На десятой метке двадцатого шоссе заросли на обочине расступались, открывая съезд к глухому в два полных человеческих роста забору. Ни указателя, ни вывески. За дорогой, видимо, следили, потому что когда Гаор, подчинившись повелительному жесту Фрегора, не снижая скорости, свернул с шоссе, ворота сами и вполне гостеприимно распахнулись перед ними.
За воротами открылся двор, небольшой и... какой-то уютный, несмотря на глухие безоконные стены хозяйственных построек из серых бетонных блоков. Но одна стена была кирпичной, а над дверью был железный, украшенный кованым кружевом козырёк. К ней, вернее, к небольшому крыльцу из трёх покрытых ковриком ступенек и подрулил Гаор, рассудив, что вряд ли Фрегор отправится по местным складам или гаражам.
Угадал он правильно. Фрегор одобрительно кивнул и, перегнувшись назад, взял свой чемоданчик. Гаор уже предвкушал возможность поспать хотя бы в машине, пока хозяин будет то ли развлекаться, то ли совещаться за покрытой резным орнаментом дверью, но последовал новый, хотя и не неожиданный приказ:
– Рыжий, за мной. – Правда, с неожиданным уточнением. – И бельё захвати.
Это было уже малопонятно и потому неприятно. Но ни вопросов, ни тем более возражений не допускалось. Гаор пробормотал положенную формулу и занял своё место раба-телохранителя за спиной хозяина. Фрегор даже не толкнул, дотронулся до двери, и она с готовностью открылась перед ним.
Слабо освещённый, но не сумрачный холл, мягкие диваны и кресла вдоль стен, приглушенное мерцание зеркал, скрывающие двери тяжёлые драпировки, высокие напольные вазы с пышными букетами... «Не штаб это точно», – мысленно усмехнулся Гаор, незаметно озираясь с превозмогавшим усталость любопытством. Больше это походило на бордель, но – высокого класса. А здесь-то он Фрегору зачем?
Догадка о назначении здания подтвердилась почти сразу.
– Мой дорогой! Наконец-то!
Полная дама в тёмно-бордовом, цвета запёкшейся крови бархатном платье и с украшенным бриллиантами фигурным узлом жгуче-чёрных волос на макушке заключила Фрегора в пылкие объятия.
– Мой проказник! Мой шалунишка! – ворковала дама, целуя Фрегора.
– Дела, дела, дела... – пропел на какой-то неизвестный Гаору весёлый мотивчик Фрегор, с явным удовольствием отвечая на поцелуи и объятия, и почти искренне пожаловался: – Устал как собака. Хочу отдохнуть.
– Душой или телом? – подмигнула дама.
– Они неразделимы, дорогуша.
– А как у тебя со временем? – спросила дама уже деловым тоном.
– Сколько захочу, – так же деловито ответил Фрегор.
«Ну да, – прокомментировал про себя Гаор, – проблема не в деньгах, а во времени». Но он-то тут с какого бока нужен?!
И тут Фрегор вспомнил о нём.
– Дорогуша, у тебя найдётся и для моего раба? Ему тоже надо отдохнуть.
Дама будто только сейчас заметила Гаора, оглядела его быстрым, но всё замечающим взглядом и обиженно надула губы.
– Мой дорогой, ты думаешь, у меня чего-то нет? Ты меня обижаешь!
– Ну-ну, – поддразнивая, выразил недоверие Фрегор. – Посмотрим?
– Посмотрим! – приняла вызов дама.
– Полный комплект и на надлежащем уровне, – строго сказал Фрегор.
– Разумеется, дорогой. Это твой шофёр?
– И телохранитель, – внушительно ответил Фрегор. – Ступай, Рыжий, отдыхай, я позову, – властным взмахом руки указывая на закрытый портьерой дальний угол.
– Спасибо, хозяин, – гаркнул Гаор, разворачиваясь в указанном направлении.
Что бы там ни было, он сейчас даже на одиночную камеру согласен, лишь бы лечь и...
За портьерой был коридор. Светлый, на полу ковровая красная дорожка, стены оклеены приятными розоватыми в мелких цветочках обоями, белые двери без номеров и табличек. Одна из них была приоткрыта, и Гаор невольно остановился и заглянул.
