12 августа 1941 года. Штаб ОТТБР.
Как ни странно, до штаба бригады оба танка добрались без происшествий. С утра ни одного налета немецкой авиации не было, что весьма настораживало. До этого не смотря на передвижение в основном по лесным дорогам и ночью, на дорогах были потеряны больше двадцати машин и даже два танка. Один Т-40 подбило разорвавшейся рядом полутонной бомбой, а со вторым, КВ-2, вообще произошел не частый на войне случай. Четвертьтонная бомба, удачно сброшенная немецким «лаптежником» попала точно в моторный отсек. Вот и не верь после этого мемуарам! Нет, в армии, тем более во время войны, может случиться все что угодно.
Доехав до штаба и загнав танки в замаскированные капониры, экипажи и командиры занялись неотложными делами. Кузьма и новый заряжающий «Рыжего», молодой силач-сибиряк Самохин Илья, занялись обслуживанием танка. Иванов же, прихватив с собой Колодяжного и Бридмана, сразу устремился к блиндажам тыловиков. Им троим предстояла нелегкая задача, разобраться, что к чему в куче разнообразных документов. Ухудшало их положение и то, что ни майора Семецкого, ни командира ремонтной роты Шкенёва в штабе не было. Они еще ночью уехали в штаб армии, чтобы выбить хоть что-нибудь для снабжения бригады.
Пока Сергей, матерясь про себя, с помощью Семы, его калькулятора и какой-то матери разбирался с выдачей продуктов, а Колодяжный, матерясь в голос, разбирал бумаги в отделе артснабжения, в котором после вчерашней бомбежки остался всего один писарь, наши командированные как раз возвращались обратно.
По разбитым дорогам, еще недавно забитым беженцами, а теперь пустынным из-за угрозы с воздуха, перекатами от одной рощи к другой шла небольшая колонна грузовиков в сопровождении легкого танка Т-40, и маленькой, неожиданно выглядевшей в данном месте и в данное время танкеткой Т-27. Впрочем, танкетка смотрелась не совсем обычно. Крыша корпуса на ней была срезана, сам корпус слегка изменен, а вооружением ей служил не обычный пулемет ДТ в шаровой установке, а крупнокалиберный чех, неведомо как попавший в руки Шкенёва и теперь ставший штатным оружием его личной танкетки. Одна из машин тащила в кузове счетверенный пулемет, пусть и неважную, но защиту от атак с воздуха. Как ни странно, но наблюдатели не замечали ни одного немецкого самолета, даже вечно достававшие всех «мессеры», парами и звеньями висевшие над дорогой и охотившиеся за отдельными автомобилями, куда-то исчезли. Осознав это, на одной из остановок Семецкий предложил рискнуть и ехать не останавливаясь. Его поддержали оба его помощника, хитрованы, каких свет не видел, с повадками опытных жуликов - снабженцев, Олег Леонов и Дмитрий Горшков. Оба недавно призванные из запаса, они быстро прибрали к рукам и самого грозного майора и его основные службы – продовольственную и ГСМ.
-… Точно, время только зря теряем. А в бригаде небось нас ждут не дождутся, - сипел Олег.
- Да, да надо торопиться. Немцам похоже не до нас, надо этим пользоваться,- тоненькой фистулой поддакивал ему Дмитрий. Шкенёв попытался возразить: - Лучше приехать на пару часов позже, но целыми и невредимыми…- , но тут же был осмеян в два голоса и Семецкий, как старший, приказал двигаться по дороге без остановок со всей возможной быстротой.
- Не нравится мне этот Семецкий, не нравится. А уж его помощнички тем более, - ворчал, возвращаясь к своей танкетке, из-за пулемета, установленного для стрельбы назад, получившей прозвище «танкечанка», Михаил. Сидевший в ней водитель, старый опытный механик, служивший срочную еще на самых первых танкетках, завидев мрачное лицо «шефа», быстро запустил двигатель и подогнал танкетку к нему поближе. Забравшись внутрь Михаил, поерзав, устроился на мягком кожаном сиденье. Да, обожавший свой «личный транспорт» Шкенёв при первой же возможности установил в нем снятые с разбитой немецкой легковушки отличные сиденья и теперь ехал с большим комфортом, чем сам зампотылу. Михаил подозревал, что неприязненное отношение к нему майора напрямую объясняется этим фактом.
Колонна, впереди которой бодро пылил танк, в середине настороженно оглядывал небо наблюдатель рядом с закрепленной по-походному счетверенной установкой, а замыкающей тарахтела танкечанка, спокойно преодолевала километр за километром. Повеселели все, и водители, и старшие машин. И только один Михаил все больше и больше мрачнел, одолеваемый плохими предчувствиями.
