Угум-с... Ника, я там стишок накропала, глянь, кажется, последняя строчка вышла "наперекосяк"!

Мрак! Что-то рифма к "засохла" не подбирается никак...   
*чешет озадаченно тыковку*
Ответь, чтоб рифма не подохла...     как-то не вяжется?

Такая вот рецензия получилась.

Люблю картины Сальвадора Дали. За стихийность и за антропоцентризм, которые не столько противостоят друг другу, сколько дополняют друг друга, а если и противостоят, то от их столкновения рождается что-то новое. За то, что сквозь даже самые мрачные и фантасмагорические образы проглядывает человечность (не хочется говорить «гуманизм», хочется именно о человечности). За цветовую гамму, как нельзя лучше отображающую взгляд на мир как на совокупность стихий. За парадоксальность, наконец, - а я не устаю повторять, что без парадоксов нельзя отобразить реальность во всем ее богатстве, без них она двухмерна.
Вот и название поэтического раздела Ники – «Стихия стихов» – много большее, нежели привычная игра слов. Это самая суть не только произведений, но и творческого метода автора. По мере чтения я все время чувствовала, что должно найтись емкое определение, подходящее ко всем без исключения стихотворениям раздела. И наконец, нашла: если бы Дали писал не картины, а стихи, родилось бы нечто подобное.
К слову, при чтении хороших стихов всегда возникают цветовые ассоциации. И палитра Ники совпадает с палитрой Дали – огненно-красный, огненно-желтый, все оттенки коричневого, графитно-серый. Стихия в красках. И в словах.
Не могу не начать с темы, которая всегда отзывается по-особому: война и человек. Не просто человек на войне, человек внутри войны, а своего рода диалог человека и войны, возникающий тогда, когда человек не растворяется в событии, а пропускает его сквозь себя – сквозь разум, сквозь чувства. Для того, чтобы так написать, надо срастись с темой. Или родиться, уже неся ее в себе. Знакома с обоими феноменами. Не осмелюсь предполагать, как это произошло у автора, но в том, что произошло, не сомневаюсь ничуть. Иначе бы откуда взялось это:

Наполовину поредевший взвод...
И жизнь моя течет – наполовину.
Не жить, а знать, что я б вот так не смог -
Но я остыну. Я внутри остыну.

И вот это:

Но друг опять захоронил меня
Под старою солдатскою звездою.

И:

А мы встаем, хоть мы давно убиты...
По сути дела вся поэзия – это рассказ о том, как человек выстраивает отношения с внешним и внутренним миром. У Ники даже погружение во внутренний мир героев – это поиск путей приобщения человека к миру внешнему. Не уходить в себя, а двигаться вперед. Навстречу миру – и не абы какому, а тому, который наилучшим образом подходит для героев. Нет, не идеально благоустроенному, без проблем и печалей, а такому, который позволяет человеку раскрыть дремлющие в нем силы. Герои Ники – не иждивенцы судьбы, а ее сотоварищи, работающие с судьбой на равных. Ну, а те, кто плывет по течению, – однозначные антигерои. В четкости расстановки акцентов – все та же стихийность. Мягкость и расчетливая осторожность не есть признаки стихии. И снова позволю себе аналогию: даже на мрачных полотнах Сальвадора Дали присутствует солнечный свет. То же самое и в стихах, о которых я веду речь. Они светлые. Но это куда чаще – солнечный луч, разорвавший тучи, отблеск костра, свеча в ночи, нежели торжествующий свет погожего утра. И куда сильнее ассоциируется со стихией. Той самой, которая изначально несет в себе дуализм – она разрушает, но она же необходима для жизни. И это в поэзии Ники тоже воплощено в полной мере.
Тут самое время от сути творчества перейти к творческому методу.
Стихи Ники изобилуют параллелизмами, парадоксами.
Параллелизмы, как правило, лежат в основе композиции, позволяя образам резонировать.
Приведу только один из многих примеров – стихотворение о герое (часть первая), который на поверку оказывается – о, примета времени! – геймером (часть вторая).
А вот о парадоксах – подробнее, ибо без обширного цитирования тут не обойтись.
Под образами-парадоксами я подразумеваю такие, встречаясь с которыми хочется восхищенно воскликнуть :«Ну ничего себе! Это ж надо так УВИДЕТЬ!» Именно увидеть, а не додуматься, потому что просто придумать так – невозможно. Вроде, и образ не очевидный, а картинка идет, видится. И каждый такой образ говорит больше, нежели следует из сочетания слов.
У Ники таких образов великое множество, если не в каждом стихотворении, то в каждом втором уж точно.
Вот – из упомянутого стихотворения о герое-геймере:

