Прошу продегустировать...   

А кому они нужны? И кто знает в каком они состоянии пребывают? Это как на гаишника нарваться!     Только реже! Трезвые и ладно...

Прода... любопь...    

     На взлётной полосе капитан воздушного судна принял на себя управление самолётом, взлетел быстро и красиво, уложил «караванчик» на курс 130. Прошли облачность, потрясло нас турбулентностью слегка, потом звёзды над нами воссияли и через семнадцать минут мы были на высоте 5300 метров. И тут нас подхватил мощный попутный ветер. Мы этот момент с командиром уловили, да и решили - остаться на этом эшелоне. Прибор утверждал, что мы неторопливо ползём 95 узлов при расходе 100 кг керосина в час. Но навигатору виднее с какой скоростью мы относительно поверхности перемещаемся. Разогнало нас попутным ветерком аж до 174 узлов.
     Закрепились мы на эшелоне автопилотом,  и от малой подвижности в сон клонить меня стало. Обернулся я в салон, кофейку затребовать восхотел. Глянул на наших дам, сидят наши цацы лицом друг к другу и разговоры ведут. Да так увлеклись, что сигналов мною подаваемых в упор не видят. О серьёзном о чём-то, беседуют. О девичьем, сокровенном, не иначе. Лица такие у них,  вдохновенные.
     Пришлось отвязываться и вставать. Тогда только внимание на меня обратили. Катя засуетилась и в который раз за кофе принялась. Кофей этот у меня скоро из ушей потечёт наверное. Корнелия на моё место попросилась посидеть. Посадил я её на правое сиденье, нацепил ей гарнитуру, показал как пользоваться, и она  на мужа сразу ополчилась. Отчего тот в Дюссельдорфе сел, а не в Эссен-Мюльхайме, на аэродроме местном? И отчего ей пришлось с чемоданами, да на такси, да в непогоду лютую, муки принимать и до самого Дюссельдорфа переться?  Сашка ей объяснять принялся, что по погодным условиям  он в Дюсселе садился в любом случае, даже по приборам мог бы сесть. А в Мюльхайме и полоса на 20 метров уже и ILS там отсутствует напрочь. Вот он и решил, что в Дюсселе, оно понадёжнее будет садиться. Послушал я мудрость эту и Кате пошёл. Пускай там они по-семейному пообщаются. Зачем же мешать любящим супругам?
    В салоне полумрак образовался приятный, свет только от приборной панели из кокпита. Взял я Катю на ручки, уселся в её кресло, за Сашкой которое, а её на коленки посадил. И тоже душевный разговор затеял. На русском. Поцелую в щёчку и спрашиваю, за каким чёртом я ей понадобился. Смеётся. Понятно, что не от вопросов моих, поскольку не понимает она по-русски.  Расспрашиваю я её и серьёзность своих вопросов поцелуйками подтверждаю. Потихоньку уже и под ключички проник, губищами своими ненасытными, а она меня останавливать и не собирается. Повернулась ко мне грудью и на Корнелию косится. Не подглядывают ли оттуда за нами. Нет, не подглядывают. Мне хоть из-за некоторой холмистости и не очень хорошо видно, однако я тоже опаску имею, и разум почти не теряю.
