AbaKumada «Мятежник» (оригинал - Мятежник (5-я тетрадь) ).
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Роман посвящен абсолютно реальным событиям периода 1919 г. Но автор, ведомая соображениями этического характера, замаскировала место действия и имена некоторых центральных персонажей, - и потому в своей рецензии я буду придерживаться терминологии, использованной в книге. Имеющий уши да услышит, имеющий голову да применит ее по назначению.
Вряд ли есть на этом свете занятие более неблагодарное, чем писать исторические романы. Одним читателям подавай острый сюжет и романтическую линию, другим - историческую достоверность и цитирование подлинных документов, третьим читать про реальные события скучно - им более по душе альтистория, а в финале все равно все передерутся, потому что не сойдутся во взглядах на трактовку. Не энтропия ли исторической беллетристики привела к тому, что читатель вынужден выбирать между профанациями Бушкова и инфантильным либерализмом Акунина?
А потому «Мятежник» - это такая личная Голгофа автора: надо обладать немалой смелостью и, пожалуй, даже твердолобости (в хорошем смысле этого слова), чтобы написать роман о Сожельском восстании 1919 года, о котором, по хорошему, слышали три человека на губернию. Даже я, все детство проведший в обнимку с «Энциклопедий Гражданской войны и интервенции в России» и слышавший даже про Вилочный мятеж, к своему позору, успешно это восстание проигнорировал.
Литература - это такой сутенер истории: неприкаянные исторические факты и события пылятся в архивах, пока не находится автор, способный причесать их, пригладить, вывести в свет и пристроить к делу. И, зачастую, значимость исторического события в массовом сознании определяется именно выбором темы и талантом автора - вряд ли Гражданская война в Сибири менее значима для истории, чем Гражданская война на Дону, но у нее не нашлось своего Шолохова.
В том и состоит феномен локальной истории - сколь бы какое событие не было мелким в масштабе мировой истории, при наличии ума и таланта ему можно предать эпическое звучание - как, наверное, можно расписать шекспировские страсти, наблюдая микробов в микроскопе: тут важен не размах, а сила таланта и воображения.
Ставить автора «Мятежника» на один пьедестал с Шолоховым, пожалуй, рановато, но нельзя не признать - у Сожельского восстания есть теперь собственный летописец.
«Мятежник» - это беллетризированный итог многолетних изысканий в области региональной истории, попытка автора облачить в доступную для читателя форму огромный пласт исторической информации, включая нигде и никогда ранее не публиковавшиеся дневники, письма и архивные документы. Ну а там, где муза Клио впадает в беспамятство, автор осторожно строит собственные гипотезы, - впрочем, весьма основательно мотивированные.
В результате, автор создает некий собственный жанр, который можно назвать миксом Дюма с Шолоховым, можно - турбоисторизмом, можно - романом в режиме реального времени. Автор сознательно пренебрегает всеми маркетинговыми уловками: в тексте нет ни жанровых заманух, ни сенсаций (в том, разумеется, смысле, какой в них вкладывает СПИД-инфо), ни хотя бы бравурной патологии. Есть разве что незначительные мистически нотки - но это вполне простительно для романтической традиции. Не относим же мы к жанру фэнтези «Лиузу Сан-Феличе» на том основании, что главному герою является там призрак убитой матери?
Да и объем текста не располагает к чтению в общественном транспорте - что-то 2,377,000 авторских знаков (для сравнения - в «Виконте де Бражелоне» их примерно 3,400,000, в «Войне и мире» - 3,100,000, в «Тихом Доне» - 2,800,000).
На этом месте резонно поинтересоваться - а чего же в романе есть?
В романе есть подробно реконструированные события января-марта 1919 года, связанные с восстанием Тульской бригады в Сожеле, переплетающиеся с журналистским расследованием, проводимым в 2008 году протагонистом самого автора. Две сюжетные линии не просто дополняют друг друга, но и прихотливо взаимодействуют - иногда предсказывают будущие события, иногда объясняют, что и как произошло в прошлом, а иногда дают ответы на вопросы лишь сливаясь воедино.
