Обновленная первой части трилогии  от 05.06.09 г.:

"Вспоротый живот кубанской креолки"

Обновленная версия второй части трилогии от 05.06.09 г.:

"Вспоротый живот красивой кубанки"

Обновленная версия третьей части  части трилогии от 05.06.09 г.:

"Вспоротый живот кубанской корреспондентки"

Начала продолжать потихоньку:

4 июля 1898 года. Истребитель «Фурор». Капитан 1 ранга Вильямил.

К сожалению, командующий эскадрой, адмирал Сервера все держал в себе. Кроме громких фраз, призывающих проявить мужество и не уронить честь испанского флага, никаких других инструкций я не получил. Известно только то, что мы прорываемся и идем на запад. А там… Там, как Иисус хлеб раздаст! Могу ли я обвинять своего командира за отсутствие плана прорыва? Ведь мы оказались в ситуации, когда все могло поменяться в течении минуты. Можно ли в таких условиях полагаться на устаревший план?
Очень беспокоило качество угля и то, что в момент выхода из бухты мы не сможем использовать свое преимущество в скорости – слишком узким и извилистым был фарватер! Горько сознавать, но похоже, что тот русский волонтер был прав – нам не нужно было приходить в Сантьяго, а если уж пришли – то не нужно уходить – испанцы на подступах к городу и гарнизону потребуются орудия нашей эскадры. Все верно, но времена, когда командир эскадры принимал самостоятельные решения прошли несколько веков назад. Сервера не властен над своим решением. Это приказ Мадрида. В котором, по слухам покончили с бунтовщиками и наводят порядок. Такое решение не оспоришь! Но, как же все-таки прав был этот русский! Бой складывался явно не в нашу пользу, хотя мы застали американцев врасплох – слева уже вовсю пылала флагманская «Инфанта», справа – «Адмирал Окендо». «Колон» и «Бискайя» уходили с боем на запад. Мы же выскочили из бухты прямо на какой-то американский вооруженный пароход. Точнее сказать вышли, а не выскочили – на развитие полного хода требовалось время. Времени не было. Я сразу понял, что мы не сможем прорваться. Точнее сказать из двух истребителей придется пожертвовать одним – слишком кучно ложились всплески от снарядов этого американца. «Глочестер» - бывшая яхта Моргана! Но не он главная угроза – мористее стоят корабли покрупнее и разводят пары, чтобы пуститься в погоню за «Колоном» и «Бискайей» - атаковать нужно их. Атаковать и отвлечь этой атакой «Глочестер» на себя, чтобы у «Плутона» появились шансы прорваться.
У нас почти получилось! Мы прошли мимо «Глочестера» избиваемые его снарядами и огрызаясь в ответ из своих орудий. Один из его снарядов попал в люк и разбил котельные вентиляторы, что сразу же лишило нас возможности развить максимальный ход, из-за падения давления пара. Но мины были готовы к действию – я приказал несмотря на риск заранее привинтить боевые камеры, и мы успели их выстрелить в какой-то броненосец под гавайским флагом. Я ясно видел, что в него попало две мины, но сработала к сожалению только одна. Но даже одного попадания было достаточно, чтобы исключить этот корабль из участия в погоне. Переснарядить минные аппараты мы не успели – очередной снаряд то ли с «Глочестера» то ли с атакованного броненосца, разорвал пополам сигнальщика, и части тела несчастного забились в рулевой привод, на очистку штуртроса ушло драгоценное время, оказавшееся невосполнимым – еще один или два снаряда разрушили машину и паровой регулятор, а третий – по всей видимости, пятидюймовый, попал в снарядный погреб. К счастью боезапас не сдетонировал. Но наш корабль превратился в неподвижную мишень, и дальнейшее сопротивление потеряло всякий смысл, поэтому я отдал команду:
- Команде покинуть корабль!
Мы находились в этот момент примерно в трех милях от берега. В воде рядом со мной оказался лейтенант Бустаменте и старший боцман, которого убило пулей выпущенной из винтовки с борта «Глочестера». Но дальнейшая расправа над моряками была пресечена нашей батареей с Сокапа – ее залп лег с рядом с американской яхтой с противоположного от нас борта, второго залпа они дожидаться не стали и резко изменили курс в сторону от моряков с «Фурора».
Что именно произошло с «Плутоном» я узнал только на берегу, когда встретился с членами его экипажа. Находясь же в воде, я только заметил, что он тоже идет на дно, а вокруг него полно всплесков от вражеских снарядов.

