Откорректированная версия главы. Возможно, будут ещё тапки.
"Глава 2
Казарма мне понравилась. Собственно это была скорее общага с комнатами на двоих. Довольно цивильно: две мягких кровати, занавесочки на окнах, встроенный в стену шкаф-купе, раскладной столик.
Белоснежный потолок без разводов, люстра на три лампочки, старенький советский холодильник «ЗИЛ». На обоях картинки с голыми красотками, календари. Должно быть остались от тех, кто жил здесь до нас.
Нас с Лёхой заселили вместе. Комендант — добродушный толстяк — выдал постельное бельё, электрический чайник на полтора литра.
— Воду у нас в посёлке фильтруют, так что чайком балуйтесь смело. А вот ежели вздумается зачерпнуть из ручья или реки, обязательно киньте спецтаблетку, иначе рентген хватанёте, — предупредил комендант.
Лёха опасливо покосился на чайник. Думаю, первое время приятель вообще пить не будет, пока жажда не заставит.
— Через пять минут идём смотреть учебный фильм, — сказал прапорщик. — Его всем новичкам крутят.
Нас посадили перед монитором компьютера, Галунзе, не забывая прибавлять через слово свой «едрит-гидроперит» пощёлкал мышкой, отыскивая нужный файл, наконец, его запустил.
Весь киносеанс мы просидели с открытым ртом. Увиденное потрясало и пугало одновременно. По всему выходило, что занесло нас не в Чечню и не в Чернобыль, а в самый настоящий параллельный мир.
Мы были в шоке.
Сто лет назад в тунгусскую тайгу упал знаменитый метеорит. Так думали все, так было принято думать, однако действительность оказалась куда удивительней. Загадочным образом здесь в Сибири произошло столкновение двух миров, был энергетический выброс страшной силы, что-то нарушилось во Вселенной и сложившемся миропорядке. В результате образовалось место, по сути, не принадлежащее ни тому, ни другому миру, тоненькая  прослойка, причудливо сочетавшая земные и чужие черты. Обнаружили её по чистой случайности в тридцатых годах и сразу засекретили.
Образовавшиеся территории получили звучную аббревиатуру АТРИ, к ним вело узенькое ущелье, тщательно замаскированное от посторонних глаз и не менее тщательно охраняемое. Началось постепенное исследование и освоение новых земель.
Немного погодя обнаружилось, что на АТРИ находятся богатейшие залежи урана. Поскольку Советский Союз интенсивно занимался атомной энергетикой и оружием, новость оценили по достоинству. Берия нажал нужные кнопки. Началась разработка. На урановых копях работали зэки, приговоренные к смертной казни. Возникли рабочие посёлки, колхозы, животноводческие фермы, даже завод «имени 30-летия Октября».
Кроме урана имелось и золотишко, и прочие полезные ископаемые, но добыча их оказалась задачкой не из простых. АТРИ просто изобиловала неприятными сюрпризами. В первую очередь это были аномалии, в подавляющем большинстве опасные для жизни и здоровья.
Сияние ослепляет и сводит с ума, портит тонкое электрооборудование. Воздушные «Крылья» затрудняют полёты вертолётов. Гадость вроде «Поцелуй Борю в Зад» (на сленге обитателей АТРИ) рвёт человека на куски, «Огненный гейзер» оставит от него только пепел, а «Морозка» превратит в ледяную скульптуру.
Есть ещё и ка-волны, названные так в честь обнаружившего их учёного Тимофея Караваева. Стоит только угодить под действие этого излучения, и с большой вероятностью медленно, но верно человеческий или животный организм подвергнется мутациям. Вот и бродят нынче по АТРИ весьма причудливые создания — мутанты: упыри, зомби, меченосцы и иже с ними.
