Глава 2 РДГ
Урфин Джюс, Топотун, и филины: Гуамоко, Гекки и Кекки — держали военный совет. Светлой лунной ночью штаб НАУД расположился на уютной полянке. Стоило обсудить собранные филинами сведения и выработать дальнейший план действий. Раньше, Урфин все решения принимал единолично, но теперь ситуация была очень непростая, а филины Гингемы отличались умом и сообразительностью, а также обладали большим объёмом знаний и могли посоветовать что-нибудь дельное. Гуамоко был назначен начальником авиаразведки НАУД (чем он ужасно гордился), все остальные 13 филинов тоже не были обделены — каждый из них стал начальником авиаразведки сектора. Сейчас в распоряжении Урфина было 7 птиц: 3 принимали участие в военном совете, 2 заняли посты и вели наблюдение за местностью — дабы никто чужой не мог незаметно пробраться к поляне, и ещё 2 находились в Когиде и следили за чуланом Према Кокуса. Остальные 6 филинов ушли на задание в глубокий тыл противника: 2 в Еллоланд, 2 Пёплланд и 2 в Изумрудный Город. Пинкланд в данной ситуации интересовал меньше всего, так как участия в войне не принимал, поэтому туда никого не послали, да и, честно говоря, некого было. Еллоланд тоже не принимал участия в войне, однако на скалистые холмы, отделяющие Жёлтую страну от Изумрудной, был выслан 4-й взвод Гитона и группа полицейских Чакниса. Эти холмы являлись господствующими высотами той местности, и наблюдение с их вершин — позволяло вскрыть выдвижение войск коварной старухи Виллины. Именно эти холмы и должны были послужить плацдармом для атаки на Еллоланд, однако, вмешательство Соединённых Штатов сорвало все планы.
— Так, что мы имеем, — деловито произнёс Урфин Джюс, подкидывая можжевеловые веточки в потрескивающий костёр, — противник удерживает в плену взвод Ватиса, верные патриоты: Кабр Гвин, Элл Стом и Тин Калби закованы в цепи и отправлены на рудники, ещё 5 настоящих проверенных патриотов-монархистов бежали в горы и через два дня они прибудут в распоряжение армии (конечно же никакой армии ещё не было, но все вели себя так, как будто она действительно была). На всех дорогах вооружённые патрули, а на входах в населённые пункты посты сил самообороны Према Кокуса.
— Противник силён и коварен, — проскрипел филин Гекки.
— Вот именно! — Урфин поднял вверх указательный палец, — как так получилось, что целый взвод могучих дуболомов попал в плен? Чьих это рук дело?
— Это дело рук одноногого моряка, — за всех ответил Гуамоко.
— Какими силами этот одноногий морпех Чарли Блек захватил в плен взвод Ватиса? — продолжал спрашивать Джюс.
— Практически в одиночку, повелитель. Предатели лишь помогали связывать дуболомов.
Все остальные молчали и внимательно наблюдали за диалогом Урфина и Гуамоко.
— В одиночку… Я конечно понимаю, что лейтенант Корпуса Морской Пехоты — это вам не козюли по стенам размазывать, однако он одноногий, а значит лишён манёвра. И что получается — одноногий моряк сильнее чем целый взвод дуболомов, ага?
— Никак нет, повелитель. Моряк проявил военную хитрость.
— Вот именно! Военную хитрость! Вот и нам нужно проявлять военную хитрость! Нужно перенимать у противника его сильные стороны. Я сейчас читаю умные военные книги — и они тоже нам помогут. Теперь мы будем воевать по другому. Теперь мы будем воевать по умному!
— Повелитель, пойдём к чулану Кокуса — я напугаю стражников, а ты перережешь верёвки, ну или я могу пойти один и сам разорву путы когтями, — выпалил Топотун, который тоже хотел казаться очень полезным.
— Нет, Топотун. Так бы поступил прежний Урфин. Но нынешний Урфин умнее. И нынешний Урфин проявит хитрость. А если поступить так, как ты советуешь — то тебя обязательно узнают и тогда все поймут, что и я где-то рядом и тогда нам не сдобровать.
— Я убью стражу и никто ничего не узнает, — не сдавался Топотун.
— Нет. Ты не сможешь убить сразу двух, так что стража успеет поднять тревогу и хотя чулан находится на самой окраине усадьбы, но люди всё равно услышат и прибегут на помощь.
— Какой ты умный, повелитель, — восхищённо прохрипел Топотун.
