Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
Нечто в жанре стимпанк. Пока только планы. Не знаю даже что из этого получится.
По идее мир погруженный в войну. Воюют, как обычно, Россия и Турция.
Вполне возможно, что это будет предисловие...
Начало.
Крым. Российская империя.
- Вот незадача, - воскликнул шофер, князя Сухорукова, когда последний брикет, очутился в топке паромобиля, - Хорошо бы нам дотянуть до армейской базы. В противном случае придется останавливаться и использовать дрова. А на них, на них далеко не уедешь.
Шофер отрегулировал давление в котле, затем вытащил из кармана черную пачку папирос «Герцеговина Флор» и закурил. Эх, если бы он захватил пару лишних брикетов. Сделанные из использованных газет, они давали куда больше тепла, чем обычное дерево.
- Ничего, Степан Лексеевич, - обратился шофер к Сухорукову, - как-нибудь доедем. - И выпустил в воздух колечко дыма.
Полковник хотел, было за безалаберность отчистить его, да только вовремя передумал. Князь вспомнил, что в какой-то степени это была и его вина. Стоило не спешить, и тот положил бы несколько лишних брикетов. Да вот только время поджимало, Степан Алексеевич должен был любой ценой оказаться в штабе армии южного фронта. За день до этого, он получил приказ о переводе, но замешкался и решил выехать по утру, с надеждой, что к назначенному сроку успеет. Сухоруков вызвал к себе шофера, парня молодого еще недавно окончившего университет, а теперь зачисленного в действующую армию. Тот явился немедленно. Одетый в новенький френч с оранжевыми петлицами и точно такого же света погонами, в кожаных брюках галифе и начищенных гуталином сапогах, в которых можно было разглядеть себя, как в зеркале, тот выглядел щеголем.
«Ему только медали не хватает, - подумал князь».
Плюс ко всему пышные усы и густые бакенбарды. С такой внешностью не в армии служить, а в бальном зале мазурку, или на худой конец кадриль отплясывать. И не кто не скажет, что за этой внешностью скрывается один из лучших спецов в своем деле. По крайней мере, такую характеристику ему дал друг князя – барон фон Глумберг, обрусевший немец. А уж кому-кому, а барону Сухоруков верил, как себе.
Объяснив ситуацию, а Степан Алексеевич всегда предпочитал информировать своих людей, зачем и для чего нужно то или иное действие, князь приказал готовить паромобиль в дорогу.
Служивый щелкнул каблуками, Сухоруков даже подумал, а не научил ли шофера барон, выделывать такие выкрутасы. Ему было бы достаточно, что Игорь Барановский, а именно так звали паренька, ушел бы, по крайней мере, по-русски. (А как это по-русски, Степан Алексеевич даже и не представлял.)
Ушел Барановский, а князь вернулся к столу и склонился над картой. Война уже шла второй год. Началась, как обычно из-за пустяка, да вот только тот оказался как раз вовремя. Мир, находившийся до этого на пороховой бочке, вспыхнул в один момент. Поссорились одни, а разгребать все это пришлось совершенно другим людям. Вот только кто был виновником ссоры, теперь трудно разобраться, то ли государь русский, то ли президент турецкий. А когда ссоры без секундантов не обойтись, а они всегда тут как тут. Французский государь, тот сразу к туркам. «Мы, мол, друзья ваши, и в всегда уважали вашу независимость». Австрийский кайзер, да немецкий к русскому. «Как можно без нас. Мы же вам как никак родня». А против родни не попрешь. Плохо, что в отличие от французских советников, эти так себе. Больше шнапс пить, да русской водочкой закусывать. Вот и приходится самим выкручиваться. Южный фронт, Туркестанский, Болгарский и повсюду турок лезет. Так и переходят некоторые участки из рук в руки.
Сухоруков сложил карту. Достал из шкафа френч, надел его и вышел из дома. Паромобиль уже был готов. Из трубы валил черный дым. Барановский докурил папироску, бросил ее на землю и притоптал. Открыл дверцу и помог князю забраться вовнутрь. Потом что-то вспомнил и кинулся в сторону склада.
- Стой! - закричал Степан Алексеевич.
Шофер замер и развернулся.
- Так я это за брикетами, - залепетал он, понимая, что задерживает полковника.
- И этого хватит, а то пока ты бегаешь, мы можем и опоздать.
Бараноский спорить не стал, вернулся в машину, и видимо зря. Вот теперь паромобиль, прыгая по кочкам, мчался в сторону Южного штаба. Дорога петляла по горному серпантину, и чем выше забирались они, тем прохладнее становилось.
«И на кой черт, - подумал Сухоруков, - нужно было организовывать штаб на такой высоте».
- Вот дьявол, - проворчал через, полчаса Барановский, когда стрелка на приборе давления начала медленно устремляться к нулю.
- Что там , - поинтересовался полковник.
- Боюсь, что приехали ваше сиятельство.
Игорь заглушил двигатель и выпустил оставшийся пар. Тот с гулом вырвался, наружу окутав их с полковником.
- Придется искать дрова, - вздохнул Барановский, выбираясь из паромобиля. В душе он уже давно ругал себя, что не ослушался утром Сухорукова и не отправился за брикетами. Он открыл небольшой ящик, прикрепленный под сидением, и извлек оттуда топорик. Подошел к краю дороги и взглянул вниз. Казалось, что там была пропасть. Спуститься можно, да вот только делать этого не стоило, решил для себя шофер. Обошел машину и углубился в лес.
Сухоруков вытащил из кобуры револьвер и на всякий случай проверил. Положил рядом с собой на сидение. То, что в штаб они опоздают, он уже не сомневался.
На счастье Игорь вернулся быстро. Под мышкой он тащил несколько веток. У самой машины бросил их на землю, и вновь удалился в лес. Так он делал несколько раз, пока не решил, что дров достаточно. Затем наломанные ветки нарубил небольшими кусками. Пока часть из них оказалась в топке, другие сложил рядом с сиденьем. Затем занял свое место, постучал пальчиком по барометру, облегченно вздохнул и запустил парамобиль.
Тот медленно, но стал набирать скорость.
- Не боитесь князь, - проговорил Барановский, - успеем.
Все-таки шофер ошибся, это Степан Алексеевич понял, когда парамобиль выехал на прямую дорогу и остановился у двух этажного здания, построенного в стиле барокко. На флагштоке, что был вкопан недалеко от входа, реяло русское трехцветное знамя. Двое караульных, что стояли на посту, вытянулись по стойке смирно и отдали честь, прибывшему офицеру.
Полковник спрыгнул с паромобиля. Поправил фуражку и вошел в здание.
