1 июля. 1941 год. Украина. Станция, берег реки Стырь.
Охранявшие станцию и мост часовые больше внимания уделяли грохоту, доносившемуся с востока, чем подъезжающей к станции колонне. Ну, а на что было смотреть, если честно? Едет себе подкрепление для дивизии, немецкий танк впереди, трофейный танк «иванов» сзади и техническое замыкание – тягач в конце. Подкрепление прямо скажем небольшое, так ведь и танков у немцев не так много, как у этих проклятых «иванов». «Интересно, где они столько денег на такое множество танков нашли, одной проданной японцам железной дороги мало, чтобы доктор Геббельс не говорил. Да и не могли столько танков им англичане продать. У них самих во Франции танков мало было» - вяло обдумывал увиденное один из часовых.
Вот танки подъехали вплотную к шлагбауму, из трофея в открытый верхний люк высунулся танкист в русском, тоже, скорее всего, трофейном шлеме, и зачем-то вдруг выпустил в небо ракету. Часовой еще пытался сообразить, что происходит, когда очередь пулемета сбила его с ног. Одновременно, взревев форсируемым мотором, «трешка» резко сбила шлагбаум и рванула к мосту. Наводчик дежурной зенитки, одной из четырех, охранявших мост и установленных попарно на восточном и западном берегу, пытался успеть навести ее на неожиданных гостей, лихорадочно крутя рукоятки. Но «трешка», притормозив, довернула башню, раздался выстрел и рядом с зениткой вырос небольшой, но очень яркий кустик разрыва пятидесятимиллиметрового снаряда. А вот звука взрыва никто услышать не смог, его заглушил еще более мощный рев тяжелого орудия русского танка. На месте караулки, из которой только начали выбегать солдаты бодрствующей смены, также взвилось облако взрыва, окруженное разлетающимися обломками и остатками чего-то, недавно бывшего живыми людьми.
Одновременно из кузова тягача выскочили с десяток русских солдат и, перебежками, устремились вслед за танками к мосту, к домам, в которых квартировали зенитчики и к позиции стоявшей на западном берегу второй зенитной пушки. Немцы, несмотря на внезапность нападения, сориентировались быстро и начади отстреливаться. Пулемет, открывший огонь из окна одного из домов, заставил атакующих залечь. Но как известно, против лома нет приема, если нет другого лома. А вот «лома» у немцев под рукой как раз и не нашлось. Проскочившая через мост «трешка» раздавила одну из стоявших на той стороне зениток.  Пока танк ерзал туда-сюда по останкам зенитки, пытаясь избавиться от застревавших между звеньями гусеницы обломков, пулеметные очереди и несколько пушечных выстрелов разогнали бежавший ко второй зенитке расчет. Немцам, пытавшимся отстреливаться из дома, повезло еще меньше. Если конечно считать везением то, что тебя всего лишь расстреляли из пулемета, а не разорвали на куски взрывом шестидюймового снаряда, потому что несколько выстрелов КВ полностью разнесли и этот дом и еще один рядом.