     Облюбовал я вишенку левую, ухватил губами понежнее и в младенчество ударился, грудничку уподобился. Бес в ребро. Удобно это, когда в халатике-то, на босу ногу. Иные одежды менее приспособлены для скромных ласк. Завозилась на мне Катюша. Неудобно что-то ей на коленках моих стало сидеть. Мешать ей стало что-то. Вздрагивать она начала. Была бы любая другая дама на её месте, я бы смело сказал, что колбасит её. Про Катю же я того сказать не смею, вот она и вздрагивала. Пошарила хулиганочка моя впотьмах под собой где-то, вжикнула там чем-то, что-то где-то там отыскала и мешающий ей предмет в сторонку убирать принялась. А я тоже, в виде ответной любезности складочки ей расправлять взялся. На халатике. И преуспел в деяниях сих. А Катя всё пристраивала неудобный этот предмет, половчее чтоб был, не мешал, чтобы, так и вскоре и случился у нас незапланированный фрагментарный просмотр репинского шедевра «Приплыли». Фрагмент – сушите вёсла. Вот ведь, оказия какая! Кирия Катя глазом не моргнула, вынула из сумочки своей платочек чёрненький, с чёрненькими кружавчиками и окружила меня вниманием. Поцеловала в губы и на ушко слово прошептала. Я понял, и в осадок тихо выпал. Простое такое французское слово она мне сказала, очень тихим голосом. Мон Амор, говорит. Нихрена се! Она чё, серьёзно?! Ну всё! Валидолу мне! Инфаркт с миокардом отмачивать.
    Я ей на пальцах объясняю, что такого быть не может по определению. Кто она и кто я? Две большие разницы! А она мои слабые попытки приняла за подлое недоверие, огорчилась страшно и тихо-тихо закапала на меня солёненьким. Вот спина и ниже у меня от Морса мокрые всё ещё. Ну, что противоположная сторона мокрая, винить кроме себя некого. Сам виноват. Так мне ещё и бюст промочить норовят. Переходим к водным процедурам, мои дорогие маленькие радиослушатели. Мама дорогая! Ну не ейным же платочком обратно слёзки ей осушать? В самом-то деле! Осушать пришлось поцелуями, жаркими и страстными. Я по-французски-то не силен однако. По-русски ей сказал, что тоже, мол, души в ней не чаю. Аналогично. И питаю чувства самые нежные к кирии Катерине.
   И в этот напряжённый момент обнаружилось, что за нами пристально наблюдают самым бесстыжим образом.
   - Ну, чо уставился? Вуайерист лохматый. Нюх утратил?
  - Так нюх меня и разбудил как раз! Ох, и аромад от тебя несёт, от морды бесстыжей. Ты это чего это себе позволяешь?  С Катюхой? Ты ей кто будешь? Поматросил и бросил? типа? Загрызу нах!
   - А где же врождённая деликатность?
   - А где её дают? Это вкусно? Вкуснее сервелата?
   - Деликатность, это когда маленькие собаки ведут себя скромно и не суют свой нос туда, куда кобель свой… ммм… пенис не совал!
  - Ништяк! Нашёл маленького! Да у меня детишек-то по всей Греции и иных странах мира, ты хоть представить себе способен сколько? Открыл он мне таинственную тайну! Совали мы и то и это. Куда надо!
   - А тут не надо! Здесь вам не тут! Сгинь паразит! Не похабь идиллию!
   - Ладно! Нужны вы мне больно!
  Монморанси протяжно и шумно зевнул. Свернулся на кресле калачиком, пристроил поудобнее свою лохматую забубённую головушку на задние лапы и снова слинял в царство морфея.
   Едва успел я Катю в порядок слегка привести, только осушил её горе, только убедил в полной взаимности цувств. Как Сашка к нам обернулся.
   - Что голубки пригорюнились? Не поругались там? Эй, второй! Кончай ночевать, нам ещё долететь надо! Кто учиться будет? За кого инвалюта плачена? А ну бегом на место! Пассажииыр!
   -  Ща, командир, я только по быстрому в хвост метнусь.
   Ссадил я Катю с коленочек, чмокнул скоренько в щёчки алые и в порядок себя приводить унёсся. Делааа!