один отрывок главы:

Маршал Бланко был несказанно удивлен, когда ему доставили ответ из Мадрида о том, что адмирал Сервера переходит в его подчинение. Телеграмма от 2 июля 1898 года была подписана давным-давно свергнутым Сагастой. В телеграмме говорилось о том, что эскадра должна совершить прорыв из Сантьяго 4 июля 1898 года. Как отреагирует Сервера на данную телеграмму? Или он, маршал Бланко отстал от жизни, и Сагаста вновь руководит Испанией, после того как Вейлер навел там порядок? И нужна ли эскадра Серверы в Гаване? По логике нужна. Но…. Правильно ли выбран момент прорыва? Почему Сервера не пытался прорваться, когда блокирующих кораблей было мало, и ему отдан приказ только тогда, когда возле Сантьяго собрался весь американский флот и корабли их союзников?...
                              *                        *                       *                         

Утро 3 июля началось примерно также как и предыдущие в течении этого месяца. По заведенному и ставшему «традицией» порядку американцы отошли на 3-4 мили от форта Морро и занялись повседневными делами. Именно этим утром, около пяти часов, и пришла в Сибоней яхта «Голден Род», на борту которой находился князь А. А. Ливен. Он был несказанно удивлен тем, что  за месяц пребывания в поселке американцы так и  не удосужились построить там хоть какую-то пристань, из-за этого всем пассажирам яхты, включая графиню N.  пришлось высаживаться на берег при помощи небольшой шлюпки, рискуя при этом перевернуться в полосе океанского прибоя. О том, что такие случаи здесь происходят, и довольно часто, говорила береговая полоса осушки, усеянная обломками шлюпок, бочками, ящиками, досками и предметами обмундирования. По установившемуся правилу А. А. Ливен должен был сразу представиться американскому командующему.
Но, как оказалось,  штаб-квартира Шафтера находилась в 15 километрах от поселка, в котором оставались только тыловые «учреждения». Эти «учреждения» производили весьма жалкое впечатление, гораздо более жалкое, чем сам Сибоней. Поселок состоял из  дюжины деревянных домиков приютившихся у полотна железной дороги, рядом с ними поставленные кое-как палаточный госпиталь их полудюжины палаток, и большой сарай, превращенный американцами в промежуточный склад. По мнению Ливена, такого сарая могло хватать только для снабжения батальона, но уж никак не для снабжения экспедиционного корпуса.
«У меня  в поместье у любого из крестьян коровники больше, чем этот армейский склад» - именно такую ироничную запись оставил Ливен в своем отчете. 
Там же на пляже, чуть в стороне, в зоне прибоя, он увидел деревянные понтоны, на которые сажали раненых, для того, чтобы перевезти их на госпитальное судно «Оливетте» — бывший пассажирский пароход. А.А. Ливен справедливо предположил, что и госпитальный пароход, оборудован не лучше, чем то, что он увидел ранее, и скорее всего основная задача «Оливетте» - скармливать местным акулам в ночное время трупы умерших в госпитале, дабы уменьшить число гробов отправляемых в САСШ. Что мешало американцам пожертвовать парой-тройкой понтонов для оборудования нормальной временной пристани? Как говорится «полный песец»!!!! Никакого начальства, никакого транспорта. Тупо побродив по поселку, Ливен решил идти в главную квартиру пешком. Его это не пугало, но огорчало то, что графиня N., которую он надеялся оставить в Сибонее, полагая, что поселок является очагом цивилизации, наотрез отказалась останавливаться «в этом хлеву», где даже нет деревянных сортиров, как в простой русской деревне. Гадить здесь ходили либо за угол, либо в заросли кустарника. «Цивилизация! Цивилизованный народ! Русские варвары и азиаты! А у этих цивилизованных…Они хоть знают, что нужно в баню ходить и мыться?». Ливен оставил вопрос графини без ответа, ибо увиденное им говорило о том, что графиня абсолютно права. Первые впечатления говорили о том, что здесь очень скоро разразиться несколько эпидемий, от которых американская армия потеряет людей больше, чем от испанских пуль. И русских пуль тоже – еще один вопрос, с которым нужно разобраться – слишком много противоречивой информации приходит в Петербург. И слишком много самой информации, чтобы это оказалось выдумкой. Похоже, что на стороне испанцев действительно воюют русские, прибывшие сюда нелегально. Но кто они? Но это, он выяснит позже, а пока капитан 2 ранга, князь Александр Александрович Ливен, пытался хоть как-то отвлечь очаровательную графиню от суровых реалий кубинской действительности.
