад привязан к носовой фигуре «Милагросы». Вернее — к тому, что от нее осталось. Острые деревянные сколы впиваются в спину. Он проиграл.

…Вклиниваясь между двумя галеонами, он рассчитывал, что очевидное безрассудство его действий обманет испанцев и даст ему шанс на победу. Однако дон Мигель открыл огонь, пусть и осознавая, что часть ядер неминуемо поразит второй галеон, и предпочтя пожертвовать им.

Залпы слились воедино. «Арабелла» закачалась на волнах, паруса заполоскали. Блад мгновенно почувствовал, что с кораблем творится что-то неладное. Из какофонии криков и треска возник и набрал силу вопль:
— Рууууууль!

Повреждение было катастрофичным, но Блад продолжал вглядываться в рассеивающийся дым, пытаясь понять, что происходит с другими кораблями. Надеяться вопреки всему. И правда — он заметил, что в корпусе «Гидальго» зияют огромные пробоины, и корабль быстро тонет. Однако «Милагроса» оставалась на плаву и разворачивалась к ним другим бортом. А Джереми Питт крикнул ему, что у «Арабеллы» разбито перо руля.

Блад приказал готовиться к отражению абордажа: пираты все еще могли склонить чашу весов в свою пользу, если бы дон Мигель решился на него.

Пушки галеона выплюнули облачка дыма. Затем мир исчез…

…Нос «Милагросы» наклоняется.
Блад делает глубокий вдох. Смутное ощущение другой судьбы не оставляет его. В голове мелькают отрывочные воспоминания о событиях, которых не было в его жизни. Яростный бой за незнакомый и в то же время — знакомый город. Триумф и — чувство невосполнимой утраты. Вечерний сад, звезды, отражающиеся в глазах Арабеллы… Ее плечи под его ладонями, он тянется к ее губам…

Новая волна подхватывает «Милагросу», и бушприт задирается вверх. Блада выдергивает из воды, и он жадно хватает ртом воздух. Галеон, меняя галсы, идет в бейдевинде. Идет уже чертову вечность. К вечеру волнение моря усилилось, и высокие волны все чаще захлестывают Блада с головой.

…Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на баке «Милагросы», а над ним возвышается торжествующий адмирал де Эспиноса. Тот с издевательской учтивостью поприветствовал своего заклятого врага, выражая сожаление, что не сможет долго наслаждаться его обществом. И, разумеется, умереть Бладу предстояло той же смертью, которая когда-то грозила дону Диего. На шкафуте матросы уже заряжали одну из пушек. Однако дон Мигель, обведя взглядом палубу, вдруг остановил приготовления к казни. Носовую фигуру «Милагросы» снесло ядром. С минуту он смотрел на бушприт, потом обернулся к Бладу:

— Пресвятая Дева Чудотворица* даровала свою милость, а после покинула нас, но теперь вы, капитан Блад, украсите собой нос моего галеона.

— Смотрите, как бы с таким украшением вам не накликать на свой корабль беды, дон Мигель, — едва разжимая губы, ответил Питер.

В глазах де Эспиносы сверкнула ярость. Не удостаивая Блада ответом, он повелительно махнул рукой. Кое-кто из суеверных испанцев осенял себя крестным знамением, однако приказ адмирала был выполнен быстро и безоговорочно.

…Вниз.
Нос «Милагросы» зарывается в очередную волну. Сознание мутится. Прекратить нелепую борьбу за жизнь… за каждый вдох. Он проиграл еще и в том, что живым попал в руки дона Мигеля. Ему остается только завидовать своим пиратам — погибшим во время боя и тем, кого без затей прикончили после.

Вверх.
Канаты врезаются в тело, впрочем он уже не чувствует боли. Во рту горечь и соль. Морская вода? Кровь? Блад не может этого видеть, но он знает, что дон Мигель все еще стоит на баке, наблюдая за казнью, и упрямо поднимает голову.

Снова вниз — в густо-лиловую, подсвеченную закатным солнцем бездну.
Воздуха! Легкие разрываются от удушья. Темнота…

…Питер Блад, губернатор Ямайки, рывком сел на кровати, заходясь кашлем. Тело ломило, во рту и в самом деле ощущался вкус крови. Он коснулся языком прокушенной губы, затем ладонью вытер испарину со лба. Сон был настолько реальным, что впору сомневаться, а не мерещится ли ему губернаторская спальня в предсмертном бреду. Блад даже поднес руки к глазам, будто желая убедиться, что на запястьях нет следов веревок. В ушах все еще стоял шум волн. Будто приоткрылись ворота в другой мир, мир, где он потерпел поражение и погиб, захлебнувшись водой, и где не было ни Картахены, ни боя за Порт-Ройял. Ни встречи с Арабеллой на борту «Милагросы»…