Выкладываю отдельным файлом предложения по развитию и технологии для норфолкцев
  http://zhurnal.lib.ru/l/loginow_a_a/pril_g_s_a.shtml

Глава III
В жилах кровь суровых бриттов бьется, словно ток.

А вот они - условия, а вот она - среда,
А в общем, для здоровия, полезны холода.

С рассветом колонна норфолкцев опять тронулась в путь и через некоторое время идущие впереди увидели на горизонте стены и башни. Несколько часов пути и перед путниками предстала древняя, еще римского происхождения, со следами ремонта, стена, окружающая обширный, даже на взгляд людей двадцатого века, город.
У открытых ворот, стояла стража - с десяток таких же воинов, что сопровождали тэна Вулфрика, бородатых, светловолосых, в кольчугах или простых рубахах, с миндалевидными и круглыми щитами, вооруженных в основном огромными, внушающими почтение топорами на длинных рукоятях, страшным оружием саксонской пехоты. Удар такого топора мог снести голову лошади, а человека развалить пополам с головы до ног, несмотря на доспехи. Об этом успел рассказать идущим впереди колонны полковнику и нескольким офицерам сам тэн. Норфолкцы с любопытством разглядывали потемневшие от времени стены, ворота и стоящих около них в вольных позах часовых. Солдаты перешептывались, а офицеры невольно хмурились, глядя на столь вопиюще безобразное нарушение самих основ воинской службы. Разумеется, сейчас средневековье, понятно, это не кадровые солдаты, а ополченцы, но столь беззаботно вести себя на посту и даже не  попытаться подготовиться к возможному бою, не говоря уже о простой стойке «смирно» - против такого восставала сама душа добропорядочного английского офицера. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и офицеры лишь вполголоса отдавали команды, заставляя марширующие ряды  выравниваться и идти почти как на параде. Охрана ворот с удивлением разглядывала невиданное зрелище, кое-кто начал сдвигаться вместе, пытаясь сбить «стену щитов», видимо приняв непонятное поведение подходящих за подготовку атаки, но растущее напряжение мигом исчезло, когда один из более богато одетых воинов вышел вперед и крикнул, подняв руку:
- Эхей! Не почтенного ли тэна Вулфрика я созерцаю ныне? Откуда ты привел сей фирд, столь большой и чудный, шериф Миддлсекса?
- Охой, это же тэн Арт! Откуда ты появился здесь, почтенный сэр? А фирд со мной лишь пришел, сии арбалетчики – хускарлы, королевские стрелки из Норфолка.
- Из Норфолка? Отчего ж их в войске, что с данами билось, не было?
- Потом растолкую тебе доблестный сэр Арт, как таковое случилось. Если разрешит король сии вести обнародовать. Но, поди ж ты, не пойму - как ты здесь оказался? Чудеса! Ведь в войске Гарольда твой фирд был, а теперь ты здесь стоишь пред моими очами.
- Ничтоже чудесного, сэр Вулфрик. Нас Гарольд морем послал в Лондон. И вот мы здесь, а флот в Серое Море вышел, чтоб норманнам путь к домашним очагам перехватить. Но на слове тебя ловлю, почтенный тэн – как можно станет, ты мне о сем отряде поведаешь подробно.
- Коль будет судьбе угодно, сэр Арт. Ну, а сей час поведай мне, кто ныне в городе главный? С тобою прибыл кто, иль нет? Куда нам с сим войском идти?
- Приехал с нами Гирт Годвинсон, он ныне собирает войска и главный в эрлдоме. Вам надо прямо к королевскому двору направить путь.
- Благодарю, сэр Арт. И да, вы нас простите, сэр Хорэйс, я вас не познакомил. Позвольте вас представить тэну Арту – се командир арбалетчиков, благородный сэр Хорэйс, - Вулфрик, с неожиданной на его лице извиняющейся улыбкой, представил подошедшего к ним и внимательно слушающего переводимый Томсеном диалог полковника Бошампа.
- Рад знакомству, доблестный сэр Хорейс, - поклонился Горацию тэн, - вельми рад.
- Я тоже весьма польщен знакомством со столь отважным воином, - Бошамп уже собирался сказать «рыцарем», но вдруг вспомнил, что рыцарь в эту эпоху – отнюдь не то, что позднее, а всего лишь безземельный конный дружинник, проживающий при дворе богатого тэна или эрла.
