Крайний вариант с поправками. Для удобства даю все с начала.
Минимальное воздействие.
(Клим Ворошилов -2/2 или три танкиста и собака).

А.С. Чем война была для наших летчиков, для вас лично?
Н.Г. Для меня лично тем же, чем и для всех. Работа.
        Тяжелая, кровавая, грязная, страшная и непрерывная работа.
        Выдержать которую можно было только потому, что
        Родину защищаешь.…

Пролог.

Изображение в видоискателе телекамеры. Заметно, что это старая черно-белая фотография. В принципе, ее знают миллионы людей во всем мире. Это отретушированная, увеличенная  и закрепленная на стенде знаменитая фотография тысяча девятьсот сорок пятого года: ИС-2 в Берлине, на фоне Бранденбургских ворот. Камера делает наплыв, на секунду возникают помехи … фотография опять видна. И, хотя оператор ничему не удивляется и ничего не замечает, посторонний наблюдатель сразу отметил бы разницу. Теперь ИС выглядит немного иначе, на его корпусе и башне видны противокумулятивные экраны. Но главное, рядом с ним, тоже весь обвешанный такими экранами, мастодонтом торчит еще один знакомый многим любителям военной истории силуэт. Это танк «Клим Ворошилов-2». Тот самый нелепый монстр с переразмеренной башней и торчащей из нее пушкой шестидюймового калибра. Еще наплыв и фотография вдруг словно оживает. Видно, что поверх противокумулятивного экрана, защищающего башню, белой краской, грубо, с потеками нанесено всего одно слово «Дошли!», а ниже, на бортовом корпусном экране любовно начерчено, явно по трафарету еще одно слово «Рыжи…». Буква Й только угадывается, почти всю ее перекрывает прожженная в экране дыра. Но танк не выглядит подбитым, он кажется готов к бою…

Ч.1 Главное – выжить.

25 июня. 200… г. Украина. Сергей Иванов.
Не люблю я эту охоту, но когда шеф говорит надо - значит надо. Честно признаться, после 20 лет в армии самое лучшее времяпрепровождение для меня – лежа на диване, с банкой пива где-нибудь неподалеку и с интересной книгой в руках. А приключений мне и так хватило на всю жизнь. Но шефа не переспоришь. А он прямо таки уверен, что все военные, как и он,  обожают охоту, фанатеют от одного вида какого-нибудь чирка или кряквы, отдавшей богу душу от испуга, когда мимо нее с визгом пролетела куча свинцовых шариков.
Дернул меня черт при знакомстве с ним согласиться. Да еще сдуру притащить ему в подарок кучу невесть как попавших в мой дом журналов «Военный Охотник». Теперь он по гроб жизни уверен, что я ничем от него не отличаюсь. Хотя, чего уж там, иногда даже неплохо встряхнуться, побродить по лесу, отстрелять с десяток патрончиков по банкам, посидеть, встречая рассвет в скрадке. Конечно, в июне какая охота, но для хороших людей… А мы к ним как раз и относимся. Да-а. …
Ладно, хватит ворчать. Лучше послушаю, чего там опять шеф с Семой обсуждают. Ага, очередной газовый скандал. С тех пор, как наша «ридна ненька Украйна» стала независимой, ни мы, ни россияне никак не можем прожить без скандала по расчетам и распилу газовых «бабок». Во, переключились на альтисторию. Бред, по-моему, полный. История - это то, что уже случилось и ничего ты с этим не сделаешь. Правда, фантастику по теме альтистории я тоже почитать люблю. Вот, сейчас они как раз одну из книг на эту тему и обсуждают. «Попытка возвращения», если не ошибаюсь. Там автор по некоторым болевым точкам современных украинских воззрений прошелся, вот Сема и взвился. Молодой еще, хотя и талантище в электронике, Сема наш, Бридман по фамилии. Не, ну не подеретесь же. Хотя Сема вон аж красный стал, хоть прикуривай. Да куда ему до шефа. Тот, с его-то памятью, наверняка и все протоколы Нюрнбергских процессов наизусть процитирует. Вмешаться, что-ли. Но ведь оборачиваться придется, не люблю разговаривать, обернувшись затылком к собеседникам. А неудобно, слишком трясет. Дорога то та еще, не зря наш водитель егерь Михалыч помалкивает и весь в рулении. Трясет как собаку. Хм. Как собаку. Собака-то как раз на тряску и внимания не обращает. Спокойная такая глыба в ногах у шефа пристроившаяся. Любимая собака шефа. Алабай, кажется, я в породах слабо разбираюсь, это же не мои знакомые до винтика машины.
Ого, а это что за явление Христа народу? Туман полосой, да густой какой. Словно дым из кочегарки какой-нибудь к земле прибило. Правильно, притормаживай нафиг, а то въедем во что-нибудь на полной скорости…

Июнь? Год неясен. Кажется Украина. Дорога к лесу.
Машина, приторможенная, но еще не потерявшая скорости, вылетела из тумана на еще более разбитую, чем раньше дорогу и водитель, он же егерь, Михалыч, от неожиданности резко ударил по тормозам. Машина встала и все, кроме водителя выскочили из машины. Местность была почти та же, но лес выглядел иначе, более дремучим. А на чистом до этого небе ровным строем, тройками в сопровождении нескольких пар более мелких самолетов - истребителей, шли на небольшой высоте также странно знакомые двухмоторные  бомбардировщики. Неожиданно пара истребителей резко спикировала вниз, сквозь мелькающий диск винта на переднем из них блеснули огоньки и в сторону машины пронеслось несколько трассеров. Успевшие почти инстинктивно среагировать на атаку охотники бросились в стороны, кувыркаясь и пытаясь укрыться за кочками. Замешкавшийся егерь дернулся, внезапно завалился набок и застыл на сидении,  упершись телом в полуоткрывшуюся дверь. Самолеты перешли в набор высоты. Обалдевшие от всего происходящего охотники встали и медленно пошли к машине, от которой резко потянуло бензином. Тут же над пролившейся под машину лужей бензина поднялся сначала слабый и малозаметный, но быстро разраставшийся огонек. Остановившиеся и пытавшиеся понять, что случилось, охотники, Сергей Иванов, держащий за лямки рюкзак и карабин «Лось», Семен Бридман с наладонником  и Андрей Мельниченко, ничего не успели сделать, когда пламя вдруг резко охватило машину. Семен, отбросив КПК, рванулся к машине, но был сбит с ног подсечкой и прижат к земле Сергеем.