Хуже обстояло дело у складов.  Петренко не заметил или не понял, что склады охраняет другой караул, из тыловых частей. Поэтому атаковавший склады взвод Скобелева попал под огонь не только замаскированной пулеметной точки, но и не менее чем полнокровного взвода стрелков. Позабыв в горячке боя все наставления, Скобелев пытался поднять лежащих на земле, картинно вскочив с пистолетом в руке с криком: «За Родину! За Сталина!», но тут же упал пронзенный как минимум десятком пуль. Оставшиеся без управления солдаты начали потихоньку расползаться в стороны, отвечая на массированный немецкий огонь редкими неприцельными выстрелами. Положение спас сержант Рогальчук со своей сорокопяткой. Не обращая внимания на обстрел, расчет установил ее практически напротив пулеметной позиции и со второго снаряда подавил пулемет.  Немцы не на долго притихли, но после того как пушка выпустив последний осколочный снаряд, замолчала, опять беглым огнем заставили залечь ободрившихся было красноармейцев. Пока атакующиеся и обороняющиеся перетягивали канат удачи в свою сторону, стоящий на запасных путях паровоз, один из немногих, захваченных в первые дни войны, разводил пары и уже собирался стронуть состав, как вдруг словно коверный в цирке, на арену боя ввалился «Рыжий». Правда вместо музыки и аплодисментов его выход сопровождал рев мотора и грохот выстрела, раздавшийся сразу же после остановки. Паровоз вдруг резко запарил и дернулся назад, затем неподалеку от немецких окопов вырос внушающий уважение столб взрыва.
Неожиданно на стоящем танке открылся люк радиста и из него выскочил Сема Бридман с автоматом в руках. Подскочив к ближайшему красноармейцу, прикорнувшему за маленьким, едва защищавшем его камешком, Сема пнул его и что-то крикнул.
- Что творит, что творит, зараза - прозвучал в наушниках шлемофона голос Сергея – Вперед, Кузьма!
«Рыжий», рыкнув мотором, устремился вперед, пытаясь прикрыть корпусом атакующих. Впрочем, пример Семы оказался заразительным и красноармейцы дружно рванули в атаку. Бежавший рядом с Семеном Рогальчук успел даже расслышать, что же орал этот, обычно скромный и тихий парень:
- Вперед, мужики! Или вы хотите жить вечно?!
- Вот долбодятел, убьют ведь. Нее, точно, если убьют, накажу расп..я так, что неповадно будет – сквозь зубы матерился Сергей. Внезапно его внимание привлекла смутно различимая в прибор наблюдения знакомая фигурка. «Елена… с ранеными возится» - понял он.  Но тут танк вплотную подъехал к немецкой траншее и Сергею стало не до посторонних мыслей….
Семен Данилович удовлетворенно хмыкнул, увидев, что пулеметчик на крыше пакгауза ткнулся каской в пулемет. Это был второй и последний из пулеметчиков на постах, охранявших военнопленных. Теперь оставались еще пулеметчик и стрелки у ворот, закрывающих вход в пакгауз. Снайпер аккуратно отполз назад и стал перезаряжать по одному патрону карабин.
Внезапно по позициям немцев у пакгауза пронесся ливень маленьких разрывов. Это расстрелял выделенную ему порцию гранат расчет автоматического гранатомета. Не успевшие опомниться от столь плотного минометного, по их понятиям, огня немцы неожиданно столкнулись в рукопашной с десятком красноармейцев. Но испугало их не это. Больше всего на немцев подействовала ворвавшаяся в траншею огромная как медведь, абсолютно черная собака, сходу перекусившая руку пытавшемуся выстрелить в нее фельдфебелю Шмульке. Бой был недолгим. А уцелевшие позавидовали мертвым, когда из ворот пакгауза вырвались освобожденные русские пленные….
Ближе к вечеру на восточном берегу реки к поспешно укрепляемым дополнительными огневыми точками позициям вышли передовые части отступающей немецкой пехоты, но обстрелянные из пулеметов и орудий, отошли, свернув на юг вдоль берега. Поздне к передовым постам вышли преследующие немцев части 193-й стрелковой дивизии….

