Предчувствие войны
Войну начинают не военные.
Войну начинают политики.
Генерал У. Уэстморленд
Весенняя погода, установившаяся в Санкт-Петербурге в первый день мая, жителей города совсем не волновала. Никто не радовался ни пробивающейся молодой яркой зелени, ни почти по летнему теплому солнышку. Улицы оставались по-зимнему пустынными, а единственным украшением домов были траурные венки и черные траурные ленты. Темные траурные цвета преобладали и в одежде всех горожан, от рабочих и обывателей, до сановников и придворных. Двое молодых мичманов, едущих в извозчике, ничем не выделялись из общегородского фона. Черные двубортные сюртуки новенькой «визитной» формы одежды, черные фуражки без чехлов, на рукаве – едва заметная черная траурная повязка. Заметно было, что форма еще не обмялась, то есть мичманы эти еще месяц назад являлись гардемаринами Морского Корпуса и закончили его в апреле этого года.
Разговаривали они по-французски , чтобы не вводить в смущение извозчика обсуждаемой темой. Говорили, как и следовало ожидать, о смерти наследника в далекой варварской стране.
- Убийство наследника престола азиатскими варварами – это действительно повод для войны. При всем миролюбии Его Величества, сие обстоятельство никак не может быть проигнорировано, – горячо доказывал сидевший справа князь Владимир Владимирович Трубецкой.
- Теперь я понял, Влад, почему ты предпочел Сибирскую флотилию, - улыбнулся его собеседник - мичман Петр Иванович, носивший французскую фамилию Анжу и прозвище «Герцог Анжуйский».
- Куда же мне было деваться, коли вы, герцог, с вашим высоким баллом забрали себе единственную вакансию на миноносцы, - ответил на шутку Трубецкой. – Но я так и понимаю, что ты считаешь иначе?
- Полагаю, что все ограничится дипломатической перепиской и каким-либо репарациями, - ответил Петр. – Думаю также, англичане будут содействовать такому исходу, вплоть до угрозы своим флотом нашим эскадрам. Ибо им невыгодно укрепление наших позиций на Дальнем Востоке. Кроме того, как мы будем перебрасывать туда войска и флот? Ни промежуточных пунктов базирования, ни снабжения по суше… Владивосток, насколько я знаю, мал и не имеет никаких возможностей для снабжения и ремонта флота. Местные войска раскинуты по огромной территории и годятся только для того, чтобы гонять китайских разбойников. А из европейской части войска придется везти и снабжать морем…
- Но тогда наша честь будет унижена сильнее, чем при проигрыше Крымской войны. И Его Величество на такое не пойдет, - возразил Владимир. - А еще я тебя покритикую, Петр, за слабое знание стратегии и нынешних международных раскладов. Напомню, что у альбионцев есть враг в лице Франции, которая тоже хочет закрепиться в том районе. И французы, как мне кажется, поддержат нас с большой охотой, чтобы получить очередные приращения своих колоний. Кроме того, как я слышал, Китай весьма обеспокоен претензиями Японии на Корею. Вот вам и возможности для базирования и снабжения за счет местных средств. Флот наш, по прибытии подкреплений, например из Балтики, будет явно сильнее японского. А войск… полагаю, что против туземцев хватит небольшого экспедиционного корпуса. Как у Черняева, Скобелева и Кауфмана…, - добавил он по-русски.
- Не буду спорить, Влад, не буду спорить. Ты у нас по стратегии круглое двенадцать получил, тебе и карты в руки. Вообще, наше дело – стрелять и помирать. А где, как и за что – господа адмиралы скажут, - прервал спор Анжу. – Ты лучше скажи, Диму видел?
- А что Дима, - усмехнулся Трубецкой. – Дима наш весь в хлопотах. Готовится в Севастополь ехать. Ну и суженную свою туда везти собирается.
- Нам остается только завидовать князю, - снова улыбнулся Анжу. – Не так ли, князь?
