2.
   
  Вирита встречала свою десятую весну.
  Как прежде, она ежедневно странствовала по своему царству в сопровождении верного Эрна, но ей не было скучно. Эрн строил для нее замки из песка, ловил пестрых бабочек, чтобы она могла получше их разглядеть, приносил лесные цветы и спелую землянику, рассказывал необыкновенные истории при свете костра в маленьком гроте - их излюбленном убежище. А однажды они вместе посадили на берегу речки розовый куст. Садовник говорил - не приживется, но, благодаря заботам Эрна, куст прижился и на следующий год зацвел.
  В этом году Вириту должны были представить ко двору в числе других дочерей благородных семейств.
  С отъездом господ в столицу в Северном имении воцарилась тишина. Впрочем, для рабов, что трудились в полях, все оставалось, как прежде. А вот домашние рабы без дела слонялись по усадьбе, изнемогая от жары и скуки.
  Вычистив и выездив, чтобы не застаивался, коня госпожи, Эрн тоже отправлялся бродить, с каждым днем уходя все дальше и дальше. Но лишь однажды приблизился он к полям, где под палящим солнцем работали те, кому жилось труднее, чем ему. Надсмотрщики тотчас же прогнали его, строго-настрого приказав больше не появляться, нечего домашнему слуге тут околачиваться да глазеть.
   Эрн вдруг почувствовал - давно с ним такого не случалось, что готов надерзить, а потом - будь что будет. Удержался. Неведомо как, но удержался. Он знал - пора возвращаться домой. Помедлил мгновение - и пошел в другую сторону.
  Прежде он никогда так далеко не уходил от господского особняка - долгая отлучка грозила наказанием. Но сейчас господ не было дома, а кроме госпожи Вириты никому не было дела до раба по имени Эрн.
  Поля давно скрылись из виду, вокруг - ни души. Эрн уже и не помнил, когда оставался в одиночестве. Должно быть, вообще никогда. Необычное чувство... Необъяснимое...
  Спасаясь от полуденного солнца, он укрылся под тенистыми сводами рощи. Прилег в траву - мягкая, куда мягче подстилки из сена на конюшне. Закрыл глаза, да так и лежал, не двигаясь и ни о чем не думая. И вдруг - угрожающий рык над самым ухом. Эрн испуганно привстал. Над ним нависла буровато-черная оскаленная пасть.
  Первая мысль: его хватились в усадьбе. Таких псов держали при себе надсмотрщики. Эрн слыхал от других рабов: если такой зверь рядом, надо замереть - иначе бросится.
   - Демон, ко мне!
   Пес неохотно потрусил на зов. Эрн решился пошевелиться - но подняться на ноги не отважился.
   - Тебя напугала моя собака? - перед Эрном стоял высокий худощавый человек в охотничьей куртке. Пса он придерживал за ошейник... нет, рука просто лежала на загривке зверя, но зверь вел себя смирно. Эрн выдохнул.
   - Нет, господин.
   И поднялся на ноги. Этот человек - не раб, Эрн сразу понял. А раб не вправе сидеть, когда рядом свободный.
   Человек смотрел на него темными внимательными глазами. Долго смотрел, молчал - и вдруг:
   - Чей ты?
   - Я из Северного имения господ де Эльтран, господин... - после паузы ответил Эрн, исподволь разглядывая собеседника - рабу нельзя смотреть в лицо господина... Или все-таки - не господину? Господин не стал бы заговаривать с чужим рабом...
   - Как тебя зовут?
   - Эрн.
   - Далеко же ты забрался от дома своих господ. У тебя не будет неприятностей?
   - Не знаю, господин.
   - Я слышал, господа сейчас в отъезде. Может, твоей отлучки и не заметят.
   Он помолчал, будто бы размышляя.
   - Ты, наверное, голоден? Пойдем.
   Эрн медлил.
   - Боишься? - насмешливо спросил странный человек.
   - Нет, господин.
   Эрн и вправду не боялся. Даже собаки уже не боялся.
   - Тогда пойдем.
   И Эрн, сам не зная почему, последовал за ним.
   Жилище странного человека тоже было странным - одинокий каменный домик в лесу, не похожий ни на господский особняк, ни на хижину рабов.
   - Входи, не бойся, в доме никого нет, - подбодрил хозяин.
   Эрн все еще не решался - ему, рабу, определенному служить при лошадях, строжайше воспрещено было входить в дом.
   - Входи же!
   Эрн переступил порог.
   В большой комнате царила полутьма - окна завешены были плотными темно-зелеными шторами. И прохлада, блаженная прохлада. И еще... Эрн почувствовал удивительный покой. Ему вдруг показалось, что он уже не впервые здесь, в этой комнате. Осмелев, он принялся разглядывать большой очаг с горкой остывшей золы, массивную добротную мебель, стены, увешанные оружием... Эрн не видел ничего подобного.
   Тем временем хозяин принес хлеб и несколько кусков холодного мяса. Эрн едва прикоснулся к еде - куда сильнее голода его одолевало любопытство.
   Хозяин, будто бы догадавшись (или вправду - догадался?), провел Эрна в следующую комнату, поменьше, - в ней было тесно от книг: на полках под самый потолок, на столе, на стульях и даже на полу. Даже запах в этой комнате был особенный.
   - Садись, - хозяин освободил один стул от книг и поставил его перед столом.
   Эрн робко устроился на краешке стула. Хозяин сел в кресло напротив.
   - И что же господа? Не обижают?
   - Не знаю, господин, - тихо ответил Эрн.
   Все это - странный человек, странный дом, странный разговор - вдруг показалось ему просто сном.
   - Бьют?
   Эрн не ответил. Он не знал, бьют его или нет. Чуть ли не каждый день надсмотрщики нещадно пороли провинившихся рабов; на полях и в садах господ де Эльтран беспрестанно свистели тяжелые бичи, опускаясь на обнаженные плечи и спины. Эрна за три года его жизни в Северном имении выпороли всего лишь дважды, да еще госпожа, когда бывала не в духе, могла слегка ударить хлыстиком. Все это не столько причиняло боль, сколько пробуждало такое ненавистное Эрну желание надерзить.
   - Давно тебя наградили за верную службу этим украшением? - насмешливо спросил хозяин. Он глядел на руки Эрна - на тыльных сторонах ладоней выжжены были клейма господ де Эльтран. Всех рабов, достигших пятнадцатилетнего возраста, клеймили. "Так повелевают традиция и здравый смысл", - когда-то сказала Эрну госпожа. Но воспоминания об этом дне до сих пор заставляли Эрна содрогнуться. Зачем, зачем этот странный человек все время спрашивает о том, о чем не хочется думать, о чем не хочется вспоминать?
   И Эрн снова промолчал, упрямо глядя в пол.
   - Интересно, а как производится эта любопытнейшая процедура? Признаюсь, никогда не видел. Должно быть, похоже на то, как клеймят скот - одного теленка за другим, все стадо, а?
   - Господин, позвольте мне уйти? - почти шепотом попросил Эрн.
   - Иди, - как ни в чем не бывало отозвался странный человек.
   Эрн поднялся и пошел к дверям. Хозяин последовал за ним. Они молча вышли на дорогу, ведущую к Северному имению. Солнце, преодолев полуденный рубеж, клонилось к закату, но по-прежнему палило немилосердно. Эрн не сдержал тяжелого вздоха.
   - Если вдруг захочешь поговорить, приходи, - напоследок прервал молчание странный человек. - Дорогу, я думаю, ты запомнил. Меня часто не бывает дома, но двери я не запираю, - войдешь и подождешь меня.
   Эрн поклонился - и торопливо зашагал по пыльной дороге. Почему обратный путь всегда труднее?
   Дома его ждала взбучка от старшего конюха и недолгое, но жестокое наказание от измученного жарой надсмотрщика за домашней прислугой.
   Наутро он первым из слуг встретил во дворе экипаж господ де Эльтран.
   
