Окей. Не обещаю, что доберусь до конца.

Через несколько часов я уселся на другом конце поляны, икнул и с опаской подумал о последствиях такого обжорства. Ягоды были спелые, нежные, таяли во рту и уменьшали усталость просто на глазах.
Не знаю, сколько я съел, но теперь поляна уже не выглядела голубой. И хотя ягоды не очень плотная еда, я даже почувствовал, что сыт. И ещё кое-что почувствовал…
Обработавши четвёртую за последний час ёлку, теперь уже с кормового калибра, я понял, что щас подниму личный рекорд. Непривычная пища, да в таком количестве – это знаете, способствует. А выпить таки нужно. Через не хочу. Тем паче что солнце клонилось к вечеру. С фляжкой в руках ночью будет не так зябко. А поди ка попробуй запали костер прямо в лесу! Сырость. Да и просто нечем.
Приняв решение, я с радостью растянулся на траве. Усталое тело с трудом воспринимало передышку. Каждый мускул тупо ныл. Даже лежать неподвижно было трудно. Поэтому я полез в карман. Вот она, моя хорошая!.. Завечерелось.
И всё-таки хочется есть. И вот в голове – образы ЕДЫыыы. Не корочки хлеба, а нормальной порцайки чего-то мясного. Фляжка на этот раз была полна коньячку. Как мне и хотелось. Что там положено к коньячку? Шоколадка? Лимончик? Хм… Мда. Не то. Да что там, появись сейчас армейский котелок с перловкой пополам с тушёнкой – пошло бы под коньячок за милую душу. Плевать на условности. Перед кем тут благородно выёжываться?!
Ваще дурацкая ситуация! Есть природа, есть выпивка, есть свобода, всё это – хоть одним местом трескай, а хавчика нет - и кайф императору обломан!.. Ну вот, опять! Надо снова потрещать одним местом. Что ж меня так прихватило то, а?!..
…Если требовалось угодить в переплет, то почему именно таким способом? Почему, зачем? Фляжка неразменная – она то тут с какого боку?! Вот уж этого я совершенно не понимаю. Хотя… Это как раз прикольно. Как то примиряет с суровой действительностью. …А действительность ли это?!! Может, «белочка»?!! Игра, тэкскээть, воспалённого воображения?! Ох, ёоо-о! Срочно под ёлочку!
Вторая, блин, ночёвка… А х-холодновато, братцы! Огоньку бы. А тут ещё мне стало мерещиться, что блызээнько така что то отблескивает в свете восходящей луны. Зелёненькие такие огонёчки. Такси, блин, свободен. Доставим на тот свет с особой жестокостью.  С голодухи (или спьяну) мне немедленно захотелось пойти и порвать пасть хищнику. Не знаю, кто он тут. Да хоть медведь, мля! Порву и сожру! Пошёл прямо на свет зрачков. Сунул руку в карман. Вместо фляжки – бутылка. Портвейн. Аатлично. Долбанул со всей дури об пень. Розочка! То ещё оружие, но тут не до жиру. Зверь с недовольным и испуганным воем стал пятиться, потом свет пропал, послышался шорох. Удрал, черт!
Прошёл ещё до места, любопытно ж узнать, что это было! Ну надо же – порося! Дохлое. Видать – рысь всё таки была, или что-то типа. Может, и ошибаюсь, я не охотник. Да и места незнакомые. Но подумалось – рысь. Сперла молодого кабанчика из стада, удавила, подхарчится решила, а тут – я. Большой и злобный местный хулиган.
Вам смешно, но я стал жрать кабанчика сырым. А что делать? Был бы тут ларёк ночной торговли – купил бы я Вам спичек. И культурно бы посидел, за свининкой под коньячок… Да под что угодно! Я легким пассом выхватил из кармана алюминиевую банку с «Балтикой № 3.» Ну что, господа? Видали фокус?!
Я все таки успел удержать мысль в последний момент. Алюминиевая банка! А до этого – совковая бутылка с «Семьсот семьдесят седьмым»! Горлышко – оружие, а вот дондышко!... Дондышко, скажу я вам – это половина зажигательного стекла. А побежал к месту, где, как мне помнилось, я шарахнул бутылкой об пенёк. Шарил долго. Может – пол часа. По разным местам. Бесспалезззно. Места на найти. Да и стекло – зелёное.