А чтобы было совсем не скучно, почти вся местная фауна обожает охотиться на людскую породу. Панцирные псы, собирающиеся в большую свору, от которых можно отбиться только с автоматом; рыси-секаланы, умеющие контролировать других диких хищников; живоглоты размером с медведя и повадками росомахи, подстерегающие в засадах; огромные и свирепые хуги — настоящие терминаторы, видимо, выходцы из другого мира. Это далеко не полный список.
К более-менее безобидным существам можно отнести мутировавших двухголовых оленей. Местные называют их рогачами, в АТРИ это основной тягловый скот.
Машин тут мало, слишком вели риск угодить в аномалию. Вертолёты могут летать далеко не везде, с железнодорожным транспортом тоже как-то не сложилось, вот и возят большинство грузов на покладистых рогачах.
Воду, предварительно не обеззаразив, пить нельзя, убитых животных есть невозможно — отрава в чистом виде. Химия, конечно, не стоит на месте: учёные придумали массу реагентов против радиации, ядов и так далее, но обработанное ими мясо теряет вкусовую привлекательность.
Погодка в АТРИ не фонтан, вечная ранняя осень с постоянными дождями и грозами. Температура колеблется от плюс пяти до пятнадцати. Тут даже названия месяцев иные: первый, второй и так по порядку.
— Обалдеть! — только и сказал Лёха после сеанса.
А я обалдел ещё сильнее, когда узнал, на что именно мы подписались. Путь на Большую землю из АТРИ для нас простых смертных был один — через частичное стирание памяти.
— Неужто до такого додумались? — восхитился мой приятель. — Я думал, это фантастика.
Галунзе кивнул.
— Яйцеголовые, их заслуга. Научились в мозгах отвёрткой ковыряться. Чего хотят, то и творят. Только вот в чём закавыка — процентов так двадцать народа после этих процедур рискует навсегда остаться идиотами. Так что гарантий на благополучный исход никому из нас не дадут. А для тебя, Павлов, у меня новости не из приятных.
— Что за новости, товарищ прапорщик?
— Томограмма твоего мозга показала, что ты даже идиотом не станешь. Нельзя тебе память стирать. Кажется, ты прописался тут навсегда, сержант.
Я нервно сглотнул. В глазах побледнело. Оставаться в АТРИ до конца моих дней мне не хотелось. ОЧЕНЬ!
— А ошибки никакой нет, товарищ прапорщик? — спросил Лёха, участливо глядя в мою сторону.
— Никакой, Денисов, — подтвердил Галунзе. — Всё чётко, как в аптеке.
— А когда нас успели под томограф засунуть? — продолжил Лёха.
— Ясно когда — пока вы в отключке валялись. Не думайте, что одним сканированием обошлись, было комплексное медицинское исследование. Сняли все ваши параметры жизнедеятельности и в компьютер заложили. Тут на каждого из нас своя биокарточка есть.
Галунзе повернулся ко мне:
— Да ты не переживай, Павлов. Наука на месте не стоит. Не сегодня, так завтра что-то придумают. Что скажешь, сержант?
— Ничего, — едва  шевелящимися губами прошептал я. — Безвыходных положений не бывает.
О том, что имеется способ покинуть АТРИ, минуя опасную процедуру, мы узнали гораздо позже.
После обеда нам участливо разрешили побыть в комнате до следующего утра: пережить шок, привести мысли в порядок. Галунзе покинул нас, сказав, что займётся мной и Лёхой по особой программе и обязательно возьмёт «в ежовые рукавицы».
— Ужин с шести до восьми, — предупредил он.
Я сидел возле окна и нервно крутил в руках сигарету. Никогда раньше не курил, а тут вдруг надумал. Лёха, у которого я стрельнул пачку дорогого курева, купленного ещё на Большой земле, сочувственно молчал.
В дверь бесцеремонно ввалился долговязый черноволосый парень чуть постарше нас. У него был большой рот, делавший обладателя похожим на лягушку. В руках парень держал бутылку водки.