- Конечно, герцог, - улыбнулся в ответ Трубецкой. Только необходимость соблюдать траурное настроение, не позволило мичманам рассмеяться в голос. То, что у их третьего приятеля, Максутова, имелась официальная невеста из семьи, связанной с судейским сословием, давно служило предметом шуток всего корпуса. И не без причины. Тройку неразлучных друзей уже с первого года обучения прозвали «мушкетерами». Причем князя Дмитрия Максутова называли Портосом, Анжу, за его французскую фамилию и второе, герцогское, прозвище – Арамисом, а Атосом, как и следовало ожидать, стал самый представительный и аристократически выглядевший из тройки неразлучников – князь Трубецкой.
- Приехали, вашсиясь, - обернувшись к седокам, объявил извозчик. Трубецкой расплатился, дав извозчику целый рубль. Тот принял денежку с поклоном, через мгновение, впрочем, передумав и заныв привычное.
- Добавить бы надо, барин. На водку.
- Лошади водку не пьют, - перебил его нытье Анжу. Пока ошеломленный извозчик придумывал ответ, мичмана выбрались из коляски. Впрочем, огорчаться «водитель кобылы» даже и не подумал. Tак как он все равно остался с изрядной прибылью, обычно за такую поездку платили максимум копеек шестьдесят.
- И все же жаль мне, Влад, что мы расстаемся, - приостановившись перед дверями парадного подъезда и поправляя сбившуюся фуражку, заметил Анжу. – Мне будет не хватать нашей компании.
- Так о чем тут думать? – наигранно изумился Трубецкой. – Надоела Маркизова лужа ? Меняй ее на что-нибудь другое… Дима в любом случае из нашей холостяцкой жизни выпадает. А мы вдвоем вполне можем служить вместе. Веселаго не очень рвется служить на дальнем Востоке. Меняйся и будем служить рядом.
- Ты издеваешься? Вроде бы раньше за тобой приверженности к поклонникам маркиза де Сада я не замечал, – удивленно заметил Петр. – Поменять новейший броненосец на шхуну? Этого не выдержит не только мой отец, но и моя душа. Просто разорвется, на три сотни мелких обломков. Это ты у нас прямо-таки настоящий марсофлот , а я без прогресса морского флота представить не могу. Так что придется тебе служить без меня в любом случае, но сейчас я хотя бы с тобой буду переписываться.
- Вот и отлично, а то страдать вздумал, - по-французски, чтобы не понял открывший двери парадного швейцар, ответил Трубецкой. – Маменьку мою не вздумай пугать, я ей сам скажу про Сибирскую флотилию. А про войну вообще ни слова, пожалуйста…
В любимом императором Гатчинском дворце царило то же траурное настроение, что и по всей России. Императрица, Мария Федоровна не выходила из своих покоев, переживая горе в одиночестве. Сам император заходить к ней опасался, учитывая ее первую реакцию на сообщение о смерти сына. Императрица, уже успевшая получить заглазное прозвание «Гневной» ругала несчастного Александра Третьего так, что стоявшие в коридоре часовые готовы были упасть в обморок. Что на самом деле чувствовал Александр, осталось тайной, но после встречи с женой он выглядел непривычно измученным. И смог прийти в привычную форму не раньше чем через полчаса, употребив в полном молчании вместе Черевиным несколько рюмок «столового вина пятьдесят восьмого нумера». После чего Александр Третий выпил стакан крепчайшего чая «по-адмиральски» и отправился в себе в рабочий кабинет. Куда, вопреки обычным привычкам императора были приглашены сразу несколько сановников. В кабинете собрались военный министр генерал Ванновский, управляющий военно-морским министерством адмирал Чихачев и генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович, председатель Государственного Совета великий князь Михаил Николаевич, министр иностранных дел Гирс и министр финансов Вышнеградский.
- Господа, вы все знаете, по какому поводу мы собрались, - войдя в кабинет, не проговорил, а можно сказать, прорычал император. Выглядевший сегодня как самый настоящий разъяренный медведь. Отчего всем присутствующим, включая великих князей, стало как-то неуютно. Словно на охоте, когда поднятый из берлоги разъяренный зверь готов ухватить в свои смертельные объятия незадачливого охотника, внезапно обнаружившего, что ружье у него не заряжено. – Поэтому я жду от вас коротких и предельно четких предложений. Начнем с военных, господа, - добавил он, окинув тяжелым взглядом присутствующих.