…Да вот! Тупой я! Только через эти полчаса догадался, что стоит мне сунуть руку в карман!.. Сунул-вынул! Вот она – «Посольская»! Экспортное исполнение – не стекло, а чистый хрусталь, донышко выпуклое, ровненькое. Окей, завтра испытаем, а пока займёмся содержимым! Эх, чёрт! Недурственно!
Жить стало если не лучше, то веселей. Вот как раз про меня. Хотя я по прежнему ничего не понимал, но зато теперь был сыт, пусть и несколько невероятным образом.
Я б даже закурил с удовольствием – впервые с прошлой ночи. Да спичек нет. Да и бросил давно – ещё в детстве. Не пошло как-то. Даже в армии не смог привыкнуть. Да в армии, там где пришлось лямку тянуть, больше всё таки местное сырьё в ход шло… Вот пыхнуть бы щас! Рука в идиотской надежде потянулась в карман. Долго шарила там. В другой – другая рука…
НИ! ХРЕ! НА! Ладно, проехали.
И всё же - куда же меня занесло?
Следующим днём, к полудню, ценой горы битых бутылок, удалось добыть огонь.
Поросёнок был счастлив! Я – тоже. Мы неплохо поладили. Когда я был сыт его ещё оставалось прилично. Взял с собой. Из куртки соорудил рюкзачёк – голь на выдумки хитра. Проложил внутри чем-то вроде лопуха – и вперёд.
Всё, что мне оставалось - идти столько, сколько потребуется. А точнее, до тех пор пока не найду людей. Надо же поделиться с кем-то моей радостью. Нести её людям. А иначе не интересно.
Так, или иначе. …Или ещё как. Если, конечно, не произойдет чего то из ряда вон выходящего. Опять же в том или ином смысле. Госспаде, шо я тут за бессмыслицу несу. Видать, несколько ошалел от многаводки и одиночества. Потому что на происходящее стал смотреть как то слишком по-философски мутно.
«А вот и оно – дерево!» (с)
Среди прочих деревьев это был гигант. Из одних его сучьев, я думаю, можно было бы срубить небольшой сруб для колодца, например. Ствол уходил вверх, как Останкинская телебашня, белея огромным пятном содранной коры.
У комля раскинулся великолепный муравейник едва не в мой рост. Одно слово – впечатляло. Если бы не это впечатление, я бы прошел мимо, даже не покосившись. Но лезть наверх… Чо я  - дикий? Да и муравьи, блин. Здоровые больно. Кусачие. Деревья у муравейников – это всегда их плантации. Пока залезу – сожрут!
Но оглядеться – любопытственно. Я полез на соседнее – оно было ещё выше. Блин, на старости лет, да вполпьяна – охренеть, какое удовольствие. Повезло ещё – ремень у меня хороший… Был. Теперь – виду то никакого. Только штаны поддержать и годится. Но помог он мне на дереве здорово. Без него был бы из меня хороший питательный стол для тех же муравьёв.
Полюбопытствовать же было на что. Во все стороны видно сплошным ковром зеленое море тайги. Давно не виденный простор восхитителен. Полной грудью вдыхая прохладный ветер, я уцепился за ветви и оглядываюсь. Даль купалется в туманной дымке.
С трех сторон над горизонтом парят контурные росчерки горных вершин, как бы тесня, огораживая лес. С юга же в панораме имелся разрыв. И тайга уходит в него как в ворота. Сливаясь где то там – в дымчатой дали – с небом. Мляаа, лепотаааа! Но вся красота мгновенно вылетела у меня из головы, когда вдали над лесом я увидел поднимающуюся вертикально полоску дыма.

Дым был далеко. Даже с дерева я его еле различал. Но все таки он был. Я засек направление. Как? Угадайте! Праильно! Вытащил из кармана очередную бутылку, отхлебнул (чего ж всему добру пропадать то), и бросил в направлении дыма. Спустился на землю, сел под деревом, подальше от муравьиной кучи, и задумался.
