А это - что?!

 
Глава 4.

Инор смотрел, как волокут бесчувственного Феникса. Двое охранников дотащили парня до камеры, бросили внутрь и он упал на пол. Один из охранников сочувственно вздохнул. Потом посмотрел на Инора, занимающего соседнюю камеру. Достал ключи и выпустил эфа.
- Иди, помоги ему. Может, выживет, – проговорил он и покачал головой, - почти двое суток... При господине Кранце такого не было. 
Инор осторожно перешел из своей камеры к Фениксу.
- Начальник уехал, - продолжал охранник, - и должен быть только утром... но ты смотри, без всяких шуточек! Я вам помогаю – так не устраивай мне неприятностей...
- Что вы, господин охранник, - возмутился Инор, - какие шутки?! Спасибо вам за то, что оставляете нас вместе. Боги милостивые, поверьте, я буду ниже травы, тише воды...
- Ну, смотри, – отозвался охранник. – Если что, я все буду на вас валить!
- Да-да, конечно! Спасибо, – ещё раз поблагодарил Инор.
Эф присел возле Феникса и перевернул безвольное тело. Глаза того были закрыты, дышал он с трудом. Инор положил руку парню на лоб.
- Да ты весь пылаешь! – ужаснулся он. – У тебя жар!
Инор, перевалив тело на койку, сам присел рядом.
- Что же ты так себя не жалеешь? - грустно сказал эф, разматывая грубые веревки с тонких, запястий. – Ты же так калекой останешься, мальчик мой! Пальцы уже одеревенели! Совсем белые, мертвые. Что же теперь делать? Бедный, бедный, мальчик. Вот пошутил, называется, а кому здесь нужны твои шутки?  Мало, что ли, тебе достается - то ОУП, то другие заключенные, а теперь еще этот новый начальник. Ох, не надо было тебе его задевать в первый день работы. Кранц-то тебе многое спускал, а этот – еще неизвестно, что он и откуда, а ты с ним уже сцепился. Ну, что тебе стоило назваться!
- Хватит, Инор... – Феникс слабо пошевелился. Ресницы дернулись, в попытке открыть глаза. – Воды...
- Сейчас... - забеспокоился Инор, приподнимая Фениксу голову,  – Пей осторожно. Губы-то все потрескались. Подожди, я тебе аккуратно…
Феникс жадно пил. После первой кружки, взглядом попросил еще. Напившись, он посмотрел на Инора.
- Бурчишь, да? - недовольно оскалился он, - Не бойся - выжил ведь. Давай, посмотри, что там у меня с руками?
Инор поднял руку Феникса. Внимательно, не так как вначале, осмотрел, пощупал каждый палец, потом ладонь. Несколько раз ткнул в кисть жестким длинным ногтем. Потом посмотрел Фениксу в глаза.
- Совсем? – поинтересовался Феникс, - или можно что-то сделать?
- Можно попробовать, - серьезно отозвался Инор, - Пальцы, как я и сказал, почти омертвели, кисть тоже, кровь заперта в запястьях. Здесь и твоя регенерация не поможет. Регенерировать можно только живые ткани, а это – я даже не знаю.…  Только если ты сам сможешь заставить кровь течь... по мертвым венам. И еще надо создать давление - а у тебя и так температура. Тут бы, конечно, желательно активные движения или даже целый комплекс, а в таком состоянии, как у тебя, говорить о физических усилиях...
- Инор, давай так. Ты говори, что надо сделать, а остальное оставь мне.
- Ладно, - махнул рукой Инор, – давай попробуем. Подними руки, ты должен представить как сжимаешь и разжимаешь пальцы. Я буду их разминать. О любом изменении – сразу говори мне.
- Они не двигаются. Совсем, – Феникс усмехнулся кончиками губ. Улыбка вышла невеселая и перекошенная.
– Давай, начинай! – скомандовал он.
