В конце-концов, мне небезразлично, в каком мире будут жить дорогие нам люди. Если есть шанс изменить мир к лучшему – преступление им не воспользоваться.
– Шанс... Проблема, обычно выпадает несколько шансов для нескольких группировок одновременно. С сильно различными взглядами на будущее мира или просто различной степенью жадности. Остаться должен только один.
– Хочешь сказать, этим одним должна стать ты и твои сторонники?
– Именно. Если не готов рискнуть всем – лучше просто не лезть в эти дела.
– Стоять в стороне тоже как-то не так.
– Тоже можно всё потерять. Кто не с нами, тот против нас.
– Думаешь, так скоро будет?
– Не думаю, уверенна. Считаешь,  может быть как-то иначе?
– Видимо, нет. Вопрос, скорее в том, сколько будет крови и когда?
– Именно так. Слишком уж все агрессивно друг против друга настроены. Тон статей вспомни. Читаешь – удивляешься, как это ещё не начали оппонентов по фонарным столбам развешивать.
– Начнётся скоро?
– Точно сказать не могу. Не все ещё определились, кого и вместе с кем на фонарь тащить. Зубастых-то много слишком. Только проблема – никто не сильнее двух любых других. Сейчас такие альянсы заключают – ёж с ужом просто образец взаимопонимания и гармонии. Вечный принцип «против кого дружим». Сейчас вместе загрызём и друг другу в глотки вцепимся.
– Это так. Только я по перегрызанию глоток не самый лучший специалист.
– Я знаю. То, в чём ты специалист очень нужно для более спокойных времён и не против этих врагов. Мозги и наработки надо беречь. Если уж совсем жаренным запахнет, есть план вашей эвакуации и сохранения всего имеющегося. Пересидите времена эти. Всё равно работы эти продолжать государственная воля и деньги нужны. С первым у меня нормально. Со вторым как-нибудь разберёмся. Пока уже принят промежуточный вариант – вас в провинцию переводят. Там не будете столько внимания привлекать. Да и полигон там уже есть.
– Что там ещё есть?
– Полная инфраструктура. Резервный центр этих исследований там планировался. Теперь решено временно разместить основной. Сомнительно, что там найдётся кому бучу поднять. Слишком там жизнь местных на объекты МО завязана.
– И когда?
– Думаю, скоро. Вашего главного сегодня вызвали в министерство. Так что, сама думай.
– Сотрудники едут с семьями?
– Да. Я понимаю, на кого ты намекаешь. Уже разработаны несколько сигналов уровней опасности. «Сордаровка» и твоя организация имеют один уровень. К тому же, последнее время я, возможно, начинаю излишне паниковать. Даже в случае с тобой, речь идёт пока только о переводе вас на новое место, где вы, банально, представляете меньшую опасность для окружающих.
– Пока ты больше намекала на опасность от окружающих для нас.
– И это тоже. Но я ведь в курсе насчёт взрывов.
– Это больше никогда не рванёт. Надёжность узла я гарантирую лично.
– Чем гарантируешь? Новой кожей на своей заднице?
– А хотя бы!
– Из–за этого узла не рванёт, рванёт из-за другого. Слишком новое, опасное и перспективное направление. Точно знаю. Там над этим тоже работают. Всё, что было у них в открытом доступе, перерыла.
– Взглянуть бы.
– Вроде, всю информацию уже передали вам... Уточню.
– Буду благодарна. У них там любопытные достижения. Но нам стоит идти своим путём.
– Уверена?
– Но я же не сказала, на сто процентов своим. У нас же довольно сильно отличается металлургия. Делать отвёрточные копии в этой области в итоге обойдётся себе дороже. А мы и так уже куда больше потребили, нежели принесли. Но свой путь уже найден. Другое дело, время опять играет против нас.
– Вопрос времени... Речь идёт о нескольких месяцах. Может, годе. Если очень повезёт – двух. Война все старые раны разбередила, ни одной проблемы не решила, только новых добавила. Когда ухнула в накопившееся – просто поразилась, как мы до сих пор держимся?