Мне бы вроде обрадоваться полагалось. Но жить то ведь хочется! Хрен его знает, как меня встретят. Решил – не ходить пока. Пошёл к воде – посреди моего распадка обязательно должен быть хотя бы ручей. Горы – это водораздел. Логично? Логично!
Идти пришлось долго. Дольше даже, чем я думал. И то бы я вряд ли куда пришел, если бы случайно не набрел на тропу. Сперва я принял ее за обычную звериную – они мне часто попадались, – но тут на стволах имелись затеси. Значит, люди.
Вообще, наверное, полагалось бы волноваться. Как никак плутал два дня с лишком в тайге. И вышел к людям! Но то ли отупел так за это время, то ли еще что. (Угадайте, что! Хххе!) Так что был я совершенно спокоен. Хотя, надо признаться, то, что меня там ожидало, я совсем увидеть не предполагал.
Я вышел на пепелище.
Вообще то это был замок. Настоящий, хотя и деревянный. Со рвом, башнями – но очень старый. Да и небольшой размером. Так, фортеция местного значения. Подле замка совсем недавно стояла деревня. Тоже не очень большая. Народу – никого. Дым – от костерка посреди небольшой деревенской площади.  Тут то я, пожалуй, пожалел наконец, что угодил сюда. Но было уже поздно.
Над замком летало воронье. Воронье каркало над и над деревней. На околице, я увидел, наконец, людей. Но только подойдя ближе, понял, что они заняты. Похоронами.
Меня тоже заметили.
Ситуация получилась глупейшая. Я только в тот момент осознал, что не знаю языка этих людей. А они – моего. Обычаи опять же… Одежда на них была явно классическая средневековая, в моем понимании, – какие то холстины да кожи.
- Э-э-э… Помянем! – сказал я и привычно уже вытащил из кармана… Четверть! Трёхлитровая посудина из кармана джинсов – фокус ещё тот. Я сам от себя офигел. И все офигели.
Я смотрел на людей, люди – на меня. И вид у них был такой, словно я невесть какое чудо о десяти головах. И чем дальше мы глядели друг на друга, тем сильнее я чувствовал, в насколько же дурацкое положение угодил.
Я совсем было уже собрался повернуться и уйти обратно в лес – почти как гиппопотам в одной небезызвестной песне, – когда из толпы вышла женщина, подобротней и побогаче одетая, и, встав впереди, обратилась ко мне с каким то вопросом.
В совершеннейшем замешательстве я понял, что обращается она ко мне по русски!
– Кто ты, чудо-юдо голубое? – спросила она. – И что тебе здесь надо, алкаш?
Замешательство продлилось необычно долго, поскольку я в такой ситуации попросту не мог сообразить, что отвечать. В конце концов я выдавил из себя:
– Извините меня, я нездешний… Я попал сюда издалека… Долго шел лесом… Не могли бы вы мне помочь?
Лепет мой бессвязный, понятное дело, не вызвал ни у кого восторга. Женщина же – тут я разглядел, что она очень молода и только следы копоти на лице прибавляют ей лет, – нахмурившись, отвечала:
– Тут тебе не пивная, сударь. И валил бы ты отсюда, повторяю. Скоро здесь будет задница. Не до тебя тут.
От этих ее слов все во мне померкло с нехорошей быстротой. Наглая тётка раздражает, но в  своём праве. Что то надо было делать. Я напряг свои мозговые извилины и спросил:
– Может быть, тогда вы можете мне сказать, куда бы я мог направиться?
Вопрос прозвучал весьма бледно. Моя собеседница внимательно посмотрела на меня.
– Ты что ба-альной? – спросила она. – Откуда ты взялся, такой дурак?
– Я не знаю этих мест и этого края, – ответил я. – Я вообще не представляю, в какой стране нахожусь!
Тут уж удивление ясно выразилось в моей собеседнице. А в толпе произошло какое то оживление.
– Допился! – констатировала она. – Даже дороги домой не помнишь?
Я в затруднении задумался. Как объяснить?