В романе есть огромное количество персонажей - я насчитал примерно 200 человек с диалогами, но их, наверняка, больше. Какие-то второстепенные герои удались лучше, какие-то - хуже, кто-то вообще ушел в туман, оставив про себя одни вопросы. Но автору, как минимум, удалось избежать хаоса, неизбывного, казалось бы, при таком многолюдии, да и те из героев, кто появляются на сцене хотя бы дважды, вполне себе узнаваемы. Это в минимуме. В максимуме есть такие не главнее персонажи, которые исполняют свои сольные партии во всем блеске - будь то местечковая звезда Сима Лейкина (квинтэссенция еврейских анекдотов) или доктор медицины Перенталь (инкарнация профессора Преображенского в литературного персонажа).
Разумеется, среди героев - множество реальных лиц. Большинство из которых обречены были бы на забвение, не достань их автор «Мятежника» из пыльных кладовых Большой Истории. Попытка же изложить события с точки зрения самого предводителя мятежа, В.В. Недозбруева, по своей отважной наивности и героическому идеализму сходна с мотивами самого главного героя, возглавившего восстание примерно из тех же соображений.
Впрочем, не только забытым героям истории нашлось место в романе - появляются в кадре и Свердлов, и Троцкий, и даже котиковый воротник ленинского пальто мелькает в одном из эпизодов.
Автор скрупулезно описывает события - так, будто хронометрирует течение жизни и пытается разглядеть: где, когда, из каких слов и поступков, из амбиций, обид, несбывшихся ожиданий, обманутых надежд и столкновения интересов вырастает Сожельский мятеж. Ее подход в чем-то сродни работе режиссера-документалиста: ухватить незначительные детали, показать события с неожиданного ракурса, оценить все точки зрения.
Автор вообще похвально взвешена по всем вопросам, связанным с идеологической оценкой событий. Она не делает тайны из своих личных пристрастий и явно недолюбливает большевиков, но при всем том предстатель уездного комитета партии Лев Каганов у нее - один из самых цельных и убедительных персонажей книги. Просты и примитивны в книге лишь палачи - каковыми они чаще всего и бывают в реальной жизни.
При этом, автор удивительным образом заставляет задуматься над тайнами истории, о которых мы и слыхом не слыхивали, пока не взялись за книгу - а как могло получиться, что восстание, в результате которого губернский город на пять дней оказался отобран у большевиков, было, фактически, забыто, а глава восставших до сей поры значится в справочной литературе под чужими инициалами?
Поиск ответов на все эти вопросы - главный нерв книги. Процесс реконструкции реальности из разрозненных отрывков, ассоциаций, совпадений и предположений постепенно завораживает. Читая текст, слышишь, как память прорастает сквозь толщу времени.
Я ненавижу суесловие в стиле «книга гениальна!», «шедевральна!», «новая классика!», «читать всем!». Потому что уверен - шедевры часто бывают образцами для подражания, но крайне редко - объектами искренней симпатии. Они слишком холодны, величественны и необъятны, чтобы запасть к нам в душу. В любви всегда есть толика жалости и сострадания - ну а какого беса сострадать «Подсолнухам» Ван Гога?
А в «Мятежнике» можно обнаружить великое множество недостатков - и объем чрезмерен, и некоторые сюжетные линии уходят в никуда, количество выкуренных героями папирос исчисляется тысячами, а объем выпитого кофе - декалитрами, мимическая активность некоторых персонажей озадачивает, ровно как и любовь автора к слову «исподволь» или словосочетанию «сердце пропустило удар». Но все эти недостатки несущественны и легко исправимы. Гораздо важнее, что помимо чисто интеллектуального удовольствия от усвоения знаний, ранее тебе неведомых, помимо долгого повествования, рассказанного ровным тоном и с хорошей дикцией, помимо увлекательного экскурса по городам и весям, по окончании чтения вдруг осознаешь всю правоту изречения, кажется, И.А. Бунина о том, что «трагедия Гражданской войны состоит в том, что каждый воевал за свою правду, забыв, что у России всегда была одна правда - на всех».
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