– Что думаешь?
– Что думаю, что думаю. Стихия вот-вот прорвётся. Примерно понятно с цветами и оттенками. Ни у кого сейчас решительного преимущества нет. Пойдёт резня по крови и кости. Отсрочить можно, удержать – нет. Если чего-то не можешь предотвратить, это следует возглавить. Стихии будут пожирать друг друга. И надо, чтобы осталась одна, чью энергию можно направить в нужное русло.
– Считаешь, ты именно этот человек?
– Считаю, что человек, который попытается. Либо оседлаю надвигающуюся бурю. Либо буря сметёт меня.
– У тебя же ребёнок!
– Именно поэтому. Вечно прятать я её не смогу. Так пусть мир станет таким, где просто не страшно будет жить.

Задавить крик не удаётся. Липкий страх отступает. Не помнишь уже, что снилось. Резко садится на кровати. Зеркало далеко, свет выключен. Она и так знает, выглядит сейчас жутко.
Сейчас опять всё повториться. Которую уже ночь. Кнопку «отбой» нажимает на автопилоте. Почти сразу – трель телефона. Подтверждает отбой. Сигареты не ищет. Покурить не удастся.
Топот детских ножек в коридоре уже слышен. Дверь распахивается.
– Мамочка, что с тобой?
Сразу же подбегает и обнимает. Чуть не плача от страха.
– Ничего, Маленькая. Просто плохой сон.
Ощущает, девочка мелко-мелко дрожит. М–да, уже на подсознательном уровне пугать научилась. Причём, ту, кого совершенно не стоит. Кошмары, заканчивающиеся криком, похоже, начались ещё там. Жизнь на нервах ни к чему другому и не могла привести. Потом, когда уже здесь в себя приходила, в первое время не было. Причина – проста и понятна, чем только её врачи не накачивали, стремясь в норму привести. Снотворного тоже предостаточно было. Может и сильнодействующее из арсенала психиатров было. Сомнительно, что её сразу посчитали нормальной и способной к адекватному общению с ребёнком. Могли вообще ненормальной признать, тут с этим быстро. Особенно, если поводов предостаточно.
Но всё-таки признали тем, кем признали. К девочке снова привыкать пришлось привыкать. Оказалась куда младше, чем ожидала, но всё равно, старше биологических лет. Вокруг неё-то все эти года было одно пространство и время.
Только у матери опыта общения с детьми или хотя бы с молодыми матерями за это время – нулевой. Времени там проведено больше, чем было девочке на момент расставания. Так что забыла почти всё, что знала.
Первым делом поняла, что по ней тосковали. Может, и не столько по ней непосредственно, сколько по матери рядом. Что-то с раннего детства в памяти осталось.  Ощущение потерянной теплоты и ласки. Девочка несколько дней от неё. При первой возможности старалась взять за руку. Как огнём прожигает М. С. в такие моменты. Доверчивая теплота ладошки, касающейся пальцев, способных сгибать металл и насмерть сжиматься на человеческом горле.
Ещё и Кэрдин «удружила», предоставив девочке кучу фотографий, где она с матерью. Шкатулку со снимками Младшая хранит как самое своё большое сокровище. Ключик постоянно висит на шее.
Марина и не знала, что их столько. Некоторые явно происходят из различных досье. Часть из них, будучи собраны вместе могли бы выставить Марину в невыгодном свете. Иные жесты можно толковать двояко. При очень большом желании. Вплоть до ненадлежащего обращения. Видимо, подборочка намеренно делалась для демонстрации определённым людям или лицу. Потом дали отбой.
Фотографии остались. С таким толстым намёком.
Или всюду видеть подвох – паранойя, резвившаяся от жизни в непрерывной партизанско–диверсионной деятельности на протяжении нескольких лет? Тоже мне, городская герельяс.
Другие фотографии делала Софи, Эрида, ещё кто-то. С плёнок Эр тут много отпечатано. Есть и несколько официальных парадных фотографий самой М. С.. Как маленькой, так и уже в военной форме. С последнего снимка уже столько лет прошло.