– Не знаю, – ответил я в конце концов. – Каким то образом я очутился в лесу, к северу отсюда. Три дня плутал, пока вот не пришел сегодня сюда…
Тут девушка даже мигнула.
– То есть, – сказала она, – говоришь, что дом твой - на севере?
Но уже по самому этому вопросу я понял, что за ним кроется какой то другой смысл. Нетрудно было догадаться, что появление мое с севера совсем не обычное дело. Я ответил:
– Я не знаю, где находится мой дом, – и добавил: – Боюсь даже, что здесь у вас его совсем нет.
На секунду возникла пауза. Потом девушка спросила:
– Так вы… колдун?
– Нет… – Отвечая, я лихорадочно попытался сообразить, почему она об этом спросила. – Не колдун…
– Тогда – врун. Топай-топай отсюда – она катастрофически быстро теряла ко мне интерес.
Я даже рот разинул, слушая ее. От безысходности я хлебнул из четверти. И тут из толпы протолкался какой то звероподобного вида мужик, хмуро глянул на меня и обратился к девушке: «Госпожа… Это шпион, он подослан, чтобы задержать нас здесь!» - его хищный взгляд гипнотизировал мою бутыль.
Мне  стало не по себе. Дело оборачивалось скверно. Стараясь не поддаваться страху, я взял себя в руки и сказал как можно тверже:
– Можете считать меня кем хотите, но я действительно  из лесу вышел и понятия не имею, где нахожусь!
– Нет, он не шпион, – ответила девушка, задумчиво меня разглядывая. – Подсылать такого шпиона – просто глупо. Просто алкаш – весь синий уже. Скажи, – обратилась она ко мне, – ты не из…
Последнее слово она произнесла неразборчиво. И еще до того, как я раскрыл рот, чтобы попросить повторить, я по ее лицу понял, что она поняла, что я не понял, о чём она. Невербальные, мля сигналы. Иногда молчание - залог быстрого понимания.
– Здесь оставаться не стоит. Один его вид привлечет внимание кого угодно…- сказала она задумчиво.
– Так я бы и хотел только узнать, как мне добраться до какого нибудь места! – подхватил я. – Больше мне ничего не нужно!
– Да, конечно, – согласилась девушка со мной, но как то рассеянно, о чем то раздумывая.
Давешний мужик опять приблизился и заговорил предостерегающе:
– Госпожа Рэра… Что вы хотите делать? Никто из нас не знает этого человека. А вдруг он все таки шпион Потура? Мне он не нравится! Весь, кроме вот этой бутылки!
Еще бы я ему понравился. Будь я на его месте, а он на моем – он бы мне еще меньше понравился… А бутылку я отпустил – тяжела. Пусть этот мужик поносит. Доброволец, мля.
– Этот алкаш вроде как помощи просит, Слейф, – ответила Рэра строго. – Он чужой здесь, это видно. И оставаться тут ему тоже нельзя. Наведёт.
– Госпожа моя, так я его ща… – начал было тот, кого она назвала Слейфом, но Рэра перебила его:
– Нет. Пока не стоит. Решено! Идёт с нами!
– Но послушайте, – вмешался я в их распрю, – если это для вас трудно, то, ради бога, не беспокойтесь! Укажите мне только дорогу, и я доберусь сам!
Но ответить мне уже никто не успел. Ни Слейф, ни Рэра, потому что в этот момент события рванулись вперед, точно окупая ту медлительность, с которой они тащились предыдущие три дня.
В толпе возник какой то переполох, донеслись неясные возгласы, совершенно взволнованный паренек протиснулся к нам.
– Госпожа Рэра, они едут! – выпалил он запыхавшись и уставился на меня.
На секунду возникла пауза, а потом все разом пришло в движение. Толпа кинулась куда то в деревню. С Рэрой возле меня осталось несколько человек. В мгновение ока у всех откуда то взялись котомки, оружие – длинные ножи, топоры.
Похоже, девушка была здесь за старшего. Небольшой группой, обойдя деревню задами, мы прошли мимо замка и двинулись в лес. Причем таким темпом, что я, за день отмахавший уже изрядно, начал опасаться, угонюсь ли за моими спутниками.
Безусловно, это были тренированные ходоки.