Отредактировано Sib (14-05-2010 18:19:42)

Прода. Осталось два куска - Хиос и Отъезд.

Платочек Катин на память в задний карман сложил.
   Пришёл потом на место своё, по пути Катю спящую по головке погладил, Корнелия тоже прикорнула, дремлет. И я на место сел. На востоке уже светлеет изрядно. Солнышко скоро взойдёт. На приборы глянул, нормально идём, не сбавляем скорость. Нас к этому времени уже Мюнхен принял, и Альпы скоро, а там нас Вена под опёку возьмёт. Эдак, часам к восьми, пожалуй, в «Македонии» будем, если ветер не переменится. С Саней опять разговор завели. Он мне лекцию по способам захода на посадку, применительно к «Каравану» подробно расписал. Про боковой ветер целую лекцию задвинул, как со сносом бороться: лучше всего крен заложить и педалькой вираж компенсировать. И не надо бояться, что крылом зацепишь, 208-я – высокоплан. Зато можно прямо по осевой  машину вести, получается куда удобнее, чем под углом к полосе планировать и в момент касания пепелац доворачивать.
    Рассказывает мне Саня, на каких режимах садиться лучше, а я вижу – устал он уже, глазки красные и нет-нет да зевота его одолеет.
   Сань, у нас две посадки по плану впереди. Ты подремай, пока на автопилоте идём. Часика два. Я понаблюдаю за машиной. Чуть чего – сразу разбужу. При любой перемене обстановки. Поотнекивался Сашка, но уболтал я его всё же. Задремал он вполглаза. А я тетрадочку его с взял. С англицизмами, и штудировать принялся. Хлебаю кофеёк из термоса, эфир слушаю, и всякие «спейс Браво»   и  «спейс Чарли» запоминаю. Чего не отнять – по темам у Сани хорошо всё структурировано. Полёт в горизонтали – отдельно, заход на посадку – отдельно. А сейчас меня как раз горизонтальный полёт по приборам интересует. Вот я фразы готовые и терминологию английскую и заучиваю. Всякие там сквоки и прочие альфа-лима-папа-виктор.  О, нас вызывают, цессна-зеро-сикс-танго-ромео! Похлопал Алексанра по плечу, в наушники потыкал. Саня включился, ответил. И снова задремал.
     За Альпами ветер поутих, скорость у нас упала до 162 узлов, тоже неплохо. Но прибудем на полчаса позже. Потом ещё несколько раз его будил, когда границы пересекали и нас другим ЦУВД передавали. Будапешт, Загреб, Белград. Когда нас Скопье передали, солнце уже высоко поднялось. Сашка задрёмывать больше не стал, термос у меня отнял, хлебнул и совсем проснулся. Дамы тоже выспались, Катерина почистила по возможности одёжки свои высохшие и переоделась.
   В 08:48 сели мы в Салониках на шестнадцатую полосу. Зашли с моря, аккуратно на полосу самолёт поставили и к клубу порулили. Сашка мне разрешил за штурвал держаться и ноги на педали поставить. Чтоб, значит, вникал я потихоньку и память мышечную нарабатывал. Так, что «и мы пахали»… и садили!
    На клубной стоянке ожидал нас сеньор Чезаре с семейством, и заправщиком. Как и велено было ему. Вещички мои он привёз. А жену свою – нет. Супруга его кирии Катерине тоже чемоданчик собрала. А сама не поехала, детишек ему сплавила и дома осталась, отдыхать от всех. Две девочки у Чезаре оказались 15 и 13 лет, Натали и Жули. И мальчишка, непоседа шебутной, брюнет черноглазый по имени Бенито. Перекидали мы чемоданчики все в «собачий ящик» под самолёт. Заправили в птичку 630 кг керосину, разложили сидушки по числу голов и снова на 16 полосу порулили. Последний рывок к цели. Полтора часа полёта. Сашка высоко не полез. На 2500 метров забрался и решил, что и так нормально будет. Чезарята такой гай на борту устроили – пилорама рядом не стояла. Скакать по салону туда-сюда я им не позволил, так они голосом своё взяли. Папа мелких к порядку призывает, зашугать пытается, мелкие папе сообщают, что как послушные детки, вот-вот приказы папины в точности исполнят, а в  целом… Куда там торговкам базарным. Только наушники и спасли нас. Катя с Корнелией тоже гарнитуры надели, и Саня им музыку включил. На подходе связался он с аэропортом Хиос, погоду взял. Прошлись мы на малой высоте над Олимбоем, посмотрели, что и как. Погода миллион на миллион, полоса свободная, чулок полосатый еле шевелится, две машины у дороги стоят. Не иначе, нас встречать приехали. Заложили мы «коробочку», как полагается, и сели. Нормальная полоса. С горбинкой во второй трети. Зарулили на стоянку в восточном конце, и керосин перекрыли. Винт повертелся немножко, да и остановился. Приехали. Хиос!

История седьмая.   Хиос.

     Встречали нас дядя Димитриос и тётя Мария. Так их Катя называет, и я тоже так называть буду. А также смотритель аэродромный, поименованный Георгиосом. Толпу нашу рассадить на двух машинах  запросто. Тем более одна из них – пикапчик фордовский. Туда, если стоя - взвод натолкать можно. Нас с Саней, как людей всю ночь трудившихся, на почётные места определили. Сашку на переднее к тёте Марии, меня на заднее между Катериной и Корнелией устроили. В цветничок, так сказать. И уснули мы с Сашкой, как по команде «отбой». Склонил я голову тяжёлую Катюше на плечико и отрубился. Спать долго не пришлось, поскольку до дома дяди Димитриоса всего-то пять верст. Дорожка асфальтированная, вполне приличная. Мигом домчали. Дом я не рассмотрел, поскольку сонный был. Отвела меня Катя в комнатку, раздела, как сыночка и в кроватку пристроила. Последнее что помню, в лобик меня поцеловали. И уснул с чистой совестью.

Отредактировано Sib (15-05-2010 18:35:52)