– Входи-входи, – сказал за его спиной приятный женский голос.
Гаор резко оглянулся... и с невольным облегчением перевёл дыхание: на чистом высоком лбу молодой черноволосой женщины синий кружок клейма. Своя!
– Ну, и чего встал? – улыбнулась она насмешливо и ласково. – Входи, пока можно.
В комнате, небольшой, но уютной, правда, опять безоконной, большая – четыре на четыре, не меньше – накрытая шёлковым покрывалом кровать, в углу напольная вешалка для костюма, несколько стульев... Что ж, солдатские бордели бывали и похуже.
– Есть будешь? – спросила, входя следом за ним, женщина.
– Сначала вымоюсь, – серьёзно ответил Гаор. – Душ есть?
– У нас всё есть, – засмеялась она. – Ладно, иди, мойся, обслужим по высшему классу, – и фыркнула: – Не обеднеет твой.
Гаор кивнул, расстёгивая и снимая куртку.
Нет, солдатские бордели были куда хуже. Душ занимал только уголок просторной ванной, где было всё для любых удовольствий, и даже кафель не белый, а нежно-розовый. И огромная – хоть плавай, хоть ныряй – ванна, и стол для массажа, и ещё какие-то прибамбасы, которые он толком и не разглядел, сразу нырнув в душевой угол, чтобы тугими сильными до ожога струями смыть с себя пот и грязь этих страшных суток. Нашлось и мыло, и мочалка, и всё не рабское, а нежное, пахучее...
Гаор домывал голову, когда его вдруг выдернули из-под душа несколько ласковых, и в то же время сильных рук.
– Какого хрена?! – рявкнул он, вслепую пытаясь вырваться.
Рядом засмеялись.
– Не дёргайся.
– Сейчас мы тебе полное удовольствие сделаем.
– Ой, девочки, а волосатый-то какой...
– Ты, або, такого в жизни не пробовал.
– До самой «печки» вспоминать будешь.
Судя по голосам и рукам, их было трое, не меньше. И Гаор понял, что сопротивляться не только бесполезно, но и глупо. Да и незачем.
Его долго, тщательно и нежно мыли, под душем и в ванне, разминали и массировали на массажном столе, снова окунали, натирали чем-то душистым...
– Сейчас мы тебя таким красавчиком сделаем...
Давным-давно, в той, другой жизни, другом мире, ему не раз приходилось ходить по борделям вскладчину, когда скидывались и брали двух для трёх, или трёх на пятерых, но чаще, если хватало денег, он брал себе свою отдельную. О том, как две сразу ублажают, слыхал, но не пробовал, а здесь их трое, и... и такого у него и в самом деле никогда не было. И не сказать, чтобы было неприятно, а то, что они все, как он разглядел, проморгавшись от заливавшей лицо душистой пены, свои, клеймёные, только прибавляло... удовольствия? А ведь да. Забыть обо всём и не думать, брать что дают, что само пришло в руки, и не думать, что это милость хозяйская, плата за палачество. И никогда бы ему матери не позволили такого баловства и озорничанья, а им... да нет, с ними можно. И он с удовольствием поддался им, принял их игру.
– Ты смотри-ка, – удивилась одна из них, – а ты никак опытный. Это где ты такому научился?
– Где не знаю, там сам придумаю, – засмеялся он в ответ, стаскивая её в ванну и укладывая рядом с собой. – Ишь, русалка нашлась, да я сам тебя защекочу.
– Ну и быть тебе Русалкой! – засмеялась другая. – А тебя как хозяин зовёт?
– Рыжий, – ответил Гаор, вытягиваясь в тёплой, пахнущей цветами и ещё чем-то очень приятным воде. – А вас?
– Я Розанчик, – ответила старшая, а они... ну пускай эта Русалкой и будет, раз тебе слово это нравится, а эта... Вертушка пойдёт?
– Пойдёт, – кивнул Гаор. – А что, постоянных имён у вас нет, что ли?
– А как придётся, – весело ответила Вертушка, укладываясь рядом с ним с другой стороны. – Розанчик, посмотри, как там с едой, он есть просил. Хочешь есть, Рыжий? Или так... закусончиком?