- Жаль токмо, что твой отряд к Стэмфордбриджу не успел. Славная была битва, достоянная саг лучших скальдов… Ответствуй мне, доблестный сэр, твои люди никогда в Лондоне не были? Уж больно любопытствуют они, на стены глядя.
- Нет, сэр. Не видели мы таких городов, - ничуть не кривя душой ответил сэр Гораций.
- Да, нет больше такого города ни в Англии, ни в странах ее окружающих. Велик и славен град сей, занимающий почти тридцать гайд земли и населенный многочисленно, - Арт явно был готов расхваливать родной город и дальше, но заметив нетерпение на лице Вулфрика, продолжил, - но не буду утомлять вас с дороги. Вы и сами узрите славный наш город. До встречи, сэры.
Распрощавшись с охраной и перестроившись в колонну по два, чтобы пройти в узкие ворота, норфолкцы проникли за стену и невольно приостановились, сбиваясь в кучу и удивленно разглядывая открывшуюся их глазам панораму.
- Мой Бог, неужто ЭТО - Лондон, - вырвалось у лейтенанта Янга.
- Сэр, держите себя в руках, - заметил ему капитан Бек, быстрее оправившийся от потрясения. – Я напоминаю вам, что местные жители так назвали этот город. Самое главное, полковник Бошамп сказал, что это – Лондон. Так что ничем иным, как Лондоном этот город быть не может. Или вы ожидали другого, лейтенант? – обернувшись назад он вполголоса отдал команду. – Навести порядок, ряды выровнять. Лейтенанты Гастингс и Роулинг, вы слышите меня?
- Так точно, господин капитан, сэр,- дружно, хотя и столь же приглушенно, ответили названные. Наведя порядок в строю, норфолкцы поспешили вслед за конниками тэна Вулфрика. Но случившееся вполне можно было оправдать, не зря полковник и не стал вмешиваться. Потому что представшая их глазам огромная… деревня?... или какой-нибудь поселок в странах Азии?…, абсолютно не напоминал знакомого для многих из гостей из будущего города. Разве можно было назвать это скопище деревянных, покрытых соломой, хижин или двухэтажных, но таких же деревянных, грубо срубленных, домов, теснившихся внутри городских стен, с узкими, загаженными отходами улочками, гордым именем столицы Империи, над которой не заходит Солнце? Если бы не возвышающиеся над крышами знакомые башни, никто, даже сэр Гораций не поверил бы, что они находятся в Лондоне. Колонна норфолкцев, оттесняя одним своим видом встречающихся прохожих, протискивалась вглубь города, когда невольное восклицание одного из солдат заставило полковника оглянуться и выяснить, что же привлекло внимание его подчиненного. Оказалось, обычное для местных, не обративших на эту сценку ни малейшего внимания, дело – одна из идущих по улице девушек спокойно присела у забора, приподняв юбку и сделав свое грязное дело, так же спокойно, не обращая внимания на открывших при виде такой непосредственности рты норфолкцев, пошла дальше. На это раз порядок сержантам и даже офицерам пришлось наводить намного дольше, многие столь сильно хотели поделиться новостью и мнениями о ней, что на время забыли про дисциплину. «Все же до дисциплинированности кадровых войск даже обстрелянным волонтерам далеко», - мрачно подумал сэр Гораций, но от этих мыслей его отвлек доносящийся откуда из-за стоящих впереди домов шум. Спустя пару минут он увидел большую площадь, занятую базаром, напомнившим ему недолгие времена пребывания в Афганистане. Гвалт на площади, на которую вышла колонна, просто подавлял. Несмотря на войну, а может быть именно поэтому, множество людей бродило от телег и тряпиц, расстеленных прямо на земле, с разложенными на них сырами, яйцами, зеленью, которыми торговали окрестные крестьяне, к лавкам купцов, азартно торговалось у мясных рядов, среди развешанных туш и жалобно мычащих, блеющих и хрюкающих пока еще живых скотинок, обреченных на то, чтобы рано или поздно попасть в котлы лондонцев. Гордые тэны и их жены торжественно переходили от одного торговца к другому, их обгоняли быстроногие молодцы – купеческие приказчики и слуги богатых владетелей. Среди толпы шныряли дети, то ли играя, то ли пытаясь что-то купить. На прилавках щедро лежали груды свечей и кувшинчики благовоний, куски тканей и меха русских соболей, белок и куниц, от некоторых столов явственно тянуло ароматом пряностей: гвоздики, корицы, и даже имбиря и перца. Продавали и свежую, недавно пойманную рыбу, и буханки хлеба, каждые с личным клеймом пекаря, зерно и репу в корзинах, горшки и прочую кухонную утварь, какие-то снадобья. Тут же, на краю, дюжий цирюльник с помощником рвали больной зуб и мычавшего от боли горожанина, а неподалеку от этой группы два тэна наблюдали, как кузнец точит меч одного из них. Шум и гам стояли такие, что никто, кроме самых ближайших соседей и не обратил внимания на проходящих мимо и с удивлением глазеющих на все это доблестных сэндригемских стрелков.
