- Но, мы-то не республика, - тихо произнёс генерал-губернатор.
- Николай Иванович, информация о том, что Великий князь Владимир Александрович хотел принять конституцию и ввести парламентскую монархию по английскому подобию, к сожалению, ушла в массы, - я как штабс-капитан Овечкин из фильма «Корона Российской империи, или снова неуловимые» дёрнул головой. – Промышленники, купцы, да и многие аристократы, можно сказать, возбудились. У них есть деньги, но нет власти. А тут есть возможность желаемую власть получить.
Я сделал небольшую паузу, вспоминая несколько бесед на эту тему с императором в узком кругу и продолжил:
- Если же к большим деньгам и желанию власти подкинуть революционную идею, типа «свобода, равенство, братство» то получится такая гремучая смесь, которая может быстро разорвать российское самодержавие.   
- И что думает Государь по этому поводу? – поинтересовался генерал.
- Император понимает, что самодержавная система вызывает ту или иную степень протеста – осознанного или неосознанного – но во всех слоях населения. Отсюда возникли либеральная оппозиция и российский социализм в двух его основных вариантах: народническом и марксистском, - я провёл языком по пересохшему нёбу. -  Иначе и быть не могло: если слой образованных людей не находит естественного применения своим способностям к лидерству и управлению, то из его представителей начинает складываться антисистемное сообщество, руководствующееся постулатами, изначально противоположными существующей государственности. Стоит ли удивляться, что это «прогрессивное» сообщество взяло на вооружение «самые передовые» социальные теории и занялось поиском не только легальных, но и нелегальных способов воплощения их в жизнь. В такой ситуации нет никаких гарантий, что в критических обстоятельствах их доктрины не начнут резонировать с народными утопиями и предрассудками.
- Это слова Государя? – перебил меня удивлённый Гродеков.
- Нет. Это я почти дословно цитирую Петра Бернгардовича Струве, который подготовил для императора аналитическую записку по этому вопросу.
- И какой окончательный вывод сделал Пётр Бернгардович?
- Кратко, если процесс нельзя остановить, его нужно возглавить. И Государь, вернее всего, очень скоро сделает об этом заявление, - ответил я.
Николай Иванович внимательно посмотрел на меня и задумался. Я же стал ждать, что он скажет.
- Неужели нас ждёт парламентская монархия? – наконец потрясённо произнёс Гродеков.
- Скорее  дуалистическая, в которой юридическим способом ограничения власти монарха является Конституция, - усмехнулся я. - В ней будет проведено разграничение власти парламента, точнее, Государственной думы, монарха и министерств. Конституция будет обязывать Государя исполнять решения думы, но при этом министры ответственны только перед самим монархом, и им же назначаются или смещаются, а его указания обязательны к исполнению так же, как и одобренные Государственной думой и Государственным советом законы. Обязанность монарха подчиняться парламенту в законодательной сфере обеспечивается правом парламента вотировать бюджет. Зато монарх может наложить вето на решения думы, а также распустить её.
- Боже мой, какие же потрясения ждут Россию-матушку, - задумчиво проговорил генерал-губернатор.
- Николай Иванович, не так страшен чёрт, как его малюют. Вспомните боярскую думу, где бояре, споря, таскали друг друга за бороды. Неужели Вы думаете, что когда в Государственной думе соберутся представители от всех сословий, они смогут о чём-то договориться. Да это будет цирк с песнями и плясками. Зато и пар социального недовольства стравим, и Государь всегда сможет оправдаться перед населением Российской империи за любой промах, кивая на думцев. Тем более среди них найдутся и нормальные люди, которые будут действительно думать о том, как сделать так, чтобы наше государство процветало, - закончил я фразу, а про себя подумал, что таких будет единицы.
Ну, а за остальными внимательно присмотрим. И картотеку заведём, и связи все отработаем.  Николай, не смотря на противодействие консерваторов, намеревался объявить о Конституции в этом году, после того как её статьи до конца доработают.
  - Ваши слова, Тимофей Васильевич, да Богу в уши, - уже улыбаясь, произнёс Гродеков. – Цирк и песни с плясками?! А, вернее всего, так и будет. Но мы отвлеклись. Давайте вернёмся к нашим вопросам.
Дальше последовал обстоятельный доклад Николая Ивановича по каждому объекту обороны. Не были им забыты и вопросы снабжения. Кроме артиллерийских мастерских, под руководством генерал-губернатора в начале этого года был введён в строй комплекс Минного городка, который должен будет снабжать минами Владивостокскую эскадру крейсеров и флотилию малых кораблей – миноносцев, канонерских лодок, минных заградителей, силами которых на подходах к городу во время войны будут выставлены минные заграждения.
С особой гордостью Гродеков рассказал о новом оборудовании, закупленного в САСШ для механического завода, которое с учётом плавучего и сухого дока позволял осуществлять судоремонт любой степени сложности.
