Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.32)

— Я для тебя стараюсь!
— Джек…
— Джейсон! — непримиримо возразил алиен. — Не смей упоминать эту кличку!
— Ах, простите, Джейсон Стрейнджер де Дженкинс, — от сарказма в тоне Роберта Джека передернуло. — Ты посадил женщину в неуправляемую машину, поставил под угрозу ее жизнь и все ради чего?! Ради идиотской рекламы?!
— Она не идиотская! — вызверился рекламщик. — И машина была управляема — это простейший киношный трюк! Сенатор все прекрасно отработала, без помарок. Она вообще прекрасно водит машину — ничего страшного тут нет. Зато результат есть. Вот, любуйся! — Джек поднял планшет чуть ли не к носу Роберта. — Ты, конечно, внимания не обратил, но вообще-то там — за воротами — толпа репортеров. И вот, читай — уже появилось: «Спешное явление доктора Зверя наглядно продемонстрировало, что волноваться и переживать он способен не хуже других людей. Остается признать, что в этом плане Зверь на удивление нормален…» Вот: «нор-ма-лен»! — почти проскандировал Джек. — А всего-то был использован простейший трюк. И вот еще — можешь посмотреть… Это психолог… Смотри-смотри, что нос воротишь?!
— Джек! — Роберт резко отодвинул планшет и взглянул рекламщику в глаза. — На таких трюках бьются даже опытные каскадеры, но у них хоть защита есть, а у Элис не было ничего! О чем ты думал?! Вот это все, — он кивнул на планшет, — не стоит ее жизни!
Джек упрямо поджал губы, и Роберт повернулся к механику.
— А ты, Барт, — водитель-механик опустил голову. — Ну, понятно, у этого тормозов нет, но ты-то, ты — ты же умней!
Механик с несчастным видом поднял взгляд на гневного Роберта.
— Сенатор попросила…
Роберт замолчал. Да, когда Элис просит… Смотрит на тебя огромными глазищами и все слова возражения — очень правильные и умные — просто теряют смысл!
— Я поговорю с сенатором, — пообещал он. — А ты… в следующий раз не поддавайся на провокации Джейсона. А если будет тяжко — звони мне. Но не позволяй сенатору рисковать...
По лестнице к спальне Элис Роберт поднимался медленно, сосредоточенно обдумывая предстоящий разговор. Разметавшаяся на постели Элис под его взглядом сонно улыбнулась и открыла глаза.
— Подремала? — Роберт протянул к ней руки и помог устроиться среди подушек. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Элис смутилась, и Роберт ободряюще улыбнулся.
— Скрывать уже поздно, я поймал Джейсона, — сообщил он. — Ему ничего не оставалось, как признаться. Не сердись на него, я не оставил ему выбора.
— Все ведь удалось, — проговорила сенатор. — Джейсон молодец.
— Удалось, — нехотя признал гладиатор, — но я не хочу, чтобы ты рисковала собой. Прошу тебя, не надо. Джейсон… Господи, да временами у него вообще тормоза отказывают, он же в Голливуде работал, что от него ждать!
Роберт сказал и остановился, пытаясь сообразить, знает ли Элис, что такое Голливуд.
— Голливуд — это кино-столица оставленного мира, — после паузы пояснил он. — Ты не поверишь, но однажды этот гений предложил мне — ради рекламы, конечно — сняться в ролике с сигаретой в зубах, чтобы снайпер отстрелил кончик сигареты. Видите ли, когда-то такой же трюк предложили одному из политиков. Так я сделал то же, что и тот политик — послал Джейсона к черту.
Элис в озадаченности молчала.
— Нет, он хороший рекламщик, правда, но временами его несет, — продолжал Роберт. — В таком состоянии девять из десяти его идей приведут к катастрофе. Думаешь, я не вляпывался? Еще как! Ну, сделал я глупость, но ты мои глупости не повторяй. И собой не рискуй, прошу…
— Если с тобой что-нибудь случится, — перебила Элис, — я не переживу…
— Что?!
Роберт в растерянности уставился на молодою женщину. С минуту молча смотрел ей в глаза, затем лицо его стало жестким.
— Вылезай из кровати, — приказал он.
— Но…
— Вылезай-вылезай, — повторил гладиатор. — Так будет нагляднее — я тебе кое-что покажу!
Он все-таки помог ей выбраться на ковер, а потом решительно подвел к окну.
— Хороший вид, верно? — вновь заговорил Роберт. — Все твои владения как на ладони. А теперь скажи, кто будет тебе наследовать?
— Да разве это важно… — пробормотала сенатор.
— Важно, — возразил Роберт. — Ты сама говорила, твои родные живут скромно, у них нет навыков распоряжаться людьми. Так что они сделают, когда все это свалится им на головы?
Элис побледнела.
— Я не спрашиваю, как они будут делить виллу, но как они будут делить людей? Или они предпочтут получить деньгами, а людей отправить на аукцион? Барта на аукцион… И мальчишку, которого мы купили — он только-только начал приходить в себя. И все заново? Твой секретарь… твой управляющий…. Все твои люди… Что с ними будет?
Элис молча закусила губу.
— Они не останутся питомцами, я об этом позабочусь…
— А Фрэнк?! — перебил Роберт. — Ты не можешь его освободить — он государственный. Что будет с ним? Я могу тебе сказать. Его оторвут от дома и отправят в питомник, где его сломают… уже одним тем, что его дело будет потеряно. Нет, Элис, все эти люди без тебя пропадут. Ты не можешь умереть. Ты не можешь участвовать в гонках. Ты вообще не можешь рисковать собой — потому что не можешь рисковать ими. Они твоя ответственность…
Элис ткнулась носом Роберту в грудь.
— Прости… Это была слабость… — призналась она. — Просто мне тяжело… Я ничего не могу сделать, разве что по мелочи. А тут казалось — есть выход… Может, они поймут…
— Скоро выйдет наш фильм, — успокаивающе проговорил Роберт. — Тут Джейсон молодец — хорошо придумал. Знаешь, почему я на него не сержусь? Потому что, если бы не его дурацкая идея… это ж надо придумать — жениться для рекламы! Так вот, если бы не это, я бы никогда не встретил тебя.
Элис закрыла глаза.
— А люди поймут, время есть. Представь — Фрэнк станет выдающимся предпринимателем, Люк — дизайнером и художником, а твой управляющий — министром экономического развития. А что — у него получится…