Пройдя после базарной площади еще несколько сот ярдов по узким изгибающимся улицам, полковник Бошамп и его солдаты вышли к двухэтажному деревянному зданию, на фоне остальных, увиденных ими, казавшимся, и, кажется, действительно являвшимся, королевским дворцом. Как оказалось, интуиция гостей из будущего их не подвела – это действительно был королевский дворец. Один из стоявших у входа воинов, узнав у Вулфрика, кто прибыл такой толпой ко дворцу, зашел внутрь и через некоторое время появился, сопровождаемый Гиртом и майордомом. По приказу Гирта отворили ворота в заборе рядом с дворцом и майордом повел сэндригемцев внутрь двора. Оставшихся полковника Бошампа и тэна Вулфрика, отправившего своих воинов на усадьбу, Гирт пригласил пройти во дворец.
Внутренность первого этажа представляла собой гигантскую залу, разделенную на части деревянными столбами, освещаемую врывающимися в узкие окна лучами солнечного света и горящими факелами, чадящими и тусклыми в свете солнца, закрепленными на стенах. Полы были застланы соломой, в которой возились собаки, играя или грызясь из-за старой кости. Вдоль стен, на которых висело старое оружие, щиты и кольчуги, а кое-где и гобелены, тянулись лавки. Сидя на лавках и стоя рядом с ними, сбившись группами, громко разговаривали, шутили и смеялись дюжины две воинов, церковных деятелей или монахов в рясах, и даже совсем юных мальчишек. Воздух, спертый и напоенный специфическими запахами, заставил поморщиться даже привыкшего ко всему полковника. Вряд ли кто-нибудь заметил его гримасу, Гирт и Вулфрик шли впереди, разговаривая вполголоса, а внимание большинства остальных отвлекли слуги, начавшие устанавливать козлы вдоль лавок и укладывать на них мощные, сбитые из дубовых досок столешницы.
Полковник Бошамп, эрл Гирт и тэн Вулфрик поднялись на возвышенность, где уже стояли три кресла и несколько стульев без спинок за столом, ничем не отличающимся от устанавливаемых в зале. Сэр Гораций с интересом посмотрел на прочную конструкцию, увенчанную столешницей, которую можно было запросто использовать в качестве щита при штурме крепости. Его удивило, что столешница оказалось не просто чистой, но даже гладкой на вид и слегка поблескивающей в солнечных лучах. - Садитесь слева от меня, сэр Хорейс, а вы, ширриф – рядом, - отвлек его от наблюдений голос Гирта. Усевшись на неудобный табурет, который стоял слева от одного из кресел, Бошамп наконец-то понял, почему стол такой чистый. Столешницу скоблили, и очень тщательно, следы можно было заметить только вблизи.
- Благородный сэр Хорейс, доблестный тэн Вулфрик поведал мне о тебе  и твоих обстоятельствах. Поелику назвались вы королевскими стрелками, то я, данной мне моим королем и братом властью, признаю твоих воинов королевскими хускарлами, - сказал негромко Гирт, пользуясь тем, что сидящие за столом отвлеклись на принесенные слугами блюда. Махнув рукой, он подозвал слугу и что-то прошептал ему. Тотчас принесли кувшин вина, раскрыли и разлили по кубкам всех сидевших за королевским столом. Дождавшись, пока слуги нальют всем присутствующим (сидящим за другим  столами естественно досталось вино похуже), Гирт встал, поднял кубок и провозгласил могучим голосом, перекрывшим шумы зала:
- Поднимаю кубок сей за благородного тэна Хорейса и его отряд арбалетчиков, волею Божьей пришедший на помощь королю Гарольду и нашей Англии!
