Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.52)

Консул Стейтон не проявил интереса к записной книжке знаменитого бойца. Торнтон все же пролистал ее, но ничего особенного не углядел — ну, рисунки, и что? О том, что боец Зверь умеет рисовать, знали все, и с чего сенатор Макфарлен полагал, будто рисунки что-то доказывают, консул так и не понял. Только Томпсон изучал творения Зверя долго и обстоятельно, и результаты заставили его задуматься.
Судя по рисункам, этот человек любил жизнь. И людей тоже, что было удивительно, поскольку подобные индивидуумы не имеют привычки отправляться на Арену. А это значило, что он все же опасен, что бы там не воображал сенатор. Мог любить жизнь, но при этом рассматривать насилие, как вполне приемлемый инструмент — совсем как они, вот только для питомца это была неправильная модель поведения, будь он хоть десять раз попаданцем!
И все же рисунки оставляли странное ощущение тепла и уюта, и расставаться с этим теплом почему-то не хотелось. Поскольку сенатор оставил записную книжку им, а коллеги не собирались уделять ей много времени, Стив Томпсон пару минут с сомнением смотрел на блокнот, а потом решительно сунул в карман. В конце концов, утешал себя консул, он всегда мог вернуть записную книжку Макфарлену, а пока она была нужна ему для дальнейшего исследования ситуации. И, конечно, не стоило считать ее единственным документом по делу.
Договориться с дежурными галереи «Звезда Арены» о визите еще до открытия экспозиции для обычных граждан не представляло труда — ну, кто откажет консулу? — а вот сама экспозиция оставила у Стива впечатление, сходное с шоком.
Этот парень был не просто талантлив, а очень талантлив, и теперь Томпсон начал понимать поднявшийся вокруг его личности ажиотаж. Сам он никогда не был поклонником искусства (в любых его проявлениях). Постоянные попытки Мейми затащить его в концертный зал или в оперу вызывали обычно желание откупиться или срочно придумать себе неотложное дело, а усилия Дика приобщить к живописи — тяжкое недоумение. Картины и кино заставляли его либо зевать, либо досадовать из-за ненужных волнений, которые сбивали деловой настрой и нарушали спокойный сон. Когда на прошлом дне рождении Ричард подарил ему две картины, он привычно распорядился убрать их подальше, а недавно без сопротивления отдал в галерею, полагая, что вполне может пожертвовать картины обществу — это произведет хорошее впечатление на избирателей и избавит его от необходимости отвечать брату, где он намерен картины разместить.
И вот теперь Стив ходил из зала в зал, и в голове у него звучали любимые хоры Мейми, бушевали непрошенные, воистину шекспировские страсти, а галерея Ричарда по сравнению с этим буйством чувств казалась блеклой и на редкость скучной. Консул с удовольствием сбежал бы куда подальше, но расследование требовалось довести до конца, и потому он упорно шел от картины к картине, от рисунка к рисунку, внимательно рассматривал каждую фотографию и мысленно на чем свет стоит честил свободного Атвуда, который явно не понимал, что творит.
Да, теперь он понимал восторги поклонников Зверя, и это тревожило его все больше и больше. И все же исследование было неполным — существовал исторический фильм, о котором с восторгом твердил Норман. Демонстрационную копию фильма ему доставили через полчаса, так что Стив удобно расположился в домашнем кинотеатре, решив выяснить, что наворотил проблемный питомец еще и здесь.
Оказалось, что ничего особенного он не делал. Фильм был хорошим — в этом Норман был прав, а питомца на экране было совсем мало. Ощущение, будто весь фильм состоит исключительно из него, возникало из-за назойливой рекламы, явно старавшейся повысить посещаемость кинотеатров за счет скандального имени. Да, питомца на экране было мало, и все же каждый раз, когда он появлялся в кадре, Стива что-то царапало. Просмотрев фильм, он велел поставить его сначала, а потом уставился на экран, не веря собственным глазам. Это было невозможно, это было абсурдно, но ошибиться он не мог.
По требованию консула оператор остановил просмотр и увеличил требуемый кадр. Знакомая прическа, одежда, черты лица — все то, что каждый гражданин свободного мира должен знать с младенчества. Он смотрел на бойца Зверя и видел совсем другого человека. И тогда все стало ясно и понятно. 

Продолжение следует...