Продолжение следует...

Отредактировано Юлия Белова (20-10-2021 13:48:26)

Спасибо!

Рони, она о судьбе рабов думает, вот только, во-первых, она не считает их рабами (с одной стороны это хорошо, с другой — создает некоторые трудности), а во-вторых не стоит понимать ее слова (что не переживет) буквально. Это просто дала понять, что волнуется за Роберта в крайне экспрессивных выражениях. Но поскольку он на нервах, то все понял буквально. Его тоже можно понять.

Продолжение

***

На премьеру Роберта не пригласили — несмотря на все старания Джека и Элис. Ему даже было предписано не появляться в зрительном зале первые три дня после премьеры. Роберт полагал, что причина была в его стремительном рейсе через полстолицы, но оказалось, что его заезд никакого отношения к запрету не имел — дело было в его статусе бойца.
Смотреть фильм они с Элис отправились на четвертый день после премьеры, но там, к удивлению Роберта, обнаружилась чуть ли не вся съемочная группа фильма. Деннис Дин произнес прочувственную речь и под аплодисменты зрителей вытащил Роберта на сцену перед экраном, и в результате все это очень напоминало еще одну премьеру, разве что без должностных лиц.
Зато кадры из фильма (и особенно его кадры) украсили чуть ли не все рекламные щиты столицы. Доктор Зверь — то есть житель Нью-Йорка тридцатых Джонни «Бакс» Доменичи — за конторкой, перед шефом (крайне неприятным типом, держащим букмекерскую контору) и с чужим ребенком на руках, которого ему буквально повесили на шею, моля спасти...
Зрительский ажиотаж заставил встрепенуться и свободного Атвуда, желавшего получить свою долю восторгов от использования популярной модели. Состязаться с кино было сложно, но Атвуд нашел выход. Рождественский календарь с евангельскими историями должен был «порвать» свободное общество в клочья.
В результате фантазий Атвуда Роберт последовательно представал в ролях одного из пастухов, волхва, плотника, блудного сына в обеих его ипостасях, благоразумного слуги, доброго самаритянина, виноградаря, человека из толпы при въезде Иисуса в Иерусалим, римского сотника, раскаявшегося разбойника, святого Луки и Санта-Клауса для обложки. Всех остальных персонажей сыграли гримированный каждый раз по-новому Деннис Дин и вторая звезда фильма Эмили Адамс — в перерывах между съемками она поинтересовалась у Роберта, не может ли тот передать записку Тёрнеру, и очень расстроилась, узнав, что куратор уволился.
Задумка Атвуда поразила Роберта размахом, но еще больше поразило место, выбранное фотографом для съемок — Арена. Парадный вход, несколько фойе и роскошных лестниц, крытый сад, знаменитый купол и непосредственно Большая Арена со всеми своими трибунами в качестве Голгофы. Два креста, возвышающиеся над песком, производили ошеломляющее впечатление, как и массовка на трибунах, состоящая из работников Арены. Да и наряд Роберта во всех ролях представлял вариации красной рубашки гладиатора. Для укрепления свой славы, Атвуд постарался выжать из ситуации и статуса модели все, а Роберт размышлял, понимает ли свободный, насколько двусмысленным становится каждый отснятый им кадр.
Любой человек, даже самый недоверчивый, должен был признать, что дела Роберта идут хорошо, но его не оставляло ощущение надвигавшейся катастрофы. Причин для опасений не было никаких. Элис поклялась не рисковать жизнью. Фрэнк прилежно грыз гранит науки. Люк с восторгом неофита писал свой первый портрет. И даже Донна честно штудировала учебники… Роберт извелся от подозрений и, когда услышал, что Сокол ухитрился навернуться на лестнице и сломать руку, решил было, что это оно, тем более что скоро выяснилось, что падение товарища не было несчастным случаем, а оказалось покушением соперника. Виновный был прилюдно острижен и отправлен в клетку к «куклам», а Роберт понял, что тревожное чувство никуда не делось. Катастрофа ожидалась впереди, но вот лично Соколу не грозило ничего. В госпитале он должен был провести не менее двух месяцев, еще месяца два-три его бы гонял Дайсон, прежде чем вновь выпустить на бой, так что, как минимум, полгода за Сокола можно было не опасаться.