Кто-то, можно даже особо не сомневаться, кто именно, совсем недавно дополнил коллекцию миниатюрой с генералом в полной парадной форме. Включая награды, полученные за время пребывания в том мире.
Нервы подлатать реально стоит. Они уже к Церенту на взводе были и с той поры ситуация не изменилась.
– Мамочка, тебе страшно? Или больно? – это она должна задавать такие вопросы напуганному ребёнку. Не дочь ей. Но всё в жизни выходит наоборот. Глупости девочки не скажешь. Хорошо ложь чувствует. Просто боится недавно обретённую мать потерять снова. На этот раз окончательно. Как любой ребёнок войны, прекрасно знает разницу между жизнью и смертью.
М. С. давно поняла – Кэрдин относится к женщинам, совершенно не любящим детей. Одновременно, принадлежит к людям просто не умеющим делать плохо любое порученное дело, постройка завода, планирование войсковой операции или воспитание чужого ребёнка.
Рекомендаций профессиональных педагогов в общении с Мариной не нарушит никогда. Девочка, несмотря на ум, так и не определилась, как относиться к Кэрдин. Знает её всю жизнь. И не определилась. Хотя, не только она.
М. С. сейчас жалеет, что среди её близких друзей нет никого с детьми схожего возраста. Иногда простой человеческий разговор может дать больше, чем консультации с высококвалифицированным специалистом. Те более, сейчас Марина судит о детях не по книгам, а разговорам с дочерью.
С ней никогда не знаешь, грустной или весёлой застанешь. Это взгляд человека, словно родившегося взрослым. Присущие возрасту искорки есть, но очевидно: она сперва серьёзна, временами весела. Но не наоборот.

Гроза фронтов и пары столиц робеет, общаясь с дочерью. У той, впрочем, аналогично. Сволочь и умница Кэрдин одновременно, подсунув подобное лекарство после всех похождений. С другой стороны, Марина и раньше была. Но ведь не по воле М. С. они расставались! Сейчас надо жить. И думать о будущем Мелкой. Особенно, если осознаёшь, ей сейчас, кроме материнского общества, ничего не надо.
Хотя, у Еггтов с материнским инстинктом испокон веков проблемы. Или это романы на собственный опыт накладывается? Самой М. С. стало страшно, когда криком во  сне напугала ребёнка. Да ещё вломившаяся охрана в тот раз страха девочке добавила. Самой-то наплевать в чём и пред кем быть. Но девочка спала с ней. (Не гнать же её). И сильно испугалась, материнского крика, вломившихся охранников. Хотя и много раз видела их раньше.
  Долго её потом пришлось успокаивать. Охрана только свою работу делала. Да и испугалась девочка больше за неё. Тогда с трудом удержалась, чтобы не ругнуться.  На всех и не на кого конкретно. Ну, что делать с этой искренней и совершенно не заслуженной, любовью?
Сволочь ты всё-таки, Кэрдин. Ненавидя Кэретту стандартной женской ненавистью, не стала ссорить два следующих поколения Еггтов. Хотя, могла бы спровоцировать конфликт с лёгкостью. Дети внушаемы, сама Кэрдин в деле вешания лапши на уши - профессионал высочайшего класса. Задуривала головы много кому, поумнее маленькой девочки. Но именно ей – не стала.
Материнский инстинкт у неё получше что ль развит, чем у императрицы? Не, только не это. Своего сына Бестия откровенно ненавидит. И дело тут не в политических взглядах. Это сейчас за ними ненависть хорошо прятать. Но Ярн ненамного старше Софи. Но Кэрдин нелестно отзывалась о нём всегда. Подсознательно дочь иметь хотела? Или, как Марине, ей детей лучше было не заводить вообще?
Очередной вопрос без ответа. Да и какое дело М. С. до ещё одного единокровного братца?
У самой есть мелкая, кого про себя получается называть только подцепленным в том мире словом прикольная. И ведь она ни разу не смешная.