Под приветственный рокот трибуны,
Прославляющий слабую плоть…

Из него же:

Выйдет в поле герой-ребенок,
А в груди умрет человек.

Как неожиданно – и как точно – сказано!
А вот вся суть героя (правильнее сказать, антигероя) в одной строчке: «Вы – это все!  Вы – ничто! Вы – нелепость!» Снова блестящий парадокс! Так и хочется графически изобразить: сначала резко вверх, потом так же резко вниз, потом полого вверх и параллельно горизонту. Это больше чем антитеза, ибо от глобальной антитезы «все / ничто» автор переходит на бытовой уровень. И еще неизвестно, что для психологического портрета антигероя страшнее: глобальное «ничто» или бытовое «нелепость».

Как часто мы, забыв о круговерти,
Что скупо отражает наши сны,
Напишем другу и запрем в конверте
Великий сон про море и цветы.

Вы привыкли, что сны отражают жизнь? Сны урбанистического человека и вправду – продолжение того марафона, в котором он участвует наяву. Но ведь сон – это еще и суверенная территория мечты и фантазий, а они так или иначе проникают  нашу жизнь и воздействуют на нее наилучшим образом.

Как иногда… проснувшись среди ночи
Сквозь лунный свет увидим мы вдали
Как нас зовут в дорогу чьи-то очи…
И мы уснем, подумав: «Фонари».

Квинтэссенция одиночества урбанистического человека. Живая стихия противопоставлена безусловно нужному, но прагматически-прозаическому творению рук человеческих. Те самые стихийность и антропоцентризм, знаки «плюс» и «минус» рядом с которыми появляются только в зависимости от ситуации… и от того, как видит ее человек.
И далее: «прогнившее лето» (сразу увиделось, до дрожи), «Обычных слов великие дела», «Солью посыпав, а не слизнув кровью с разбитых губ», «звоном разбитого бала», «Нас учат жить – мы играем», «Границы не ложатся под линейку», «Из ровных спин китайская стена» … Только некоторые из парадоксальных образов, только те, что запомнились лично мне, проассоциировавшись с чем-то личным.
А вот целое стихотворение, построенное на парадоксах:

Мой одинокий воин, знал ли ты
Как падают в ладони с неба звезды?
Как струны плачут тихо и серьезно,
Мой одинокий воин, знал ли ты?
Когда к рассвету небо станет ближе,
Когда твой крик никто нигде не слышит,
Когда в огне сгорает листопад.
И ты молчишь, как право, невпопад.

Мой непонятный воин, знал ли ты,
Как падают росой на землю маки,
Как вдруг стоишь и понимаешь знаки
Бессовестной обманщицы судьбы.
Прощаясь с небом, станешь ближе раю,
И я тебя неспешно забываю,
В твои глаза уже не заглянуть,
Мой милый воин, не пора ли в путь?

Тут парадоксально все, начиная с общего впечатления – при фэнтезийном антураже герой реалистичен. Причем не просто реалистично прописан, а есть ощущение, что он из нашей реальности, из обыденности. Самые светлые люди, на мой взгляд, – это те, кто сохраняет свой свет именно в обыденности.
И на уровне отдельных образов – та же парадоксальность: «Как струны плачут… серьезно» (плач за счет этого определения подается не как признак слезливой трагедии, а как погружение в себя, без негативизма), «Когда в огне сгорает листопад» (не листья, а именно листопад! Удивило, зацепило… и ощутилась глобальность происходящего), «Как падают росой на землю маки» (сильный и даже устрашающий образ, идет ассоциативный ряд: красная роса – кровь). И финал – неожиданный, корректирующий смысл ранее сказанного. «Неспешно забываю» – финал, развязка. «Не пора ли в путь?» – начало, завязка, обещание нового.
И еще одно, просто не могу отказать себе в удовольствии процитировать:

Стечкин в кобуру, в ножны ятаган –
Я давно не жду. Просто я упрям.
Водка не дает спиться до конца –
У моей звезды вырвана чека.