Через несколько минут Феникс откинулся обратно на топчан. По лицу обильно стекал пот. Он судорожно хватал воздух пересохшими губами. «Боги, как больно!» - думал он.
- Мальчик мой, ты как? – услышал он заботливый голос Инора.
Феникс заставил себя проглотить резкий ответ.  «Как я?! Плохо! Нет – очень плохо! Голова раскалывается, тело горит, как будто его поджаривают. Душно, словно плывешь в вязкой жидкости – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сознание постоянно пытается уплыть, держишь его из последних сил, которых и так почти нет». Холодная ладонь легла на лоб. «Как хорошо. Вот бы Инор не убирал ее подольше. Как будто в реке купаешься. Хорошо бы вообще расслабиться и уплыть по этой реке вдаль. Куда-нибудь... далеко-далеко. Туда, где ветвистые ивы гладят воду... где так тихо... и совсем нет боли...».
Феникс резко открыл глаза. Над ним озабочено склонился эф.
- Ты меня напугал, мальчик. Я думал, ты уходишь?
- Я тоже так думал. Там так тихо и спокойно. Там ивы... и лодка посреди реки... Ладно, - перебил сам себя Феникс. - Давай дальше!
В течение нескольких часов Феникс еще не раз, прокусив губу до крови, обессилено падал на топчан. Наконец, правую руку кольнуло. После чего – в кисть и пальцы будто вонзились тысячи игл. Феникс выгнулся. Инор подхватил корчащееся тело, не давая ему свалиться с топчана. Через несколько минут «иглы» добрались и до левой руки. Он еле сдержал крик...
- Хорошо, мальчик мой, - поддержал его Инор, - давай, работай пальцами...
Феникс сжал кулаки и снова распрямил пальцы. Боль хлестнула по нервам. Но он повторил движение. Еще раз. И еще...
С каждым разом – боль разрасталась. Вот она уже достигла кончиков пальцев...  На лице Феникса неожиданно появилась улыбка. Боль была привычной. Так болят руки, когда вырывают ногти... или дробят суставы пальцев. Это все он уже пробовал – терпимо, если знаешь, как терпеть и, главное, зачем. Ближе к утру, вымотанный Феникс забылся...
...в жутком кошмаре. Ему мерещилось, что руки так и не смогли восстановиться... и их отрезали. Со всех сторон его окружают безликие трупы, а он не может поднять и натянуть арбалет. Рук – просто нет! А трупы смеются и тыкают в него пальцами. Он пытается ухватить за эти скрюченные пальцы, но – нечем. Вдруг появляются его собственные... белые, мертвые, обрубленные кисти и – тоже начинаю хватать него. А он стоит и отмахивается... обрубками. Хохот нарастает... кажется, что он больше не сможет выдержать этот злобный смех. Кричит, чтобы прекратили, но никто не слышит. Смех превращается в огонь, он жжет со всех сторон и смеётся: «Хорошая шутка! Хорошая шутка!..». Вдруг кто-то врывается в этот сумасшедший хоровод. Этот кто-то хватает обезумевшего Феникса и трясет его...
Он проснулся в холодном поту. Рядом сидел Инор и держал его за плечи. В глазах старого эфа блестели слезы. Жуткий сон оставил во рту противный привкус. Сердце билось учащенно, будто он только что пробежал лиг пятьдесят, и грозило разорвать грудь изнутри. Усилием воли Феникс утихомирил сердце и сглотнул.
Потом протянул живую, не отрезанную руку и смахнул слезу со щеки Инора.
- Я никому не скажу, что ты плачешь, как девчонка, - усмехнулся он.
- Ничего, - улыбнулся в ответ тот. – Ты же знаешь, какие мы, эфы, чувствительные...
- Знаю, Инор. Спасибо тебе, – ответил Феникс, – если бы не ты,  я остался бы без рук. Инор, мне показалось или ты вправду о чем-то договаривался с охранником?
