А как бы Вы боролись за любимую женщину? ))

Последний кусочек из написанного, но ещё не финал:

Несколько последующих дней Пётр Вениаминович не появлялся.

Лена возвращалась с работы позднее обычного, и я понял, что папик решил больше не рисковать посещением нашей квартиры. Это было моё фиаско.

Я был растерян, подавлен и зол на себя.

«Стратег хренов!» — ругал я себя, понимая, что пока Пётр Вениаминович вне моей досягаемости, я не могу отрядить его от моей Лены навсегда.

Всем сердцем я желал избавить Леночку от этого клеща, но, увы, а был всего лишь кот, а не волшебник.

В то же время я был счастлив, потому что происшествие с туфлями нас с Леной очень сблизило.

Я и раньше лежал у неё на коленях, когда она смотрела телевизор или сидела у ноута. Я даже спал с ней в одной постели, иногда залезая под одеяло. Я пел Леночке колыбельные на кошачьем языке, а она сладко засыпала, прижимая меня к себе и даже во сне поглаживая мою спину. Но самым ценным для меня стали минуты, когда мы с Леной смотрели в окно и говорили. Вернее, я мурлыкал, а Лена рассказывала мне про то, как прошёл день, про свою бабушку, мудрую и справедливую генеральскую вдову, поднимавшую в одиночку сначала дочь, а потом помогая с её дочерью. Лена рассказала мне и то, что никогда не видела своего отца и даже не знает, как его зовут. И что мама всегда учила её бояться собственной красоты, приводя в пример себя. И про то, как она осталась совсем одна после смерти мамы и что у неё нет друзей, потому что в школе все считали её замухрышкой и не хотели с ней общаться. И что единственный человек, который после похорон пришёл её утешить, был Пётр Вениаминович…

— Но мой самый верный друг ты, Рыжик! Только с тобой я и могу поделиться тем, что у меня на душе, — говаривала она, целовала меня в нос и снимала с подоконника…

Примерно через неделю Пётр Вениаминович всё же снова появился.

В этот раз он не открывал дверь своим ключом, а позвонил.

Лена открыла дверь, взяла из его рук пакет и как-то так по-домашнему, обыденно, чмокнула в гладко выбритую щёку и пошла на кухню.

Недруг одарил меня недружелюбным взглядом, долго размышлял, стоит ли снимать явно новые туфли, но потом, видимо, решив, что в постели они будут мешать, снял их и засунул в шкафчик прихожей.

Я презрительно фыркнул и залез на подоконник. Мне надо было придумать, как спровоцировать папика на такие действия против моей особы, которые Лена бы ему точно не простила. Признаюсь, в этот момент я искренне был готов пожертвовать жизнью ради освобождения Леночки от этого старикана, высасывавшего её молодость и красоту.

К сожалению, возможностей у меня было не очень много.

Во внимание опять пришли туфли. Наивный недруг явно не знал моих возможностей: открыть дверцу шкафчика и вытащить из него туфли было сущим пустяком. Но хватит ли этого для моей цели? Сомнения терзали меня.

Дождавшись, когда Пётр Вениаминович уволок Лену в спальню, я носом открыл шкафчик и выволок туфли. Падая, они глухо ударили по ламинату каблуками. Я застыл. В спальне тоже стало тихо.

— Это, наверное, Рыжик на пол спрыгнул, — донёсся до меня приглушённый дверью голос Лены.

— И зачем тебе эта вредная скотина? Он же всё назло… — пробурчал Пётр Вениаминович, но, видимо, Лена не дала ему договорить.

Я выдохнул и лапой перевернул туфли в правильное положение. Остальное действие было уже отработано ранее и потому получилось просто мастерски.

Эх, чтобы ещё такое придумать?

И тут мой взгляд упал на пиджак Петра Вениаминовича, висевший на спинке стула. В нос ударили струйки запахов, идущих от него, и я напрягся. Ещё не осознавая, что именно меня так взволновало, я приблизился и втянул воздух полной грудью. В мозгу со скоростью ЭВМ заработал анализатор, делая незнакомые запахи знакомыми.

Вот это место пахло Леной. Она соприкоснулась с рукавом, когда Пётр Вениаминович притиснул её к себе, чтобы поцеловать.

Чёрт, ведь он целовал МОЮ Лену!

Во мне стал накапливаться то ли адреналин, то ли тестостерон. А тут ещё под запахом Лены отчётливо проступили запахи двух чужих женщин. Вот эта струйка несла в себе немалую долю эструса и явно принадлежала молодой, активно ищущей полового партнёра самке. А вот отсюда, с лацкана, донесло слабый запах женщины с почти угасшим либидо. Ну, всё ясно — этот старый козёл утром целовал жену, днём тискал молоденькую любовницу, а теперь припёрся получить свою порцию удовольствия и от моей Лены. МОЕЙ!

В мозгу вдруг взорвалось.

Наверное, всё же тестостерон. А, может, и всё сразу.

Из моего горла вылетел жуткий вопль.

Тело сжалось, словно пружина, и выстрелило прямо на пиджак.

Я почувствовал, как когти всех четырёх лап впились в дорогущую ткань.

«Костюмчик не менее половины моей бывшей зарплаты стоил», — ещё успел подумать я, как раздался треск и я стал сползать по рвущейся материи.