«Ты что! Там же Михалыч! Пусти» - хрипя и давясь от резко и противно пахнущего дыма, закричал Сема.
«Успокойся. Он мертв. Ничем ты ему не поможешь, только сам  обгоришь» - ответил Сергей. Медленно пятящийся от горящей машины, Андрей, обернувшись и перехватив полный боли и недоумения взгляд Семена, утвердительно кивнул. Тут же их внимание отвлеклось на громкий, басовитый лай алабая. Выскочив из кустов и подбежав к хозяину, собака, обычно спокойная и невозмутимая как восточный мудрец, ожесточенно лаяла на охваченную пламенем и черным, ядовитого вида, дымом машину, в которой хлопали, разрываясь, патроны.
«Что случилось? Какого х..! Это что, бред?» - оттащенного подальше от машины Бридмана прорвало.
«Ну, ты же недавно об этом рассуждал. Перенос, бл…ин. И, похоже, в любимый период всех этих ваших альтернативщиков. Великая Отечественная, немцы. Пошли-ка кстати, куда-нибудь в сторонку. А то торчим здесь как тополи на Плющихе. Вдруг еще какой шутник попадется» – внешне спокойным голосом, в котором только чуткое ухо шефа или бывшей жены смогли бы различить скрытое напряжение, сказал Сергей.
«Уверен?» - тоже с напряжением в голосе спросил шеф, доставая из кармана мобильник. Как Сергей и ожидал, последний сигнализировал об отсутствии сети.
«Андрей, не держи меня за лоха. Атаковал нас мессер, летели юнкерсы восемь-восемь. А уж прокачать в темпе обстановку меня в армии научили, ты знаешь» - ответил Сергей.
Стоявший и откашливавшийся Бридман с оторопью посмотрел на коллег.
«Вы что, ох… одурели? Какие мессеры, какой шутник? И что с Михалычем? Надо же что-то делать!»
«Не, Сема. Ты конечно админ классный. Но тормоз. Шутник тот, что нас обстрелял. Если б он серьезно нас прибить хотел, то из пушки бы добавил и все. А он так, пугнул очередью из своих двух синхронных пулеметиков. Да полетел по своим неотложным люфтвафьим делам. А Михалыч … вечная ему память. Погиб от руки немецко-фашистских захватчиков за двадцать лет до своего рождения. Уж на груз 200 я в Афгане насмотрелся по самое нехочу» - с раздражением ответил Сергей.
Тем временем Андрей сходил в сопровождении своего пса к горящей машине, подобрал ружье Сергея, КПК и рюкзак. Подойдя к болтавшим напарникам, он сбросил все это к ногам Сергея и сказал:
«Так. Делать нам здесь больше нечего. Идем по дороге на восток. Если все так, как говорит Сергей, есть шанс выйти к нашим. Кстати, помнится, где-то на этой дороге поселок крупный должен быть. Колхоз там в свое время был богатый…. Да, лопухнулись мы с тобой Сема. Даже рюкзаков не прихватили. У тебя, Сергей, что в нем есть?» - Андрей, глава небольшой компании «Танкосервис», в которой и работали Семен с Сергеем, привычно выделил самое главное и приступил к своему любимому делу - менеджменту или по-русски, управлению и распределению.
«Подождите. К каким нашим? Это к коммунистам, что ли? В лапы «Смерша», хотя нет, сейчас пока НКВД… Вы что, сдурели? В ГУЛАГ захотели? Или еще к круче, на Лубянку и начнут выпытывать все о будущем! Остаемся здесь. Немцы с мирным населением пока не воют, их еще комми не спровоцировали. А мы как-нибудь на запад переберемся. Шеф, у тебя же память почти идеальная! Вспомни, что в первые месяцы творилось! В лучшем случае нас какой-нибудь заградотряд шлепнет без лишних мучений как шпионов немецких! У нас ни документов, ни знания повседневных реалий. Мы ведь и говорим с другими интонациями! И словечки у нас другие! Вы что… Мы же даже не русские, мы из Украины» - Сема, краснея и пулеметной очередью выплевывая слова, с жалостью и недоумением смотрел  на постепенно наливающегося гневом Сергея и на Андрея, внешне спокойно гладящего свою собаку.
«Значит так» - Андрей, встав и жестом притормозив разгневанного Сергея, продолжил холодно-командным тоном – «Семен, я всегда считал тебя очень умным человеком. Поэтому не надо нести чушь, прочитанную в книгах людей, неадекватно оценивавших сегодняшнюю обстановку. Тем более тебе, с твоей фамилией. Я уже молчу про то, что мы с Андреем в  свое время при коммунистах пожили. Он больше, я меньше, но оба знаем о той жизни поболее твоего. Поэтому осматриваем запасы, хороним Михайлыча и вперед».
«Не похороним, шеф» - спокойно сказал Сергей – «Он обгорел сильно. Чем брать будем и чем могилку копать? Лопаты у меня в рюкзаке нет, а все что в машине достать не сможем. Так, что…».
«Хорошо. Найдем людей, может быть удастся как-то вопрос решить» - сказал Андрей, и обернувшись к машине, добавил – «Прости, Михайлыч. Вечная тебе память!»
«Ладно, пошли» - добавил к этому монологу Сергей, поднимая рюкзак и ружье – «Про запасы я по дороге расскажу».
«И что, так и пойдем?» - бледнея, с дрожью в голосе спросил Семен, оглядываясь на догорающую машину и явно сдерживая позывы к рвоте от налетевшей оттуда сладковато-противной смеси запахов сгоревшей резины, бензина, пластика и мяса.

25 июня. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
«И что, так и пойдем?» - бледнея, с дрожью в голосе спросил Семен.