Поэтому когда в колонне выросло несколько разрывов, а танк неожиданно дернулся и вспыхнул обманчиво-веселым бензиновым пламенем, первым кто среагировал, был именно Шкенёв. Заорав водителю: -Влево и полный!-, он развернулся к пулемету и повел стволом отыскивая цели, которые не заставили себя ждать.
Большой восьмиколесный броневик, стреляя из автоматической пушки и спаренного пулемета по пытавшимся отстреливаться или разбегающимся шоферам, выехал из рощи. Несколько его снарядов попали в машину со счетверенным пулеметом, разнеся вдребезги установку и убив практически весь расчет. Тщательно прицелившись, Михаил всадил короткую очередь в корпус «Бюссинга» и, приподняв ствол, вторую в район башни. Лента была заряжена через один обычными и бронебойно-трассирующими пулями, трассеры которых прочертили эффектно выглядевшую дорожку смерти прямо к корпусу машины. Обострившимся зрением Михаил успел заметить появлющиеся на броне легкие искорки от попадания пуль. Возможно, это была всего лишь галлюцинация, но ему казалось, что он точно видел это, как и дымный след трассера отрикошетировавшей пули. Броневик резко развернулся и, уткнувшись носом в ближайшее дерево, застыл в таком положении.
Танкетка короткими скоростными зигзагами мчалась вдоль дороги, сзади ее один за другими вставали разрывы снарядов, а Михаил, с неожиданной для самого себя сноровкой выбирая удобные моменты, бил и бил короткими очередями по не ожидавшим такого отпора немцам. Огромные по сравнению даже с винтовочными, пятнадцатимиллиметровые пули крошили тела, отрывали конечности, заставляли разбегаться и прекращать огонь пулеметчиков, и даже расчет легкой противотанковой пушки. Ее Михаил заметил во время очередного выстрела по поднятой пыли и щедро «полил» из пулемета до щелчка затвора. Лента кончилась, Шкенёв, как заправский акробат на ходу выдернул старую ленту и достал новую, вторую и последнюю. Если честно он не думал, что удастся расстрелять и первую. Заряжая пулемет, он наконец-то понял, что за посторонний шум лез ему в уши. Оказывается это громко матерился мехвод, что-то увидевший впереди. Оглянувшись, Михаил взревел раненым тезкой: - Разворачивайся, нах…!!!- Мехвод резко развернул танкетку, отчего Шкенёв чуть не свалился, успев в последний момент уцепится руками за борт. Но только танкетка притормозила, Михаил быстро схватился за ручки пулемета, чуть довернул ствол и, нажав гашетку, прошептал: -Прости, майор.-
Стоявшие за остановившимся БТРом и ставшие видимыми только после очередного разворота танкетки немцы не успели среагировать. Они были слишком увлечены, со смехом разглядывая двух сдающихся русских, приволокших как доказательство своей лояльности раненого, еле стоящего на ногах майора. Пули прошили насквозь и немецких солдат и сдающихся Леонова с Горшковым и повисшего между ними Семецкого. Часть из них прошила борт БТРа и пронизала бак. БТР вспыхнул.
Но ни Шкенёву, ни его водителю было уже не до этого. Пока они расстреливали группу у бронетранспортера, артиллеристы пристрелялись и один снаряд все же пробил бок танкетки, разнеся вдребезги ее мотор.
- Прыгай, Степаныч и в кусты, - из последних сил закричал Михаил. Мехвод хотел возразить, но увидев бегущую по боку кровь, бессильно опустившуюся левую руку и бледное, без единой кровинки лицо говорившего, молча кивнул головой и рыбкой выскочил из загорающейся танкетки.
Шкенёв, доразвернув пулемет, дал еще последнюю длинную очередь и из последних сил перевалился через борт. Силы быстро покидали его и последнее, что он успел сделать, это рвануть кольцо ручной гранаты, которую после рассказа Сергея Иванова носили многие командиры бригады.
Глаза его уже закрывала предсмертная тьма, когда он засек рядом какое-то движение и еле слышные чужие голоса. Развернувшись из последних сил он явственно услышал щелчок взрывателя и успел неразборчиво прошептать замирающими губами запомнившееся с детства:
- И несть больше счастия нежели живот свой положити за други своя….
Указ Президиума Верховного Совета СССР.
За совершенные подвиги присвоить старшему лейтенанту Шкенёву М. Г. звания «Герой Советского Союза» с награждением медалью «Золотая звезда» и орденом Ленина (посмертно).
Председатель Президиуиа ВС СССР (подпись) Калинин.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