- На Кубе есть только две беды – «дураки и американцы», - пояснял он графине, придерживая ее за руку и тонкую талию, когда та, перебиралась через очередную лужу-болото-пруд посреди «дороги».
- Абсолютно с Вами согласна, князь! Эта, так называемая дорога, отличается от обычного российского болота только тем, что очень вытянута в длину, и по нему вынуждены передвигаться люди… - вздыхала графиня, с огорчением рассматривая свои замшевые туфельки, которые после второй сотни шагов по дороге стали напоминать глиняные башмачки какой-нибудь Золушки.
Ливен заметил взгляд графини на туфли, и понял, что очень скоро, на эти туфельки налипнет столько грязи, что по весу они начнут напоминать колодки каторжников. Как итог – ему либо придется нести графиню на руках, либо посадить себе на закорки. Это будет весьма неприлично выглядеть со стороны, но другого пути добраться до идиота Шафтера он не видел. Мысль о том, что американский лагерь, представляет из себя не меньший кошмар, чем лагерь под Сибонеем, Александр Александрович гнал прочь…
Они прошли почти половину пути, и даже догнали идущий караван с мулами, нагруженными патронными ящиками. Графиня шла босиком. Она конечно же была непрочь, чтобы князь взял ее на руки, но она не была дурой – на руки женщину берут, чтобы отнести до постели, а не для того чтобы нести по дороге! Поэтому, лучше уж она будет месить грязь босиком, зато потом, когда они дойдут с князем до места, претворится уставшей, и попросит князя последний десяток метров отнести ее на руках. Естественно до постели! С пешим переходом она справиться и сама - не такая уж она и неженка!
Обогнать караван с мулами им не удалось – на обочине дороге лежала тушка убитого или умершего мула, и легкий ветерок швырнул им в нос зловонный запах разлагающейся органики. От неожиданности графиня чуть не упала, и князь подхватил спутницу за талию, одновременно скользнув взглядом вдоль дороги оценивая ситуацию. Придется перейти на другую сторону дороги, и только потом начать «обгон» каравана. Проходить мимо разлагающейся туши мула, князь не хотел – можно было подхватить какую-нибудь заразу. Он приподнял графиню за талию и перебежал на другую сторону дороги, где бережно поставил на землю. Первоначального раздражения к ней он уже больше не испытывал. Наоборот. То, что он увидел в Сибонее, абсолютно непрозрачно намекало на то, что самое ценное в его командировке – это графиня, ибо все остальное – точнее сказать организация американской армии, больше смахивала на… точнее не так –  в нормальном борделе порядка гораздо больше, чем у Шафтера.
А потом раздался треск выстрелов, и число погонщиков мулов в караване сократилось до абсолютного нуля. Сами же мулы… Он успел, прижав к себе графиню, в каком-то диком прыжке завалиться подальше в колючие заросли, подальше от обезумевших четвероногих «друзей человека». А кому понравится, если по нему промчится четверокопытное загруженное полутора десятками пудов груза? Может ведь промчаться и так, что никакой врач потом не потребуется. А так – они отделались синяками, ссадинами и порванной одеждой. Мда… похоже, что слишком порванной – князь покраснел, заметив, что заворожено пялится на вывалившуюся из порванного платья белоснежную грудь графини. Хорошо, что он ее в этот момент обнимал – а то рука сама бы потянулась потрогать, погладить и залезть ей под юбки…
- Бивис форева! Зенит – маздай!
- Гы-Гы-Гы! Чип и Дейл не придут на помощь!
Эти странные фразы, произнесенные вроде бы на русском языке, раздались из зарослей. Затем раздался треск веток, и на обочину вышли двое мужчин в пятнистых комбинезонах зелено-желтых оттенков. В руках у них были магазинные винтовки неизвестной модели. Судя по размеру магазинов – они должны были вмещать примерно 20-30 патронов. Интересное оружие! Только вот …. Похоже, что их заметили! Незнакомцы как-то оценивающе смотрят на него, и на лежащую на нем сверху графиню.
- А ниче девчонка! Ножки вполне себе – никакого целлюлита!
- Батхед! Разуй уши и вынь глаз из ж…пы! Она ж с мужиком! Сто пудов ее муж!
- Ну и че? Мужа в расход, девчонку с собой! Научим шпрехать по-нашему и любить водку!