«Нет, не так! А осторожно и оглядываясь, м… дурак, если жить хочешь!» - злость кипела во мне, требуя выхода. Мало того, что вляпались, как кур в ощип, в невероятную фантастическую ситуацию, так еще и этому… хм… дитю демократии из поколения пепси простейшие истины объясняй. Хорошо, что хотя бы в шефе не ошибся. Несмотря на то, что в армии служил мало, закалку он похоже сохранил. Сориентировался быстро и адекватно реагирует. Смотри-ка, даже почти не морщится. А запашок-то еще тот, с Афгана знакомый. Вон, Сему перекосило как. Пора уходить, пока ему совсем плохо не стало. Вот и Ленг уже вперед умчался, чтобы этой гадостью не дышать. Ленг - это шефов «песик»  и есть. Тот его с юмором Тимурленгом назвал, ну а кратко Ленг, значит. Впрочем, отлично, что он впереди. Типа передовое охранение будет.
Ладно, припомним, что там у меня в рюкзаке. Вот что значит афганские привычки, хе. Едешь рядом с шофером - держи все с собой! Итак, две пачки патронов, фляжка со спиртом, пять банок консервов, буханка хлеба, запасное белье, носки, мобильник и мелочь, типа ножей, спичек и прочего. Маловато, но на первое время хватит. Так, шефу доложили, теперь будем думать, как дальше быть. Ведь Сема кое в чем прав. Тот, кто звук к  старой хронике слышал или песни тех лет, сразу меня поймет. Да и реалии жизни до и после войны с семидесятыми, или тем более восьмидесятыми не сравнить. Вот, ё.., попали.. чтоб того, кто все это проделал, перевернуло да об землю ё … хряснуло. Хотя может это явление и природное. Не зря же толпы народу по всему миру без вести пропадает, даже в самых развитых странах. А что, шел, шел, в туманчик зашел…
Стоп, что там песик наш усек? Ага, поле, похоже и на нем какие-то сооружения. Типа полевой стан, что ли? Может быть. Так, а вот это мне уже не нравиться. Что-то не так, пятой точкой чую…
Что у них здесь было, я не понял. Вроде какой-то точки для заправки и обслуживания тракторов, похоже. Бочки с дизтопливом стоят, один древний трактор в центре поля. Да еще кухня для трактористов. А в ней повариха… работала. Когда мы ее увидели, хрупкие и непривычные нервы Семы все же не выдержали. Да и шефу резко поплохело. Пришлось спирт из рюкзака вытаскивать и обоих отпаивать. Да и самому глотнуть не помешало.
Отдышавшись после глотка, я и рубанул Семе:
«А здесь их тоже комми спровоцировали? Значит не воюют с мирным населением, ё…».
Не, одно дело читать об абстрактных злодеяниях нацистов на нашей территории и другое – видеть это вживую, вблизи, во всей ее жизненной, мать ее, живописности. Никто ни в одном фильме ужасов такого не покажет, а если и покажет, то запахов не передаст. Да и писатели, когда все это описывают, деликатно всякие подробности опускают. Типа кишечника и мочевого пузыря, который после смерти расслабляется и опорожняется, не к обеду будь помянуто. Бл…, меня только старая армейская закалка и спасла. Когда поработаешь даже пару недель на ремонте подбитых танков и БТР, вытаскивая сначала то, что в них после попадания осталось… пусть не сам, пусть солдатики под твоей командой…
Ладно, не будем вспоминать, тем более что повариху мы же и похоронили. А потом пытались разобраться, что произошло, но поняли только, что было тут немцев десять на мотоциклах. Разведка, похоже. Повеселились они, бл…, даже продукты, что с собой не забрали, пораскидали и перепортили.
Мы даже хотели собрать и всех расстрелянных, валявшихся в поле. Тем более что искать их особо и не надо было. В посевах оставались широкие просеки, по которым можно было определить, куда наши убегали и как немцы за ними гонялись. Тут очередной промелькнувший в небе одиночный самолет сразу охладил наши порывы. Сема предложил было вернуться и захоронить останки Михалыча, но эту благородную идею зарубил на корню примчавшийся из-за поворота лесной дороги алабай. Ясно было, что он опять чего-нибудь нашел.  Надеюсь, не столь … ммм… триллерное…
Дааа, вот это дура! Одно дело на фото смотреть, или там на чертежи. А тут вживую. Прямо на дороге, ну может чуть на обочину съехав, стоит… он… КВ… двойка который. Башня эта нелепая торчит, пушка из нее, люки открыты, мотор молчит … тишина и никого вокруг. Гусеницы натянуты, соляркой знакомо тянет. Не удержался я, ружье и рюкзак Семе отдал, да и в танк.
Так, боекомплекта нет, один снаряд и все. Гильзы пустые, похоже, всё расстреляли. Орудие, прицел, пулемет целый, остальные наверное унесли. Снимаем… Ого, «эфка», пригодится… Шлемофоны… на фиг не нужны. Так, топлива судя по всему только завести движок. Попробуем. Не заводится. Ага, видимо потому и бросили, неисправный дизель и топлива в обрез…

25 июня. 1941 год. Украина. Лесные дороги.
Когда танк вдруг внезапно взревел, Андрей от неожиданности чуть не выронил ружье, а Семен нервно дернулся. Но так же быстро рев замолк и через несколько мгновений из люка водителя вылез Сергей, слегка измазанный и недовольный.
«Ты что, сдурел? А вдруг немцы неподалеку?!» - зло крикнул ему Сема.
«Не гоношись, Сема, ты ж только что уверял, что у немцев лучше. Да и наш Ленг если что оповестит» - ответил Сергей, вытягивая из люка громоздкий, очень знакомого вида пулемет с диском сверху, а затем отдельно сошки и небольшую лопатку – «Увы, танк сломан, да и топлива со снарядами нет. Вот пулеметом разжился, патронов к нему диск, похоже неполный. Была еще граната, но я ее внутри на растяжку поставил. Если немцы сунутся, не повезет кому-нибудь. Жаль, нельзя повозиться. Я б его в порядок привел».
«Смысла нет, Сергей. Без топлива, боеприпасов… Нет, пешком пойдем» - заметил Андрей.
«Ладно, пойдем. Тем более что деревни видимо обходить придется, немцы наверняка в них будут» - сказал Сергей, привинчивая к пулемету сошки и забрасывая его на плечо. Рюкзак так и остался у пришибленного увиденным  и пережитым Семы, а карабин забрал Андрей. Все молча пошли вперед по плавно сворачивающей куда-то в сторону севера лесной дороге, игнорируя ведущий к югу отворот.