— Я умный, а ты, шкура, прикинься ветошью и не отсвечивай. А 3-й взвод мы освободим так, чтобы на нас никто не подумал, — проворчал Урфин.
— Вы раздражены, повелитель, вас что-то смущает? — поинтересовался наблюдательный Кекки.
— Ты прав, филин, я раздражён. Мне нужен Кабр Гвин и его парни, а я не могу их освободить! Потому что, если спасти и дуболомов и гвиновцев, то даже тупое чучело огородное поймёт, что за этим стоит НАУД.
— А кто сейчас важнее, повелитель? — встрял Гекки.
— Сейчас важнее люди, чем дуболомы. Мы же ещё не вошли в активную фазу боевых действий. Мы сейчас в стадии формирования, армии и в процессе становления военной экономики, и поэтому Гвин важнее.
— Так может тогда, пускай дуболомы полежат пока у Кокуса, а мы лучше спасём Гвина?
— Нет, Гекки. Побег с рудников осуществить гораздо сложнее. Да и эта акция неизбежно нас выдаст.
— К тому же, судьба Гвина и его ребят решена и никаких изменений там не предвидится. А вот, что будет с дуболомами — совершенно не известно. Их в любой момент могут бросить в печь, либо куда-нибудь для чего-нибудь увезти (всё дело в том, что дуболомы от нечего делать горланили песню «Наш Урфин молодец» сочинённую генералом Ланом Пиротом, чем очень сильно действовали на нервы стражникам, которые любили поспать на посту, а под вопли деревянных солдат не смогла бы уснуть даже старая, глухая кляча).
— Верно, Гуам, верно. Так что пускай Гвин повкалывает пока в руднике. Ему полезно. В другой раз будет лучше думать и не вестись на провокации противника. Так что, господа совет, так и определим — приоритетная цель — 3-й взвод.
— Когда операция, повелитель? — спросила Кекки.
— Когда прибудет группа Нак Шеда. Тогда уже и решим. Ну что, разведка, есть ещё какие-нибудь умные мысли?
— Мы пока владеем информацией исключительно по Блюланду. Как обстоят дела с нашими сторонниками в других регионах и какие там мероприятия проводит ОАСМ (Освободительная Армия Страшилы Мудрого) — нам совершенно не известно. Когда поступит информация от остальных групп авиаразведки, тогда уже картина более менее прояснится и вот тогда уже можно будет строить какой-то расчёт, — ответил за всех Гуамоко.
— Пока можно констатировать только то, что помимо патрулей и постов, никаких других военных приготовлений противника не выявлено. Формирование частей и гарнизонов не обнаружено. Из этого можно сделать вывод — противник осуществляет исключительно полицейские функции, а не военные, — отрапортовал Гекки.
— Получается, что все силы ОАСМ представлены исключительно, каким-то ополчением. Причём, это самое ополчение даже не пытаются организовать в хоть какую-то структуру способную вести боевые действия, а всё сводится исключительно к несению караульной службы, и ни о каком формировании регулярных частей речь в принципе не идёт, ну по крайней мере у нас в Блюланде. А это значит, что противник полностью уверовал в свою победу, а к нам относится,
исключительно, как к беглым преступникам, а не как к боевому формированию, — Урфин усмехнулся, — тем хуже для них.
На этом военный совет был закончен, а по прошествии двух дней к пещере Гингемы заявилась группа монархистов. Во главе группы был Нак Шед — крепкий, коренастый кузнец. С ним прибыли: скорняк Лан Кривой, портной Виг Салт и братья плотники — Том и Нен Боды. Кольчуга и короткий меч были только у кузнеца, остальные были вооружены топорами, ножами и дубинами.
С появлением группы патриотов в пещере Гингемы стало хоть и шумно, но зато весело. Несмотря на то, что Урфин был нелюдим, но находится в пещере ему было жутковато, а с появлением людей, несмотря на шум, стало гораздо уютнее.
Пока основная масса монархистов занималась тем, что ловила рыбу, коптила её впрок, а также отсыпалась, Урфин, Нак, Топотун и Гуамоко готовились к операции. Гуамоко был резко против того, чтобы их предводитель лично участвовал в акции, однако, выбора не было… Если бы дело касалось не дуболомов, то Урфин с удовольствием послал бы других людей, но с его деревянными солдатами подобное мероприятие закончилось бы провалом. Дуболомы были чудовищно сильны, но при этом тупы, как дерево.