Волна ненависти накрыла меня.

Желание кота-эгоиста защитить свою собственность от посягательств чужого самца смешалось с желанием любящего мужчины спасти любимую женщину от горькой участи содержанки.

Я вцепился зубами в пиджак и стал вырывать кустки ткани, помогая себе одной лапой. Как только мои ноги коснулись пола, я принялся терзать пиджак, ставший для меня олицетворением самого Петра Вениаминовича.

Я рвал и кусал с таким остервенением, что даже почувствовал настоящий экстаз!

Казалось, ничто не сможет остановить меня.

Но тут раздался звук отворившейся двери, и душераздирающий крик раненого вепря заставил меня вздрогнуть и оглянуться.

Голый Пётр Вениаминович издал ещё один нечленораздельный рык, отшвырнул в угол свои вещи и рванул на меня:

— Ах ты мерзкая тварь!

Я почувствовал, что меня крепко ухватили за шкирку и оторвали от пола.

Горло сдавило, но спустя мгновение я уже летел по воздуху. Я даже успел увидеть надвигавшуюся на меня стену, но соприкосновения с ней не почувствовал.

Какая-то могучая сила за доли секунды заставила меня сконцентрироваться в комок мышц, и я, мячиком отскочив от стены, со стуком рухнул на пол.

Я был готов тут же вскочить на ноги и кинуться на обидчика, но в этот момент до меня донёсся испуганный вскрик Лены. В то же мгновение я понял, что это мой шанс и что мне вовсе не обязательно умирать на самом деле.

Я закатил глаза и обмяк, предстирая труп.

— Рыжик! — Лена кинулась ко мне и, встав на колени, бережно взяла на руки.

Я затаил дыхание. Моё тело безжизненно повисло. Даже язык вывалился из приоткрытой пасти.

— Господи, да как же вы могли! Вы же его убили!

И тут моё сердце забилось, как двухтактный мотор.

Я снова задержал дыхание, чтобы не выдать себя.

—Рыжик, мальчик мой! — Лена крепко прижала меня к себе и заплакала, упёршись лицом в моё тело.

— Да выкинь ты эту мразь! — презрительно процедил сквозь зубы Пётр Вениаминович. — От него одни только неприятности.

— Уходите! Слышите? Немедленно уходите! И никогда больше не возвращайтесь!

— Т-т-ты вообще представляешь себе, сколько стоит мой костюм? — от вскипевшего возмущения Пётр Вениаминович стал даже заикаться. — Да тебе с твоей зарплатой придётся год его выплачивать!

Голос Петра Вениаминовича то приближался, то удалялся. Я понял, что он собирал раскиданные по полу вещи.

Вот он прошлёпал босыми ногами мимо нас по коридору.

Хлопнула дверь ванной и через мгновения зашустела, заструилась вода из душа.

Я тихо злорадствовал, уже чувствуя себя победителем, а это он ещё свои туфли не обул!

Лена вдруг умолкла и прислонилась ко мне ухом.

— Рыжик, солнышко моё! Ты живой? — она приподняла меня выше и слегка встряхнула.

Я хотел слабо застонать, но из горла вырвался клокочущий звук, похожий на хрип умирающего.

— Потерпи, малыш! Я сейчас оденусь, и отвезу тебя в клинику. Ты только не умирай, пожалуйста!

В голосе Лены было столько отчаяния и любви, что мне стало её жаль и я приоткрыл один глаз.

— Живой! — выдохнула она, бережно перенесла меня в кресло, и её восхитительное обнажённое тело грациозно скользнуло в спальню.

Я поднял голову и прислушался.

Из ванной доносилось журчание воды, а из комнаты — хлопанье дверок шкафа.

Лена и Пётр Вениаминович появились в гостиной одновременно.

Видимо, купание смыло с моего соперника злость. Он довольно добродушно поинтересовался у Лены, куда она собралась.

— Вы чуть не убили моего кота и ещё спрашиваете, куда я собираюсь? — возмущение Лены погладило мою душу.

— Хочешь, я сам его отвезу к ветеринару? — в голосе Петра Вениаминовича я уловил коварство, объединённое со злорадством, и, честно говоря, на миг даже испугался. Но Лена меня не подвела:

— Вот уж нет! Чтобы вы дали его усыпить?

— Да пошла ты, — вдруг совсем бесцветно огрызнулся Пётр Вениаминович. — Да и вообще: на работу можешь больше не приходить. Ты уволена!

— Вот и ладно. Давно надо было это сделать, да всё никак не решалась, — Лена бережно уложила меня в дорожную сумку на полотенце, сильно пахнувшее химической лавандой.

Сквозь ткань сумки я слышал приглушённые звуки возни и кряхтение Петра Вениаминовича. Он одевался.

Я затаил дыхание в предвкушении момента, когда уже поверженный соперник сунет ноги в туфли и злобное:

— Вот чёрт! Опять! — подсказало мне, что этот момент наступил.

Я возликовал! Моя месть удалась! Мой план сработал! Этот кобель уже никогда не переступит порог нашего с Леной дома!

Я победил!

Дилетант
Спасибо!   

Я очень рада, что моё баловство зашло. )) Похоже, надо чаще сны записывать.