А через два дня меня загрузили в вагон, и санитарный поезд двинулся в Москву. Две недели пути, позволили мне, более-менее, прийти в себя. Купе у меня было отдельное, персональный санитар, вольноопределяющийся Гаврила Иванович – молодой парнишка лет двадцати из студентов. Благодаря имеющемуся золотому запасу на станциях вкушал прекрасно приготовленные ресторанные блюда, хотя и в поезде кормили неплохо. Но почему бы не побаловать себя, если есть возможность.
К приезду в Москву я уже вновь научился ходить без головокружения и хватания за что-нибудь, чтобы не упасть. Правда, на небольшие расстояния. А также смог читать газеты, буквы больше не двоились, и голова не взрывалась дикой болью. Даже потихоньку делала три раза в день гимнастику, правда, лежа и минут по десять-пятнадцать. Повязку с головы сняли ещё за два дня до приезда в столицу моего прошлого мира. Остался небольшой шрам, который потом скроют отросшие волосы.
В Москве мой вагон перецепили к поезду до столицы, а потом до Гатчины. И вот я в Приоратском дворце, где нашему семейству в своё время Николай II выделил несколько комнат для пребывания рядом с ним. Встречали меня жена и сын на её руках.
- Ну, здравствуй, любимая! Наконец-то муж вернулся домой, - сглотнув комок в горле, произнёс я, делая шаги к  Маше.
Рассмотрел слёзы в её глазах, после чего осторожно прижал жену к себе, целуя в губы и наслаждаясь исходящим от неё и сына запахами. Супруга ответила жарким поцелуем, после чего отстранилась от меня.
- Как, ты? – её пальцы осторожно коснулись нового шрама.
- Намного лучше, чем было. Но до полного выздоровления ещё далеко. Но жить точно буду, - я оторвался от глаз любимой и посмотрел на сына, который букой застыл на руках у мамки. – Здравствуй, Василий Тимофеевич, как живёшь казак без батьки? Извини, Машенька, но на руки боюсь взять, как бы не уронить или не грохнутся вместе с ним. Сюда еле дошёл.
Ребёнок набычился и смотрел на меня исподлобья.
- А мы уже ходим. Пока папка на войне был, мы пошли, - с этими словами Мария сделал несколько шагов назад, и опустила сына на пол. – Василёк, иди к папе. Не бойся, это папа с войны приехал. Иди к нему.
Ребёнок внимательно посмотрел на меня, потом в его глазах вспыхнуло узнавание, и он со счастливым смехом быстро посеменил ко мне. Дойдя, Василёк обнял мою ногу и, задрав голову, произнёс:
- Апа…
В глазах что-то защипало, но как мне не хотелось наклониться и взять сына на руки, побоялся это сделать.
Видя моё состояние, супруга подошла и обняла, положив голову на плечо и дыша в ухо, произнесла:
- Довоевался, казак. Пойдём до дивана. Сейчас ванну приготовят, потом обед, а вечером царское семейство обещало прийти, наведать героя, - супруга грустно улыбнулась, а потом, прижав ладони к лицу, заплакала, а за ней заревел и сын.
- Ну что ты, Машенька, всё хорошо. Я живой, через пару месяцев буду, как огурчик. Не плач, моя хорошая, - шепча всё это на ухо жене, одной рукой гладил её по голове, а другой Василька. – Не плачьте, всё будет хорошо. Папа дома.
Супруга успокоилась и взяла сына на руки. Сквозь слёзы, стоящие в глазах, улыбнулась и принялась успокаивать малыша.
- Как папа? И где мама? – спросил я.
- Папа в госпитале, мама рядом с ним. Евгений Сергеевич говорит, что кризис миновал и теперь папа точно будет жить. Спасибо пенициллину Бутягиных, если бы не он, отец бы не выжил.
- Это Боткин так сказал?
- Да. Рана стала гнить, начиналось заражение… Но теперь всё хорошо. Если выздоровление так пойдет дальше, то недели через две, папу можно будет забрать домой. А Евгений Сергеевич просится в действующую армию добровольцем в медицинскую часть Российского общества Красного Креста в Маньчжурской армии. Насколько знаю, Бутягины и Павел Васильевич, и Мария Петровна тоже прошения императору написали с такой же просьбой.