«Вот Сема, так вот читаешь, читаешь, а потом бах… и попал во вроде придуманные кем-то обстоятельства. И все, ничего не исправишь, надо приспосабливаться. Для нас сейчас главное – выжить» - Андрей, шедший рядом с Семеном заговорил, пытаясь отвлечь того от мрачных мыслей. Бежавшую впереди собаку было не видно и не слышно, но временами она возвращалась и, словно отметившись у хозяина, опять скрывалась в густом подлеске, окружающем дорогу. Шедший позади Сергей иногда приостанавливался, словно прислушиваясь к окружающему обычному лесному шуму, а затем опять нагонял Семена с Андреем.
Так прошло примерно часа два, уставшие от долгой прогулки и навалившихся событий, путники уже подумывали об отдыхе, выглядывая удобную полянку. Вдруг, за очередным поворотом, словно мало было на сегодня впечатлений, перед тройкой открылось очередное побоище. Уткнувшись капотом в дерево на опушке, стояла старинная, вернее вполне современная на этот период «полуторка», с разбитой вдребезги кабиной и расстрелянными как решето бортами кузова. С одного борта свешивалось тело в черном танкистском комбинезоне, еще два черными холмиками лежали рядом с машиной. Один, явно успевший немного пострелять, лежал ничком  в кустах неподалеку, вокруг него поблескивали латунные гильзы.  Осмотрев все, друзья нашли в кузове пару вещмешков и одну чудом уцелевшую стеклянную флягу в чехле. Увы, еды в мешках было кот наплакал – пара буханок хлеба.
Еще к одному из погибших танкистов чуть позднее путешественников вывел Ленг. Офицер в повседневной форме успел отбежать в чащу, но видимо немецкие пули его все равно настигли, и теперь он лежал, свалившись в овражек и прикрывая телом какой-то сверток. Кажется немцы, перебившие танкистов, поленились лазить по кустам. Но сверток заинтересовал Андрея и, спустившись, он забрал его из-под тела, судя по кубарям в петлицах, лейтенанта,  поколебавшись, вынул и наган из кобуры,  а затем, подкопав немного склон кинутой ему Сергеем лопаткой, завалил тело землей.
Поднявшись, Андрей развернул тщательно запакованный в брезент и мягкую ткань сверток.

25 июня. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
Да, всего можно было ожидать, но не такой же банальщины! Знамя. Впрочем, не зря же в книгах про войну выходящие из окружения постоянно несут с собой знамя части. Если прикинуть, сколько же наших частей попадало во всякие котлы, то понятно становится что найти знамя в сорок первом, пожалуй, вероятнее, чем выиграть в рулетку, ставя на «зеро». Черт побери, теперь нам вообще обратной дороги нет. Если я прав, об этом знамени я читал в воспоминаниях… И его вынесли из окружения! То есть, получается, мы уже вляпались в то, что есть в истории. «Временная петля», ептыть. Нет, правильно Андрей говорит. Придется теперь обязательно к нашим выходить. Смотри-ка и на Сему подействовало. Ожил немного, хотя знамя то не украинское. Да, все же есть какая-то у боевого знамени аура, что-ли… Ладно, попробуем похоронить товарищей, да пройдем до ночи еще немного. Черт, а жрать вдруг захотелось несмотря ни на что, аж в животе заурчало. Ладно, потерпим.
Ну, прощайте товарищи! Вечная вам память и такая же слава. Безымянная. Даже и смертных медальонов нет. А у лейтенанта и посмотреть забыли. Вот идиоты. Не откапывать же теперь. Ладно, в блокнотике я примерно пометил, где и как. Если будет все нормально, вернемся. За один день стольких оставили… Пожалуй и в афганские времена столько в день не видел. Тем более изнасилованных и расстрелянных женщин. Попался бы мне этот… затейник. Я бы ему точно кое-что из афганского опыта показал. Сам не видел, но слышать приходилось. Царандоевец знакомый был, он в Москве до революции  учился, по-русски не хуже меня болтал. Такое порой рассказывал, что и не верилось. Теперь, после сегодняшнего, верю…
Пообедали называется. Что блин за день! Только по банке раскрыли и в себя закидывать начали, как откуда-то донеслись отдаленная стрельба и собачий лай. Алабай аж вскочил, еле его Андрей успокоил. Хорошо, для отдыха поглубже в чащу не залезли. Теперь срочно назад рванули, пока собаки до нас не добрались Да по дороге, чтоб быстрее бежать. Ну вот, Андрей притормаживает. Черт, а Ленга то куда отпустил!
«Ты что, с немцами сразиться решил? Ну нечем же!»
А черт, надо позицию выбирать, лай приближается. Так, очередное явление Христа. Вернее апостолов. А еще точнее наших. Ясно, скорее всего, пленные бежали, вот за ними собак и спустили.  Смотри, как пленные то от Ленга шарахнулись. Видно никогда про алабаев не слыхали, хе.
О, здорово! Вместо лая какой-то визг. Понятно, Андрей объяснил, а я и не знал, что эта порода немецких овчарок за волков числит и люто ненавидит. Значит Ленг развлекается! Молодец, глядишь и немцы со следа собьются. А они наверняка сзади идут. А отчего ж не едут? Или те мотоциклисты из другой дивизии были. Не, вон и мотоциклисты. «Сладкая парочка». Так, прицел 600. Пониже, пониже… работаем! О господи, ну и лязг! Кажется, даже выстрелы заглушил. Жаль, патронов всего на три коротких очереди хватило. Нет, правильно говорил мой первый ротный, капитан Копылов, мастерство, его ж не пропьешь. Могу иногда! Удачно я его срезал. Вот второй правда смылся, но пулеметчику его видать тоже досталось… заткнулся как миленький. Эх, патронов больше нет, бросать придется дэтэшку. Или оставить?

25 июня. 1941 год. Украина. Где-то в лесу. После схватки.
Троих попаданцев настигло ощущение «дежа-вю». К ним не торопясь подходил такой знакомый по фильмам, книгам и картинкам, такой типичный советский пленный образца сорок первого года, что хотелось толи сматериться, толи рассмеяться. Вообще, все дальше и дальше жизнь начинала напоминать театр абсурда, потому что наполнялась сплошь знакомыми штампами из сотен книг и фильмов. А может и не штампами? Может самой что ни на есть правдой этой самой тогдашней жизни?