  Раздались приветственные крики, воины и монахи наравне осушали кубки, кричали: «О-хой!» и приподнимались, стараясь разглядеть сидящего рядом с Гиртом человека, после чего подавали кубки слугам, торопливо наливавшим в них вина и опять выпивали, брали руками из блюд на столе куски мяса, рыбы или птицы. Происходящее опять напомнило сэру Горацию Афганистан, прием у Шир-хана и пуштунов, вытирающих руки о полы хитонов, то есть халатов. Мысленно вздохнув, он выпил из кубка кисловатого, прямо скажем, отнюдь не впечатляющего своим букетом, вина и, по примеру соседей, взяв руками с блюда здоровый кусок теплого, хорошо прожаренного кабаньего мяса, откусил, положив оставшееся на служившую заодно и тарелкой лепешку.  Слегка насытившись, Бошамп деликатно осмотрелся и вслушался в разговоры за столом. Так ему удалось установить, что сидящий напротив пожилой примас в засаленной рясе – архиепископ Кентерберийский Стиганд, а рядом с ним сидит советник Гирта – Арчибальд из Кента.
После обеда или пира, если быть абсолютно точным, после приема пищи Гирт пожелал пообщаться с Горацием наедине (то есть всего-навсего в присутствии личного советника, а так же дяди короля Гарольда - Элдреда, епископа Стиганда и бродящего в отдалении по залу десятка рыцарей) и потребовал рассказа о том, как две с половиной сотни людей внезапно перенеслись из мясорубки будущей кровопролитной войны всех государств Европы на свою Родину, на много лет назад, в год вторжения норманнов. Ни эрл Гирт, ни епископ Стиганд не проронили ни слова, внимательно слушая рассказываемую сэром Горацием историю. Конечно, Бошамп ни намеком не рассказал о поведении епископа после разгрома англосаксов, также, естественно, умолчав и про гибель Гирта. Но эрл по-видимому уловил какие-то нюансы в его рассказе и нахмурился, однако сдержал себя и промолчал. Остальные слушали молча, причем если епископ с почти невозмутимым видом, то советник, дядя, да и сам Гирт напомнили сэру Горацию спортивных болельщиков во время соревнования любимых команд. Едва Бошамп закончил свою повесть, Стиганд заговорил:
- На все Воля Божья, сын мой. Не переживай о потерянном тобой, ибо Господу виднее как испытывать рабов своих. Прими сие как неизбежное и не ропщи, ибо Господу угодно было привести тебя к нам для свершений неведомых пока ни тебе, ни нам.  Раз ты сам молвил ныне, что твои стрелки могут помочь избавить Англию от нашествия, то явно чту волю Божью в твоем появлении.
Бошамп, сохраняя невозмутимое, «покерное», выражение лица, мысленно усмехнулся, вспомнив разговор с Вулфриком. «Что же, если церковь вполне лояльна к путешественникам во времени, это очень радует. Власти вообще преисполнены энтузиазма, просто неудобно наблюдать за детским поведением этих государственных мужей. Пожалуй, единственное, что их извиняет – возраст. В наше время им выше лейтенанта не присвоили бы, а здесь они государством правят»,- задумавшись, Гораций едва не пропустил обращенный к нему вопрос Гирта:
- …показать действие своего оружия?
- Простите, сэр, я кажется немного утомлен свалившимися на меня необычными приключениями. Поэтому не совсем понял ваш вопрос. Вы хотите видеть наше оружие в действии?
- Несомненно, сэр, - почти хором ответили все, кроме епископа, сделавшего постно-расстроенное лицо при столь явном интересе к человекоубийственным орудиям.
- Приношу свои самые искренние извинения, господа, но я полагаю, что показ лучше отложить до прибытия Его Величества в Лондон. К тому же у нас не так много боевых припасов, а изготовить их, как я понимаю, сейчас не удастся. – Бошамп постарался придать своему голосу как можно больше убедительности и это сработало – Гирт Годвинсон кивнул, соглашаясь, и добавил, взглянув на мающегося неподалеку майордома и двоих воинов, явно ожидающих возможности поговорить с ним.- Я вижу утомление на лице вашем, сэр Хорейс. Да и нас ожидают дела. Посему расстанемся мы до часа вечерней молитвы.
Все прочие участники разговора, кивнув на прощание, а Стиганд - еще и благословив всех, начали расходиться.  Задержался только Бошамп, которому Гирт сделал знак рукой.