Я в очередной раз удивился про себя тому, как здесь ведут себя люди. Взять Боткина, он сейчас лейб-медик царской семьи, не смотря на молодые годы. Карьерные перспективы - блеск! Бутягины… Насколько знаю миллионерами они ещё не стали на патентных выплатах, но близки к этому. Эти-то куда опять на войну просятся?! У них же уже трое детей! Младшенькой всего полтора года.
Под рассказ жены и хныканье сына, который не мог никак успокоиться, добрался до дивана, на который сел, чуть не упав. Пока готовили ванну, узнал новости за своё почти двухмесячное отсутствие.
На первом месте, конечно, стояло нападение боевиков Камо на наше имение, во время которого был ранен Аркадий Семёнович, погибло трое и ранено пять крестьян из Курковиц, пришедших на помощь охране имения. Также был контужен помощник управляющего Семён Прохорович, и один из охранников, которого посекло осколками оконного стекла после взрыва бомбы.
Похороны крестьян с богатыми поминками организовал управляющий Сазонов. Семьям погибших Машенька самостоятельно назначила из-за потери кормильца пенсию по десять рублей в месяц, до достижения детьми погибших совершеннолетия. Раненым выдала в виде награды по двести рублей, плюс лечение за счёт имения. Я, конечно же, эти решения полностью одобрил.
Во вторых, супруга поведала, как близко восприняла императорская семья нападение на имение, ранение Аркадия Семёновича, а потом и ранение меня самого. С государыней у Маши итак были хорошие отношения, а теперь стали ещё более близкими.  Василька в тихий час очень часто укладывает спать сам цесаревич, который гордится ролью няньки.
В третьих, узнал, сколько оказывается у нашей семьи искренних друзей, которые сразу же предложили любую помощь, узнав о нападении на имение: супруги Белёвские, Ширинкин, Кошко, Чемерзин, Кораблёв, Куликов, Буров, Зарянский, Горелов, Лис с Даном и остальные работники и служащие Аналитического центра. Все были готовы помочь хоть чем-то.
Кстати, у Дана уже прошло сватовство и через месяц свадьба  с наследницей древнего дворянского рода Белозёровых, отдалённых родственников князей Белозёрских, ведущих род от Юрия Долгорукого. Это вам не хухры-мухры, а мухры-хухры.
Надо ещё Ромке кого-нибудь из дворянок сосватать. А что?! Командир «черных ангелов», потомственный дворянин, на груди ордена Георгия 4-й степени, Анны и Станислава 3-степени с мечами. Если воспользуется преимуществом георгиевского кавалера, то хоть завтра будет подъесаулом, причем лейб-гвардии.
Сразу после разгрома гвардейского переворота, в котором активно поучаствовали «ангелы смерти», Николай II взвод спецопераций при Аналитическом центре переименовал в Лейб-гвардии отдельный эскадрон со всеми гвардейскими привилегиями и плюшками. При этом штат эскадрона был доведён до двухсот шашек или ППС*
*ППС – пистолет-пулемёт специальный.
Браты, убывшие к Ренненкампфу на время боевых действий, как один заявили, что согласны продолжить службу в эскадроне инструкторами после войны и двухмесячного отпуска в родной станице. Эти точно назад женатиками вернутся. Старейшины не допустят, чтобы такие гарные хлопцы не казачек в жёны взяли. Лишь бы живыми все остались.
Это надо же додумались целого командира японской дивизии выкрасть вместе с документами и картами. Тур и Леший теперь кавалеры Знаков отличия Военного ордена Святого Георгия всех четырёх степеней. По полному банту навоевали.
По сеппуку генерал-лейтенанта Окубо у меня имелись определённые сомнения, которые окончательно сформировались только сейчас. Тогда, в разговоре с адмиралом Алексеевым, что-то царапнуло сознание, а теперь понял что.  Без разрешения императора Окубо не мог покончить с собой. Значит, ему кто-то помог. Надо будет подкинуть эту информацию контрразведчикам, пускай поработают в этом направлении. Сделал в мозгах зарубку, продолжая слушать любимую.
Из станицы Черняева пришли письма от дядьки Петра Селевёрстова и сестры. Машенька их уже прочитала и пересказала мне вкратце новости. В станице и у Селевёрстовых всё хорошо. Из станичников никто пока не погиб. Рожь и пшеница дали хороший урожай, который без потерь собрали. От многих повинностей из-за войны освободили, так как в станице в основном старики, бабы, да дети остались.
