Продолжение (предыдущие фрагменты на стр.27)

Глава 84

«Можно ли обратиться за консультацией по делу Донны к юристу Арены — к примеру, к тому самому, чье имя называл Чип?» — размышлял Роберт. И понял, что не знает ответа на этот вопрос. Работники Арены все время демонстрировали почти семейные отношения, но в семьях случается всякое, и Роберт не хотел подставлять Кавендиша.
По той же причине Роберт отказался и от обращения к Ларри Паркеру. Конечно, Лоренс менялся и менялся быстро. Конечно, работа в доме Причарда основательно перетряхнула его, и все же ускорять процесс Роберт не рискнул. Причард был признан психопатологической личностью, негодяй-преподаватель в малом питомнике — извращенцем, но ликвидация части попаданцев считалась правомерной политикой по защите Свободного мира. Возможно, Роберту и удалось бы убедить Лоренса, что подобная практика порочна, но в случае неудачи — это была бы не только подстава Кавендиша, но и приговор девчонке.
Оставались консулы… Что бы ни говорил Кавендиш, именно они имели право решить эту ситуацию в пользу Донны, но вот захотели бы? Тут Кавендиш был прав. Можно было рискнуть и обратиться к Ричарду, но Роберт и так знал, что тот скажет: «Ты не знаешь Стива… Да он никогда… Сиди тихо и молчи…».
Сидеть тихо было сложно, но в данном случае Роберт признавал, что это единственный выход. Или… мысль еще не оформилась, так что Роберт предпочел на время оставить бесплодные размышления. На свете был человек, от которого нельзя было скрывать возникшую проблему.
Элис Дженкинс пребывала в некоторой растерянности. Она вполне понимала чувства Роберта, понимала, что он не мог поступить иначе, представляла, как в передрягу влипал бы Фрэнк, и как Роберт обязательно постарался бы его вытащить, и все же девица сенатору была неприятна. И дело было даже не в гарпунном ружье — Элис признавала, что беременная женщина с перепугу способна учинить и не такое, но Элис не нравилось, как Донна смотрела на них с Робертом. Да и в любом случае — как можно помочь человеку, которого нет?!
Вообще-то, сенатор знала такой способ — решить проблему мог любой из консулов, но у Элис были сомнения, что они захотят пошевелить хотя бы пальцем. Она помнила, какой странный вывод сделал консул Томпсон, когда по ее просьбе Ричард перед Рождеством обратился к брату с просьбой о Роберте, и могла представить, что все три консула вообразят теперь. И пусть бы воображали, — размышляла Элис, — но именно из-за своих измышлений они предпочтут оставить все, как есть.
И все-таки решить проблему мог консул, а еще сделать то, что не захотел делать старший Томпсон, и, значит, консулом должна была стать она. Правда, вспомнив, когда состоятся ближайшие выборы, Элис сочла, что ждать три года, пока Роберт обретет свободу, было слишком долго, а вот проблема с Донной могла и обождать. Но кто сказал, что дожидаться решения проблем девчонка непременно должна на Арене? Проще было незаметно вывезти Донну к себе на виллу. Куда делась девчонка, не стал бы спрашивать даже Кавендиш, потому что не может пропасть человек, которого нет. А там — на вилле, Донна могла бы общаться с нормальными людьми, спокойно жить, учиться и познавать мир вместе с Фрэнком и даже снять этот дурацкий ошейник, который по большей части был фикцией.
Однако когда Элис изложила свою идею Роберту и Донне, девчонка поджала губы и объявила, что никуда не поедет. Напрасно Элис с Робертом объясняли, что это самый лучший выход в сложившейся ситуации. Напрасно Роберт говорил, что Арена не место для девушки, не говоря уж о том, что здесь убивают. Донна мотала головой и с упорством, достойным лучшего применения, твердила, что будет работать секретарем.
Когда Элис, наконец-то, уехала, недовольный Роберт спросил Донну, что это значило, и просто онемел, когда девчонка заявила: «Я ей не верю».
— Вот как раз сенатору Дженкинс можно верить всегда, — отрезал Роберт, придя в себя, а потом засадил Донну за учебники, особенно велев остановиться на Путеводителе по Арене, чтобы она осознала, во что вляпалась.
Она не нравилась ему, как только жителю Массачусетса может не нравиться обитатель Техаса. Она явилась из того мира, где все было слишком большим и нахальным. Слишком большие автомобили, слишком большие дома, огромные кровати, больше напоминающие футбольные поля, драгоценности, смахивающие на булыжники, высокие каблуки на сапогах, в том числе —  мужских, и большущие блямбы для галстуков-боло… Как раз такой боло Донна и стала носить — со здоровенной звездой Техаса, выполненной в мастерской Арены. Роберт признавал, что и боло можно сделать стильным и элегантным, но вкуса у Донны не было. А еще ей явно не хватало жвачки.
Роберт прилагал титанические усилия, чтобы не раздражаться, напоминал себе, что Донна уже большая девочка, и ему не стоит делать ей замечания из-за одежды и украшений, при ошибках в работе ровным тоном советовал посмотреть соответствующий раздел учебника по секретарским обязанностям, а когда после трех напоминаний Донна так и не раскрыла Конституцию Свободного мира, объявил, что вводит обязательный экзамен по знанию здешней жизни и при его несдаче  удержит из заработной платы Донны половину.
Последнее заявление не на шутку обидело девушку, но все же возымело действие. Попаданка уткнулась в книжки, и жизнь Роберта почти вернулась в привычную колею.
Почти…
Элис признавала, что с Донной Роберту приходится сложнее, чем ей с Фрэнком. В случае с Фрэнком на помощь приходили дневной питомник и университет, психологи, Роберт и просто знающие люди. В случае с Донной Роберт оставался один. Элис было жаль, что эта забота не видна людям. Макфарлен правильно говорил, что граждане Свободного мира должны оценить в Роберте заботливого и ответственного человека, вот только приводить в качестве заботы Донну было нельзя.
Элис раздумывала, не напомнить ли людям историю с бойцом Шмелем, которого Роберт милосердно выбросил из боевого круга. Или истории с Соколом и Тюленем… Да в конце концов просто напомнить об онкологическом центре и детском проекте в центре отдыха на Нью-Винъярде! Однако Джек заметил, что все это дела прошлого, а люди ценят только то, что случается сейчас — у них на глазах.
— Это вовсе не так сложно, как вы полагаете, свободный сенатор, — со знанием дела вещал Джек. — Пиар — это всегда увлекательная история, драма, если можно так выразиться, потрясение основ! Полагаю, стоит сделать следующее…

***

Продолжение следует...