Подошедший грязный, небритый, но сохранивший сапоги красноармеец недоуменно и с некоторым недоверием смотрел на тройку друзей. Ну да, переодеться-то было не во что, вот и стояли они в том, в чем выехали. Жаль, а может и к лучшему, что в охотничий  камуфляж не переоделись. Вот только джинсы и футболка Семена, который принципиально не одевал ничего похожего на советскую униформу, наверняка вызывали у встреченного аборигена недоумение.   
Но разглядывал он друзей недолго, отдышался и  представился первым, назвавшись лейтенантом Колодяжным Евгением Ивановичем. Друзья представились в ответ. Лейтенант начал расспрашивать, как они тут очутились. Рассказав про охоту, машину и атаку истребителя, Андрей его несколько успокоил, а тут как раз подоспели и двое других, красноармейцы Антон Змиев и Кузьма Нечипоренко, успевшие обшарить мотоцикл и обоих его наездников. В полном соответствии с тем же штампом жизни оба они были босые, небритые, в оборванном обмундировании. Кузьма щеголял грязной же повязкой на левой руке, а богатырского вида Антон глядел на мир одним глазом, правым. Второй заплыл огромным синяком и еще несколько роскошных синяков хаотично покрывали тело, а один пристроился на правой щеке. Говорил Антон, осторожно двигая челюстями. На вопрос Семы он коротко ответил: «Не давался» и замолчал. Рядовые принесли карабин, подсумки, два ремня и пистолет в кобуре, полевую сумку и пару гранат-колотушек. Кузьма дополнительно прихватил пару сапог с короткими голенищами и сейчас присев на обочине, быстро обматывал ноги какими-то импровизированными портянками. На вопрос лейтенанта, почему не взял сапоги себе, Антон, молча глянув на свои голые ноги сорок последнего размера, опять коротко ответил:  «Не подошли».
Подождав, пока Кузьма переобуется, а Сергей сбегает и снимет немецкий пулемет с поврежденного мотоцикла, все по предложению Андрея тронулись по дороге на запад.  Ясно было, что рано или поздно в этом районе появится множество немецких солдат, желающих найти эту славную компанию и посчитаться за все.

25 июня. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
Да здравствует гласность! А также свобода информации и прочие прелести современного… тьфу… будущего мира. Если б не читанная - перечитанная книжка о стрелковом оружии третьего рейха, что бы я сейчас делал? Не, взвести затвор и выстрелить может и смог бы. А ленту перезарядить в случае чего? А ЗИП необходимый прихватить, стволы запасные, коробку с двумя лентами на 50 патронов, запасной магазинчик на 75? Снаряженный, кстати и с переходником в сумке, я проверил. Интересно, это у них боекомплект такой, или просто фриц не сильно запасливый попался? Нигде не читал, поэтому и сказать ничего не могу. Ох, и нагрузился же я. Ладно хоть ДТ, стволы, сумку с ЗИП и коробку с лентами новые знакомые понесут. Один ничего так, судя по габаритам. Силен. Правда без обуви топает, но тут уж ничего не поделаешь. На его ноги не сразу размерчик подберешь. А он видно деревенский, очень так спокойно идет. Я-то наверняка так не смогу. С детства без обуви не ходил.
А лейтенант не прост. Вон как хитро вопросики заворачивает. Так, правильно. Мы с новых земель. Чтооо?... Хотя… Правильно. Молодчина Андрей. Я инженер МТС, Андрей – снабженец, замначальника в районном снабе. Хм, а они были, не проколоться бы? Сема- работник радиостанции, приезжий с города. Радио нам должен был наладить. Так, а говорит он не как мы. Как-то слегка не так воздух выдыхает, что ли…Совсем произношение другое. Ну ладно, заметно не сразу, если бы не Сема, я бы и внимания не обратил. А Сема молодец, на провокации не поддается. Блин, а устал я как… Еще бы, со школьных походов столько не ходил. Да еще таким темпом и полуголодный. Если бы не необходимость, давно бы лежал, задрав ноги в небо.
Часов семь с момента переноса уже бродим, совсем устал. Да и красноармейцы уже шатаются.  Главное, опять на запад возвращаемся. О, великолепно. Мы дорогу-то срезали выходит, и прямо к танку вышли. Да, вот его махина торчит.
«А почему бы нам его не использовать? Что ты говоришь, Сема?
-«Топлива нет»
«А полевой стан? Там бочек столько, что нам и залить, и с собой прихватить хватит».
-«А стрелять чем?»
«Снаряды? Да, с этим проблемы. И скорость у него конечно не гоночная. Да и надежность не того. Зато не пешком и броня прикрывает. Да и вид внушительный, не всякий мотоциклист сунется».
-«А ехать как?»
«Чудики, мы ж как раз на окраинах Полесья. Рванем лесными дорогами, немцы туда особо не совались, точно шеф? Ну вот. С небольшими группами справимся, глядишь, где-нибудь еще и топлива прихватим»
«А он исправен?» - сунулся Кузьма.
«Нет таких неисправностей, которые не могли бы устранить…. Правильно говоришь, товарищ лейтенант, большевики».
А также зампотехи танкового батальона  с соответствующим образованием, но это я уже добавил мысленно.
Колодяжный поколебавшись и еще раз окинув нас взглядом внезапно заявил:
«Снаряды можно найти. Знаю, где они недавно были».
«Лейтенант, и ты скрывал? Сколько говоришь?»
- «Боекомплект. И недалеко отсюда»
«Боекомплект к орудию, это сколько?»
-«Восемьдесят снарядов и зарядов. Часть в зарядном ящике, часть в упаковке».
«Понятно. Нам все равно все не взять. К тому же не все подойдет, правильно? Ну, тогда сейчас на поле, берем бочки и на тракторе волочим сюда. Кто может?
-«Кузьма. Он механик-водитель».
«Милай, а чего ж молчал то… Оставьте мне Семена с карабином и вперед. Кстати, я там тележку заметил, вот на ней бочки и привозите. А до снарядов на танке доедем».
Слава богу, инструмент в танке был. Повозиться пришлось изрядно, но к моменту, когда матерящиеся на весь лес напарники вручную подкатили тракторный прицеп с бочками, дизель только и ждал топлива.
«Что это вы без трактора? Не завелся?»