- Я русский военный наблюдатель! – громко и четко заявил Ливен, надеясь что эти двое его поймут. Одновременно с этим он понял причину пристального взгляда этих людей – они беззастенчиво рассматривали ножки графини, у которой при падении задрались наверх все ее юбки. Князь даже усмехнулся  несвоевременно промелькнувшей зависти – эти двое рассматривают ноги его спутницы во всей красе, а он их еще не видел!
Графиня же ойкнула, и скатившись с князя перевернулась на спину, и ойкнула снова, заметив, что выставила свои белоснежные груди на показ.
Александр Александрович же, лихорадочно соображал – стоит ли пытаться извлечь револьвер, или…
- Во блин! Не… ну надо же! УЖОС НАХ! Попали блин! – чертыхнулся тот, которого звали «Бивисом», - Маааасква? Или Питер? Откуда зема? Россия большая!
- Санкт-Петербург. Капитан 2 ранга, князь Александр Александрович Ливен.
- Он уехал, он уехал в Петербург, - запел вдруг «Батхед», - а вернулся, а вернулся в Ленинград.
- Жена? – спросил «Бивис» - кивнув на графиню, та же испуганно уставилась на князя.
- Да, - сухо ответил князь.
- Жалко… Ну да ладно… Будете у нас на Колыме… Тьфу блин! Будете у нас в Сантьяго – можете найти нас в баре «Колыма» - это в двухстах метрах  восточнее  дворца губернатора… Покедова! «Батхед»! Аллюр три креста! Уходим Нах!
Затрещали кусты и вскоре все стихло. Пришло время подсчитывать потери. И приобретения. Грудь у графини отменная. Ноги  - увы, не разглядел. Талия тонкая. Тело стройное и не дряблое. Только вот с платьем проблемы. Оно не только порвалось, но и еще было все в грязи. Равно как и мундир самого князя. Придется искать ручей или речку и приводить одежду в порядок – стирать, сушить, зашивать. Это задерживает их прибытие в ставку Шафтера, зато… взгляд графини говорит о том, что она готова снять с себя всю одежду прямо сейчас – среди колючих кустов на краю дороги…Значится так и поступим – ищем источник воды и далее по плану…
А если … Тут князь иллюзий не испытывал – если опять появятся русские добровольцы, воюющие за испанцев – вся надежда на родной русский язык – он принесет гораздо больше пользы чем револьвер. Мда… Откуда в Сантьяго бар «Колыма»? И где находится Ленинград, упомянутый «Батхедом» в напеваемой песне?
Кстати, нападение на американский караван в таком удалении от линии фронта говорит о том, что… да о том же, что и раньше – все тот же бардак!
Ручей князь нашел быстро, и тут же убедился, что графиня весьма и весьма хороша собой. И даже совсем не великосветская стерва, которой казалась в Петербурге. И очень страстная. Было даже как-то жалко одеваться и идти в сторону дороги. Что там ждет? Все то же болото, именуемое дорогой, и Шафтер, который не смог организовать снабжение собственных войск. Но идти придется – последний раз они с графиней ели на борту «Голден Род» и уже начинает предательски урчать желудок. Впрочем, нет худа без добра – одна из связок мулов, разгромленного каравана, запуталась в придорожных кустарниках, и князь не мучаясь угрызениями совести, произвел незаконное присвоение собственности армии САСШ. В конце концов, им с графиней нужен транспорт, и два мула роли в снабжении войск Шафтера не сыграют. Да и подустал он от интимных упражнений на траве, а ведь наверняка графиня затребует продолжения этих упражнений в ночное время, да и он сам хочет этого продолжения. Сбросив ящики с патронами на обочину, он усадил на одного из мулов графиню, а на второго уселся сам. На всякий случай он привязал мула графини к своему и старался ехать бок о бок, слушая ее милую болтовню.
Ей уже нравилось на Кубе! Все было не так плохо! Она даже согласна на ночлег под открытым воздухом, но в его обществе. И еще она голодна. Но мясо мулов, она,  ни за какие деньги есть не согласна! Откуда мясо мулов? А что, по мнению князя, ест американская армия, если в том караване, который разгромили эти странные соотечественники с Колымы, были только одни ящики с патронами?
После такой логической цепочки князь понял, что она не только красива, но еще и умна! Никакой провизии в Сибонее он не видел, да и по дороге им не встретились караваны с провиантом. С раненными – да. Вереница из дюжины колесных повозок, заполненных стонущими солдатами и офицерами. Сколько из них умрет за время дороги? Ведь это не дорога, а болото с рытвинами и ухабами!