— Привет, зелёные! — осклабившись, сказал он. — Будем знакомиться. Старший сержант Марченко, позывной — Марчелло. Череповецкие или на худой конец вологодские есть?
Услышав, что нет, он ни капельки не расстроился:
— Ладно, может ещё и пришлют зёму. Побазарим?
Марченко без спроса уселся на мою кровать, развалился во весь рост, вытянув длинные как у журавля ноги в светло-коричневых казённых тапочках. Бутылку поставил на стол.
Парнем Марчелло оказался словоохотливым:
— Сигареткой не поделитесь? Я как в коридор вышел, носом покрутил — чую, табачком хорошим потянуло. Здорово, думаю. У нас с этим делом неважно. В лучшем случае выдадут болгарский «Дукат», от него горло дерёт.  А обычно «Розочку» вьетнамскую. С девяностых ещё в запасах на складе валяется, никому на … не нужная Ваще непонятно, что эти узкоглазые вместо табака напихали, наверное, бамбук нарубленный. Кислятина, бр-р!
Он поморщился.
Лёха протянул ему початую пачку. Марчелло вытянул сигарету, прикурил и, затянувшись, заговорил:
— Не ссыте, пацаны. Жить можно везде, особенно если ты шаристый боец, а как стать таким я научу.
Он перевёл взгляд на водку и сказал:
— Стаканы доставайте. Я, в конце концов, в гости пришёл или как?
В качестве закуски использовали тушёнку. Марчелло покрутил жестяную банку в руках.
— Ишь ты, по госту сделано. Хоть и верится с трудом, но всяко лучше здешней убоинки. У вас много с собой? Может, продадите? Заплачу по сто пятьдесят за каждую.
Я порылся в вещмешке, вынул оттуда пару банок.
— Держи.
— Сколько с меня?
— Нисколько. Подарок. Ты же нас водкой угощаешь.
Марчелло усмехнулся.
— Спасибо. Дёрнем за знакомство.
Мы выпили, закусили.
Гость снова заговорил. По-моему он мог трепаться непрерывно, но нам его словесный понос ещё не приелся, и мы слушали Марченко с удовольствие, благо рассказчиком Марчелло был первостатейным. Он открыл нам глаза на многое, в частности рассказал о стороне, не затронутой в учебном фильме.
— Как думаете, что представляет главный интерес в АТРИ? — самодовольно улыбаясь, поинтересовался большеротый.
— Уран, — предположил я, вспомнив о копях.
— Уран это так, — отмахнулся Марченко. — Не про нашу душу. Цацки — вот истинное сокровище АТРИ и нигде, поверьте —  нигде ничего такого вы не найдёте.
— Что за цацки? — не понял я.
Лёха тоже не мог взять в толк, о чём говорит Марченко. В нашем представлении это всякие никчёмные вещи, безделушки. Ну, может, какие-нибудь украшения и прочие дорогие, но практически бесполезные предметы.
— Цацки?! — Марчелло мечтательно задрал подбородок. — Цацки, братаны, это всё: и смех, и слёзы, и любовь. Будут цацки — будут и бабки, а без бабла в АТРИ делать нечего. Здесь все этим промышляют, только в открытую не говорят. На словах объяснить сложно, надо бы вам пример показать.
Марченко потрогал бутылку, отметил:
— Тёплая! Непорядок. Вот и повод для демонстрации появился.
— А мы её в холодильник засунем, — Лёха потянулся к «ЗИЛу». — В морозилку.
— Отставить, — приказал Марченко. — Ждите, буду через минуту.
Он вышел к себе и вернулся с предметом очень похожим на яйцо, только оно было как будто из стекла, а внутри «играла» цветомузыка: переливающиеся из синего в зелёное всполохи. Дал нам по очереди подержать, пояснил:
— Это леденец. Довольно распространённая цацка, а потому недорогая — цена ей три рубля ведро и то в базарный день. Но дешево не значит плохо. Леденец — штука полезная. Сейчас я покажу вам принцип работы атрийского переносного холодильника. Можно?