-«Пулями побит»
«Ясно. Ну ладно, предлагаю отдохнуть, вздремнуть, сколько сможем и с утра на свежую голову заняться всем остальным. Тем более что немцы ночью не воюют. Орднунг у них, понимаешь. Откуда знаю? Успел увидеть, товарищ лейтенант. Пока сюда добирался».
Бл.., ну я и прокололся! Надо ж такое сказануть было. Сначала про шефа и дороги, теперь про то, что сюда добирались… Лейтенант прямо сбледнул весь. Точно за шпионов принял… Ладно, до утра не убежит, а там разберемся.

26 июня. 1941 год. Украина. В лесу у дороги. Танк КВ-2.
Утром продолжавшему временами недоверчиво коситься лейтенанту, обоим красноармейцам и нашей неразлучной тройке стало не до разборок. Сначала пролетел над дорогой небольшой связной  или разведывательный самолетик. Явно не «Шторх», видимо что-то трофейное. А когда подстегнутые его появлением друзья-товарищи срочно залили баки и прикрутили оставшиеся две бочки к корме заранее прихваченным на полевом стане тросом, заволновался пес. Пришлось срочно заводить танк и максимально возможных в данных обстоятельствах километрах пятнадцати хода быстро рвать к названному вчера лейтенантом, командиром артиллерийского взвода, месту. В лесу, недалеко от дороги, стоял неисправный трактор, по виду мало отличающийся от оставшегося на колхозном поле, 152 мм пушка-гаубица без затвора и прицела, а чуть дальше загнанный в кусты автомобиль, с зарядным ящиком. Тут же, отправив в охранение вместе с Ленгом маломощного Сему и страдающего или радикулитом, или острым приступом хитрости  Кузьму, друзья-товарищи быстро, насколько позволяли сноровка и наличные силы, практически ничем не подкрепленные со вчерашнего дня, загрузили в танк тридцать пять осколочно-фугасных и бетонобойных снарядов, да тридцать шесть гильз с зарядами. В общем, теперь КВ был почти готов к труду и обороне. Пока было тихо, слегка подкрепились остатками консервов из Сергеева рюкзака. Аборигены с неприкрытым изумлением поглядывали на извлеченные консервы и чтобы отвлечь внимание, Андрей, кивнув в сторону орудия и трактора, спросил: «Это ваши?»
Колодяжный тяжело вздохнул и ответил: «Моего взвода».
«А остались почему?» - продолжал спрашивать Андрей.
«Батарея тут стояла, потом приказ пришёл, сменить позиции, немцы прорвались, могли отрезать».
«А вы, значит, в арьергарде?»
Лейтенант отрицательно покачал головой: «Нет. Трактор заглох... Кузьма и Михаил Сидорчук, водитель полуторки, полезли двигатель проверять. Батарея ушла, мне капитан приказал здесь остаться, быстро чинится и догонять... Да я бы и сам остался, мой взвод... Парни час, примерно, провозились, но трактор завели. Вывели из укрытия, орудие цеплять собрались, а тут самолеты, парой, с востока. Думали, наши, а они по нам из пулемётов... и бомбу бросили... Вон там воронка была».
Недалеко от трактора виднелась перекопанная земля, с холмиком посредине.
«Наших ребят мы там схоронили» – хрипло сказал Антон.
«Много народу погибло?»
«Трое. И двоих ранило, сильно. Меня взрывом в кусты отбросило, контузило..., соображать только на другой день стал» - сказал лейтенант – «А остальное Антон с Кузьмой рассказали».
Андрей с Сергеем взглянули на Антона. Тот нахмурился.
«А чего рассказывать-то, кого побило, кого осколками поранило. Целыми только я да старшина, Степан Кузьмич, остались... и Ёська Штильман, замковой...»
Антон замолчал.
«Ну, а дальше?»
«А что дальше. Гната и Мишку перевязали, Кузьма сам руку замотал. Потом товарища лейтенанта нашли, его в кусты закинуло... Сперва решили – убило, гимнастёрка в клочья, сапог разодран. Стали вытаскивать, а он стонет!»
Сергей с Андреем посмотрели на гимнастёрку и сапоги Колодяжного. Тот, хмыкнув, повернул левую ногу. Почти через всё голенище, немного не доставая до верха, шёл лохматящийся по краям разрез, стянутый какой-то верёвочкой, наподобие шнуровки футбольного мяча.
«Вот потому и немцы не сняли, кому рвань нужна...» – невесело сказал лейтенант.
«Мы с товарища лейтенанта обрывки гимнастёрки и нательной рубахи убрали» – продолжил Антон – «перевязать хотели. Глянули, а ранений то и нет. Только покарябан шибко, ветками видать. Гимнастёрку, потом, с наводчика сняли, ему она уже не нужна была» – Антон опустил голову и ссутулился.
«А прицел и замок от орудия где?» – спросил Сергей.
Антон поднял головы, немного насторожённо, глянул на того правым глазом, потом, покосившись на Колодяжного, произнёс:
«Товарищ старшина в лесу где-то сховал, я не видал. Мы с Ёськой и Кузей наших хоронили».
Антон кивнул на холмик у трактора.
«А чего ж вы, потом, на машине то не уехали? Кузьма то водитель».
«Водитель... трактора! И колёса там побило, а потом немцы по дороге поехали, мы раненых подхватили и в лес…» - Антон вздохнул – «Только не далеко ушли. Сперва обстреляли, а потом окружили и навалились».
«Это там тебя?» – Андрей указал на заплывший глаз.
«Там, а старшину убили, он с карабином был, стрелять хотел, и раненых, Гната с Мишкой, добили..., Ёську потом, в скотнике уже, расстреляли... Офицер ихний наши красноармейские книжки посмотрел, Ёске в зубы дал, «Иуда» -  орёт, хвать за пистолет и в Еську».
«Юде», то есть еврей» – сказал Андрей – «Немцы евреев ненавидят и уничтожают под корень!»
«Зверьё, одним словом!» – и лейтенант сплюнул под ноги.
«А бежали-то как?»
«Нас три дня в скотнике держали, там человек триста, а то и четыреста собралось. Потом в колонну построили и к границе погнали. Мы и решили бежать. На повороте дороги Антон ближнего конвоира с ног сбил, и мы рванули в лес. За нами ещё кто-то бежал, немцы палили. Мы-то первые рванулись, видно поэтому и удалось убежать. Думали уже, что совсем ушли, вдруг слышим сзади собачий лай и мотоциклы, бросились опять бежать, а потом вы»
«Да-а, досталось вам ребята» – со вздохом сказал Андрей – «ну, ладно,  вырвались. А теперь пора и за дело».
