Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.35)

Александр де Бретей тоже сидел над бумагами. Утомленно потер глаза и отложил документы прочь. Небольшое донесение молодой рувард изучал уже третий час и теперь настоятельно нуждался в отдыхе. С назначением его одним из высших должностных лиц Низинных земель жизнь молодого военного стала настолько насыщенной, что все прежние хлопоты как главы гарнизона Гента и даже помощника губернатора Турени стали казаться ему сущей безделицей.
Присяга Александра в качестве руварда проходила скромно и больше всего напоминала совет в военном лагере. Никакой ратуши в избранной жребием деревне не было, и все собрания там проходили в местной церкви, про которую можно было сказать одно — «скромно, но чисто». Видя, как члены делегаций Генеральных Штатов забивались в небольшую церквушку, а местный священник смотрит на всех с плохо скрытым неодобрением, Александр вспоминал Брюссель и свои язвительные слова «плюнули в душу — наследили в ратуше». В ратуше они тогда не наследили, а вот в церкви, когда пребывавшие с дороги люди шли и шли внутрь, грязные следы сапог и башмаков и капли крови со шпор основательно заляпали еще недавно идеально чистый пол.
Делегация Брюсселя не собиралась говорить много и долго. Извинение за «недоразумение» было произнесено почти скороговоркой, как и сообщение, что магистрат отменил ошибочное решение, после чего посланцы бывшей столицы постарались исчезнуть из поля зрения молодого руварда, словно какие-то духи, о которых любят рассказывать народные предания. Александр подозревал, что горожане опасались, как бы уже посматривавшие на них с неодобрением дворяне и правда не попытались поставить их на колени, как в сердцах пригрозил он.
Зато делегация Гента не собиралась беречь время собравшихся и так растянула возвышенную речь о вольностях и свободах граждан Гента, что слушатели начали уставать, а когда глава делегации предложил ему принести предписанную присягу, все с облечением перевели дух.
Кюре и пастор одновременно шагнули вперед, и Александр понял, что должен вспомнить уроки, некогда полученные от старого фокусника. Слова присяги Генту он произносил таким проникновенным и звучным голосом, что оба священнослужителя уставились на него почти что в благоговении, а горожане дружно стянули шляпы и колпаки.
Как ни странно, это была самая торжественная часть заседания, а предложение Генеральных Штатов и его присяга в качестве руварда прошли буднично и по деловому. А потом было обсуждение военного положения Низинных Земель — очень много бессмысленных слов, так что самое важное Александр решил сказать Иоганну Нассау наедине. Было обсуждение финансового состояния провинций Утрехтского союза — дельное и поучительное, и потому Александр жадно впитывал все сказанное, как прилежный ученик пред наставниками. И, конечно, обсуждалась возможность принятия других провинций в Союз, возможность пока гипотетическая, но при решении двух первых задач вполне реальная.
А еще секретарь заседания передал ему копию Акта о низложении Филиппа Габсбурга, и Александр мог только мысленно выругаться, когда прочел четыре имени авторов документа. Мысленно, потому что произнеси он все эти слова вслух — и небу стало бы жарко, и грузчикам в гентском порту неловко.
Всех этих людей он прекрасно знал, в том числе и пенсионария Гента. И все эти люди молчали. Это прекрасно, когда люди соблюдают клятвы и умеют молчать, размышлял Александр, и все же временами не мешало бы и советоваться со знающими людьми.
Когда-то они с Жоржем мечтали об этом документе, и вот он составлен и подписан, а они к этому оказались не готовы.
Только участники заседания не видели никаких проблем с подписанием Акта, зато очень много говорили руварду и генералу (Александр с удивлением узнал, что и тут состоялось его повышение в чине) о своих родственных связях, вспоминали общих знакомых и друзей. Александр догадался, что стал здесь своим, а среди членов Генеральных Штатов обнаружилось шесть его кузенов, три дядюшки и даже два племянника, один из которых был старше его на добрых полтора десятка лет.
А потом принц д’Эпинуа, старший брат маркиза Рубе, с удивлением оглянулся и вопросил: «А мерзавцы-то где?»
Среди собравшихся мгновенно установилась тишина, и Александр сообразил, что все поняли, о ком речь.
— Они сразу уехали, — примирительно сообщил Иоганн Нассау, и тогда д’Эпинуа буквально взорвался.
— То есть как — уехали? Почему их отпустили? Да они на коленях должны молить о прощении — и с веревками на шеях!
Александр уже заметил, что большинство дворян смотрели на магистратов Брюсселя с осуждением и неприязнью, но Эпинуа был и вовсе в ярости. Причину этой ярости молодой рувард понять пока не мог.
— Ну, ладно, у нас рувард феникс милосердия, но вы-то, вы должны понимать… — продолжал бушевать принц, обращаясь к Нассау. — Из-за таких мерзавцев мы теряем лучших людей! Проклятье! Я пошлю погоню…
— Не надо, принц, — возвысил голос младший брат Молчаливого. — Уже поздно. Они сразу уехали. Давно. Не надо волновать Брюссель. Брюссель и так наказан.
Д’Эпинуа обвел взглядом собравшихся, и все потупились, как бывает с крепкими здоровыми людьми при виде чужого увечья. Принц почти с отчаянием махнул рукой и стремительно вышел из церкви.
— У него брат перешел к испанцам после похожей истории, — тихо заметил Нассау. — Там, правда, было помягче, но Рубе оскорбился. Вот Эпинуа и не может простить — ни их, ни брата. Да и крови между ними… много… Надо будет съездить к нему, а то с него станется похватать этих брюссельских идиотов и приволочь к вам, связанными по рукам и ногам. А это будет не самым лучшим решением для Фландрии…
Александр задумчиво кивнул, размышляя, как, в случае чего, принц поступит с Рубе, и что Рубе сделает с принцем.
Зато умение Иоганна Нассау держать слово заставило Александра с облегчением выдохнуть. Дважды штатгальтер не только доставил телеги с продовольствием для обездоленной деревни (как обнаружил рувард, продовольствия было даже больше, чем они взяли у крестьян), но и позаботился о продовольствии и фураже для двух его полков. И в Гент Иоганн отправился вместе с ними, потому что поклялся поговорить со всеми семьями, потерявшими своих сынов и отцов.

Продолжение следует...