- Знаешь, Феникс... я тут очень давно. Так вот, некоторые охранники тоже здесь уже очень давно работают... Конечно, если каждый раз драться с ними, как это делаешь ты, то никто тебе ничего хорошего делать не будет...
- А ты?
- Я – старый, больной эф. Как думаешь, мне много осталось? Почти ничего. Скоро я умру. Без магии я не могу жить долго, как это делают другие эфы. С каждым днем я чувствую, как смерть все ближе подходит ко мне. И я ничего не могу сделать. Я живу в этом чудовищном мире уже почти полтысячи лет. И мы уже порядочно надоели друг другу. Вначале, я еще пытался сопротивляться, что-то делать, как ты, а теперь – уже ничего не хочется.  Ты ведь только на четверть эф.  Ты не знаешь, как магия сгорает в крови, у тебя такого нет. Да и кровь оборотней в тебе сильнее, чем магия. А я очень стар. И, если я плачу, то это только потому, что я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось... непоправимое. Опять я ною, да? Ладно уж, прости старика.
Феникс удивленно смотрел на эфа.
- Извини, Инор, я и не думал, что безмагия – это так страшно.
- Ничего, мальчик мой, это я от старости бурчу.  А так... я уже за столько-то лет и привык почти.
- Не ври мне! – Вскинулся Феникс. - Ты ведь хотел бы еще раз почувствовать Силу? Ты ведь – не сдался? Скажи, а если отключить генератор, вы ведь сможете тут все разрушить?
- Могли бы, конечно, попытаться. Если еще с другими магами поговорить, то можно... все что угодно! Кроме прямого убийства, естественно. Но ни я... и никто другой не знает, где прячут этот генератор.
- А почему вы не можете убивать?
- Понимаешь, Феникс, чтобы магически убить человека надо как будто оказаться в его душе. И, когда он умирает, то ты... умираешь вместе с ними. Будто кусочек твоей души отрывается от тебя! Поэтому маги и не убивают.
- А ты – убивал?
Эф горестно вздохнул.
- Когда не было выхода. Несколько раз. Я... не хочу повторять. Каждого из них я помню, и буду помнить всегда – они живут во мне. Иногда – даже разговаривают со мной. Я стал – ими, а они – мной. Это путь к безумству, Феникс! 
Феникс молчал. Он думал. С Кранцем у него сложились неплохие отношения. Старый, но не глупый, Кранц относился к своей работе как к не очень приятному, но необходимому занятию. Он никогда не ставил свои эмоции выше службы и, конечно, никогда не давал повода заключенным уронить свой авторитет. Он был требователен и принципиален, но в то же время снисходителен. Конечно, попытки побегов и сами побеги случались... но даже за это – он наказывал так, что отмеренное наказание никого не делало калекой. Его не любили, но уважали – было за что. Теперь, пришел другой начальник. Оринс Фениксу не понравился сразу. Когда он велел построить заключенных в самое жаркое солнце – это было еще ничего. Но, когда он вынес свой толстый неуклюжий зад во двор и, при всех заключенных, которые несколько часов дожидались его, начал пить из запотевшей бутыли прохладную воду – ну уж нет... Феникс чувствовал глухое недовольство «опасников»... И, в тот момент, он понял, что этого человека он никогда уважать не будет! А шутка... получилась как-то сама собой. На первый вызов он среагировал поздно. Хотел было уже крикнуть, но увидел, как дрогнули от страха руки Оринса, и решился. А когда Оринс в панике побежал поднимать тревогу, смешно вздергивая подпрыгивающий зад, Феникс принял решение – никогда, ни при каких обстоятельствах этот зарвавшийся толстый, тупой индюк не возьмет над ним верх! Ни над ним, ни над другими... Такими как старый Инор... или Анатоли – безобидный книголюб, которому не повезло оказаться не в том месте и не в то время.   

Валери, вы как всегда неимоверно точны в кидании тапок. Каждый тапок благодарственно принят!
Спасибо!