Там как раз, по словам Гродекова, был закончен ремонт крейсера «Варяг». Построенный в Филадельфии на верфях William Cramp and Sons, корабль в одна тысяча девятьсот первом году вступил в состав флота Российской империи  и базировался в Порт-Артуре.
- А что ремонтировалось на крейсере, Николай Иванович? Корабль-то новый, - поинтересовался я.
- Что-то с котлами. По словам капитана Руднева «Варяг» не может дать скорость больше четырнадцати узлов, при возможных двадцати четырёх с половиной, которые он показал на ходовых испытаниях. Из-за того, что сухой док в Порт-Артуре был занят, крейсер отправили на ремонт сюда. Завтра пройдут испытания корабля после ремонта. Если всё пройдёт хорошо, в чём я не сомневаюсь, то «Варяг» потом уйдёт в Порт-Артур, - обстоятельно ответил Гродеков.
«Руднев! Врагу не сдаётся наш «Варяг»», - промелькнуло в голове, вслух же произнёс:
- Какое замечательное совпадение. Надеюсь, что Всеволод Фёдорович подкинет меня по дороге до Мозампо.
- Боюсь, на это придётся получить разрешение Морского ведомства. Япония очень резко реагирует на заходы в этот корейский порт русских военных кораблей.  Как говорил маркиз Ито: «Мозампо - это Гибралтар Корейского пролива, потерять его, значит потерять всю Корею», - несколько виновато произнёс генерал-губернатор.
- Вы правы, Николай Иванович, не будем дразнить гусей, - произнёс я, подумав про себя, что как мальчишка поддался порыву лично познакомиться с Рудневым и побывать на борту знаменитого «Варяга».
Кто из советских пацанов в мечтах не видел себя на мостике крейсера во время его героического боя. Я, во всяком случае, мечтал. Но для моей миссии путь из Владивостока до Мозампо лучше проделать с меньшей помпой.
- А какие у вас дела в Мозампо, Тимофей Васильевич? – не удержался от вопроса генерал-губернатор.
- Надо подальше от чужих глаз передать для Поверенного в делах дипломатической миссии в Сеуле Евгения Фёдоровича Штейна кое-какие бумаги для переговоров с корейской стороной по поводу строительства железной дороги Сеул - Ыйчжу, - доверительно ответил я Гродекову. – С помощью этой дороги мы в случае войны сможем быстро перебросить наши войска от реки Ялу в центр Кореи.
- Не думаю, что император Конджон пойдёт на это. Да и японцы будут сильно возражать, - задумчиво произнёс Николай Иванович.
- Император Кореи уже отказал. Но теперь Евгений Фёдорович должен будет предложить Конджону продать концессии на сооружение этой дороги россиянину барону Гинцбургу, проект которого предусматривает строительство дороги на концессионных началах с правом выкупа ее Кореей по истечении определенного срока, - выдал я ещё одно прикрытие своего нахождения в Мозампо.
- Понятно, - генерал-губернатор погрузился в размышления и через несколько секунд произнёс: - Не думаю, что и этот вариант пройдёт. Но как говориться, чем чёрт не шутит. Значит, Тимофей Васильевич, Ваш дальнейший путь из Владивостока в Мозампо?
- Да, Ваше высокопревосходительство. Но об этом лучше не распространятся. Поэтому вариант с «Варягом» и отпадает. Найдём менее заметную оказию.
- Решим вопрос, Тимофей Васильевич, не беспокойтесь.
- Спасибо, - я сделал паузу. – Николай Иванович, извините, но у меня один вопрос возник. Каким образом, вы всё это умудрились построить? Насколько я знаю, финансирование Владивостока и Приамурья шло по остаточному принципу. А здесь даже новое оборудование для судоремонтного завода в Штатах закупили?
- Ох, Тимофей Васильевич, лучше и не спрашивайте. Служит у меня начальником инженеров Владивостокской крепости полковник Жигалковский Вацлав Игнатьевич. Отличный инженер и архитектор. По его проектам в Никольск-Уссурийске построены  Преображенская церковь на кладбище, а потом великолепный Николаевский собор. Это самый большой храм Приамурья, рассчитанный на две тысячи молящихся, - Гродеков перекрестился. – Представляете, Тимофей Васильевич, после первой торжественной службы благодарные прихожане преподнесли Вацлаву Игнатьевичу икону, а епископ Евсевий его благословил. Эта была, пожалуй, наивысшая честь, которая могла быть оказана в православном храме католику. Нда…
Я, наложив на себя крест вслед за генерал-губернатором, вопросительно посмотрел на него.