- Сэр Хорейс, вы промолчали об участи моей в грядущей битве. Боитесь напугать меня? Я воин и не мне пророчества боятся, к тому ж, сказали вы, что ничего еще не решено, - Гирт вопрошающе смотрел на Горация.
- Мне не хотелось быть печальным вестником, Ваше Высочество. Но раз вы спрашиваете, отвечу прямо – в той истории, откуда мы родом, вы и ваш брат Леофвайн тоже погибли в битве у Гастингса, - сэр Гораций решил быть откровенным, насколько возможно и поведать не только о гибели короля, - но, как вы справедливо заметили, еще ничего не решено. В той битве не было на вашей стороне доблестных норфолкских стрелков и не знали ни король, ни вы, Ваше Высочество, ничего о силах и воинском умении норманнов. И, раз уж мы об этом заговорили, Ваше Высочество, хотел бы я напомнить, что у герцога Вильгельма много соглядатаев в Английском королевстве. Чтобы не могли они узнать подробностей о моем батальоне и его вооружении, я предложил бы поселить нас где-нибудь в стороне от города, где не появляются посторонние.
- Благодарю, сэр Хорейс, что честно мне о будущем поведал. Не тревожься и не думай о поведанном тобой, ибо во всем воля Божья. И если Он послал тебя и твой отряд помочь нам, то в его воле изменить и судьбу мою. Пусть будет, как будет, но делать буду я, что должен. Касаемо же мысли твоей, я нахожу ее очень умной и сегодня же повелю найти место для вашего поселения, пока мой брат и король будет войска собирать.
Вечером того же дня, за ужином на котором присутствовали и все офицеры, эрл еще раз поднял кубок за здоровье сэра Хорейса, его благородных спутников и храбрых воинов. В разговоре, которым Гирт удостоил Горация, он сказал, что завтра пошлет слуг проверить намеченные места поселения и примет решение после их возвращения.
Проснувшись на следующее утро, еще не открывая глаз, сэр Гораций подумал, что все происшедшее ему почудилось во сне, но  жжение от блошиных укусов и запах старых шкур, которыми он укрывался, быстро вернули его к действительности.
Оставив солдат чистить оружие под наблюдением сержантов и категорически запретив любые выходы за пределы хозяйственного двора, полковник собрал офицеров, за исключением дежурного по батальону, первого лейтенанта Роулинга.
Рассевшись на приготовленных заранее чурбаках и прихлебывая из глиняных чашек принесенный денщиком полковника жидкий чай, заваренный из собранных остатков, офицеры с любопытством глядели на расхаживающего перед ними полковника. Наконец он остановился и, оглядев присутствующих, сказал спокойным голосом:
- Господа офицеры, мы в полной… заднице. Если кто-то мог думает, что попал в сказку, пусть оглянется по сторонам. Мы попали, господа и теперь надо решать, что делать дальше. Одно не подлежит сомнению – мы должны будем жить здесь и после войны. Но как и в каких условиях? Не знаю, как вы, но я полагаю, что так жить нельзя. Я хотел бы слышать ваши соображения по этому вопросу, поэтому созвал сегодня военный совет. Прошу высказываться. Второй лейтенант Кэролл, прошу.
- Разрешите заметить, господин полковник, сэр, что подобное положение было описано американским писателем Марком Твеном. Я читал его книгу, «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» про американца, попавшего в средневековую Англию. Он создал промышленность, но из-за противодействия церкви его нововведения были уничтожены. Могу заметить, что мы в лучшем положении, чем герой этого произведения, господа. Нас почти три сотни, в нашей роте имеются представители множества профессий, местные власти относятся к нам доброжелательно. Думаю, что мы можем сделать то, о чем написал мистер Твен и внести немного цивилизации в жизнь этих людей, тем самым облегчив и нашу жизнь.
- Разрешите, господин полковник, сэр?
- Прошу подождать, первый лейтенант Янг. Помните, что на военном совете выступают, начиная с младших. Итак, кто следующий, господа?
Все выступающие практически единодушно поддержали предложение лейтенанта Кэролла, только несколько человек, среди них был, конечно, и лейтенант Янг, смотрели на возможность изменить что-то скептически. Янг вообще потребовал вернуться назад, к терновнику и попытаться попасть в свое время. На его предложение откликнулся лейтенант Торд, командовавший арьергардным взводом и доложил, что после того как рота вышла из кустарника, туман, стоявший за ним, исчез. Грозившие разгореться в лучших традициях английской демократии прения прервал капитан Бек, напомнивший, что они не в парламенте. Не вмешивавшийся до этого, но внимательно слушавший все сказанное полковник встал. Офицеры дисциплинированно замолчали.