Конечно же, капрпал Ватис был умнее, чем его солдаты, однако, было совершено невозможно предугадать его поведение при освобождении. Ему вполне могло взбрести в голову сразу же пойти в атаку, а подчиняться каким-то штатским он бы точно не стал, и вполне возможно, что не обратил бы никакого внимания на приказ Урфина переданный посторонним лицом. Письменный приказ писать было бесполезно — дуболомы не умели читать, в том числе даже их генерал Лан Пирот. Урфин сейчас кусал локти от того, что вместо нормального обучения своей армии, он сразу же бросил её в бой. Но, поделать уже ничего было нельзя…
Вот именно поэтому Урфину необходимо было лично освобождать свой бестолковый 3-й взвод. И винить тут некого — сам создал армию дебилов.
Что же касается противника, то положа руку на сердце, караульная служба по охране чулана Кокуса велась из рук вон плохо. Да и как могло быть иначе, если велась она такими увальнями у которых можно было прямо из-под носа утащить сам чулан, а их копья вставить им в задницы, и только на третий день они бы начали подозревать, что вроде бы всё нормально, но всё-таки где-то что-то не так… Я уж молчу о том, что чулан был заперт на обычную щеколду. На щеколду, Карлуха!
Однако, уровень наших диверсантов тоже не блистал особым профессионализмом, так что не будем слишком строги, к нашим непутёвым героям, тем более, что они действительно стараются.
Что же касается Нака Шеда, то Урфин выбрал именно его по целому ряду причин: во-первых — кузнец был из Когиды и много раз бывал в усадьбе у Кокуса, а значит хорошо ориентировался на местности, во-вторых — он был смел, сообразителен и инициативен, а значит, что не растеряется в сложной обстановке. Ну а то, что он был самым сильным из его группы, в данном случае это никакого значения не имело.
На подготовку ушло два дня. По истечении которых, группа диверсантов отправилась в путь…
* * *
Урфин и Нак шли налегке. Кольчуги они не надели, а из оружия имели только ножи. Масло и связки факелов, а также продовольствие нагрузили на Топотуна, который был очень рад тому, что НАУД вновь вышла на тропу войны. Путь до Когиды был не близкий. Диверсанты шли день, ночь и ещё один день. Чтобы не попасться никому на глаза, их маршрут пролегал через леса, рощи и перелески. Впереди группы летел Гуамоко, тщательно осматривая местность. Таким образом, какие-либо неожиданные встречи для диверсантов были исключены.
На исходе второго дня, группа вошла в кленовую рощу, за которой начиналась усадьба Кокуса. Между рощей и усадьбой колосилось большое картофельное поле. Группа расположилась на опушке, и созерцая населённый пункт начала проводить рекогносцировку. Иногда ветер доносил какой-то монотонный гул, как догадался Урфин — это было пение дуболомов. Гуамоко улетел на встречу с собратьями, и параллельно должен был произвести авиаразведку. Когда филин вернулся, то доложил, что всё в порядке: 3-й взвод находится на месте, упакован и заперт, охрана — олухи с пальцем в заднице, Каррат и Лолиус ведут посменное наблюдение.
Начало операции было назначено на час после полуночи, о чём Гуамоко и уведомил филинов, а также обговорил с ними условные сигналы. Это время было выбрано не случайно — часовые за это время должны были порядком устать, а до смены караула было ещё далеко.
Вскоре начало темнеть. Ждать наступления ночи осталось совсем немного.
Когда наступила полночь, диверсанты разделились и выдвинулись на позиции. В большинстве домов Когиды окна уже погасили, и лишь кое-где горели фонари на входах в жильё. Нак Шед нёс 4 факела и 2 глиняных кувшинчика с маслом. Один кувшинчик и пару факелов он оставил возле большого амбара, а с остальной ношей двинулся к двум огромным стогам сена. Урфин с таким же кувшинчиком и парой факелов занял позицию в пятидесяти шагах от чулана где был складирован 3-й Зелёный взвод. Из казематов доносилось:
Наш Урфин молодец!
НАШ УРФИН МОЛОДЕЦ!
Первую строчку, с ударением на первое слово, горланил капрал, а вторую — хором орал взвод. Вот в общем-то и вся незатейливая песня. Можно было только предположить, насколько это произведение остохерело часовым. В принципе, это вполне объясняло столь квёлый и совершенно небоеготовый вид стражи. Шутка ли, люди реально были на грани нервного срыва, суицида, либо сумасшествия. Таким образом, эта незатейливая песенка не только добавляла колорита в местный пейзаж, но являлась оружием психического воздействия.