Ещё дядька Петро ругал меня, что ничего не сообщил о том, что я ещё два года назад нашёл Алёнку, которая теперь китайская генеральша и сноха целого китайского генерал-губернатора. Хвалил её детей, растущих настоящими казаками, в которых чувствуется кровь атамана Ермака Тимофеевича.
Сестра сообщила, что гостит в родной станице со служанками и охраной. Очень рада, что смогла вновь увидеть родные места, посетить могилы родных и близких. У неё всё хорошо. Если будет возможность, просит, навестить её в станице. Сколько здесь она пробудет, не знает, всё зависит от решения  деверя Чан Шуня.
«Точнее, генерала Юань Шикая», - подумал я, слушая рассказ жены.
Все остальные новости были семейные: как себя чувствует Аркадий Семёнович и Нина Викторовна, как дела у шурина Ивана Аркадьевича, который примчался из имения в столицу и попеременно дежурит у кровати отца. Живёт он в квартире родителей, заодно присматривая и за нашей.
Как неделю назад болезненно резались боковые верхние резцы у Василька, который уже говорит больше двадцати слов. Как он пошёл, как падал, как деда за бороду таскал и такое прочее.
Потом пришла моя очередь рассказывать о своих приключениях, причём в очень приятной обстановке - в ванной. Супруга, передав ребёнка няньке, помогла мне помыться. Опять всплакнула, гладя мои шрамы. Это хорошо, что гематомы, которыми был покрыт с ног до головы после падения с лошади, сошли. А то слёз было бы куда больше.
Потом был обед с царской кухни и послеобеденный отдых.  Заснул под нежное поглаживание головы супругой, которая, сидя, примостилась с края кровати.
Вечером в гости пожаловала царская чета с цесаревичем Александром и его младшим братом Алексеем. Убедился, что Александр Николаевич, действительно, взял на себя миссию няньки Василька. И получалось у него это здорово. Мой сын слушался его беспрекословно, а вот Алексею что-то протестующе отвечал на только им понятном языке.
Пока пили чай, беседовали в приватной обстановке обо всём и ни о чём. А потом меня для серьёзного разговора император увёл в соседнюю  комнату, где разместились на стульях за складным ломберным столом.
- Что скажешь, Тимофей Васильевич, о генерале Юань? Как он тебе показался? С ним можно иметь дело? – лицо Николая, которое ещё несколько минут назад было добродушным и каким-то домашним, затвердело, а тон стал требовательным и командным.
- Слишком мало я с ним общался, чтобы уверенно и точно охарактеризовать, Николай Александрович, но первое впечатление было положительным. Жёсткий и властный. А вот насколько он будет верным союзником – не скажу. Когда на тебе висит ответственность за империю, то будешь делать всё, что выгодно именно империи. Если ты, конечно, настоящий правитель, - ответил и замолчал, подбирая слова для дальнейшей характеристики китайского диктатора.
- Понятно. Значит жёсткий, властный и, возможно, будущий император Китайской империи, - задумчиво произнёс Николай.
- Он об этом написал? – изумлённо спросил государя, перебивая его.
- А что-то не так?
- У меня сложилось мнение, что он больше склоняется к военной диктатуре генерал-губернаторов ханьцев, которая уничтожит правление маньчжурской аристократии. Из-за чего он и готов отдать нам Маньчжурию. Ему и Центра, а особенно развитого в промышленном отношении Юга страны хватит, где он имеет наибольшую поддержку. Кроме аристократии военным сейчас просто больше некому противостоять. Тайные общества в своём большинстве разгромлены, чиновники в основной своей массе происходят из ханьцев, которые поддержат запланированные реформы Юань Шикая, - я сделал паузу, на несколько секунд задумавшись. – Единственно, чего я опасаюсь, что при проведении реформ под знаменем императора Гуан Сюй генерал Юань  Шикай столкнётся с республиканцами. Как информировал меня генерал Вогак, китайские революционеры, ратующие за Китайскую республику,  пока малочисленны, но постепенно их количество увеличивается и они находят всё больше и больше поддержки среди населения. При этом их серьёзно поддерживает Япония и Штаты, представляя убежища и финансируя их.
- Есть какие-то серьёзные силы?