   Вирита вернулась из столицы переполненная впечатлениями. Ах, до этой поездки она, оказывается, понятия не имела, что значит быть Высшей. При дворе она видела высших сановников и самого короля. Многие из сановников были в родстве с Эльтранами, и Вирита с радостью и гордостью обращалась к ним "дядюшка", "кузен". Ей казалось, что все ее знают и что она знает всех давным-давно. Король удостоил ее беседы и был так обходителен, что расспросил и о доме, и об учителе и даже о любимом коне. И столица - совсем не то же самое, что ближний городок. Еще бы - там живут Высшие, а Высших должно окружать великолепие. "Так повелевают традиция и здравый смысл", - гласит первая фраза Свода Привилегий.
   И все же за месяц, проведенный в столице, она успела соскучиться по дому, по верховым прогулкам, по гроту, по своему коню, по собакам, по Эрну.
   - Эрн! Коня!
   Обе собаки ластились к хозяйке. Раб, стоя поодаль, низко поклонился госпоже.
   Эрн сразу понял: госпожа счастлива, возвращение доставило ей ничуть не меньше удовольствия, чем поездка.
   Тревога, поселившаяся в его сердце, затихла на время. Но только на время...
   
   И вновь немного помедлив у порога, Эрн вошел в дом. Хозяин задумчиво ворошил кочергой тлеющие в камине угли - день выдался холодный и сырой, не то что в прошлый раз. Что и говорить - конец лета.
   - Господин! - несмело окликнул Эрн. - Я пришел, господин.
   - Я вижу, - хозяин как будто бы ничуть не удивился.
   Эрн сел. Что говорить, он не знал. Он вообще не знал толком, зачем пришел, пустившись на такие хитрости, каких не придумывал никогда прежде. Твердо знал только одно: не прийти он не мог.
   Хозяин тоже молчал, по-прежнему глядя в камин. Долго молчал, но заговорил все же первым:
   - Я обидел тебя?
   - Не знаю, господин.
   - Ладно, спрошу иначе: тебе было неприятно слышать то, что я говорил?
   - Да, господин.
   - Но ты снова пришел. Зачем?
   Что ответить?
   - Ладно, спрошу иначе: тебе нужна моя помощь?
   - Не знаю... да, господин.
   Хозяин улыбнулся то ли насмешливо, то ли одобрительно.
   - Ты читать умеешь?
   - Да, господин.
   - Несколько необычно для раба, ты не находишь? - на этот раз улыбка была насмешливой - и только. - Где выучился?
   - У первых господ, господин.
   - И как это они додумались тебя учить?
   - Они не учили, господин. Я слышал, как учили молодого господина, господин, - Эрн боялся, что хозяин рассердится, и потому говорил торопливо, сбивчиво. Но хозяин рассмеялся резковатым - невеселым - смехом.
   - Вот что, - сказал он неожиданно мягко. - Давай с тобой договоримся: ты перестанешь меня бояться. И не будешь так часто повторять слово "господин", хорошо?
   - Да, господин, - ответил Эрн - и вдруг тоже рассмеялся.
   - Сколько лет прошло с тех пор, как ты в последний раз пробовал что-нибудь прочитать?
   - Восемь... Почти девять.
   - Помнишь... Уже неплохо. А сейчас сумеешь?
   - Не знаю...
   - Идем.
   Они пришли в знакомую Эрну комнату, переполненную книгами.
   - Садись, - хозяин указал Эрну на свое кресло. - Посмотрим, что ты умеешь.
   И раскрыл перед Эрном книгу в потертом переплете.
   Когда они вышли на дорогу, ведущую к Северному имению, уже светало.
   - Приходи, как только появиться возможность, Эрн. Но понапрасну не рискуй.
   - Да, господин...Господин, можно, я спрошу?.. Вам не нравится, когда я называю вас господином, но как же мне тогда...
   - А как бы ты сам хотел меня звать?
   - Учителем.
   - Хорошее слово, мой мальчик. Просто замечательное. Может быть, самое лучшее на свете.

4.
   
