Нет, все эти… новшества не разрушат, не должны разрушить уже сложившуюся гармонию бесперебойно работающей машины. Слишком много он в неё вложил. Разрушать всегда легче и быстрее, один умелый сапёр, брикет взрывчатки на полудюжину камней весом, несколько долей на закладку и активацию, и от многоэтажного дома, результата полусезона, полных пяти декад, а то и больше, труда множества строителей, отделочников, архитекторов – аггел всех возьми! – остаётся груда развалин. А ведь все эти… указания и распоряжения, те же мины. Ну, так, постараемся сделать грядущие взрывы направленными не на нас, а в полезную или хотя бы безвредную сторону.

Что начальство – называть про себя их хозяевами он так и не привык – одобрило его выкладки, Ворон понял по отсутствию наказания и приказа переделать. Вот и отлично. Ловкий ход, подсказанный старшей по кухне Маманей, что заказывать надо «чёрной» крупы побольше, её считают кормовой и бросовой, дикуша по-нашенски, а она и дешевле, и пользительней, а на разницу можно чего другого прибавить, оказался весьма и даже очень. С крупами хорошо получилось: дорогого риса-салтыка – и круглого и длиннозёрного – ни на гем не прибавилось, а чёрной гречи-дикуши и жёлтого проса-пшена, что считаются кормовыми, побольше, и армейских «серого» овса-зернети и «жемчужного» ячменя-жита, как и раньше. Экономия получилась такой, что её удалось ненавязчиво распихать по другим статьям необременительно для начальства. Прошло и с рук сошло! Разумеется, все нашенские названия круп и других продуктов нигде, кроме как в его памяти, не зафиксировались, а уж пояснения о назначении некоторых блюд, что не всякая каша на каждый день пойдёт, это уж совсем никому и незачем… Да, а вот Рыжему бы понравилось, уж он бы повыспросил во всех подробностях. Вот ведь парень был, так и остался в памяти…
Ворон усмехнулся, ещё раз перепроверил итог сделанного уже с учётом новых годовых, сезонных и дневных норм ежедекадного расклада пищевого обеспечения опекаемого контингента – вот ведь… лицемеры! Обозвать рабов опекаемыми, а хозяев опекунами… как будто смена названия что-то меняет по сути – и твёрдо вывел итоговые цифры, подчеркнув, как и положено, тройной чертой.
И уже буквально за долю до сигнала на обед распахнулась дверь и четверо рабов под командованием лично Гархема втащили и поставили вдоль стены несколько шкафов с каталожными ящиками. Разумеется, Ворон встал при первом же появлении начальства и теперь молча наблюдал, как его закуток становится настолько тесным… так, это ж какую ещё канцелярщину на него сейчас повесят? Поистине, чем лучше работаешь, тем больше на тебя взваливают.
Стоявший в дверях Гархем шевелением пальца отпустил закончивших установку грузчиков и шагнул к столу, закрыв за собой дверь. Ворон насторожился, сохраняя привычное спокойное даже равнодушное выражение. На стол перед ним лёг пластиковый планшет с зажатыми внутри листами и прикреплённым на тонком шнурке карандашом с ластиком. Подчиняясь повелительному жесту всесильного управляющего, Ворон открыл планшет. Так, верхний лист уже разграфлен на четыре колонки. Указующий перст и негромкий голос:
– Номер… прозвище… прозвище отца… прозвище матери… Если точно помнят номера, указывать перед прозвищем. Только точно. Заполнять внизу. Завтра перенести в карточки, – и кивок в сторону шкафов. – Сегодня работать со списком.
– Да, господин управляющий, – ошеломлённо склонил голову Ворон, всё ещё не в силах осмыслить услышанное.
– Декадный расклад готов?
– Да, господин управляющий, – Ворон отдал законченную работу.
Быстрый, всё замечающий пробег начальственного взгляда по листу, кивок.
– Хорошо. Ступай.
Ворон взял планшет и одновременно с загремевшим звонком вышел из своего закутка.

Как всегда, надзирателям все положенные указания и инструкции уже выданы, и его пропустили вниз, даже будто не заметив такого нарушения, как пронос неположенного. Войдя в спальню, Ворон положил планшет на свою койку и поспешил в столовую к Матери и Старшему. Они, стоя у двери, уже ждали его.
– Ну, – сразу спросила Мать. – Чего ещё удумали?
– Велено всех переписать с номерами и прозвищами, – Ворон успел всё-таки не так обдумать, как прикинуть порядок действий. – И номера и прозвища родителей. За сегодня надо успеть. Начну с дневальных, а после ужина остальных.
Старший кивнул.
– Ну, раз велено… А только на хрена?
Ворон только пожал плечами, хотя очень хотелось выругаться. Мать погладила его по плечу.
– Иди ешь.