- По словам Вогака из наиболее опасных для китайского правительства – революционная организация «Со¬юз воз¬ро¬ж¬де¬ния Ки¬тая», которую возглавляет Сунь Ят¬сен. Основа программы этих революционеров состоит из трёх принципов. Первый:  национализм - создание национального китайского государства путём ликвидации маньчжурского правления. Второй:  народовластие через ус¬та¬нов¬ле¬ние де¬мо¬кра¬тической рес¬пуб¬ли¬ки. И последний принцип:   народное бла¬го¬сос¬тоя¬нии путём урав¬не¬ния прав на зем¬лю и по-строе¬ния го¬су¬дар¬ст¬ва со¬ци¬аль¬ной спра¬вед¬ли¬во¬сти. Всё это данная организация планирует совершить через вооружённое восстание с привлечением на свою сторону правительственных войск, - я сделал паузу и усмехнулся. – Самое интересное, Николай Александрович, что вся эта китайская шатия-братия сейчас находится в Токио под крылом японской разведки и тайного общества «Чёрный дракон».
- И здесь японская разведка с «Чёрным драконом»!
- Не только японцы, которые в случае победы революции хотят получить во главе Китая правительство, благоволящее к своему восточному соседу. Англичане тоже отметились, когда семь лет назад  в Лондоне  Сунь Ят¬сен  арестовалит представители цинской миссии - сам лорд Солсбери потребовал освободить его. После этого Сунь больше трёх лет обитал то в Лондоне, то в Европе занимаясь политическим и экономическим самообразованием. И кто-то его всё это время финансировал. Жил этот китаец отнюдь не бедно, - я замолчал.
- Интересная информация. Надо Константину Ипполитовичу отписать, чтобы он всё, что у него имеется по китайским революционерам, прислал. Да и по раскладу политических сил в Китае на сегодняшний момент. Честно говоря, даже не знаю, что и отвечать генералу Юань, слишком там всё неуравновешенно, зыбко, - император замолчал и о чём-то задумался.
Лицо Николая на несколько секунд стало каким-то беспомощным, но потом закаменело, а на скулах заходили желваки.
- Как и со всеми союзниками зыбко, даже с Вильгельмом, - зло бросил государь.
- Мне адмирал Алексеев рассказал о договоре с Виктором Эммануэлем по вспомогательным крейсерам, призам и порту Массауа в итальянской колонии. Как король пошёл на это? Ему же не выгодно с англичанами и французами бодаться.
- Немного Вилли надавил, я денег предложил. Нет у Виктора Эммануэля III сейчас финансовых возможностей развивать эту колонию. Тем более, там в этом году засуха, урожая нет. Колонистам буквально есть нечего. К тому же, морские орудия я сам у Вилли купил, итальянца их и «Барракуды» только перевезли и то за наши деньги. Да и зерно колонистам, как и призы пригодится. На захваченных судах много чего есть полезного для развития Эритреи, да ещё за полцены, - Николай усмехнулся, но как-то грустно.
А я подумал, какая всё-таки грязная вещь политика, особенно глобальная. Союзник может тебя предать в любой момент. Император замолчал и опять о чём-то задумался. Я тоже молчал, прикидывая про себя различные политические расклады, но мне остро не хватало последней информации.
- Тимофей Васильевич, серьёзный вопрос, как у тебя со здоровьем? Только честно без бравады.  Очень интересная операция планируется. Хочу я ответить, как ты иногда говоришь «наглам», их же монетой, убив при этом двух, а может и трёх зайцев. И времени на её проведение остаётся не так уж и много, - прервал своё молчание император и внимательно посмотрел мне в глаза.
- Если только головой в кабинете работать, то через пару недель, думаю, смогу выдержать восемь часов работы. Если физически, то не раньше, чем через месяц, наверное. Я сейчас хожу-то еле-еле, а после двух-трёх часов активного состояния начинаются сильные головные боли, и зрение двоится, - честно ответил я. – А что за операция?
- Хочу оружие, которое на японские деньги хотят закупить наши революционеры и отправить в Польшу и Финляндское княжество, перехватить и перенаправить в Ирландию. Туда месяц назад Ирландец и Горец с  Джеймсом Коннолли и его людьми прибыли и начали формировать Ирландскую революционную армию, которой надо много оружия. Отлично твои агенты поработали, хорошо Коннолли мозги промыли.

Отредактировано Курсант (06-02-2022 15:27:31)