Коррант ещё до поворота увидел машину и две фигуры возле неё. Ты смотри, какая предупредительность, даже на оправку раба вывели. И одели по сезону. Ну что ж, похоже, без обмана.
Увидев быстро приближающийся большой глухой фургон, Тихоня похолодел. Это за ним?! Куда?! В отстойник?! Нет, те машины другие. Значит туда, на исследования. Были такие разговоры, слышал. Но это же смерть! Хуже смерти!
Машина остановилась, и из кабины вышел мужчина в военной, без погон и петлиц, куртке. Тот самый, кого тогда приводил хозяин. «Бывший хозяин», – сразу мысленно поправил себя Тихоня, глядя, как господа здороваются и обмениваются бумагами. А это, значит, новый. Ну, лучше не будет, а деваться некуда. «Такая уж судьба наша», – мысленно услышал он покорный голос садовника в Амроксе и как-то упустил момент, когда господа закончили свои дела и попрощались.
Два конверта: в одном купчая и квитанция об уплате налогов, в другом несколько крупных купюр – перешли из рук в руки. Нурган, даже не открыв свой, вежливо, но торопливо попрощался, прыгнул в свою машину и с места дал полный газ. Проверив в свете фар купчую и квитанцию, Коррант убрал конверт во внутренний карман и, наконец, посмотрел на своё приобретение.
Тихоня настороженно смотрел на своего нового хозяина. И что теперь? По обычаю? Их глаза встретились, и Тихоня понял: обычай первой пощёчины будет соблюден.
– Подойди, – приказал Коррант и, усмехнувшись, пояснил. – Я твой хозяин.
Тихоня повиновался и тут же получил несильную, но вполне ощутимую пощёчину.
– Да, хозяин, – покорно склонил он голову.
А когда поднял, увидел маленький прозрачный пакет с бутербродами.
– Ешь, – не так разрешил, как распорядился хозяин.
И Тихоня не замедлил с выполнением.
Дав ему дожевать, Коррант спросил.
– И как прозывался?
– Тихоня, хозяин.
Коррант невольно усмехнулся: у тихушника и раб тихоня. Но менять имя не стал.
– Хорошо, пусть так и будет, – и распахнул заднюю дверцу фургона. – Залезай и ложись.
– Да, хозяин, – отозвался Тихоня, не слишком ловко влезая в фургон.
Коррант захлопнул за ним дверцу и сел за руль. Ну, теперь вперёд и до упора. Маршрут он прикинул, и к полуночи должен быть дома. Плюс-минус период. Бывало и хуже.
Нащупав на полу между мешками и ящиками что-то мягкое, вроде как тоже толстый мешок, но пустой, Тихоня расправил его и лёг. Ну, вот и всё, первую пощёчину и первую еду он получил. Будем надеяться, что этим хозяин и ограничится, не станет добавлять плетей или ещё чего особенного. Интересно, конечно, потребуют с него только обслуги или услады тоже, но… но не ему решать. Он вздохнул, повернулся набок, прижимаясь горящей от хозяйской оплеухи щекой к мягкой приятно прохладной ткани, и мгновенно заснул.
Ночная езда, да ещё зимой – не самое лёгкое и приятное занятие, но Коррант наслаждался и новой машиной, и мыслями о необыкновенно удачных покупках, а потому никаких сложностей попросту не замечал. Денег не просто хватило на всё, но ещё и кое-что осталось! И это кое-что лежит и потихоньку обрастает процентами. Как и открытые им храмовые счета каждого сына и дочери. Он делал это сразу же на следующий день после рождения, одновременно оформляя благодарственный молебен Огню и открывая счёт. И даже, в нарушение обычаев, делал сыновьям и дочерям одинаковые вклады. Хотя… не такое уж это нарушение, ибо сказано: «Любой дар Огня – благо!». Сбрасывая лёгкую эйфорию, вызванную таблетками, восторженными рассуждениями и даже напеванием молитв, Коррант сохранял трезвый контроль над дорогой и окружающим. Сзади тихо, ни истерического плача или смеха, ни просьб выпустить, так что можно считать доказанным, что в отстойниках рабов только портят. И, значит, продажа из рук в руки не просто удобна, но и ресурсосберегающа, что согласно новым веяниям является приоритетом в планировании и осуществлении экономической деятельности. Эк заворачивают умники аргатские, того и гляди доболтаются… но пока им не дали укорот, как говорят в посёлках, считаем эти рассуждения разрешёнными. А грамотного отлично вышколенного домашнего раба можно и не только в гараже использовать. Без членовредительства и с прибылью! Слава Огню, что, сжигая, даёт тепло и свет. Кому гореть, а кому греться – не нам решать, на всё воля Огня!
Тихоня спал, просыпался и снова засыпал под мерный рокот мотора и плавное покачивание. Его везут, можно спать. Когда привезут, тогда разбудят. И он один, в темноте, можно думать о своём, не боясь, что кто-то увидит…
…– Ты чему улыбаешься?...
…– Ты плакал? Почему?...
…– О чём думаешь?...
…Всем всё надо знать. Ничего не спрячешь. Нет, вот так, как сейчас, хорошо. Есть, правда, уже хочется, но ещё можно терпеть.

