Ещё маненько...

«Это называется – допрыгались, - мрачно усмехнулась Галка, вспомнив про сей, если так можно выразиться, «успех» британской дипломатии. – Подрубили последний сучок, на котором сидели. Впрочем, чего я хотела? Какой король, такие и послы. Один сэр Чарльз Ховард чего стоил». Конечно, Англия получила неплохого военного союзника. Но при этом голландские суконные мануфактуры, оставшись без английской шерсти, переключились на немецкую, испанскую и частично на французскую. А английские «джентри» лишились одного из немногих легальных каналов сбыта продукции. Результат – разорение многих богатых семейств, запустение земель, ранее отнятых под овечьи пастбища, и страна, оказавшаяся на краю пропасти. То есть, гражданской войны. Два претендента на трон при живом, но стремительно теряющем остатки влияния короле… Такой беды Галка и злейшему врагу бы не пожелала. А ведь после битвы у Сен-Доменга у Карла был чудесный шанс. Гибель эскадры и двойное разграбление Порт-Ройяла подняли в Англии настоящую волну патриотизма. Вновь созванный парламент выделил королю сумму, достаточную для постройки целой эскадры. На какое-то время даже прекратились междоусобицы внутри страны. Умница Вильгельм прекрасно понимал, что сейчас не время для громких заявлений, и Голландия тогда вела войну без «шумового прикрытия». Зато герцог Йоркский не сумел вовремя заткнуться и растерял многих своих сторонников в Англии. Ещё одно очко в пользу Карла. Но… Получив такой кредит доверия, незадачливый король ухитрился меньше чем за год обратить его в пыль. Половина отпущенных парламентом денег до верфей даже не дошла, на оставшееся средства построили всего пять линкоров и два десятка фрегатов. А полученную поддержку внутри страны Карл совершенно бездарно растратил на борьбу с родным братом. Так что к моменту, когда «Гардарика» бросила якорь на рейде Амстердама, всё вернулось на круги своя. Англичане уже прозрачно намекали на мирные переговоры. Вильгельм Оранский в принципе не имел ничего против мира, даже сепаратного, а вот сен-доменгская дама упёрлась, публично заявив, что не будет иметь никаких дел с Англией Карла Стюарта. Этот намёк тоже был более чем прозрачен, и Вильгельм осторожно, шаг за шагом, подводил мадам генерала к решающей, третьей беседе.
Мир был нужен всем. Но для каждого он имел свою цену.