1..2  июля. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
Ну что, повоевали, господа… то есть товарищи командиры. Сейчас найду Семена  с Андреем и выскажу о них все что думаю, пока боевой азарт не кончился. Разп…и, иху м.. через коромысло! Один понимаешь ли командовать из танка не может, пошел на КП, а сам в атаку полез, без него не справятся. Второй вообще из танка без команды выскочил, героя изображает! Герои ё…. ! Ух, попадись они мне...
- Ну и где они, лейтенант?
- По донесениям, капитан Мельниченко все еще у пакгауза, организует проверку, прием и распределение пленных. А Бридман в медпункте, его фельдшер Горелова перевязывает, - Музыке явно не по себе от брызжущей из меня злости. Ничего, обойдется.
- У пакгауза, говоришь? Ладно, пойду в пакгауз. А вы со сержантом организуйте пока оборону на восточном берегу. Траншеи проверить, при необходимости углубить. Все пулеметы - на ту сторону. Да, и где Скобелев?
- Убит.
- Как убит? Черт….. Не вовремя….. Вечная память. Тогда так… Лейтенант - выполняйте приказ, сержант - со мной, будем организовывать оборону с запада. А Скрипченко уже у пакгауза? Да? Ясно. Ну, вперед!
И где он, начальник наш героический? А вижу, с погранцами фильтр для пленных организует. Делать ему больше нечего. Пусть этим Скрипченко занимается…
- Товарищ капитан, разрешите обратиться? Можно вас для доклада?
Зашли за угол. Сержант сообразительный, остался со всеми, молодец.
- Так, теперь нас никто не слышит… Шеф, ты что? Адреналин в голову ударил? Недовоёвал, ё…? Подумал, что будет если тебя убьют? Мне прикажешь командование брать? И вообще… ты чего увлекся этими пленными? Забыл, что частью командуешь? Я пока команду дал, чтобы с востока оборону крепили, если наши наступают, немцы в первую очередь оттуда полезут. Музыку послал. А с запада и командовать некому, Скобелев убит…
- Вроде не убит, тяжело ранен. Елена доложила.
- Хрен редьки не слаще, все равно кого-то надо ставить. Думай. Я предлагаю старшину. Да, и покормить людей надо, бывших пленных в первую очередь.
- Это я уже распорядился, тыловики уже кухню разворачивают. Помнишь этого туркмена, Рустама? Он поваром оказался. Так что одной проблемой меньше. А вообще старшина нужен, хозяйство все разрастается… - тут Андрей поворачивает за угол и зовет:
- Скрипченко!
Подбегает Скрипченко и получает от Андрея «ценные указания» по распределению пленных. Когда Андрей его отпускает, я вспоминаю про Семена.
- Ты про Семена то слышал уже? – и увидев утвердительный кивок Андрея, предлагаю:
- Пошли с него стружку снимем…. С героя… последнего.
Но ничего  у нас не выходит. Едва мы с Андреем начинаем чехвостить это чудо, гордо несущее нам навстречу обмотанную белым бинтом голову и руку, как откуда-то внезапно появляется Елена и запрещает нам «нервировать раненого бойца». Приходится извиняться перед нашим доктором и идти по своим  делам. Андрей уходит в штаб, расположившийся на восточном берегу реки в домике обходчика. А я иду к танкам и застреваю там почти до вечера. Все же дырку в «трешке» нам удается заделать полностью, благо она совсем небольшая¸ миллиметров восемь в диаметре. Получается, что в нас попали из противотанкового ружья. Пока мы делаем профилактику танков, я пытаюсь припомнить характеристики таких ружей. Похоже «трешку» могли поразить либо из чешского, но оно начало выпускаться в конце года, либо из трофейного польского. Скорее всего это был именно трофейный польский «Ур».
А вот кое-кого из конструкторов, я бы все же расстрелял из того же «Ура». Особенно за фрикционы и гусеницы. Надо как-то этого, как его Шамшурина, отыскать. Помню, что он нормальную коробку передач для КВ предлагал… Мечты, мечты….кто нас с фронта отпустит и куда? Разве что в знаменитое задание «Госужаса», а там боюсь не только Шамшурина, но и друзей уже не увидишь.
Едва заканчиваем возню с танками и сажусь за принесенный Кузьмой котелок с кашей и смальцем, как меня вызывают в штаб. Черт, а жрать-то охота… Беру котелок с собой и недовольно вспоминая всех родственников немцев и нашего командования, а также их противоестественные сексуальные связи, бреду через мост. Часовой узнавший меня, пропускает без оклика, за что получает втык. Нет, ну объясняешь, объясняешь…
- … Пусть хоть сам товарищ Сталин проходить будет, ты обязан остановить и проверить! Понял?
Дождавшись утвердительного «Так точно!», иду через мост. Вот это мы в них все же вбили, хотя Скрипченко до сих пор иногда морщится от наших старорежимных замашек. Ну что это за боец, когда он на приказ с ленцой так отвечает «да» или «нет». Дисциплина начинается с мелочей. Часовой на восточном берегу бдительней, и окликает меня заранее. Услышав ответ и приказав осветить лицо, что я и делаю, выйдя в круг света небольшой висящей сбоку лампы, он внимательно осматривает меня и затем пропускает. Настроение немного поднимается.