Отредактировано Зубатка (06-09-2011 12:00:40)

Небо постепенно синело, потом посветлело, и когда стало совсем светлым, граница Дамхара была уже позади.
Коррант посмотрел на часы и присвистнул: однако рванули! Этак он домой до полуночи успеет. Но надо бы остановиться, слегка размяться и перекусить. И раба на оправку выпустить. Он остановил машину, в который раз радостно удивившись её отзывчивости, и нажатием кнопки выключил замок задней дверцы – цивилизация, чёрт возьми!
Всё-таки Тихоня задремал и не сразу понял, почему перестал дрожать пол. Щёлкнул замок, дверь распахнулась, и в лицо ему ударил пронзительно белый свет, заставив его зажмуриться и закрыть лицо ладонями.
– Вылезай! – скомандовал весёлый хозяйский голос.
Всё ещё закрывая лицо, Тихоня полез наружу. Холодный воздух обжёг лицо и руки. Помедлив несколько мгновений, он осторожно опустил руки и открыл глаза.
Коррант невольно рассмеялся, видя, как изумлённо озирается мальчишка. Можно подумать, никогда снега не видел.
– Давай, сбегай, оправься, – приказал он.
Тихоня послушно шагнул в снежную целину, сразу провалившись по колени. Лицо обжигал холодный, как в пресс-камере на выбраковке, колючий воздух, хотя нет, там было теплее, руки онемели и не слушались. Расстёгиваться было страшно, но и ослушаться нельзя, и не в штаны же оправляться.
Коррант достал из кабины термос и пакет с бутербродами. И самому перекусить, и мальчишку подкормить. Домашний раб… похоже, действительно из дома не выпускали. Вот потеха в усадьбе пойдёт! Хотя, если мальчишку, когда Рыжий в рейсе, ставить, скажем, на уборку комнат, то польза будет, и немалая.
Вернувшись к машине, Тихоня остановился в шаге от сидевшего на подножке машины хозяина и вежливо потупился. Коррант усмехнулся.
– Возьми, поешь, – разрешил он.
– Спасибо, хозяин, – выдохнул Тихоня.
Он налил себе в колпачок от термоса кофе, взял бутерброд и, отступив на шаг, приступил к трапезе. Именно так, чтобы не сорваться и не заглотать всё сразу, чтобы хозяин не посчитал его жадность упрёком себе, что, дескать, заморил голодом раба.
Когда он доел, Коррант кивком разрешил ему повторить и встал.
– Доедай и убирай. Я сейчас, – и не оглядываясь, пошёл к видневшимся невдалеке кустам.
Тихоня аккуратно завернул оставшиеся бутерброды, невольно пересчитав их – четыре, завинтил оба колпачка на термосе. Тепло от выпитого и съеденного приятно растекалось по телу. Даже уже казалось не так холодно. Осторожно подёргал дверцу машины, пытаясь открыть.
– Не так, – прозвучал сзади голос хозяина, и Тихоня невольно втянул голову в плечи, ожидая неизбежного удара.
Но вместо удара ему показали, как открыть дверцу и куда спрятать свёрток и термос. А потом отправили обратно в кузов.
В кузове Тихоня уже совсем спокойно устроился на расстеленном на полу мешке, или что там такое, и сыто задремал. Его везут, везут далеко, очень далеко, где всё старое до него не дотянется, хозяин оказался добрым: не бил, накормил и напоил своим, и услады не потребовал. Нет, он, конечно, не против, потребуют – всё сделает, но без этого лучше.

Отредактировано Зубатка (07-09-2011 18:09:52)