Грязно и светло в храме средь осин,
Небо под ногой превратилось в дым.
На скаку смахну голову с плеча,
Не молчи – кричи. Просто ты одна.

И в расколе век неба на глоток,
Пуля, не спеши – подожди чуток.
Вот взмахну крылом, и подстрелишь влет -
Я приму, как рай, твой кровавый лед.

Тот случай, когда образы эклектичны, принадлежат разным реальностям, перекрывают друг друга, потому что не успевают последовательно друг друга сменять, интонация напряженная (под интонацией я подразумеваю и сам по себе бурный поток образов, и формальную сторону, т.е. ритм), и даже неточные, фактически – условные, рифмы подчеркивают чрезвычайную взволнованность поэтической речи. И это все – шедевр. Разве что вдруг возникшие в последней строфе точные рифмы смущают: ведь чувства лирического героя, несмотря на наличие итога размышлений, не стали упорядоченнее. Ну а что касается моей любимой парадоксальности – здесь она вообще зашкаливает, каждая фраза и удивляет, и ложится на душу.
Для того, чтобы писать лаконичные, афористичные стихи (а их у Ники немало) автор должен уметь находить единственный образ, который лучше многих и многих покажет явление. Стихи-афоризмы – это своего рода прозрачный намек, понятный всем и каждому. И потому умение писать такого рода произведения, по моему давнему убеждению, – признак мастерства. Ну а уж если они разворачиваются в целый роман… Берем любое из стихотворений, состоящих из одной строфы, – и убеждаемся, что это так. Дисциплинированная мысль стихотворного афоризма так и норовит стихийно обратиться в большое произведение.
В том мастерстве, с каким автор создает ритмические рисунки, тоже присутствует стихийность: отказаться от традиционного одинакового количества стоп в рифмующихся строках – да запросто! И рядом с «классическими»» ритмическими рисунками появляются нестандартные, экспрессивные, усиливающие эффект обнаженного нерва.
Признаюсь, в некоторых стихах я (лично я, один из множества читателей) не приняла констатирующих фрагментов, но не могу не настаивать: декларативность, возвышаясь до трибунности, добавляет стихам силы звучания.
Непосредственнее всего стихийность проявляется в стихотворениях, которые я для себя называю стихотворениями-настроениями. Это слепки сиюминутного состояния вполне конкретного человека – и при этом они понятны каждому и в любой момент.

Еще не кончилась война.
Война с безликою судьбою -
Она стояла у окна,
А он гонялся за луною.

Еще не вытерт был стакан,
Воняла жутко лужа браги.
И на сиреневый туман
Рабочие одели краги.

Еще не кончилось нытье –
Мол, в этом мире все не ладно.
И разлетелось воронье
Из-под перины папы Карло.

Но вот растаскана печаль
На мародерские подкладки,
А дома тихо стынет чай –
И нет войны. И взятки гладки.

В данном случае правильнее говорить даже не о настроении, а о состоянии. Вдвойне здорово потому, что состояние (явно длительное) передано через «молниеносные», похожие на случайно подмеченное и случайно проассоциировавшееся, образы. Статика и динамика соединены. Более того – зафиксированы и сиюминутное, и очень типичное состояние (хотя люди редко могут выразить его словами). Стихийно! И – вернусь к тому лично для меня важному, с чего начинала, – при всем ощущении сумбура и неправильности бытия, герои несут свои внутренние переживания во внешний мир, гоняясь за луною… да чего уж там – просто стоя у окна. Многим нравятся стихи об одиночестве – ох уж это изысканное творческое одиночество, притча во языцех! А меня стихи Ники затронули, прежде всего, ощущением неодиночества, сопричастности. Стихийность и антропоцентризм – и именно со знаком «плюс».