Остальные будто не заметили ничего, и обед прошёл как обычно. И на построении Ворон встал где всегда, но после крика Старшего: «Айда работать!» – не пошёл с остальными к выходу, а вернулся в спальню.
Так, и с чего начать? Вернее, с кого. И не задумываться о причинах такой любознательности. Для чего бы эта информация о происхождении рабов не понадобилась господам, но ясно, что инициатива не Гархема и даже не Сторрама, они, как и он сам, только исполнители чужой и – любой приказ не к добру, это любой подчинённый, хоть в ошейнике, хоть без оного, подтвердит – недоброй воли. Явно с самого верху такое могли спустить. Значит… значит, что? Пишем, как есть? Вернее, как скажут. Про номера родителей велено только если точно помнят, стоп-стоп, номера могут быть в картах, и, если выявится расхождение… значит, по родителям пишем только прозвища. А что писать про себя? Пока проставим свой номер, нынешнее прозвище, а родителей… завтра посмотрим карту, хотя… хотя нет, имена, только личные имена, без упоминания семейного и родового он может вписать и сейчас. Вот так.
А теперь подготовим хотя бы вчерне и начнём… с матерей. Матуня, Маанька и Маманя, а Мать, Матуху и Мамушку запишем после ужина, для них оставим пустые строчки, конечно, чтобы никого не упустить, лучше писать по бригадам, теперь тогда кухонная бригада, нет, теперь строчка Старшего, всё же тоже начальство, а уже после него по бригадам.
Ворон оглядел получившиеся строчки и подозвал наблюдавших за ним дневальных.
– Парни, идите сюда.
Видимо, то ли Мать, то ли Старший уже предупредили остальных, и работа пошла без задержек и лишних объяснений.
Дневальные мужской спальни, дневальные женской спальни, кухонная бригада, постоянные, сменные…
Прозвища родителей, как и свои номера все помнили, правда, возникло было сомнение кого писать: тятьку или вотчима, ну, и мамку или матку, но совместно решили, что писать надо последних, от кого угоняли, а номера ихние… ну, тут-то кто ж знал, что понадобится, в семье-то по номерам не зовут, это уж только для надзирателей да на торгах…
Закончив переписывать подвальных, Ворон в оставшееся до ужина время заранее расчертил все выданные листы, мимоходом оценив точность, с которой был рассчитан запас бумаги. Ведь строка в строку, ни вписать, ни упустить. Точно двести строк. Гархем тоже… Надо признать, знаток и умелец, при всей его сволочной сущности садиста.
На вечернее построение он вместе с дневальными и кухонной бригадой выходить не стал. И после ужина продолжил. Ходить по спальням не пришлось: Мать и Старший позаботились, чтобы все к нему сами подходили, как он и просил, по бригадам, без шума и толкотни и уже решив, какие прозвища родителей называть. Ну, ведь нашенское и не запишешь, так что…
– А ежли и хозяин так вотчима мово звал?
– Ну тогда…
– Это по-ихнему если…
– Нет, просто медленно повтори, так… Правильно?
– Ага…
– Ну ты смотри, так оно и есть…
– А ну заткнулись, не галдите над ухом, работает человек…
…Последняя строчка заполнялась уже под верещание сигнала отбоя. Ворон положил планшет с листами в тумбочку и пошёл в уборную. Душа уже, конечно, не будет, незачем подставлять Старшего под нарушение распорядка, но уборная дозволяется, так хоть лицо на ночь обмыть. Завтра ему предстоит поистине каторжная работа переноса полученной информации в карточки. А он даже не знает, как они стоят в ящиках: по номерам, по бригадам, по дате покупки… последний вариант – самый хреновый, потому что никак не коррелируется с составленным им списком, а, значит, вероятность не уложиться в приказанное время намного увеличивается и делает наказание не только неотвратимым, но и… не будем думать о плохом, его и так слишком много.
К немалому и поневоле уважительному удивлению Ворона, «фронт работ» ему подготовили отменно. Карточки стоят по номерам, бланки большие, явно новые и заполненные, оставлены пустыми три строки: личное прозвище, прозвище и номер отца, прозвище и номер матери. Новые… это что же, полная смена всей документации? М-да, однако… очень и весьма… И то, что ему доверили бумаги, в которые раньше рабу не дозволялось ни глазом ни искоса… тоже наводит на размышления. И что в шкафах оставлены заметные пустоты для… чего ещё? Неужели и журналы нарушений и взысканий ему так же отдадут для ведения, как уже скинули все ведомости пищевого и вещевого обеспечения… Нет, аггел их всех возьми, что происходит? Куда катимся и где окажемся?
Но работа есть работа, задачи поставлены, сроки определены… и наказания за неисполнение тоже известны, даже слишком хорошо. А заодно, работая с картами, проверим ещё одно наблюдение. Дата приобретения, в новых картах… да, переход под опеку, лицемеры, но тщательные, ничего не упустили, да, правильно, все с прошлого года, в этом году… да, только переброска с филиала на филиал, это что же… ну, скорее всего, торги прикрыли временно для смены документации, что понятно и укладывается в общую схему. Игра серьёзная, и дебют, похоже, уже закончен, начат миттельшпиль. Но помни, что ты в этой игре не больше пешки и скинуть тебя с доски могут в любой момент.