   Молодая госпожа де Эльтран возвратилась в Северное имение после полугодового путешествия по стране в сопровождении учителя. Северное имение провожало девушку-подростка, а встретило взрослую: в поездке Вирите исполнилось шестнадцать лет.
   Она возвратилась, как возвращалась всегда, - с радостью. И вдруг отчаянно заскучала. Теперь ее не прельщал привычный уют, и господин де Эльтран, стремясь угодить дочери, объявил, что лето они проведут в столице. Вирита с воодушевлением принялась готовить новые наряды для приемов и балов. По мере приближения дня отъезда у нее появлялись все новые и новые дела, а утренние прогулки по имению становились все короче и короче. Настроение Вириты напоминало капризы весенней погоды: только что было безоблачным, как вдруг сгустились тучи и разразилась гроза. Однажды молодая госпожа забылась настолько, что отхлестала по щекам свою служанку Идму, когда та, споткнувшись о порог, пролила шоколад на ковер. Мелочь, недостойная внимания Высшей, а Вирита - уму непостижимо! - в гневе ударила рабыню ладонью, даже без перчатки... постыдная несдержанность!
   - Простите, госпожа, - испуганно прошептала Идма. - Я нынче сама не своя... Госпожа, я хотела просить вас...
   - Говори, - Вирита заранее решила, что проявит милость.
   - Добрая госпожа, позвольте мне создать пару с вашим рабом... - густо покраснев, торопливо проговорила Идма.
   - С кем именно? - Вирита досадливо поморщилась: многозначительные недомолвки в устах служанки - нелепость!
   Идма побледнела. Ах, какая чувствительность!
   - С Эрном...
   Вирита приподняла брови, изображая удивление.
   - Но ведь мы уезжаем на все лето, а Эрн остается в имении.
   - А если после... после возвращения - можно?
   - Я не возражаю. Вы оба хорошие слуги, и Эрн... кстати, ты говорила с ним?
   - Нет...
   - Хорошо, я сама дам ему распоряжение на этот счет.
   - Благодарю вас, госпожа... Благодарю... - Идма упала на колени и поцеловала край платья Вириты.
   - Довольно. Ступай, - Вирита легонько оттолкнула служанку ногой. - Проследи, чтобы мой багаж был упакован как следует.
   Вопреки обыкновению, сегодня молодая госпожа де Эльтран решила добавить к краткой утренней прогулке более продолжительную вечернюю.
   - Эрн!.. Где ты, Эрн! Оседлай мне коня. Поторопись!
   Долго ехала шагом. Собаки бежали впереди. Эрн следовал в почтительном отдалении.
   Вдруг обернулась:
   - Догоняй! - и пустила коня в галоп.
   Удивительно - догнал. Лошадка раба догнала бесценного коня госпожи... неужели Ветер, ее славный друг, стареет? Вирите стало грустно.
   - Эрн, завтра мы уезжаем.
   - Я знаю, госпожа.
   - На все лето.
   - Я знаю, госпожа. У вас есть для меня приказы?
   - Да. Но не на время нашего отсутствия - ты сам прекрасно знаешь, что тебе следует делать, пока я буду в отъезде. Когда мы приедем... - Вирита неожиданно смутилась и строго одернула себя. - Когда мы приедем, тебе надлежит создать пару с Идмой. Сегодня она просила меня об этом. Эрн! Ты слышишь меня, Эрн?
   - Да, госпожа.
   Конечно, ему следовало бы поблагодарить ее - как-никак, свидетельство особого расположения!
   Вирита прогнала неуместную мысль - какое дело ей до благодарности раба. Не дожидаясь, пока Эрн поможет ей спешиться, молодая госпожа де Эльтран сошла с коня. И тут у самых ее ног вспорхнула из травы ярко-синяя бабочка. Вирита ахнула - и рассмеялась.
   - Какая красивая! - Вирита восхищенно следила за маленьким ярким пятнышком, покуда оно не слилось с небесной лазурью.
   Эрн тоже не отрываясь смотрел на бабочку, но его взгляд был непроницаемо спокойным.
   