- Война, Ваше Императорское Величество. Иного выхода не вижу, - коротко заявил генерал Ванновский. Его поддержал генерал-адмирал.
- Мы не можем оставить без последствий столь вопиюще варварский поступок этих азиатов, - заявил Алексей Александрович. – Этого требует наша честь. Кроме того, ежели сейчас, едва ступив на тропу цивилизации, они ведут себя столь бесцеремонно. То какового будет их поведение, когда они получат в свои руки все достижения цивилизации, особенно в военном деле?
- Флот готов исполнить любой приказ Вашего Императорского Величества, - добавил Чихачев, как только великий князь замолчал.
- Я не против наказания этих варваров, - вступил в разговор Михаил Николаевич. – Но почел бы необходимым, прежде чем принимать безоговорочное решение о войне, провести консультации с остальными европейскими державами.
- Европа может постоять в сторонке со своими пожеланиями, когда русский царь мстит убийцам своего сына, - холодно ответил Александр Третий. Михаил Николаевич невольно поежился от осознания того, что ему не удалось угадать настроение своего царственного брата. Надо заметить, что Александра Третьего не зря прозвали Миротворцем. Поучаствовав в свое время в тяжелой, стоившей много крови и денег русско-турецкой войне 1877-1878 годов, победу в которой у России фактически отняли на Берлинском конгрессе, Александр Александрович предпочитал решать проблемы мирным путем. Что совсем не мешало военным экспедициям в Азии, которые отодвигали границы империи все дальше на юг. Вот только предстоящая война по трудностям доставки войск в столь дикие и отдаленные от европейской части России места, казалась Михаилу Николаевичу труднее последней войны с турками. И совсем не лишним он полагал привлечь к этой авантюре европейских союзников, чтобы перенести на них часть расходов и рисков. Впрочем, Александр Третий, похоже, его замечание услышал, обдумал и в результате повернулся к стоящему чуть в стороне от основной группы сановников Николаю Карловичу Гирсу. Невзрачный, потерявшийся на фоне остальных чиновников, министр иностранных дел, казалось, пытался остаться незамеченным государем. Но реплика великого князя Михаила разбила эти его надежды. Впрочем, министр не особо отчаивался, хотя и постарался принять максимально испуганный вид. Он-то лучше других знал об истинном отношении императора, часто выслушивавшего возражения и предложения министра иностранных дел и послушно им следующего.
- Ваше императорское величество, ваши императорские высочества, господа, - неторопливо, по-стариковски пожевав губами, начал Николай Карлович. – Начиная с момента получения первых известий о прискорбном происшествии с его императорским высочеством наследником-цесаревичем мною и моими ближайшими сотрудниками проведены консультации с послами Германии. Франции, Великобритании и Италии. Могу заверить, что все послы передали мне заверения от их правительств в полной поддержке любого нашего решения по налагаемым на японцев репрессалиям. Отдельно следует отметить заверения германского посла фон Швайница и французского посла маркиза де Монтебелло во всемерной поддержке и возможно участии в нашей военной экспедиции против Японии…
- Но это же совершенно меняет дело, - перебил министра великий князь Михаил. – Тройственная экспедиция наших флотов и войск позволит нам иметь гарантированное превосходство над японцами и закончить боевые действия в кратчайшие сроки.
- А что скажет Иван Алексеевич? – неожиданно спросил император министра финансов.
- Ваше Императорское Величество, как верноподанный и россиянин не могу не поддержать требования о необходимости наказания японцев. Но по должности своей печалюсь о том, что финансирование этого мероприятия вызовет дефицит бюджета этого года и обнищание нашего денежного запаса, - заметив, что Александр начинает злиться, Вышнеградский закруглил свою речь оптимистичным заявлением. – Но деньги найдем. Столько, сколько потребуется.