Сидит вот сейчас рядом. Успокоилась уже.
– Мама, ты спать больше не будешь?
– Нет.
Хотя, можно ещё. Девочка время по часам определяет легко. М. С. не помнит, в этом возрасте, или раньше сама научилась время определять. Если только по игрушкам в её комнатах смотреть, не поймёшь, девочка или мальчик тут живёт. Куклы, их домики и всякие мягкие зверушки соседствуют с машинками и солдатиками примерно в равных пропорциях. Пулемёт даже есть, правда игрушечный, а не трёхствольный настоящий, как у матушки в своё время водился. Да и у этого плюшевая обезьянка на стволе висит.
Намеренно Кэрдин ей рядом с дочерью комнаты оборудовать приказала. Дворец-то большой, да и не жилым был до недавних времён. Теперь же... Скоро нежилым станет снова. М. С. твёрдо решила перебраться в город. Спросила у дочери, как она смотрит, чтобы пожить где-нибудь в другом месте.
«Ты там будешь?»
«Да»
«Всё время?»
«Не знаю».
«Я согласна, только не уходи больше».
Первые дни Марина даже спала рядом с матерью. Боялась, проснётся, а её рядом нет. Потом к М. С. вернулись кошмары, вышли из организма остатки лекарств, что по прибытии пичкали.
Марина снова стала спать в своей прежней спальне. Всегда прибегает, если, как сегодня, М. С. не удаётся справиться с кошмаром.
Всё сильнее подозрения, что после возврата ей хотели подстроить изоляцию от общества. Причём, неясно какой, в здравом уме, или сумасшедшей опасались больше. Если с первой всё в общем-то, и так понятно. То со второй всё сложнее.
Она встретилась с Мариной куда позже, чем могла бы.
Особо гадать не надо, почему пришлось столько общаться с психологами из ведомства ясно чьего подчинения. О её похождениях доложили в подробностях. И можно не сомневаться, старшенькая не со зла, а по причине излишней эмоциональности, наверняка назвала её «детоубийцей». Если уж в лицо ещё там не постеснялась бросить. Да и остальные тоже могли подкинуть информации.
М. С. не в претензии. Пусть и существует постановление, согласно которому все действия отправленных в другой мир против уроженцев того мира не подпадают под действия грэдского правогого поля.
Постановление-постановлением, сколько бы людей там агент не перестрелял, пред грэдским законом он чист, если только другого агента не застрелил. Но даже формально чистого убийцу детей здесь к детям не станут подпускать, хотя и за решётку не упрячут.
Опасения Кэрдин оправданы. Хотя детей Марина не убивала никогда. Более того, наличие детей несколько раз спасало довольно-таки хреновых личностей от пуль Марины. В отличии от популярного в тех краях фильма, эти самые личности так и не узнавали, что жизнью обязаны сыну или дочери.
Хотя, страху они натерпелись. Кой-кто даже явку с повинной писал, лишь бы его от стрелка в СИЗО спрятали. Другой чуть не взлетел на воздух прямо перед генеральным офисом своей конторы. Не взлетел только потому, что в тот день в фирме был корпоратив. Марина не знала о предусмотренной детской программе. Эффектный взрыв должен был быть приурочен к окончанию мероприятия. Увидев жену этого деятеля с двумя маленькими детьми, раздумала убивать. Подрывать пустую машину не стала. Разминировать не полезла. Позвонила в полицию и сообщила о бомбе. Ладно, хоть буржуйский корпоративчик испортила со вкусом. Потом ещё открыточку так и не научившемуся летать генеральному с приветом от стрелка и советом прекратить некоторые аспекты коммерческой деятельности фирмы, послала.
Прислушались ли к совету, Марина узнать не успела. Зато узнала, генеральный с охранниками стал перемещаться по городу либо пешком, либо на общественном транспорте. Жене тоже запретил машинами пользоваться. И дети в школу и из неё стали на своих двоих добираться.
Теперь как бы девочка психованной не стала из-за материнских кошмаров.