Когда мы проходили мимо замка, я обернулся, разглядывая кондовые, потемневшие от времени бревна стен на каменном фундаменте, – укрепление было возведено по настоящему, не бутафорски. И, видимо, очень давно.
И как раз в противоположной стороне, за деревней, из леса стали выезжать верхами какие то люди. Какие – я с моими глазами различить не мог – окосел уже малость с утреца. Но это затруднение в тот же момент разрешил давешний Слейф.
Мигом оказавшись рядом и сверля меня при этом взглядом, он пообещал:
– Если только ты попробуешь отстать или подать знак… – Он кивнул назад и выразительно потянул из за пояса внушительный топор с длинным, окованным железом ратовищем.
Я оглядел его зверовидную физиономию, темную, как земля, и всю заросшую жуткой бородой, и решил, что он, наверное, был здешним кузнецом.
– Мнэ-э-э-э, – только и мог я ему проблеять в ответ. И получил пинка. Для ускорения.
– Слейф, – донесся голос Рэры.
Бросив косой взгляд в сторону деревни, он еще раз оглядел меня с ног до головы. Сказал: «Я не верю тебе. Будешь рядом со мной. Пошли!» – и, схватив меня как клещами повыше локтя, потащил вперед, в голову маленького отряда. Пожалуй, он таки действительно был здешним кузнецом.

Мы продрались через какой то ивняк, быстро, почти бегом, миновали открытое пространство и нырнули в чащу. Здесь стало поспокойнее. Но все равно все спешили как на пожар. Впрочем, чему удивляться?
«Нахрена я выперся в эту деревню» - подумалось мне: «Такой стресс!»
Вот только времени для рассуждений было не очень много. Торопясь, мы гуськом скользили между стволами. Слейф отпустил меня, чтоб отхлебнуть из моей бутыли, и офигело посмотрел на меня. Потом снова пнул. На этот раз – помягше. Почти дружески. Так мы почти бежали примерно с четверть часа.
Затем местность ощутимо пошла вниз, пахнуло прохладой. Лес поредел, и впереди между стволов мелькнула река – моя цель. Не очень большая, но достаточная, чтобы воспользоваться лодкой для бегства.
Не замедляя шага, мы стали спускаться по крутому, поросшему кустарником откосу. Ноги скользили, приходилось изо всех сил цепляться за ветки кустарников, и я даже толком не заметил, когда спуск закончился.
От неожиданного удара сзади я полетел кувырком и, ничего еще не успев сообразить, понял, (Круто, да? Не успев ничего сообразить – а уже понял! Попейте-ка с моё!) что произошло самое страшное для меня – я остался без проводников…
На какое то время я, видимо, потерял сознание. Потом очнулся и почувствовал, что меня поднимают рывком и ставят вертикально. Перед глазами что то мелькало. Сосредоточившись, я понял, что стою, кем то поддерживаемый за руки, что я связан, и что кто то стоит передо мной.
– Ты кто такой, почему синий? – услышал я вопрос. Ни к кому другому, кроме меня, вопрос относиться не мог. Я помотал головой, пытаясь избавиться от нехорошего ощущения, что мозги у меня из пробкового дерева. Нельзя сказать, что это мне помогло, но я вспомнил, что могу говорить.
– Кто синий? Я - синий?! – оторопело спросил я. – Чего тут меня все синим обзывают? Ну да! Синячил три дня без передыху! Но не на ваши же бабки!
– Что? – тоном, не обещающим ничего хорошего, произнес спрашивающий и рукой ухватил меня за лицо. Повернул мою голову к себе. – Не видать тебе опохмела! Это однозначно!
Во мне все перевернулось и заныло от такого тона – влип таки в историю, влип! Ведь не хотел же сюда! Не хотел же!.. Ведь чувствовал! А теперь что?
– Ну, – ответил я ему, с трудом переглотнув. – Это ещё надо посмотреть, кто останется без опохмелу…  – Кулак взорвал мне голову, и я смолк.
– От же ж сцука, – с расстановкой сказал он. – Хамит… Говори быстро и без уверток – кто ты такой?!

Отредактировано Максимыч (28-09-2008 16:48:47)