- Передайте адмиралу Моласу: «Цесаревичу», «Ретвизану», «Ослябе», «Победе», «Пересвету» со всеми крейсерами, кроме «Дмитрия Донского», и с «Соколами» вернуться на курс норд-вест и увеличить ход до самого полного. Выжать из машин всё что можно, но успеть к петле японцев. Цели пусть выбирают в зависимости от ситуации. Надо, пусть лезут в собачью свалку! Выполнять!
- А что будем делать мы, Ваше превосходительство? – поинтересовался Яковлев.
- А мы, Николай Михайлович, примем на себя основной удар броненосцев адмирала Того. Он начал манёвр и не сможет его остановить, пока не доведёт до конца. В противном случае его эскадра собьётся в кучу, а так его кораблям, находящимся на задней линии петли, нельзя будет стрелять через переднюю. На наших же четырех лучших броненосцах башенная артиллерия расположена так, что даёт возможность развить сильный носовой огонь. Адмирал Молас успеет, ведя пристрелочный огонь, подойти к петле на расстояние пистолетного выстрела, разрежет её, а потом, как рекомендовал шотландский торговец Джон Клерк в своей книге «К вопросу о морской тактике», устроит бой в виде собачьей свалки, стянув на себя крейсера и может кого-нибудь из вражеских броненосцев. Командиры кораблей там грамотные справятся.
- Ваше превосходительство, но…, - начал Яковлев.
- Что но?! Японцы превосходят нас в скорости на все пять-шесть узлов. Останемся в кильватерной колонне Того будет периодически нам палочку над «Т» ставить, что позволит им обрушивать сосредоточенный огонь на наши передние броненосцы. А уничтожив ядро нашей эскадры, начнёт расправу с остальными судами. Малый ход наших кораблей ставит нас в подчиненное положение. Поэтому ломаем японцам тактику, режем его петлю и свалка. Именно таким образом англичане одержали блестящие победы при Доминике, Сен-Винценте и Трафальгаре. Да и наши адмиралы, включая Спиридова при Чесме и Ушакова во время русско-турецкой войны, постоянно громили таким образом превосходящие силы противника!
Находящиеся в боевой рубке офицеры несколько ошарашено смотрели на вице-адмирала Скрыдлова, обычно такого спокойного и невозмутимого, а сейчас возбуждённого, даже с какой-то сумасшедшинкой в глазах.
Дальше пошло всё так, как и говорил Николай Илларионович. Адмирал Того попытался за счёт большей скорости поставить палочку над «Т», и это ему удалось, но только для пяти русских броненосцев силами пяти своих линейных кораблей. Остальные оказались связаны боем с отрядом адмирала Моласа. И там уже преимущество было на нашей стороне. Пять эскадренных броненосцев и шесть бронепалубных крейсеров против одного японского броненосца «Фудзи» и пяти броненосных крейсеров. Плюс в свалку, дождавшись, общего боя, рванули и пять «Соколов». «Форели» пока маячили в стороне от эскадренных броненосцев, которые обменивались снарядами ещё на большом расстоянии.
«Микаса», а за ним «Ясима» и «Асахи» сосредоточили огонь по «Петропавловску», который отвечал по японскому флагману. Следующие за русским головным кораблём «Сисой Великий» и «Наварин» также кидали снаряды в сторону «Микасы», но без особого результата. А вот «Полтава» и «Севастополь» сосредоточили огонь на «Хацусэ», шедшим в японской кильватерной колонне четвертым.
И этот огонь оказался неожиданно результативным. «Полтава» дала пристрелочный залп, передав данные на «Севастополь», и тот следующим залпом из обеих двенадцатидюймовок головной башни положил оба снаряда в «Хацусэ». «Золотой выстрел» одним несёт удачу, другим – смерть! Так всегда и бывает на войне.
Один из двенадцатидюймовых снарядов с «Севастополя» пролетел через две «адмиральские каюты» и разорвался при ударе о кормовой броневой траверз, не пробив его. Но взрыв дал множество осколков и от самого снаряда, и от разрушенных переборок, убив и покалечив большое количество матросов.
Второй же 305-мм снаряд, пробив борт, рванул под носовой башней главного калибра, вызвав детонацию её боезапаса. Взрыв был такой силы, что башню сорвало с места, боевая рубка и фок-мачта были разрушены, а корабль начал буквально на глазах зарываться носом в воду. Вернее всего, не выдержал броневой пояс броненосца, и плиты от взрыва разошлись.
Над русскими броненосцами раздались громкие победные крики. Кричали все, кто во что горазд! Клич «ура» перемешивался с отборным матом и вычурными морскими загибами. Такого начала боя никто не ожидал.
Однако японцы очень скоро показали, что их не зря обучали англичане-инструкторы, представители страны – владычицы морей и океанов. Вскоре «Петропавловск» получил несколько снарядов, один из которых попал в боевую рубку, вызвав контузии и ранения осколками адмирала Скрыдлова и нескольких офицеров. Командование над колонной из пяти броненосцев перешло командиру флагмана капитану первого ранга Яковлеву.
Николая Илларионовича, находящегося без сознания, и у которого обильно кровили несколько ран на голове, нижние чины бережно понесли на нижнюю палубу в операционно-перевязочный пункт. Картина по дороге была ужасной. Смятые перегородки, разрушенные трапы и смерть, собравшая от снарядов кровавую жатву. Искромсанные, разорванные на куски, лежит несколько тел, другие матросы сидят, внешне невредимые, облокотившись спинами о переборки, но темно-желтыми лицами и безумными глазами.
Санитары-носильщики быстро и расторопно исполняют свои обязанности: переносят раненых, ищут опознавательные знаки и собирают оторванные конечности. Погребальная команда также на месте и зашивает каждого погибшего в отдельную парусину. К ногам каждого прикрепляют груз. Все они должны обрести тихую матросскую могилу глубоко на дне Жёлтого моря. Но это будет потом, когда бой закончится и если «Петропавловск» сможет его пережить.
А пока, японские броненосцы яростно ведут огонь. Многочисленные вспышки огня мелькают в пороховой дымке. Фантастически сверкают яркие отблески сквозь клубящийся туман. Изо всех японских орудий вырывается огненный дождь. В воздухе воет и свистит. Все четыре японских броненосца обрушили на русский флагман бесчисленные снаряды из всех орудий. Море вокруг «Петропавловска» будто бы вскипело.