- Хорошо, Иван Алексеевич, - милостиво кивнул Александр Третий. За время разговора он явно успокоился и теперь больше напоминал себя – обычного, благодушного на вид увальня, робкого при разговоре с сановниками, вот только глаза по-прежнему смотрели недобро. – Полагаю, господа, что вопрос участия германских и французских сил в… репрессалиях, - «Миротворец» предпочел очередной раз не произносить нелюбимого им слова, - обсудить и подготовить. Николай Карлович, вам два дня на подготовку, - обратился Александр к Гирсу. – Жду доклада. Военному и морскому ведомству в те же сроки подготовить все необходимое и начать подготовку к… экспедиции… Алексей, - словно вспомнив о чем-то важном, император внезапно обернулся к генерал-адмиралу, - что у нас с Сибирской и Тихоокеанской флотилиями?
- Сразу после… события… вице-адмирал Назимов, контр-адмирал Басаргин и генерал-майор Барятинский решили вывести все корабли из японских портов во Владивосток, - ответил великий князь Алексей. – Поскольку японский флот имеет всего один устаревший казематный броненосец , один броненосный крейсер второго ранга, три бронепалубных крейсера, пять корветов, пять канонерских лодок и шестнадцать миноносцев и миноносок, то наши силы на море можно считать незначительно уступающими противнику. Наш флот в настоящее время состоит из четырех крейсеров первого ранга, трех крейсеров второго, четырех морских канонерских лодок, двух миноносцев и восьми миноносок. Силы значительные, но для проведения военной экспедиции требуется их усиление.
- В таком случае проработайте с Николаем Матвеевичем – царь кивнул Чихачеву, - возможность отправки на Дальний Восток двух наших эскадренных броненосцев и необходимого числа крейсеров. Полагаю, при дружественном отношении Германии и нейтралитете Британии на Балтике можно будет обойтись только мониторами и канонерскими лодками. И не забудьте посчитать вместе с военным министерством необходимое количество транспортов для перевозки войск и грузов, - на несколько минут, пока император что-то обдумывал, в кабинете царила прерываемая только дыханием присутствующих тишина. – Николай Карлович, полагаю необходимым довести до послов всех держав, что войны мы объявлять не будем. Потому что это будет не война, а военная экспедиция по покаранию варварского нецивилизованного государства. Вам же, - он повернулся к военному министру, - предлагаю рассмотреть возможность участия в этой экспедиции сводного пехотного полка лейб-гвардии, стрелкового полка и стрелковых батальонов гвардии и … в Японии же много гор? – уточнил царь и, в ответ на подтверждение Ванновского, добавил – и части с Кавказа возьмите. Им к такой местности не привыкать и горная артиллерия у них есть. На сем, господа мы наш импровизированный военный совет закончим. Через два дня жду ваших предложений.
Попрощавшись, все, кроме генерал-адмирала, который решился зайти к императрице, отправились к стоящим в ожидании каретам, готовым отвезти сановников на вокзал. Чихачев и Ванновский шли последними и, оставшись тет-а-тет, печально вздохнули, переглянулись и кивнули друг другу. Без слов. Такие сроки для исполнения документов им не ставили даже во время войны. Очевидно, государь сейчас настолько разгневан, что не пожелает ждать и прислушиваться к голосу разума.
- Что будете делать? – спросил неожиданно Чихачев
- Посажу всех умников из Главного Штаба за расчеты, а всех остальных за оформление, - честно ответил Ванновский.
- Да, придется своих тоже напрячь, - согласился Чихачев.
- Ничего, не поспят пару ночей, но сделают, - заявил военный министр.
Он, как истинно армейский профессионал, оказался прав. К вечеру вторых суток на столе Александра Третьего лежало две красиво оформленные папки с документами из военного и военно-морского министерств. Дело в том, что Александр Третий всегда предпочитал работу с документами разговору с сановниками. Причем работал он именно по ночам, часто засиживаясь до трех часов утра. Специальный слуга следил, за тем, чтобы царь лег спать не позднее этого времени. Вот и сегодня Александру предстояла очередная бессонная ночь. Чему, надо признаться, он был даже рад, ибо работа позволяла отвлечься от печальных размышлений…
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