Сергей, прихватив для помощи Кузьму, занялся техническим обслуживанием машины. Обнаружив кучу мелких неисправностей, он предложил немного перестоять здесь, в лесу, раз уж пока немцы их не нашли. Тут же выяснилось, что неподалеку должна быть небольшая, домов в десять, деревушка. Андрей и лейтенант Колодяжный,  быстро посовещавшись, решили сходить туда, попытаться раздобыть еды и узнать обстановку. Взяв с собой Антона с немецким карабином и кликнув собаку, они дружной компанией отправились прямо сквозь лес к деревеньке.
Семен, опять отряженный в караул, на этот раз решил взять с собой немецкий пулемет.
«Э, положь. Ты ж с ним не справишься» - начал было Сергей, но изумленно остановился, увидев как ловко Сема отжал защелку, проверил состояние ленты и закрыл крышку приемника.
Подмигнув и перещелкнув туда-сюда предохранителем, Сема с иронией заметил:
«Не один ты полезные книжки читаешь. Ладно, я со стороны дороги засяду вон там, справа, так что вы поосторожнее в случае чего».
«Ладно. Но и ты поосторожнее. Учти, что боеприпасов у нас не бездонный мешок» - ответил, улыбнувшись, Сергей, а затем, повернувшись к  прислушивающемуся к разговору Кузьме, добавил - «Ну, чего застыл. Пошли работАть. Ох, научу я тебя матчасть любить».

26 июня. 1941 год. Украина. Деревня.
К деревне подходили сторожко, буквально обнюхивая с помощью Ленга каждый сантиметр дороги. Стояла странная тишина, на улицах никого не было видно и поколебавшись еще минут десять Андрей, Евгений и Антон тесной компанией, ощетинившейся во все три стороны пистолетом, ружьем и карабином, с рысящим впереди Ленгом вступили на единственную улицу деревни, пройдя сквозь разваленную кем-то ограду. Судя по всему, немцы здесь уже побывали. Подтверждение этого, буквально растерзанный очередью пес, валяющийся на земле, встретилось им практически сразу. Ленг заворчал, обнажая клыки, но после окрика Андрея примолк. Пройдя пару домов, в окне одного из которых вроде бы мелькнуло чье-то лицо, тройка окруженцев наконец-то поняла причину омертвения деревни. Прямо перед большой избой, в которой, скорее всего, должен был бы располагаться местный сельсовет, на столбе, вытянувшись и слегка покачиваясь, висел труп. Подойдя ближе, они увидели, что повешенный  с чисто немецким педантизмом снабжен  свисающим с шеи плакатом. Сделав еще несколько шагов, не обращая внимание на запахи и кружащих вокруг жирных навозных мух, Андрей придержал рукой плакат и прочел:
«Еврей и комиссар».
«Ты что, и по-немецки читаешь?» - удивленно спросил Евгений, пока Антон, аккуратно поставив карабин, доставал штык-нож и, придерживая тело, пытался перерезать веревку. Даже при его росте это было трудновато, но выполнимо. Как не странно, повешен человек был не слишком высоко.
«Нет, просто латинские буквы помню, а что «юде» значит «еврей» я уже говорил» - ответил, отвернувшись и сдерживая позывы желудка, Андрей.
«Понятно. О, смотрите, и жители ожили» - невольно скаламбурил Колодяжный.
Присмотревшись к пришельцам и определив, что они ничем не угрожают и даже вероятнее всего свои, на улицу вышло большинство жителей деревни. Они медленно собирались неподалеку от тройки окруженцев. Вездесущая ребятня, беспечная и впечатлительная, не обращая внимание на остальное, толпилась поближе к поразившему их до глубины души Ленгу, мохнатой глыбой сидевшему рядом с Андреем.  Один, видимо самый смелый, даже подошел поближе, аккуратно протянул руку, но стоило Ленгу чуть-чуть шевельнуться, мгновенно отдернул, но не убежал, что учитывая размеры пса, было само по себе почти подвигом.
Наконец, набравшись храбрости, вперед протолкался самый старый из мужиков, видимо, как подумал Андрей, местный авторитет. Оглядев еще раз всех троих, он обратился к Колодяжному, безошибочно признав в нем командира:
«Здоровенькы булы. Вы звидкиль, хлопци? Мене, до речи, Михайлом Пэтровичем зовуть».
«Здравствуйте. Лейтенант Колодяжный, артиллерист. К сожалению, попали мы в окружение и теперь к своим пробираемся» - ответил Евгений.
«Зрозумив..... Чи не вас нимци сегодни шукалы? Налэтилы, як чорты, хай Господь мылуе. Пэтра вон чомусь повисылы. Вин йим объясняв, що никого мы не бачилы и начальства теж никого нема. Воны його послухалы, послухалы, з ниг збылы та повисылы. И написалы мабуть якусь гыдоту. Що хоч понапысувалы-то?» - зачастил Михаил.
«Еврей, написано, и комиссар» - ответил Колодяжный, оглядываясь на Андрея.
«Ото пройдысвиты непонятливые! Якой з Петра комисар, вин счетоводом у нас у бригади був. Та й на жида не схож зовсим. А собак воны зачем пострилялы? И Анку до машины своейи уволоклы. И вообще, дэ наши? Чому Красной армии не видно?»- еще быстрее закидал вопросами Евгения мужик.
«Воюет Красная Армия, только не везде получается одинаково сильным быть. Вот сейчас немцам здесь повезло, а в другом месте наши в Румынии высадились» - ответил за лейтенанта Андрей.
«Це, чоловиче, зрозумило. Одне непонятно, скилькы нимци тут пануваты будуть» - ответил ему мужик.
«Я что, на генерала похож? Пока сказать ничего не могу, а вот припрятать все что можно, да девок с бабами пореже на улицу выпускать посоветую. Временно…»- сказал Андрей и задумался, не стоит ли предупредить, что это может и затянуться. Но решил не рисковать. А только подмигнул мужику. Тот вдруг так хитро-понимающе изобразил улыбку, что Андрей чуть не поперхнулся вдыхаемым воздухом. А мужик опять смотрел на него с видом простого непуганого деревенщины.