- Господа офицеры. Внимательно выслушав ваши предложения, я решил. Первое –собрать и предоставить в трехдневный срок лейтенанту Гастингсу предложения по необходимым изменениям. Второе - составить списки личного состава роты с учетом гражданской профессии и знаний. Третье – составить списки необходимых для предложенных изменений материалов и методы их добычи. Максимальное внимание уделить возможному производству пороха и взрывчатки. Сообщаю также, господа офицеры, что местные власти выделят нам место для поселения. После переселения необходимо будет его обустроить, не забывая о занятиях по боевой подготовке. И еще – патроны учесть строжайшим образом и по организации лагеря сдать на хранение…
***
Три дня прошли для сэра Горация и его батальона в хлопотах по благоустройству и укреплению лагеря, место для которого, выбранное эрлом Гиртом, находилось за Темзой, неподалеку от поселка Саутуорк. В царствование норвежско-английского короля Кнута в этом месте поставил свой горд в древненорманнском стиле один из приближенных к нему ярлов. После изгнания норвежцев горд, перешедший, вместе с прилегающими землями, королю, был заброшен. Теперь же это место вновь ожило, только вместо ярла и его викингов тут поселилось две с половиной сотни гостей из будущего. Постройки горда, стоявшего без надзора, понемногу трухлявели и разваливались, так что работы хватало. Разбившись на рабочие команды, солдаты валили деревья в ближайшем лесу, с помощью крестьян, выделенных им в помощь из соседних королевских маноров, пригнавших телеги и тягловых волов, перетаскивали их к лагерю, где другие команды ремонтировали дом и постройки. Одновременно солдаты из других команд, саперными и деревянными лопатами отсыпали редуты и люнеты, которые должны были прикрыть будущий лагерь со всех сторон. По здравому размышлению полковник решил, что такие укрепления будут вполне достаточны против не имеющего артиллерии противника, а их постройка отвлечет солдат, а если подумать, то и офицеров, от посторонних мыслей. Понятно, что удержаться в лагере надолго, даже учитывая наличие родника, невозможно, но в случае всяких неприятных неожиданностей можно будет подороже продать свои жизни. Да и от шаек бродячих разбойников вполне приличная защита. Все-таки средневековье, какие-нибудь Робины Гуды всегда найдутся, а то, что норфолкцы неимоверно богаты, по меркам этого времени,  полковник Бошамп осознал быстро, чему в немалой степени способствовал афганский опыт.
Несколько раз приезжали Гирт и его брат Леофвайн, дивились невиданным упражнениям и осматривали укрепления. Братьям-воинам очень понравились строевые упражнения и четкое выполнение команд бойцами пришельцев, настолько понравились, что они уговорили сэра Горация отпустить лейтенанта Роулинга и двух сержантов для тренировок их личных дружин.
Однажды приехал и епископ Стиганд. Оказывается до него дошли слухи, что в будущем английская церковь не подчинялась Римскому папе. Он долго выспрашивал об этом и полковника, и вольноопределяющегося, с недавних пор произведенного лично полковником в лейтенанты, Томсена. После беседы он уехал в Лондон в великолепном настроении, а Томсен рассказал недоумевающему Бошампу, что римский папа не утвердил епископство Стиганда, который уже несколько лет занимает свою должность нелегитимно.
Наконец, в  ночь с шестого на седьмое октября, в Лондон прибыл с войском король Гарольд. Сэр Гораций ожидал, что его пригласят во дворец, но день прошел спокойно, никто из Лондона так и не появился, кроме одного из майордомов, сопровождавшего обоз с очередной партией продуктов для отряда.  Зато на следующий день с утра часовые заметили приближающийся по дороге конный отряд. Поспешно построенная во дворе лагеря рота встретила короля и его эскорт в парадном построении. Едва Гарольд остановил коня и соскочил с седла, бросив поводья подбежавшему солдату, как полковник подал команду и лошади чуть не взбесились от громкого приветственного клича: «Гип, гип, ура! Ура!».  Король застыл от неожиданности, а сэр Гораций строевым шагом под удивленными взглядами некоторых лиц из его свиты, не посвященных в предстоящее, подошел к нему на три шага и, изящно отдав честь, доложил.- Ваше Величество! Честь имею доложить вам, что батальон один дробь пять Норфолкского королевского стрелкового полка в составе Сэндригемской волонтерской роты и приданных подразделений в количестве двухсот шестидесяти семи человек для Королевского Смотра построен! Доложил полковник Бошамп! – успев заметить веселые лица Гирта и Леофвайна и усиленно подмигивающего ему епископа Стиганда.
