Anars
потом будут воевать с испанцами скоро) ну в европе в лицо  не думаю чтобы его много кто знал
голландцы еще  долго союзники англичан будут))) в испанию, если совсем оборзеет, под чужим именем) испанцы его почему то категорически не узнавали никогда
а вобще  у меня для него мысль в Канаду все таки) в леса)

Отредактировано Анна (19-11-2020 14:05:28)

2. Продолжелние

С парадного крыльца губернаторского дома прекрасно просматривалась вся Кайонская бухта. Блад остановился,  пристально разглядывая стоящие на рейде корабли, и невесело улыбнулся: он будто бы надеялся отыскать среди них алый корпус и высокую корму своей «Арабеллы»

Уверенность и выдержка, которые Блад демонстрировал всем, начиная от дона Мигеля и заканчивая месье д'Ожероном, шли вразрез с тем, что творилось в его душе. Блада одолевали самые мучительные сомнения. Уехать? Но Арабелла... Арабелла! Сердце сжалось  и глухо заныло. Что она сейчас думает? Сходит с ума от тревоги за него? Боится, что он снова станет пиратом? Если он уедет, то навсегда потеряет Арабеллу. Осознавать это было невыносимо. Но даже если он осядет в какой-нибудь отдаленной колонии Вест-Индии, что это изменит?

Блад один за другим изобретал и тут же отвергал способы увидеться с Арабеллой. Отчаяние рисовало бредовые картины: под покровом ночи он проникает в Порт-Ройял, крадется по большому губернаторскому саду, входит в ее комнату... Арабелла оборачивается к нему от окна, ее глаза распахиваются от изумления и радости...

Она согласилась бы бежать с ним — он знал это.

«А дальше? — спрашивал чей-то холодный и насмешливый голос. — Что будет дальше, какая жизнь ее ждет?»

И видение рассыпалось, оставляя после себя щемящую боль в груди.

Возможно, до конца своих дней ему придется быть изгнанником, скитальцем, даже жить под чужим именем. Разве он вправе принять от Арабеллы такую жертву?

«Месье д'Ожерон весьма кстати упомянул о векселях, — с горькой иронией сказал себе Питер. — За золото можно изготовить все необходимые бумаги».

Он  глубоко вздохнули медленно спустился по широким ступеням. Куда же он уедет? В охваченную войной Европу? И для наемника, и для врача всегда найдется дело. Затеряется в неосвоенных просторах Новой Англии? Или в самом деле отправится в бескрайние снега Московии, как он то ли в шутку, то ли всерьез сказал дону Мигелю? Ответа не было.

***

Прошло около месяца. Волверстон, надеявшийся, что авантюрный дух, царивший в Кайоне, вернет прежнего капитана Блада, мрачнел с каждым днем, видя, что его надеждам не суждено сбыться. Все напоминало ему о событиях годичной давности, за одним лишь исключением — Питер не искал утешения в бутылке рома. Хотя иногда Нед в сердцах думал, что уж лучше бы тот пил: такой Блад, непонятный, замкнувшийся в себе, нравился ему ничуть не больше. Однако сезон дождей был в разгаре, и старый волк решил набраться терпения.

И еще одно вызывало у него беспокойство: участившиеся стычки его людей с другими пиратами. Казалось бы — ничего странного, парни просто измаялись без дела, но в подавляющем большинстве случаев драки  случались между англичанами и французами. Хвала Небесам, смертей пока не было, однако Бладу уже пришлось зашивать несколько ножевых ран, и у Неда крепла уверенность, что им надо уходить с Тортуги.

Что касается Питера, вынужденное бездействие тяготило его. В своем выборе он склонялся к тому, чтобы все-таки отправиться в Европу. К примеру, в Португалию, где он мог бы выдавать себя за испанца, родившегося и проведшего всю жизнь в Новом Свете. Когда эта дерзкая идея впервые пришла ему в голову, Питер не без сарказма подумал, что после Картахены, когда, как ему казалось, ничто не властно было разогнать окружающую  его тьму,  он уже говорил Джереми Питту о готовности предложить свою шпагу королю Испании.

На исходе ноября месье д'Ожерон вновь пригласил его к себе, чтобы передать деньги, вырученные за векселя. У Блада, ставшего обладателем целого состояния в полновесных французских луидорах, возникло подозрение, что губернатор попросту пожертвовал собственными средствами, однако он  посчитал, что выяснять это было бы оскорбительно  для обоих. Гораздо больше его озаботил изнуренный вид д'Ожерона, который то и дело прикладывал ладонь к правому боку. Блад настоял на осмотре. У д'Ожерона обнаружилось запущенное воспаление печени, и Блад написал ему длинный список рекомендаций, однако у него остались сомнения в том, что губернатор будет их соблюдать.

На «Атропос» Блад возвращался с тяжелым сердцем. Путь был открыт, следовало лишь дождаться идущего в Европу корабля. Но Питеру предстоял еще один непростой разговор. Он видел,  что Волверстон не смирился с его выбором. Во взгляде старого волка все отчетливее читался вопрос, и Питер должен был окончательно прояснить ситуацию.