«Та вы мабуть йисты хочетэ, товариши?» - спросил он, пока несколько других мужиков под бабьи причитания понесли покойника к его избе.
«Да не отказались бы. Но некогда, да и немцы нагрянуть могут. И товарищи в лесу ждут» - ответил смущенно Колодяжный.
«Ясно» - и мужичок вдруг рявкнул трубным басом – «Наталя! Збери товаришам красноармейцам з собою поснидать!»
Одна из голосящих баб резко остановилась, развернулась и пошла в сторону соседней избы.
«Сейчас Натаха моя вам торбочку складе. А за совет вам великэ спасыби. Запамьятаемо. Не думалы мы, шо нимци так оскотынылыся. У восемнацатом стоялы - ничого такого не творили, тилькы харчи уси прибрали» - продолжал тараторить мужичок.
Потом он предложил закурить. Антон и Андрей отказались, а Евгений с явным удовольствием отсыпал из кисета махорки и закурил.
После перекура и разговора о погоде троица с благодарностью взяла солидный узелок, принесенный Натальей и уже собиралась уходить, когда Андрей вдруг остановился и рассказал про убитых и не захороненных сельчан на поле, да и про сгоревшую машину с Михалычем. Неопределенно вздохнув, Михайла обещал обязательно всех захоронить.

26 июня. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
Машина, она ж как женщина, любит, чтобы за ней ухаживали. Жаль, конечно, что у меня полного описания КВ-2 не было. Но опираясь на армейский опыт, да и вспомнив прочитанное из книги для механиков-водителей ИС-2, которая у меня дома лежит, я с помощью Кузьмы успел неплохо поработать. Подтянули и подрегулировали, что смогли. Проверили состояние трансмиссии, особенно коробки передач и бортовых фрикционов, подрегулировали топливную автоматику. Дизелек на этой серии слабоват, всего пятьсот лошадей, но ничего не поделаешь, более мощные дизели пойдут позже. А в полевых условиях вообще ничего не сделаешь. Уже заканчивали работы, когда вдали послышался условный свист. Это ребята из деревни возвращались, надеюсь не пустые.
И тут меня словно по башке стукнуло. Е-мое, ну я и тормоз. А еще Сему упрекал! Ведь тут гаубица-то укороченная стоит. Из нее полным зарядом стрелять нельзя, башню клинит, а поэтому бетонобойные снаряды бесполезны. Даже более того, запрещено их применять, не раз читал! А мы их сдуру аж пять штук засандалили. Ну ладно артиллерист, он-то этого не знал, но я то… Бить таких надо ремнем, чтобы память лучше была.
Тут и наши как раз подошли. Кузьма, взяв карабин, подменил на посту Сему. Поели мы быстренько, что крестьяне прислали. Вкусно, но мало. Андрей сразу все на три дня раскидал. Водичку, слава Семе, неподалеку нашли, вернее он обнаружил, пока место засады выбирал. Запили все водичкой, для дезинфекции чуть спиртиком разбавленной, Кузьму подкормили и Ленга тоже. Сема опять охранять добровольно отправился, а Андрей предложил посовещаться, что дальше делать будем. Лейтенант сначала головой повертел, а потом вдруг да согласился.  И сразу выдал, такое… а сам на оружие, в сторонке лежащее, поглядывал, что характерно. - «Товарищи, говорит, вы конечно наши, советские, но явно не те, за кого себя выдаете». И на меня глядит. А его тут и Антон с Кузьмой подержали. Антон и говорит - «Вы, Сергей, отчества простите не знаю, командир кадровый, причем не ниже капитана». А Кузьма так на него посмотрел и добавляет - «Воентехника или военинженера, причем наверняка танкиста, слишком хорошо в них разбираетесь». И ведь угадали почти чертяки. Майора то я перед увольнением получил, а так все капитаном ходил из-за строптивого характера. А для здешнего мира, я, как понял, моложе своего возраста выгляжу. Но это я так, в сторону подумал.
А Евгений-то на Андрея глянул и добавляет, что, мол, знания у вас специфические и так тоном пониже спрашивает:
«Вы не из тех будете, кого разгоняли?»
Мы так удивленно посмотрели друг на друга, дурака включаем и спрашиваем – «Что мол, из поляков?»
Тут лейтенант вообще серьезным стал и тихо-тихо говорит - «Не притворяйтесь, товарищи, про партизан-диверсантов, что не знаете?»
Тут уж Андрей не выдержал и говорит им - «Товарищи, наблюдательность у вас отличная только выводы вы не те делаете. Мы, мол, к вам с душой открытой…».
Ну и я не выдержал: «Молодцы, товарищи. Бывший военный я точно, и даже танкист. Просто потом и всякой другой техникой заниматься приходилось. Андрей тоже служил. А вопросы эти давайте замнем пока для ясности. Лучше решим, что дальше делаем».
Смотрю, переглянулись окруженцы наши понимающе и согласились, что решать надо. Погуторили, пообсуждали и пришли к выводу, что на восток пробиваться будем. Пока на танке, сколько получиться, а там взорвем и пешком. Ну, тут я им выдал, что если все получиться, то мы на танке этом прямо к нашим и выедем, за исправность ручаюсь. Пока работали, посмотрел я его. Видно не простой танк, а показной какой-нибудь, детали подогнаны тщательно, отделка на высоте. Так что если топливо вовремя доставать будем, масла обязательно побольше, да парковые дни делать для ремонтов, то мы на нем не то, что до наших на Востоке, но и до Берлина на Западе доберемся попозже.
А потом лейтенанта отозвал в сторону и про гаубицу танковую ему все рассказал, что помнил. Он так ехидненько улыбнулся, но промолчал, блин горелый. Тут же мы все аврально снаряды снова поразбирали, бетонобойные вытащили и вместо них по предложению Колодяжного шрапнельных положили. А уж с зарядами лейтенант сам мудрил. Я только и смог вспомнить, что начальная скорость вроде не больше четырехсот тридцати метров должна быть. Он у меня блокнот взял, чего-то там записал для памяти, посчитал вроде, потом с гильзами повозился, дополнительные заряды вытаскивая. Жаль, все в тот раз доделать не успел…