- Благодарю тебя и твоих воинов за сию торжественную встречу, сэр Хорейс Бошем, - ответил король и сделал шаг в сторону полковника. Тот отодвинулся, пропуская Его Величество вперед, и пристроился на полшага сзади, мысленно благодаря Гирта, все же не забывшего рассказать королю о принятых в будущем воинских ритуалах. Гарольд пройдя вдоль строя и внимательно разглядывая стоящих по стойке «смирно» стрелков, не говоря ни слова повернул к заранее подготовленной насыпи, огороженному невысокой красивой резной оградой, вырезанной из дерева одним из волонтеров, профессиональным столяром.
Дождавшись, когда король, его свита и полковник заняли место на трибуне, капитан Бек отдал необходимые команды и рота, повернув направо, прошла церемониальным маршем перед высокими гостями, удивленными и восхищенными этой непривычной, но впечатляюще красивой церемонией. Даже привычный к красочным церковным литургиям епископ Стиганд был впечатлен и не смог скрыть этого.
- Сэр Хорейс, дошло до меня, что твои воины весьма умелы в воинских исскуствах. Вижу я, что умению их создать сильный строй позавидовали бы даже легендарные воины Александра Македонского и римские легионеры. Но донесли мне, что и оружием своим они владеют не хуже, и что оружие это превосходит все, что есть сейчас, - обернувшись к полковнику Бошампу, король Гарольд смотрел на него с явно читающимся во взоре интересом.
- Так точно, Ваше Величество. Прошу Вас пройти вон на то поле. Сейчас мы Вам покажем все на что способны славные норфолкские стрелки вооруженные винтовками Ли-Энфильда.
Показанные возможности стрелкового оружия и лучших стрелков роты впечатлили короля Гарольда и его свиту. Убитый на расстоянии в пятьсот ярдов одним выстрелом бык, выпущенный из мешка заяц, сраженный на бегу,  и пробитые пулями несколько деревянных щитов и старых кольчуг были внимательно рассмотрены, ощупаны и обнюханы. После изучения мишеней король лично осмотрел одну из винтовок. Единственное, что его явно разочаровало – доклад полковника, что стрелять это чудесное оружие может только специальными припасами, изготовить которые пока нет никакой возможности.
На последовавшем за показом обеде король был неразговорчив и задумчив, почти не уделяя внимания блюдам, приготовленным норфолкским поваром по рецептам из будущего и использованием остатков приправ, которые нашлись у солдат. Хорошо, что многие из лейтенантов сквозь пальцы смотрели на нарушение приказа полковника, требовавшего идти в бой без ранцев. Поэтому у роты был теперь небольшой запас соли, чая и даже несколько банок консервов, которые приберегались на черный день. Пару банок все же открыли, использовав для приготовления блюд. Но даже необычный вкус этого мяса (консервированной кенгурятины австралийского приготовления) не отвлек короля от его дум. Видя такое состояние своего предводителя, сопровождающие его тоже сановники вели себя не менее сдержанно. Поэтому пиршество, которое сэр Гораций планировал провести не быстрее, чем за два часа, закончилось намного быстрее. Гарольд, явно спешивший побыстрее закончить с едой, едва встав из-за стола, подозвал к себе советника, майордома и братьев, велело им собираться, а сам предложил Бошампу поговорить наедине.
- Сэр Хорейс, мне сказали, что ты знаешь все о грядущей битве с норманнами. Но передавая твои слова, братья и советники столь явно уклонялись от некоторых моих вопросов, что я понял о печальной участи, меня ждущей. Посему прошу тебя рассказать мне все, что тебе о битве у Гастингса известно, не скрывая ничего, печального иль скверного, случившегося на сем поле. Все в Божьей воле, но нет судьбы предопределенной, я ведаю.
- Ваше Величество, прошу меня простить, если я вынужден буду рассказывать не слишком приятные вашему слуху вещи, - начал Бошамп…