Топотун притаился в канаве, и в случае необходимости готов был, внезапной атакой, прикрыть отход группы.
Убедившись, что вся РДГ на позициях и готова к выполнению задачи, Гуамоко вышел в эфир:
— У-у, у-у, у-у-у.
Филины Каррат и Лолиус ответили:
— У-у, у-у.
— У-у-у.
Это означало, что всё в порядке — можно начинать.
Нак Шед вырвал зубами деревянную пробку из кувшина и густо смочил материю факелов маслом. Остатки масла он вылил на стог, а сам кувшинчик выбросил в кусты. Кресало ударило о кремень и факел вспыхнул. Нак тут же ткул им в облитое маслом место, зетем обошёл стог и засунул факел к его подножью, после чего бросился к следующей цели. Когда Нак добежал до следующего стога, прежний начал очень неплохо разгораться. Кузнец вновь чирнул огнивом и второй факел загудел на ветру. Запалив стог с трёх сторон, Нак закинул факел на его вершину, после чего рванул к амбару. Подбегая к очередной объекту, назначенному на уничтожение, кузнец услышал истошные вопли:
— Пожар! Горим!
— Сено горит! Пожар!
— Твою же мать!
— Давайте воду! Пожар!
— Горим! Горим!
Нак зло усмехнулся, и откупорил следующий кувшинчик. Густо смочив факелы и стену амбара, он избавился от глиняной тары, засунул один факел за пояс, а второй поджёг. Облитая стена тут же занялась огнём, и он начал поджигать крышу.
— Проклятье! Амбар! Амбар горит!
— Это сучий ветер разносит пламя! Тушите амбар! Тушите!
— Воды! Давайте воды!
Услышав эти слова, Нак забросил факел на крышу амбара и рванул в сторону канавы, хотя, в том аду, что сейчас творился в усадьбе, он мог спокойно идти ни от кого не прячась, но Урфин проинструктировал его очень подробно и доходчиво, и как оказалось — хороший кузнец имел все задатки стать хорошим солдатом. Прошмыгнув в канаву, Нак решил перевести дух. Сердце колотилось, как бешеное. Было страшно, но в тоже самое время — весело. Такая война Наку была явно по душе.
Немного отдышавшись кузнец отправился по канаве в сторону медведя. Операция входила в финальную стадию.
Урфин сильно нервничал. Его сердце тоже колотилось, как бешеное. Не унывали только дуболомы продолжавшие горланить: «Наш Урфин молодец!». Однако, вскоре ночную мглу озарил столб пламени. Не прошло и двух минут, как полыхали уже два стога. Пора! Урфин начал выдвигаться в сторону чулана. В 10 шагах от дуболомовской тюрьмы он остановился и замер. Вскоре стали раздаваться вопли и крики, а когда, наконец-то полыхнул амбар — погорельцы начали блажить дурниной, как потерпевшие, и разбудили своими воплями всю Когиду. Урфин откровенно наслаждался такой музыкой. Чулан по-прежнему грохотал:
Наш Урфин молодец!
НАШ УРФИН МОЛОДЕЦ!
На фоне полыхающих пожаров эта песня звучала особенно весомо, и уже являлась по-сути констатацией факта, отчего довольная рожа Урфина Джюса расплылась в зловещей улыбке. «Спасибо, ребята, что оценили мою работу, если бы было время — я бы даже прослезился от умиления, но сейчас не до этого», — подумал улыбающийся полководец-диверсант.
— У-у-у, у-у-у.
Это был сигнал от Гуамоко, который означал, что тупая стража покинула свой пост и бросилась тушить пожар.
Урфин рванул вперёд. Обежав чулан, он направился к двери, сдвинул щеколду, пинком открыл дверь влетел вовнутрь.
— Повелитель!
— Заткнулись все! Лежать и молчать! — рявкнул Урфин и кинулся резать верёвки дуболомов.
Первым он освободил 4-го Зелёного, затем капрала Ватиса.
— Капрал, выводи своих балбесов и строй их возле входа, и чтобы без звука мне!
Освобождённые дуболомы послушно направились к выводу.
— Ватис! — Прокричал Урфин, вспарывая ножом очередную верёвку.
— Да, сэр! — отозвался капрал.
— Увидишь бегущего к сараю чувака в кожаной куртке с капюшоном — не трогай его — это свой! Как понял меня?
— Так точно, сэр! Чувака в куртке не трогать, сэр! — отчеканил Ватис.