– Съездить никуда не хочешь?
– С тобой – куда угодно! – давненько М. С. не слышала столь неподдельной искренности в голосе.

В столицу ехать ещё рановато. Там всё закрыто пока. Известный здесь опыт другого мира про круглосуточно работающие магазины не применяется. Люди ночью должны спать. В общем-то верно. С вариантами.
Умеет Кэрдин играть по правилам! У Марины комнаты как у принцессы. Хотя, она принцесса и есть. Только у самой М. С. в детстве было  похуже. Когда валялась парализованная, смотрела и диснеевские мультики. Оборудуя комнаты Марины, дизайнеры Кэрдин амеров явно переплюнули. Аж самой М. С. стало завидно. Такого даже у неё не было, хотя и на ней денег никогда не экономили. С человеческим вниманием было хуже. Но это уж стандартная болезнь отношений в паре миров.
Тем более, званию «ледяная принцесса» Кэрдин  соответствует не меньше Софи. «Мамой» Марина её назвала раньше, чем саму М. С.. Детская память – специфическая вещь, Марина Старшая почти не помнит себя лет до четырёх. Как ни крути, но почти четыре года, особенно в этом возрасте, из жизни не выкинешь. Ребёнку всё, что угодно можно внушить при желании, или по приказу. Но тут другой случай.
От Младшей Марины Кэрдин не то, чтобы дистанцировалась, по сравнению с Кэреттой вообще считай, близкие отношения поддерживала. При этом, постоянно подчёркивала, Марине она не мать. И «тётей» Кэрдин можно называть только потому, что она старше. Детей Кэрдин не любит, притом обязана о ребёнке заботиться.
Конечно, не М. С., дважды бросавшей девочку (правда, один раз не по своей воле) претензии предъявлять. Но с материальной стороны к Кэрдин придраться не за что. Жилище сказочной принцессы оборудовала по голливудским стандартам. Может, и на самом деле, мультиков пересмотрела. Марина не очень в курсе её слабостей. Но с розовеньким цветом в комнатах девочки она откровенно перебрала!
– Ладно, иди одевайся. Пока просто покатаемся.
Девочке как-то не обязательно знать, что мать держит под подушкой пистолет. Хотя, кобура, присутствующая почти при любом материнском наряде, её не смущает.

На дороге пустынно. Мотоцикл несётся. М. С. с трудом вновь привыкает, что понятие «пробки» относится только к бутылкам, а не к дорогам. Во вроде бы обычные моменты осознаёшь, с какой скоростью несётся время. Давно ли её саму вот так же катал Сордар? Сейчас уже Марине немногим меньше, чем было тогда матери.
С чего-то вспомнилось, как она гуляла с Хереноктом. Интересно, доченьку потянет повторять материнские «подвиги»? Как говорится, поживём–увидим. С дядькой девочка уже знакома. Намеренно скрывать что-либо из прошлого от дочери М. С. не намерена. Спросит что – правду услышит в ответ. Ложь порождает только большую ложь.
Марина, оказывается, прекрасно помнит, как ездила с матерью, когда маленькой была. И сейчас такая довольная! Опять, есть за что Бестию благодарить. У Марины, оказывается, есть куртка, сшитая по образцу танкистской материнской. Девочка вообще, если куда-то едут вместе, старается в одежде матери подражать.
Только волосы у неё длинные. Косичек не признаёт, ходит с распущенными, или в хвостик стягивает.
Одну из заколок М. С. увидела, обалдела, представив стоимость. Это что, у нас Эр номер два подрастает? Умненькая девочка уже научилась товары по каталогам заказывать? Спросила откуда. Оказалось, Сордар на прошлый День Рождения подарил. М–да, братец себе верен.
Автоматический пистолет, сделанный по индивидуальному заказу – один из подарков на шестнадцатилетние. Оружие побывало с Мариной во всех передрягах. Порядком наследило в том мире. Удивило, что не спёрли у раненой, когда была без сознания. Только обгоревшую кобуру пришлось заменить.