И все-таки что-то гадостное ждало впереди.
Когда Донна принесла Роберту несколько писем, требующих его внимания, он привычно подумал, а не содержится ли в них то самое, что уже которую неделю не давало ему покоя. Однако на первый взгляд ничего необычного в корреспонденции не было. Восемь просьб об автографах, поэма в его честь (читать этот кошмар полностью Роберт не стал — ему хватило двух первых строк), три рисунка ребенка с вопросом его родителей стоит ли им обратить внимание на творчество отпрыска, восторженный отзыв поклонника на фильм и фотография очередной красотки, жаждущей обратить на себя внимание… К фотографии были пририсованы усы, но боец не успел отчитать Донну за бесцеремонное обращение с корреспонденцией, потому что заметил еще один документ, и вот он-то заставил Роберта озадаченно почесать затылок.
Это была дарственная на имя бойца Зверя, в которой некий свободный Элайджа С. Мортимер III передавал ему в собственность виллу в Дерриборо и девять питомцев, проживающих на той же вилле…
Роберт даже зажмурился и протер глаза, но дарственная не исчезла. Те же имена, названия, те же коды и план... Насколько понял Роберт, вилла находилась всего в паре километров от виллы старшего племянника, и это делало ситуацию еще более абсурдной. Приколотый к дарственной конверт был самым обычным, а найденные в сети ответы на запрос по личности свободного Мортимера III лишь усиливали недоумение Роберта, так что, прихватив странный документ вместе с конвертом, боец отправился к менеджеру бойцов.
Свободный Кавендиш бегло проглядел дарственную, после чего усмехнулся и сказал: «Поздравляю».
Роберт с досады даже прищелкнул языком.
— Я посмотрел в сети, кто такой Мортимер III, — сообщил он. — Хочешь сказать, что дарить бойцу виллу и питомцев для такого человека нормально?
— Э-э… нет, — признал Кавендиш. — Но ведь ты звезда… Суперзвезда, — добавил он. — Первая суперзвезда Арены, а традиций обращения с суперзвездами у поклонников пока нет.
— А моя суперзвездность может объяснить, почему дарственная прислана в обычном конверте? — нетерпеливо допытывался Роберт. — И почему ее прислали непосредственно мне, а не на юридическую службу Арены? Полагаешь, такой человек не знает, как обращаться с документами?
Кавендиш нахмурился, еще раз оглядел дарственную и конверт, а потом резко встал, приказав Роберту следовать за собой.
Глава юридической службы свободный Берт Мартинсен читал дарственную дольше Кавендиша, а потом поднял на Роберта недовольный взгляд:
— Надеюсь, боец, ты понимаешь, что являешься только пользователем данной собственности и не может ее отчуждать. Право отчуждения распространяется лишь на дары, чья стоимость ниже пятидесяти тысяч долларов. Что касается вас, свободный Кавендиш, так вначале вам стоило проинформировать меня, а уж потом, после улаживания всех формальностей, бойца.
— А я не информировал бойца, — невозмутимо ответил Кавендиш. — Это боец проинформировал меня.
— Там еще и конверт, — добавил Роберт.
Юрист замер, словно пес, вставший на след, затем осторожно, словно это было какое-то ядовитое насекомое, взял в руки конверт, а после изучения его схватился за коммуникатор:
— Нора, спорное юридическое событие, — объявил он. — Мне нужны три независимых свидетеля, нотариус и видеорегистратор... Выезд в Дерриборо. Немедленно… Нет, это неизвестно. Но на всякий случай договорись с психологом.
Роберт слушал распоряжения Мартинсена и размышлял, что кто-то влип. Знать бы еще — кто. В наивность и увлеченность кумирами мультимиллионера Элайджа С. Мортимера III Роберт не верил.

Продолжение следует...

Отредактировано Юлия Белова (05-12-2021 22:44:47)