— Всё заткнись, дубина!
* * *
Нак, услашав сигнал Гуамоко, рванул к сараю, что находился неподалёку от чулана, где чудили дуболомы. Топотун оскалил клыки и был готов сразу же броситься в бой на тех, кто попробует помешать освобождению деревянных солдат.
Добежав до сарая, Нак услышал истеричные вопли, судя по которым — пламя с амбара перекинулось на жилые помещения. Привыкнув к темноте, кузнец видел, как из чулана выходят силуэты грозных дуболомов и как здоровенный капрал пинками и подзатыльниками выстраивает их в шеренгу. Теперь ему оставалось лишь ждать когда Урфин Джюс чиркнет огнивом.
Освободив последнего дуболома Урфин выскочил наружу и рявкнул:
— Капрал, слушай боевой приказ!
— Так точно, сэр!
— Луну видишь?
— Так точно, сэр!
— Веди взвод через поле. Ориентир — Луна. За полем роща. В рощу не входить. Встать на опушке и ждать меня. Понял?
— Так точно, сэр!
— Что именно понял?
— Иду через поле, сэр! Ориентир — Луна, сэр! В рощу не входить, сэр! Стоять и ждать вас, сэр!
— Всё, выполнять!
— Взвод! Слушай мою команду! Нале-во! Шагом марш! Песню запе-вай!
— Отставить песню! — взревел Урфин, — идти молча, идиоты!
— Есть — идти молча, сэр! Взвод!
Урфин схватился за голову. Дубина-капрал орал так, что от провала операции их сейчас спасало только то, что у противника творился полный бедлам, бардак, светопреставление, суета и прочий беспорядок. Если вы видели когда-нибудь пожар в дурдоме, то это самое оно.
Тем временем, Урфин поджёг оба факела. Одни из них он бросил во внутрь на лужу масла из разбитого им об пол кувшинчика, а вторым начал поджигать чулан снаружи. В это же самое время Нак Шед подпалил сарай. Через полминуты оба диверсанта уже уходили по полю в сторону рощи.
Медведь Топотун выбрался из канавы и поплёлся следом, прикрывая отход группы.
— У-у, у-у, у-у, у-у, — проголосил Гуамоко.
Урфин Джюс оглянулся. Картина была шикарнейшая — уж очень красиво и величественно полыхала усадьба, освещая окрестности. Казалось, что огни пожарища достают до самого неба. И самое главное — стреляя искрами и заметая следы пылал чулан, не отставал от него и сарай. А внезапно поднявшийся ветер перекидывал пламя на жилища и постройки соседей Према Кокуса.
Урфин улыбался — нет картины прекраснее чем охвативший врага пожар. Конечно же, пожар красив и днём, но ночью он красив вдвойне. Видимо контраст черноты ночной мглы и бушующего огненного света и давал тот эффект, то непередаваемое чувство удовольствия и восторга, что испытывал любой поджигатель, завоеватель, мятежник, бунтовщик, повстанец, революционер, мститель, каратель, партизан, в общем любой человек, кто своими руками порождал и выпускал на ружу это бушующее огненное чудовище. Причём тот, кто сжигал противника в открытую, не испытывал всей той полноты блаженства, всей глубины наслаждения, чем те, кто в тайне, под покровом ночи, пускал ненавистному врагу Красного Петуха. Это и есть настоящее счастье диверсионной войны.
В свете пожарищь, глаза дуболомов играли адским пламенем, и их довольные рожи говорили о том, что они тоже получают эстетическое удовольствие от созерцания охватившей противника огненной стихии.
Топотун уселся на задницу, и любуясь пожарищем, восхищённо развёл передние лапы в стороны.
Хлопая крыльями прилетел Гуамоко и фамильярно уселся Урфину на плечо. Огромные глазищи филина зловеще горели отражаемым, переливающимся пламенем.
Нак Шед тяжело дышал, утирая пот, но лицо его святилось счастьем, и он то и дело бросал восторженные взгляды на своего полководца. Кузнец был чертовски рад, что пошёл за этим человеком, а также горд тем, что большая часть того, что сейчас так красочно полыхало, было подожжено именно его мозолистыми руками.
— Это великолепно, повелитель! Это самое настоящее злое зло, — довольно проурчал филин, — злое и офигительно красивое!
— Это только начало, мой пернатый друг, только начало…
Дело было сделано. Пора было возвращаться домой.
Отредактировано Евлампий Агафонов (11-04-2022 21:40:23)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