  - Учитель, скажите, а животные могут... могут любить? Или одни только инстинкты - и все?
  - Не знаю, Эрн. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, мой учитель уверял, что дело обстоит именно так и никак иначе. Мне не хотелось ему верить - и я не верил. Не верю и сейчас. Наш старина Демон - он и умер, как человек, до последней минуты меня не отпускал, чуть отойду - стонет, а в глазах слезы: "Как ты тут останешься без меня?"
  К ногам Эрна ластился пушистый черный щенок - сколько нужно времени, чтобы из этого милого карапуза, любящего весь мир, вырос новый Демон, отважный и верный?
   Время...
   - Учитель, завтра госпожа уезжает в столицу...
   - Замечательно, сожжешь чаще появляться у меня.
   - ...а когда она вернется, я должен буду создать пару с ее служанкой Идмой, - проговорил Эрн, не поднимая глаз. - Так приказала госпожа.
   - И ты, разумеется, в восторге?
   - Разумеется! - ожесточенно крикнул Эрн. - Заботливые господа предлагают мне в жены послушную рабыню, не иначе как в надежде на покорное и трудолюбивое потомство! Не так ли разводят породистых лошадей и собак? Моя история не так уж печальна: Идма сама попросила у госпожи разрешения создать со мной пару...
   - Тогда чем же ты недоволен? - Учитель насмешливо улыбнулся. - Ты хочешь знать, чем ты отличаешься от породистого животного? Внешне ты ближе к человеку. И даже наделен речью. Есть и другое отличие - собака, обезумев от побоев, бросается на хозяина. Ты же в ответ на оскорбление, в ответ на удар склоняешься еще ниже. Госпожа велит тебе создать пару с ее служанкой. Не задумывайся - создавай. Госпожа будет рада твоему потомству - ничуть не меньше, чем ты радуешься этому вот щенку...
   - Вы действительно так думаете, Учитель? Не молчите, отвечайте! - вдруг потребовал Эрн.
  - Вот ты как заговорил! Да только не к месту и не ко времени. Припомни, друг мой, как ты вел себя в момент получения радостного известия о предстоящем браке... или как этот правильнее назвать?
  Эрн молчал.
  - Это и есть ответ. Я буду думать о тебе, основываясь на твоих поступках. Надеюсь, у тебя нет оснований сомневаться в моей беспристрастности?
  Эрн по-прежнему не смотрел на Учителя.
   - Разве у тебя есть повод для грусти? - сквозь обычную иронию Учителя пробилась нотка сочувствия.
   И Эрн, не удержавшись, спросил:
   - Что мне делать?
   Учитель не промедлил с ответом.
   - Прежде всего - не трусить. Не трусить, когда будешь принимать решение. А решение ты будешь принимать сам. Но как бы ты не поступил, дорога сюда тебе всегда открыта.
   - Я знаю, Учитель.

Зубатка
Если честно, я не уверена на 100 %, что разъяснится. Для меня самой финал этой истории - открытый.