- Увлёкся немного. Так вот, полковник Жигалковский понимая, что при почти полном отсутствии в регионе рынка строительных материалов, способного обеспечить строительство подобного масштаба всем необходимым: песок, цемент, щебень, лес и такое прочее, можно сказать,  создал этот рынок. Ссужал деньги подрядчикам, открывал на подставных лиц различные фирмы по заготовке и производству необходимых для строительства материалов, являясь их реальным владельцем. В результате он фактически объявлял конкурсы и отдавал подряды сам себе, что позволило ему регулировать цены на поставки. С одной стороны, все это может быть квалифицировано, как множественные злоупотребления, направленные на личное обогащение полковника, - Гродеков развёл руки. - Но с другой… Фортификационные сооружения построены в срок, качественно  и по цене в два-три раза ниже их сметной стоимости, заложенной в проектной документации.
- А проектную документацию также он разрабатывал? – спросил я, улыбаясь, вспомнив один рассказ своего одноклассника из прошлого-будущего.
Пётр, с которым я просидел за одной партой девятый и десятый классы, пошёл по другой стезе. И когда я вышел на пенсию, занимал во Владивостоке должность начальника налоговой инспекции. Во время одной из наших встреч-посиделок за рюмкой чая поведал о своём завхозе, который заявился к нему с требованием: «Пётр Андреевич, ты давай мне или зарплату повышай, или давай построим ещё чего-нибудь». За несколько дней до этого завхоз как раз закончил строительство трёх гаражей для ведомственных машин.
- Нет, Тимофей Васильевич, - серьёзно ответил генерал-губернатор. – Проекты в основной массе разрабатывались даже не местными инженерами, а столичными. Причем если по их проектам на фортах для удешевления предполагалось выполнять в бетоне только своды и стены, которые будут подверженные прямому обстрелу, а все остальное делать из более дешевой каменной кладки, то  полковник Жигалковский из бетона построил всё.  Более того, при периодических задержках финансирования работ Вацлав Игнатьевич использовал на строительство крепости свои собственные деньги, полученные в качестве прибыли от его предприятий, что позволяло не останавливать работы. Оборудование для завода, кстати, закуплено также на его деньги.
Я сидел и тихо охреневал от такой информации. Видимо, Жигалковский какой-то гений от финансов и производства. Совместить получение прибыли и при этом минимум двукратную экономию средств почти по всем позициям, а также высокое качество возведенных объектов – это что-то небывалое в  строительной практике.
- В общем, я закрываю на это глаза и только жду финансов из столицы, чтобы расплатится со своим начальником инженеров. Вот такая вот коллизия. Не знаю, то ли под суд отдавать, то ли орденом награждать, - весело усмехнулся Гродеков.
- Я бы к ордену представил, Николай Иванович, - серьёзно произнёс я.
- Уже направил наградной лист на Владимира четвёртой степени,  - рассмеялся генерал-губернатор, а, успокоившись, продолжил:
- Вацлав Игнатьевич, для защиты от одиннадцатидюймовок, которые есть на вооружении японской армии, под долговременными укреплениями проекта девяносто девятого года и под фортами на высотах Седанки построил подземные убежища пещерного типа, вырубив их в скалах. И всё сверх сметы. Вот так!
- Да-а-а… Даже и не знаю, что сказать. Повезло Владивостокской крепости, что у неё такой начальник инженеров.
- Вы правы, Тимофей Васильевич. И крепости повезло, и мне повезло. Не оскудела ещё земля русская талантливыми людьми. Кстати, нашёлся ещё один талант – подполковник Колобов Михаил Викторович, начальник штаба Заамурской железнодорожной бригады. Еле-еле его у адмирала Алексеева выпросил на три месяца.
- Что же предложил или сделал, господин полковник? – поинтересовался я, когда Гродеков сделал паузу.
- Оперативно Правление КВЖД для передвижения по дороге при непрекращающихся нападениях банд ихэтуаней и хунхузов разработало два года назад проект блиндированного поезда. По нему на Путиловском заводе были изготовлены металлические части для бронировки пятнадцати платформ и пяти паровозов. Когда  их доставили в Маньчжурию, военные действия уже закончились, и металлические части сдали за ненадобностью на склад. Хотя, независимо от этого проекта, в пассажирских поездах, следовавших по КВЖД и участку Транссиба вблизи китайской границы, нижняя часть до окон пассажирских вагонов первого класса была покрыта противопульной броней. При обстреле поездов повстанцами пассажирам предлагалось ложиться или садиться на пол вагонов, - генерал-губернатор несколько раздражённо махнул рукой. – Опять я увлёкся. В общем, Михаил Викторович с учётом надвигающейся войны предложил очень интересный проект блиндированного поезда и передвижной батареи береговых орудий. Я договорился с Евгением Ивановичем и тот передал мне со складов все полученные для КВЖД металлические части для бронирования и автора проекта. Завтра блиндированный поезд «Хунхуз» из артиллерийский мастерских выйдет для первых испытаний.

Отредактировано Курсант (27-04-2021 09:10:03)