2

«Джеку сейчас лучше оставаться на борту «Гардарики», хоть такое поведение тут считается признаком дурного тона, - думала Галка, отвечая на приветствие штатгальтера. – Когда на моего милого мужик заглядывается, да ещё такой шибздик, как этот Оранский – это, извините, ни в какие ворота не лезет!»
- Приношу извинения от имени моего супруга, - мадам генерал ответила на вопрос, заданный как будто не всерьёз, но несерьёзные вопросы как правило сходу не задают, не так ли? – За долгие годы жизни в тёплых краях он настолько отвык от северного климата, что почти сразу подхватил простуду.
- Обидно, - Вильгельм был крайне любезен, и всегда приглашал Галку присесть. – Я слышал, у него есть великолепные лоции. Хотелось бы обсудить возможность их покупки… но раз уж так получилось, передайте ему моё искреннее пожелание скорейшего выздоровления.
- Обязательно передам, - женщина тонко улыбнулась: все всё прекрасно поняли, и в то же время приличия соблюдены. Чёрт бы побрал того, кто придумал этикет… - Преамбула, надеюсь, завершена?
- Вы не любите долгие разговоры, мадам, - Вильгельм Оранский, и в самом деле неказистый, слабоватый здоровьем молодой человек, тем не менее был одним из самых блестящих политиков своего времени. – Что ж, к делу так к делу… Вчера вечером я постарался тезисно сформулировать основные вопросы, какие нам с вами следует обговорить и по возможности решить. Итак, вопрос первый: захват и раздел английских колоний Северной Америки между Голландией и Сен-Доменгом. Что скажете, мадам?
- Ну, здесь особенно обсуждать уже нечего, - произнесла Галка, закинув ногу на ногу. Весьма вольная по тем временам поза для дамы, даже если учесть, что она одета по-мужски. – Голландия имеет прекрасную возможность вернуть то, что она потеряла по Вестминстерскому миру. А мы возьмём себе земли южнее. Границу на карте мы уже провели, осталось только пойти, взять и поделить.
- Но ваши войска, мадам – простите за откровенность – вряд ли обладают достаточной численностью для проведения этой военной операции.
- Я знаю верный способ увеличить их численность до приемлемой величины.
- Индейцы?
- Да, союз ирокезов. Им очень не нравится, как англичане ведут себя на их землях.
- Боюсь, вы совершите ошибку, мадам. Индейцы – ненадёжные союзники. Говорят, они склонны к нарушению данного слова, - Вильгельм покачал головой.
- Боюсь, вас кто-то обманул на сей счёт, - усмехнулась Галка. – Те индейцы, с которыми я была знакома лично, таковой склонности не проявляли. Более того: сами находясь в тяжёлом положении, они прислали Сенг-Доменгу помощь, когда официальные союзники предпочли занять выжидательную позицию.
«Запрещённый приёмчик. Удар ниже пояса, - подумала она при этом. – Я равняю его с ненавистным ему Людовиком, который тоже решил не ввязываться, посмотреть, кто кому в итоге лапки оторвёт – Англия нам или мы Англии… Что ж, интересно, как вы выкрутитесь, минхеер».
- Если Людовик Французский, имея неограниченную власть в своей стране, не пожелал исполнить союзнический долг, пусть это останется на его совести, - ровно проговорил Вильгельм. – Мне же с большим трудом удалось убедить Генеральные штаты в необходимости вступления в войну против Англии. Это, если хотите, одна из самых неприятных черт, присущих республике, будь она торговой, как Голландия, или военной, как Сен-Доменг.
- Сожалею, что вам пришлось преодолевать подобное препятствие, - сдержанно ответила Галка. «Выкрутился. Ещё и шпильку мне подпустил. Молодец». – У нас с этим проще.
- Совет капитанов распоряжается государственной казной? – удивился Вильгельм.
- Не совсем. У нас вообще-то не одна казна, а четыре. Основная, из которой выделяются средства на общегосударственные нужды, и по одной у каждого из трёх советов. Никто ни у кого не попрошайничает: распределение происходит сразу по приходу денег. А процентное соотношение этого распределения зависит от ежегодно утверждаемого всеми тремя советами бюджета.
- Весьма удобно, - согласился Вильгельм, явно мотая на ус: ему-то всё время приходилось применять свои блестящие дипломатические способности, чуть не ежедневно убеждая лавочников из Генеральных штатов в необходимости постоянно выделять средства на военные расходы. – А военная добыча? Она поступает в распоряжение Совета капитанов, или её расценивают как рядовое денежное поступление в казну?
- Её делят на три равные части, - Галка охотно поделилась пиратским опытом. – Треть – это законная доля команды или команд кораблей, добывших эти ценности. Треть поступает в государственную казну и сразу распределяется согласно статей бюджета. Треть уходит в казну провинции, куда была подана заявка и привезена добыча. Точно так же мы поделили и поднятый со дна морского груз испанского серебряного флота.
- Большая сумма?
- Огромная. Миллионы ливров.
- Мне говорили, город Пуэрто-Плата за короткое время сделался третьим по значению городом республики… Лицензии, которые продаются для торговли в столице, действительны для всех портов вашей страны?
- Естественно.
- Иногда я вам завидую, мадам, - улыбнулся Вильгельм. Эта улыбка показалась Галке разрубленной пополам его длинным крючковатым носом. – У нас, к сожалению, ещё помнят времена вольных городов… Традиции иной раз становятся досадной помехой, а молодое государство может позволить себе роскошь создавать собственные.
- Которые лет через триста кое-кому тоже покажутся досадной помехой, - рассмеялась мадам генерал, переводя разговор в шутку. – Тем не менее, без прошлого не построить будущего. Но и чрезмерное увлечение оглядками назад тоже опасно: можно похоронить новое под завалом давно устаревших традиций и правил.
- Однако, то, что мы собираемся обсудить вслед за североамериканским вопросом, без оглядки на эти самые традиции не разрешить, - не без иронии проговорил Вильгельм. На нём сегодня были камзол и шляпа английского покроя. Пышные перья на шляпе, заставившие Галку вспомнить старые-престарые иллюстрации к «Гулливеру», раскачивались над головой голландца, а тщательно завитые локоны модного среди коронованных особ светлого парика скрывали его естественную причёску. – Англия, мадам. Я намерен получить это несчастное королевство и привести его к процветанию.