Собственно говоря, князь уже знал, что он увидит, за холмом, где судя по указателю находилась штаб-квартира Шафтера. Дюжина разномастных палаток, несколько костров, траншеи по периметру, беспорядочные груды военного снаряжения – ящики с патронами, снарядами, гелиографами и чем-то еще. Первоначальные предположения Шафтера сбылись - снабжение оказалось самым узким местом в организации десантной операции. Централизованное управление тылом отсутствовало напрочь. Боеприпасы и продовольствие доставлялись с транспортов на берег безо всякого плана, по принципам «как придется», «то что сверху», «то что легче вытащить и выгрузить» складывались в том самом деревянном сарае в Сибонее, приспособленном под временное хранилище, и развозились по частям. На глинистых тропах, превращавшихся в болото каждый вечер после очередного ливня, часто возникали заторы, чему он был свидетелем. Американскую армию спасал пока только первоначальный заряд оптимизма, с которым она высадились на кубинский берег. Правда этот оптимизм уже иссякал – многие в штабе Шафтера были угрюмыми и подавленными – испанцы действовали из засад, и наносили американцам огромные потери, а они так до сих пор и не вступили с ними в настоящее сражение.
Графиня осмотрев штабной лагерь американцев, категорично заявила о том, что у нее пропало желание вести репортажи с места боев на суше, и она предпочтет страдать морской болезнью в обществе князя, рассказывая читателям о морских сражениях, в которых она правда ничегошеньки не понимает. Александр Александрович согласился с такой постановкой вопроса, ибо ни за что не оставил бы графиню в этом таборе. Точнее пародии на табор, ибо у цыган дисциплины и комфорта на порядок больше. Из провианта удалось разжиться парой банок мясных консервов, которые грудой валялись посреди лагеря. Они бы взяли и больше, что Ливена честно предупредили, что эти консервы в большом количестве опаснее испанских пуль. Так оно и оказалось – было странно, почему бы просто вместо консервов не раздавать соль мешками. Запив все это дело весьма посредственным кофе, князь беззастенчиво продолжил эксплуатацию присвоенных им американских мулов – тащиться пешком  по грязи 15 километров в Сибоней он не испытывал ни малейшего желания.
Всю обратную дорогу он слушал рассуждения графини о том, что она разочаровалась в сухопутной армии – грязь, бардак, даже негде на ночлег устроиться! А потом снова блеснула своим умом, высказав весьма издевательскую фразу о том, что испанцам не нужно воевать с американцами – нужно просто отступать вглубь страны, и тогда американцы сами вымрут по дороге от голода и болезней. Князь снова согласился со своей спутницей – рецепт Кутузова здесь на Кубе, вполне мог сработать. По дороге обратно, они увидели кубинских повстанцев, которые занимались мародерством – снимали с мулов, оставшихся без погонщиков, ящики с патронами. Князь решил, что вмешиваться в американо-кубинскую дружбу – не его профиль и просто проехал мимо. В конце концов, эти полуголые повстанцы, одетые в синие шерстяные куртки американской армии на голое тело, воюют на стороне американцев – вот пусть и сами с собой и разбираются.
Они успели до наступления темноты достичь Сибонея, и перебраться на борт яхты «Голден Род». С борта яхты они и наблюдали за тем, как на берег высаживается очередная партия пушечного мяса. Журналисты «Нью-Йорк Геральд», которой принадлежала яхта, и которые всегда про все знают, пояснили князю и графини, что это высаживаются какие-то посланцы из будущего. Морские пехотинцы из 21 века. Воюют хуже нынешних – в Гуантанамо эти «гости из будущего» ничем героическим себя не проявили. Единственное, что в них интересного – это странная форма, которую они потребовали себе пошить, и наличие в их рядах женщин. Примерно десять-пятнадцать процентов из них женщины, причем есть и женщины офицеры. Форма действительно была странная – пятнистая, со множеством карманов – чем-то смахивала на форму «Бивиса» и Батхеда» разгромивших караван с боеприпасами. Но оружие было обычное. Обычные магазинные винтовки на пять патронов.
Графиня поначалу засуетилась, и хотела вернуться на берег, чтобы посмотреть на американских женщин-солдат, но потом как-то успокоилась. Видимо вспомнила то, что увидела в штабе Шафтера, и представила что быт в войсках еще хуже, чем быт в штабе. На яхте у нее есть, по крайней мере, своя каюта, хоть и маленькая, есть небольшой камбуз, где можно поесть человеческой пищи. Выпить вина. Да хоть того же вонючего виски, но в человеческих условиях – сидя на коленях у мужчины! Ночь, так та вообще обещала быть сказочной!
С данным утверждением графини, князь Александр Александрович был полностью согласен…