Обнаружил вот... Барон. Возьми эпиграфом?

А помнишь, мой друг, море?
В потеках светлого сна...
Над нами стояли горы...
Под нами плыла луна...

Беседку у самой воды?
Виноград, обнимавший колонны?
Шипенье упавшей звезды?
И шепот... Еще миллионов...

И море, как ласковый пес,
Лизало усталые ноги.
Свет мокрых созвездий и звезд
Изящные делал нам тоги...

А потом ты плыла...
    И море тебя обнимало...
        И ласкало на черных волнах...
             А я — ревновал...
                 И камнями кидал...
                     В море с причала...
                         А море ворчало...
                             Но все же...
                                   Тебя отпускало...
                                          На берег ко мне...

А после по лунной дорожке бежали.
И руки, сцепившись, боялись расстаться.
И влажные губы в полете дрожжали,
И сердце устав, перестало пугаться.

И было неясно — где море, где берег.
В безумных глазах ликованье и ужас
И небо вертелось в порыве истерик.
Луна сорвалась и плюхнулась в лужу.

И шум в голове и бессмысленный шепот.
Надежды, проснувшись, поплыли парадом
В какой-то чудесный стареющий город
Построенный кем-то. Зачем? Непонятно!

И мокрый песок облепил наше тело,
И волосы в стройной прическе устали,
И плавились камни под жаром метели,
И море иссохло... И горы упали...

А после вернулось время,
Подкрасив восточные своды,
День ногу вставил в стремя.
И кончилась песня свободы.

И горы вернулись на плечи.
И море вернулось в глаза.
Луна утопилась до вечера.
Пора...
Возвращаться назад...

Пора, мой друг!
А может вдруг?
Мы найдем ту дорогу домой?
Домой...

А помнишь, мой друг, море?