Не дожидаясь ответа, он вытряхнул мой вещмешок, засунул в него бутылку водки с наглухо завёрнутой пробкой и леденец, потом взглянул на КИП:
— Через пять минут проверим результаты.
Результаты нас впечатлили. Чем бы ни было это «яйцо», но водку оно охладило до нужной температуры.
— И это, братаны, лишь маленькая часть здешних сокровищ, — довольно улыбаясь, сказал Марчелло. — Есть, к примеру перушки. Кинул такое в рюкзак и можно смело упереть в нём полтонны. А паутинка — это, братаны, всё равно, что шапка-невидимка. Короче, я вам тут до вечера буду перечислять.
— Этим цацкам цены нет! — восхищённо сказал я.
— Цена, братан, на всё есть, — поправил меня Марченко. — Только загнать их не так просто. Скажем, перышко на Большой земле туеву хучу баксов стоит, но тут ты его толкнёшь в десятки раз дешевле. Дороже у тебя никто не купит. И то — места знать надо. Есть такие, где тебе башлять не станут. Грохнут и всех делов. Поэтому мой вам совет — если найдёте хабар, сдайте мне. Я заплачу, не обижу.
— Мы подумаем, — кивнул я. — А где вы берёте эти цацки?
— Долгая тема, — посерьёзнел Марчелло. — Одно скажу — иной раз жопа кверху мехом вывернется, покуда ты это перышко или погремушку достанешь. А то можно и коньки отбросить. Здесь с этим запросто. Ладно, пацаны, башку не забивайте. Вы бы лучше погоняла себе придумали, а то другие перекрестят, надоест отмазываться.
— Зачем погоняла? — спросил я. — Что тут зона что ли?
— В точку! — поднял большой палец правой руки Марченко. — Так и есть. Пусть аномальная, но зона. А погоняла нужны всем. Случись с тобой или, скажем, с прапорщиком Галунзе беда, ты, что в эфир кидать будешь? Спасите, помогите, с товарищем прапорщиком Галунзе неприятность случилась ...  Да тут половина даже не вспомнит фамилии. А если дашь объяву, что с Гидроперитом ЧП, все сразу и поймут. Ну, так что насчёт кликух?
— У меня фамилия Денисов, в школе Дэном звали, — задумчиво произнёс Лёха.
— Дэн — нормально, — одобрил Марченко.
Он посмотрел на меня.
— А ты кем будешь?
— Я Артём, а буду … — я задумался. — Арчи!
— Тоже ничего, — согласился собеседник. — Дэн и Арчи. Звучит. Комбрига нашего зовут Батей, с прапорщиком тоже разобрались. Соседа моего по комнате Компотом кличут. Он до компота из сухофрутков сам не свой. Потом и про остальных узнаете.
Он зевнул.
— Засиделся я у вас, пора бы и баиньки. Пока, пацаны! Завтра вам Галунзе покажет гидроперитную мать.
Марченко ушёл, оставив на столе недопитую бутылку, однако леденец забрал с собой.
— Нормальный мужик вроде, — сказал я, когда мы с Лёхой остались вдвоём. — Без понтов. Пришёл, всё рассказал.
— Нормальный, — откликнулся Лёха, убирая бутылку в холодильник. — Только одно «но» … Ты помнишь, сколько он за тушёнку предлагал?
— Помню. Полторы сотни за банку.
— Угу,  — кивнул Лёха. — Полторы. А ко мне до него мужики приходили и предлагали пять сотен. Как думаешь, если мы ему хабар сдавать начнём, во сколько раз он нас наколет?"

Всё верно, так в концепции автора мира.

Большое спасибо за предложение. Увы, я ни на шаг не отошёл от авторской концепции и более того - менять её мне нельзя. Такова договорённость между мной, Вадимом Филоненко и издательством.
И ещё раз - спасибо!