Вхожу в штаб и сразу натыкаюсь взглядом на незнакомого командира…. Тэк-с, капитан, судя по форме. С ним еще один, тот скромно держится в сторонке. Ага, младшой, понятно. В углу два  незнакомых солдата уплетают из котелка кашу. Невольно сглатываю слюну.  А народу-то! Все собрались, даже Кравцов здесь. Похоже с нашими мы встретились Интересно, надолго? И как к «линии Сталина» отступать будем, вместе или растащат по частям? Но твердо знаю одно - разоружить себя, как симоновские герои не дам. Пошли они…
- Знакомьтесь, товарищ капитан. Мой начальник штаба и зампотех, военинженер 2 ранга Иванов, - представляет меня Андрей.
-Рад знакомству. Капитан Таругин Кирилл Григорьевич.
Жмем друг другу руки. Хм, чем-то он мне сразу становится симпатичен. Младшего лейтенанта представляют как  Сергея Олеговича Сергеева.
Почти до полуночи совещаемся и на местности организуем оборону, хотя капитан и предупредил, что наступление наших отвлекающее и по имеющимся новостям, уже получен приказ отводить части фронта на «линию Сталина». Стараюсь не показать, что это для меня не новость. Читал в свое время об этом приказе Кирпоноса, читал. Не уверен, что он был правильный, но ход рассуждений командующего понятен. После неудачных контрударов так хочется спрятаться за что-то прочное и «нерушимой стеной, обороной стальной».... Только вот из чего стену-то составлять? Из остатков дивизий и старых, не выдерживающих обстрела современной немецкой артиллерии ДОТов?  Невольно улыбаюсь, вспомнив визги о подрыве этих укреплений накануне войны из книги Резуна. Прочитав первый раз, помниться чуть ли не катался от смеха. Придумать же надо – взорвали, чтобы не затрудняли доставку грузов. Уржаться легче… Так и видишь себе «Великую Китайскую Стену», протянувшуюся сквозь наши леса, с узенькими такими воротами для въезда. Прочитав эту главу, сразу понял, что все эти произведения - липа. Ну не может офицер написать такую ерунду. Он что ничего по фортификации не читал? Как укрепрайоны строятся не знает? Это какой-нибудь шпак такую шизу может сочинить и такие как он лохи в это поверят. Тут английская разведка явный прокол допустила. А уж когда появились рассекреченные документы о том, что ничего не взрывалось….Тут меня отвлекают от этих мыслей и я возвращаюсь к реальности. Итак, что мы имеем? Наш отряд, скорее уже батальон, 250 человек, два танка, две зенитные установки, сорокопятка, немецкий ротный миномет, стрелковое оружие и автомобили… Так, трофеи – боеприпасы, бензин, сено, оружие в упаковке, мины… ё-мое, мы же дивизионный обменный пункт захватили! Еще трофеи – наши пулеметы…. тэк-с-с, великолепно, винтовки, два Т-38 на ходу….придумаем куда их лучше применить. О, прелесть – две сорокопятки с боекомплектом каждая! А что у коллег? Ага, батальон неполного состава с пятью минометами 82 мм и тремя ротными, станковые пулеметы, ДП и даже два БА-10… отлично.  А два миномета они нам оставили и связистов своих тоже. Великолепно…
Наконец все распределено и каждый занял свой сектор обороны. Несколько сапер из бывших пленных изучают по моим беглым запискам немецкие «теллеры» и готовятся до утра заминировать все танкоопасные направления.  Коллеги укрепляют северный фас обороны, направив в город передовой дозор. Хозяйственный взвод хоронит убитых. Ждем транспорт из дивизии для вывоза раненных и немецких пленных, часть из которых сейчас помогает рыть могилы и таскает грузы.
Бужу Андрея и собираюсь поспать до утра сам. Не спится… сквозь полудрему пробивается неожиданный разговор  между Музыкой и Андреем.

2 июля. 1941 год. Украина. Станция, берег реки Стырь.
Подойдя к проснувшемуся Мельниченко, Музыка осмотрел комнату. В углу у телефона примостился задремавший сидя связист,  на кровати прикорнул уснувший Иванов. Скрипченко и Кравцов недавно ушли проверить состояние бойцов в медпункте и окопах. На столе, рядом с картой тускло светила керосиновая лампа.

Плюс поставил
Только вот:

Меня при прочтении озадачило Как это - подойдя к Мельниченко, Музыка осмотрел какую-то комнату?
Может быть правильней было бы "Войдя в комнату, которую занял под штаб Мельниченко, Музыка осмотрелся"?

Хорошо!

Hokum
Немцы сов. танки, что с дизельными, дарили союзникам. Румынам там, итальянцам... Чтоб солярку у Редера не отнимать.  И дополнительно со снабжением не мучаться. У нашихъ же бензиновых танков всё равно было: и ленд-лиз, и свои лёгкие, и Т-28...

smart
Уточню только, что цитированное писал не я.
Рррр.