Венн вёл машину в своей обычной манере. Разумеется, никто и никогда не посмел бы его остановить и проверить тёмную массу на заднем сиденье, но и мало ли что. Ехать через город и предусмотреть, кто и где увидит небывалую картину: раб-пассажир при свободном шофёре, – невозможно. Ну что ж, в предварительном итоге… сделано неплохо, даже изящно. Крыша у Рыжего, вроде бы, уцелела, что удивительно, но приятно. Остальное восстановимо, что также... приятно и удивительно. Поразительная живучесть. «Хотя не будем спешить с выводами, – остановил он сам себя, – подождем компетентного мнения».
Ехали долго. Во всяком случае, Гаор несколько раз приходил ненадолго в себя и снова терял сознание, пока не очнулся окончательно. Машина стоит, дверца распахнута, и чужая рука дёргает его за волосы.
– Рыжий! – нетерпеливо позвали его. – Вылезай, быстрее.
– Да, мой господин, – прохрипел он, барахтаясь в ставшем отчего-то очень тесном салоне.
А когда вылез и огляделся... подземный гараж. Опять. И как всегда:
– Иди за мной.
– Да, мой господин.
Очередной лифт, маленький, на четверых, не больше, недолгое движение вверх, лифт открылся прямо в прихожую.
– Вот и приехали, – весело сообщил ему новый хозяин, входя в небольшую жилую комнату. – Побудешь пока здесь. Сейчас раздевайся и иди в душ. Вымоешься, как следует, а то несёт от тебя. Грязное кидай в ящик, всё нужное там есть.
– Да, мой господин, – Гаор побрёл в указанном направлении, толком даже не оглядевшись и не поняв, что такого особого в этой комнате.
Душ был обычный. Но... не рабский. Примерно такой, только гораздо меньше, был в той квартире, которую он снимал на дембеле. И раздеваясь, складывая бельё и рубашку в высокий пустой ящик для грязного, вешая брюки и куртку на вешалку, он вроде бы стал уже вполне нормально соображать. Так, мыло, мочалка... мыло было хорошим, лучше того, что он покупал себе на дембеле. Он вошёл в отгороженную от ванной полупрозрачной занавеской душевую кабинку и включил воду. Ванна здесь тоже была, но ему велели вымыться, а не разрешили принять ванну, такое удовольствие у него вообще только пару раз в жизни и было, в солдатском санатории и еще... был случай. Ладно, чего вспоминать. Было не было, забудь как не было. Мыло душистое, но вроде Венн этот с мальчиками не балуется, хотя... чёрт их знает, а ему не отбиться, руки как не его, да и... теперь-то не ему, нелюди, трепыхаться. И тут же понял, что нет, даже сейчас, всё равно не дастся. Руки-то... свободны, в квартире они одни, и никого ни в чём он не подставит.
Гаор тщательно, невольно наслаждаясь и давно не испытанным им одиночеством, и хорошим мылом, и свободой рук, вымылся и с сожалением выключил воду. Его не торопили, но и наглеть не стоит. И уже вытираясь, он обнаружил вещь, о существовании которой успел давно позабыть: высокое узкое зеркало. И остановился перед ним, удивлённо, как кого-то незнакомого, разглядывая себя. В последний раз он видел себя вот так во весь рост... да здесь же, в Аргате, в Ведомстве Юстиции, когда его привели для объявления приговора и клеймения. И... и вот это он? Он стал таким?
Гаор отвернулся от зеркала, ещё раз вытерся и повесил полотенце, огляделся в поисках чистого, вроде в этом шкафу обычно держат. Он протянул руку, но открыть дверцу не успел.
– Рыжий! – весело прозвучало из-за двери. – Шлёпай как есть. В натуральном виде, – и смех.
Гаора передёрнуло, но ослушаться он не посмел.
В комнате Венн был не один. И войдя, Гаор остановился в дверях, настороженно разглядывая высокого немолодого мужчину в белом халате поверх серого костюма. Врач? Зачем? Сортировка? Предпродажный осмотр? Но он у Венна в аренде, Венн не может его продать. Да, у него всё болит, но... но неужели он стонал в дороге и выдал себя?!
– Пожалуйста, доктор, – весело сказал Венн. – Вот он как есть, только вымылся, а то... амбре было...
– Ну, этим меня не удивишь, – врач раздвинул губы в улыбке, но глаза его оставались серьёзными и очень внимательными. – Иди сюда, раб.
– Да, господин, – прохрипел Гаор, выполняя приказ.
– С чего начнём? – спросил врач, обращаясь к Венну.