– Пожрать я завсегда и по полной норме, – серьёзно ответил Гаор. – А можно и двойным пайком, – и объяснил: – Сутки за рулём, а не ел.
– Ах ты бедненький!
– А отощал-то как, – кинулись они его щекотать и гладить по рёбрам.
Они немного побарахтались в воде, топя друг друга, и Гаор решил, что пора вылезать. И словно услышав его, хотя он и слова не сказал, Вертушка с Русалкой ловко вытащили его из ванны, уложили на мягкий низкий лежак и стали вытирать большой мохнатой простынёй. И всё было хорошо, очень и даже временами слишком. Правда, Русалка чуть не испортила всё, предложив ему побриться.
– Сдурела? – сначала удивился Гаор. – Это же запрещено.
– Ну, не хочешь морду, мы тебе по телу красоту наведём.
– А пошла ты...! – рявкнул он фронтовым, правда, малым загибом, уже всерьёз рассердившись.
Его сразу стали гладить, ласкать и успокаивать.
– Ну, не злись.
– Ну, чего ты.
– Ну, как хочешь.
Но он ещё бурчал и зло дёргал плечами, высвобождаясь из их рук, пока не пришла Розанчик с известием, что стол готов, и будет он прямо здесь есть или в комнату пойдёт?
– Я не лягушка, чтоб в воде жить, – уже остывая, сказал Гаор и встал.
Одну из стен занимало огромное зеркало, так что он поневоле увидел себя во весь рост. И нельзя сказать, чтобы он себе так уж не понравился. Розанчик, Русалка и Вертушка, наперебой восхищаясь его красотой, силой и статью, закутали его в мохнатый халат и торжественно препроводили в комнату, где уже кровать была разобрана, а рядом стоял столик на колёсах, уставленный тарелками, мисочками, вазочками и даже бутылками. Гаор невольно восхищённо присвистнул. Розанчик, Вертушка и Русалка рассмеялись.
– Мы ж говорили, что до «печки» не забудешь.
– Не обеднеет твой.
Гаора усадили, вернее, уложили в кровать и стали кормить, поставив перед ним специальный поднос на ножках.
– Спиртного не надо, – сразу сказал он, – я за рулём.
– Да твоему на полицию накласть с присвистом, – рассмеялась Розанчик.
– Знаю, – кивнул он, – но столбам это не объяснишь.
– Ну, как хочешь, – не стали с ним спорить.
– А шартрезу выпей, – Вертушка бережно налила в маленькую рюмку тягучей тёмно-зелёной жидкости из маленького хрустального графинчика.
– Чего? – удивился новому слову Гаор, перемалывая подаваемые ему яства.
И ему в три голоса стали объяснять.
– Это ликёр.
– Сладкий.
– От него ни похмелья, ни чего такого.
– А силы прибывают.
Гаор взял в руки рюмку, задумчиво поглядел, понюхал. Запах другой, но цвет... и силы прибывают... нет, он «пойла» уже нахлебался и рисковать не будет. Но... но они-то, похоже, не знают, а если это и впрямь просто дорогое спиртное, а он трусит как последний дурак? Нет.
– А меня и так на вас на всех хватит, – сказал он самым бесшабашным тоном, решительно ставя нетронутую рюмку обратно.
– Ну, не хочешь, не надо.
Их покладистость сразу объяснилась следующей фразой.
– Нам больше достанется.
И пока он ел, они втроём «уговорили» графинчик почти до дна. Опустевшую посуду составили обратно, и Русалка таким решительным пинком выгнала столик за дверь, что Гаор укрепился в своём недоверии к шартрезу.
Как с него сдёрнули халат, прошло как-то мимо сознания, такую весёлую бешеную карусель устроили ему сразу вслед за ужином. Такого у него точно в жизни не было. И когда они все вчетвером обессилено заснули на развороченной кровати, последней его мыслью было: «Бывает же такое...»

Отредактировано Зубатка (22-02-2011 18:10:35)

Cobra
Спасибо. Исправила и чуть-чуть в одном месте изменила.

Cobra
Orry
Спасибо. Всё исправила.