Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.5)

Кавендиш покинул Роберта в глубокой задумчивости, а попаданец осознал, что сделал далеко не все. Необходимо было подключить к делу Сенат, заставить задуматься, что за каннибальские ритуалы проходят в самом центре свободного мира.
Когда машина остановилась у особняка Ричарда, Роберт еще пару минут посидел за рулем, обдумывая разговор, и только потом вылез из автомобиля.
— Роберт… простите, доктор… то есть, я хотел сказать, Зверь… — управляющий племянника пребывал в растерянности, и Роберт счел необходимым напомнить ему свои старые слова.
— Вам не о чем беспокоиться, доктор, — самым мирным тоном произнес он. — Я ничуть не изменился, и я по-прежнему не имею привычки крушить все подряд.
— Но…
— Неужели вы до сих пор не можете простить мне синяк сенатора? — продолжал боец. — Поверьте, это была договоренность, и реально он не пострадал. Надеюсь, сенатор сможет меня принять?
— Э-э… да, конечно, — опомнился нумер.
Ричард встретил родственника в кабинете, и Роберт отметил, что взгляд племянника холоден, а лицо замкнуто — наверняка насмотрелся его снимков с Элис.
— Как кино? — задал сенатор традиционный вопрос, и Роберт ответил так же традиционно:
— Снимается.
А потом, наплевав на деликатность, спросил:
— Ты знаешь, что аборигены жрут побежденных?
— Это их обычаи, — поморщился младший Томпсон.
— Дик, я не о том, что они делают там — в своих лесах. Я о том, что они делают здесь. Чуть ли не в центре столицы дикари заживо едят ваших питомцев, тех самых, заботиться о которых вы все клялись. Возможно, обитатели Арены и не самые лучшие люди в мире, но, что бы они не сделали, они не заслуживают такой смерти. Ты сенатор, вот и прекрати это!
— А почему ты обращаешься с этим ко мне, а не к Элис и не к Макфарлену? — непримиримо вопросил сенатор.
— Потому что нечего сваливать грязь и кровь на женщину — займись делом сам, раз уж ты такой гуманист, — парировал Роберт. — А что до Макфарлена, так это же ты уверял, будто у него недостаточно влияния. Нет, если ты не хочешь заняться делом, ладно, я найду к кому обратиться — к Данкану, к Иглтону, но проблему я решу. Да просто устрою скандал в сети. Но вот ты можешь решить эту проблему гораздо проще и без всяких потрясений. Подними этот вопрос в Сенате. Сделай сенатский запрос на Арену и в Институт антропологии, спроси, как и где они проводят свои исследования, запроси их отчеты. Это все даже не скрывается, просто вы предпочитаете закрывать глаза на происходящее. Ну так откройте их, хватит изображать из себя страусов!
— Я подумаю, — после долгого молчания ответил Томпсон, и Роберт кивнул.
— Думай. Сегодня все мои собеседники обещают думать. Столь массовое решение запустить мыслительный процесс не может не радовать, — с сарказмом добавил Роберт. — И не забудь, что для тебя в этом деле нет ни малейшей опасности — твой брат бросается на твою защиту, даже не задумываясь, грозит тебе что-либо на самом деле или нет…
— Ты пришел ко мне только с этим? — перебил Ричард.
— Да, — подтвердил Роберт. — Не беспокойся, я сейчас уйду.
Сенатор смутился, покраснел и сразу стал похож на человека.
— Ты не так понял…
Роберт пожал плечами.
— Конечно, еще рано, но раз уж ты здесь — я приготовил подарок, — сообщил Томпсон. — Вот…
Он обошел стол, снял со стеллажа какую-то коробку и протянул Роберту.
— Подарок? В честь чего? — с недоумением поинтересовался боец. — Это ведь у Стива день рождения, а не у меня…
— Скоро год, как ты на Арене, — напомнил Ричард.
Роберт озадаченно уставился на коробку. «Ну, да, — вспомнил он, — год отсчитывается не от того дня, как попадаешь на Арену, а от первого выхода на бой. Тогда, действительно, скоро».
— Годовщину принято праздновать, — разъяснял Ричард. — На Арене будет прием, ты получишь подарки от Сената и консулов, ну и от прочих гостей. Я не любитель подобных торжеств, поэтому подарок собирался отправить по почте. Но раз уж ты пришел… Не хочешь посмотреть?
— Через две недели, — отозвался Роберт, — когда исполнится год. Но все равно — спасибо.
Он уже собирался распрощаться и уйти, когда Ричард вновь заговорил:
— Я нашел для тебя способ получить свободу. С выходным пособием и полными гражданскими правами.
Роберт остановился. Следовало задать вопрос, но он вдруг понял, что не может сказать ни слова. Так просто? Взял и нашел? И почему этот способ не нашелся раньше?
— Есть закон, просто он еще ни разу не применялся, и о нем подзабыли...
Сенатор вновь замолчал, и Роберту захотелось как следуют встряхнуть родственника, чтобы он перестал тянуть.
— Если боец продержится на Арене четыре года, — заговорил, наконец, сенатор, так и не дождавшись вопроса, — он автоматически получает свободу, полные гражданские права, все свои венки, тридцать тысяч долларов выходного пособия, квартиру и работу при Арене. Надо только продержаться.
— Четыре года… — пробормотал Роберт.
Ему показалось, будто его стукнули по голове. Четыре года — это было немыслимо, совершенно невозможно. Конечно, один год из этих четырех почти прошел, хотя на Арене слово «почти» могло означать «никогда». Но даже если год и прошел — продержаться еще три?! На Арене никто и никогда не доживал даже до двух лет.

Продолжение следует...

Отредактировано Юлия Белова (01-01-2021 19:50:58)