– Вам виднее, вы специалист, – вежливо улыбнулся Венн, – но мне нужен полный комплекс.
– Разумеется, – кивнул врач, вынимая из кармана халата и натягивая резиновые перчатки.
И только тут Гаор увидел стоящий на столе черный кожаный... ящик? Чемодан? А, когда-то он то ли слышал, то ли видел, докторский саквояж, да, так они называются.
– Встань сюда, раб.
Гаор молча выполнил приказ. И все последующие. Вставал, садился, ложился на кровать и снова вставал, дышал и задерживал дыхание, открывал рот, давая осмотреть горло, и следил глазами за движением чёрного резинового молоточка. Что-то в действиях врача он понимал, что-то нет. Было больно, очень и не очень. Один раз, когда ему велели лечь грудью и животом на стол, и врач стал осматривать ему задний проход, было очень больно, но ещё больше страшно.
– Прямо удивительно, но и в самом деле мало порван, даже... нет, просто ссадины и надрывы, – говорил тем временем врач, – а ведь вот буквально вчера подвергли экзекуции одного юношу, я анатомировал, так вы не представляете, как его изломали и порвали, прямая кишка порвана в нескольких местах, раздроблена гортань... Сколько, вы говорите, он пробыл у «прессов»?
– Неделю, – весело ответил Венн. – Если абсолютно точно, то шесть суток и ещё восемь периодов.
– Удивительная живучесть! Очень интересный экземпляр. Выпрямись и повернись. Так... Теперь руки. Я бы его откупил у вас, впервые встречаю, хотелось бы понаблюдать.
– И исследовать, – подхватил Венн. – Но хозяин – не я.
– Да, я знаю. И с таким связываться себе дороже.
– Возможно, – кивнул Венн.
Потом Гаору разрешили лечь. Вернее, оставили лежать на кровати на спине после осмотра и ощупывания живота и половых органов.
– Так, ну здесь всё не так страшно, восстановимо без стационарных процедур. Теперь... возбудителем поили его, не знаете?
– Рыжий, тебя поили?
– Да, мой господин, – прохрипел Гаор.
– Зелёную жидкость давали пить? – недоверчиво спросил врач.
– Да, господин.
– Сколько раз?
– Два раза, господин.
– Гуща или жидкое?
– Гуща, господин.
– И сколько? Когда?
– Кружка пивная, на полмерки, доверху, господин, – медленно, с паузами, потому что после осмотра горло сильно разболелось, ответил Гаор. – Вчера и за день до этого.
– Ещё хочешь? – насмешливо спросил врач. – Ну, раб, налить тебе? Как вы это называете? «Пойло»?
– Да, господин.
– Так как, хочешь «пойла»?
«Пойло» – это работа, работа «пресса».
– Нет, – вырвалось у Гаора хриплым рыком. – Нет!
Он не прибавил положенного обращения и ждал удара, но врач только покачал головой, глядя на него уже не насмешливо, а удивлённо.
– Надо же, обычно со второй дозы чётко отслеживается зависимость, а у него две двойных дозы за три дня, и не хочет. Ладно, попробуем без радикальной очистки.
– А что, доктор? – с интересом спросил Венн. – Это... «пойло» – наркотик?
– Это возбудитель-активизатор. Его ещё называют «энергином». Но зависимость как наркотическая, вы правы, – ответил врач, копаясь в своем чемоданчике. – Я введу ему антидот и оставлю таблетки для купирования ломки. Организм крепкий. Может, и справится.
– Вам виднее, доктор.
Доктор достал ампулу-шприц и, ловко прижав ему вену в локтевой впадине, сделал укол. Потом выгрузил на стол пачки и коробочки с лекарствами. Каждые полтора периода Гаору предстояло что-то глотать, полоскать горло, промывать глаза, смазывать руки и ожоги. Вместо еды было велено разводить в воде содержимое маленьких ампул и большие плоские таблетки и пить. Говорил врач, обращаясь к Венну. А уже Венн заставлял Гаора повторять за врачом все эти инструкции. Под конец появились три коробочки... такого Гаор ещё не видел. Оказалось... назывались они свечами и их надо было вставлять себе в задний проход.
– Оправишься, подмоешься как следует, – врач говорил, уже обращаясь к нему, – и вставишь вот эту. Будут частые позывы, не терпи, оправляйся при первом позыве. Ты понял?
– Да, господин.
– Эти, если будет болеть. А эти, если будет кровоточить. Ты понял?
– Да, господин.
– Не перепутает? – доктор озабоченно посмотрел на Венна.
– Он грамотный, – весело ответил Венн.