***

Я, покачиваясь в седле, в сопровождении пятёрки казаков возвращался в гостиницу и, пользуясь моментом, раскладывал по полочкам полученную на совещании информацию.
Вице-адмирал Скрыдлов довести до конца свой доклад не смог, потеряв сознание. Сильная контузия и большая потеря крови сказались, он и на совещание-то прибыл вопреки указаниям медиков. Пришлось его в темпе везти в госпиталь.
То, что не успел доложить начальник эскадры, продолжил его начальник штаба контр-адмирал Молас 2-й. Чем больше рассказывал Михаил Павлович, тем спокойнее становилось на душе. Японцы и в генеральной битве получили по самое небалуй.
Да, мы потеряли «Сисой Великий» и «Наварин», но и у японцев броненосцы «Хацусэ» и «Фудзи» потоплены. Из оставшихся четырёх только «Сикисима» отделался легко, а остальные три, особенно «Микаса» нуждаются в длительном ремонте. По японскому флагману у адмирала Моласа вообще были сомнения, сможет ли этот броненосец дотянуть до ближайшего порта. Михаил Павлович даже покаялся, что упустил момент добить эти броненосцы. Побоялся взять на себя ответственность, когда узнал, что начальник эскадры ранен и не способен руководить боем, да и ушли броненосцы от свалки далековато. А в этом бою японцы потеряли броненосные крейсера «Токива», «Идзумо» и «Ивате».
Если подвести итог, то японцы теперь имеют один броненосец против наших четырёх. После ремонта, месяца через три это соотношение вырастет три или четыре против шести или семи наших. Восстановление «Петропавловска» в условиях Порт-Артура под большим вопросом.
По броненосным крейсерам один «Якумо» против трёх наших из Владивостокского отряда. «Адзуму» точно отремонтируют, а вот по поводу «Асамы» определённости нет. А во Владике кроме «Рюрика», «России», «Громобоя» ещё  с хорошим вооружением «Баян» и «Богатырь», плюс «Новик». В Порт-Артур вернулись «Михаил Хохлов» и «Аскольд», единственные крейсера 1 ранга, уцелевшие в свалке, где пушки били чуть ли не в упор. Слабое бронирование сказалось.
Казалось бы, надо радоваться, но заноза, которая называлась Великобритания, заставляла с тревогой сжиматься сердце. Какой будет реакция Георга Пятого на такой разгром японского флота, сейчас вряд ли кто сможет предсказать.
На этой мысли пришлось прерваться, так как прибыл к гостинице. Соскользнув с коня, передал повод одному из казаков и прошёл в вестибюль через предупредительно распахнутую швейцаром дверь.
- Тимофей Васильевич, - окликнул меня сбоку агент Крот и, подойдя ближе, тихо произнёс. – С вами срочно хочет переговорить Савинков.

Отредактировано Курсант (16-09-2021 09:07:48)