Доктор покачал головой, снял и бросил в чемоданчик перчатки.
– Я приду послезавтра.
– Благодарю, – встал Венн. – Рыжий, ложись.
Поскольку врач и Венн направились к двери, Гаор молча лёг на кровать и вытянулся на спине. Было слышно, как в прихожей открылась и закрылась дверь лифта. Потом Венн вернулся в комнату и сел возле стола, где среди коробочек и пакетиков с лекарствами блестел оранжевый, как апельсин, большой шар таймера. Гаор лежал молча поверх одеяла, закинув руки за голову и глядя в потолок, а Венн так же молча смотрел на него.
– Ну, – вдруг сказал Венн своим обычным весело-насмешливым тоном. – Теперь ты понял, какая сволочь твой хозяин?
«Я это с самого начала знал», – мысленно ответил Гаор.
– Стоило его на допросе выгораживать, чтобы в пресс-камеру попасть?
«А наклепал бы я на него, что бы изменилось? – по-прежнему молча ответил Гаор, – а я не стукач».
– Ну, чего молчишь, Рыжий? Отвечай.
– Я не стукач, – ответил уже вслух Гаор, – мой господин.
Венн присвистнул.
– Вон оно как! – и с живым интересом. – А было о чём стучать?
На это Гаор твёрдо решил промолчать. Даже если начнут бить, даже... Но Венн только ещё посидел, молча и внимательно рассматривая его, а потом заговорил деловым приказным тоном:
– Я приду завтра утром. Будет звонить телефон или в дверь, не откликаться, ты понял?
– Да, мой господин.
– Учти, это очень серьёзно. С лекарствами ты всё понял?
– Да, мой господин.
– Захочешь спать, свет себе сам погасишь. Всё, что тебе понадобится, есть. Бельё и пижама в ванной, сам возьмёшь.
– Да, мой господин.
– И... ладно, всё равно полезешь.
Гаор насторожился.
– Вставай, Рыжий.
Гаор медленно, преодолевая вяжущую боль во всём теле, встал с кровати.
– Можешь посмотреть в окно.
Под испытующим взглядом Венна Гаор подошёл к окну и отодвинул тяжёлую тёмную штору. За ней была чёрная светомаскировочная, плотно прилегающая к косякам. Гаор поискал глазами и даже провёл по косяку ладонью, отыскивая шнур или кнопку.
– Не старайся, Рыжий, – сказал сзади голос Венна. – Стекла за ней нет. Там бетон, а может, кирпич, а может, и бронеплита. Понял?
– Да, мой господин, – ответил, не оборачиваясь, Гаор.
Сволочь, точно просчитала. Ведь он сразу, едва войдя в комнату, заметил окно, и только и ждал, что хоть ненадолго останется один и выглянет. Нет, он понимает, никакой побег невозможен, куда ему бежать в ошейнике и с клеймом, но... но ведь ворохнулась мысль, что если этаж высокий, то... чтоб наверняка, сразу...
– Вот так, Рыжий. Двери открыть не пытайся. Ни входную, ни лифта. Не получится. И больно будет. А если получится, то очень больно. Понял?
– Да, мой господин.
– А теперь я ухожу. Приду, принесу еды, а сейчас, пока из тебя вся гадость, что ты наглотался, не выйдет, есть тебе нельзя. И не бойся, – Венн рассмеялся вставая. – Никто сюда, кроме меня, не войдёт. Разве что привидение. Любят невинно убиенные по ночам гулять, убийц своих искать и пугать.
Венн так и ушёл, смеясь.
Когда за ним закрылась дверь лифта, Гаор медленно задёрнул и расправил штору на окне-обманке и подошёл к столу. Посмотрел на размеренно тикающий таймер, груду лекарств, потом так же внимательно оглядел комнату. Кровать, хорошая, пружинная, посередине стол и четыре стула вокруг, у стены комод, на комоде чёрный обычный телефон, шкаф для вещей, на стене напротив кровати картина – озеро среди холмов и на берегу маленький дом. Подойти и проверить окошко у домика? Да нет. Пусть думают, что он не знает ни про объективы в картинах, ни про «жучков» в телефонах. Сволочи, какие же вы сволочи, и забота ваша сволочная. Да, одеться, чего-то холодно. На стене над комодом круглые простые часы. Еще... ещё не вечер, или... а не все ли ему теперь равно? Страшно захотелось есть. Он отыскал среди лекарств ампулу глюкозы и таблетку аскорбинки, взял стакан и пошёл в ванную делать себе питьё и одеваться. Его тело хотело жить.

Отредактировано Зубатка (08-01-2011 17:39:34)