Сигнал на обед, построение, запуск…
– Ворон, после ужина зайди.
– А что?
Иволга как-то смущённо улыбнулась.
– Да нового много дали, надо бы по фишкам разобраться.
– Хорошо.
А чего это она так застеснялась? Он ей уже много раз помогал разбираться со скидываемом в рабский ларёк полухламом. В последнее время ассортимент заметно обновился, а вот принцип указания примерного веса продукта и столь же примерного количества фишек остался. Как можно догадаться, придумано это было давно и с целью иметь возможность придраться и подвести ларёчницу под «мягкие» и «горячие», а то и вовсе сместить и отправить на торги. Но пока всё проходило удачно, читать и считать Иволга и раньше кое-как умела, а теперь поднатаскалась и вовсе хорошо, даже приход с расходом вполне ловко совмещает. Так что теперь? Опять что-то новое и непонятное? Ну, после ужина и посмотрим.
И снова закуток-кабинет, несложная, но требующая сосредоточенного внимания работа. Особенно, когда надо вписывать нашенские слова, снова и снова проверяя звучание, даже проговаривая шёпотом…
Появление Сторрама и застало его как раз во время заполнения очередной карточки сложным для записи именем матери – Голубица, сложным не по звукам, а лёгкой, как ему объяснили, путаницей с другим именем – Голубикой или Голубичкой. Это, дескать ягоды, а то – птица.

Владение сетью магазинов – а он мог искренне и обоснованно гордиться, что сеть не унаследовал, а создал практически на пустом месте и не где-нибудь в Дамхаре, как Байгур, а в столице – и звание полковника давало возможность посещения и Офицерского, и Экономического клубов, а, значит, и возможность решать многие проблемы, не тревожа официальных лиц в Военном и Экономическом ведомствах. Хотя бы уже только слушая разговоры – информация зачастую важнее и полезнее непосредственных действий, тем более такая: не стеснённая официальной терминологией. И потому Сторрам посещал оба клуба с равной регулярностью. Разумеется, это увеличивало вдвое и расходы на клубные взносы и угощения нужных, а потому приятных собеседников-сотрапезников-соратников-партнеров, но… задаром только неприятности – народная мудрость, а предки не ошибаются. Хотя и для этого – получения неприятностей – надо постараться, потому что ошибка – тоже деяние.
Рассказ об очередной провалившейся афере младшего Ардинайла доставлял слушателям истинное удовольствие. Королевскую Долину в Экономическом клубе, как, впрочем, и в других клубах, не любили. Удовольствие, смешанное с досадой. Ведь по сути совсем даже не плохое и в чём-то перспективное направление, и так бездарно, так глупо разоряемое и кем – собственным же владельцем. Ну, удалось хапнуть заказ, кстати, весьма… мм-м, сомнительный, скажем так, да чего там, просто заведомо невыполнимый, ну, не справилось твоё предприятие – бывает, опять же, как говорится, и не такое, но мало того, что не предусмотрел, не подготовил запасной вариант, так внаглую попытался впарить заведомый брак и кому – приёмщику от Военного ведомства, и в результате к рекламациям и компенсациям прибавить штраф. Да, надо уметь! Королевская Долина неподражаема! И ведь лезут везде, бездумно и нагло, мешают, причём даже не желая помешать. Нет, воистину: «Ничего не забыли и ничему не научились». То-то, несмотря на новые законы никто из когда-то отделившихся боковых ветвей даже не пытается восстановить родовые связи и войти в родовое соглашение. Себе же дороже выйдет. О да, такое соглашение – это как у лошади с всадником: сначала ты меня повози, а потом я на тебе поезжу. Все дружно, но некоторые не слишком весело рассмеялись.
Плавно выйдя из беседы Сторрам прошёл в клубную библиотеку, где его уже ожидала сделанная старшим библиотекарем подборка. Материала оказалось сразу и много, и явно недостаточно. Вернее, не совсем то, а больше и совсем не то, что нужно. Но, посмотрим, почитаем и подумаем. Как не жмурься и не отворачивайся, но тенденции изменения статуса аборигенов, ныне уже не рабов, а опекаемых, прослеживается, и надо подготовиться заранее. Так-так, и газетные статьи? Что за газета? «Эхо. Свободная газета свободных людей». И что же они… да, если по датам, то имеют право, тогда ещё терминологию не заменили, пишут о рабах? Интересно. Но, значит, в клубе есть и такая пресса? Надо учесть.
Сторрам углубился в чтение, быстро окидывая взглядом страницы целиком и выхватывая нужные крупицы. Записей он не вёл, полагаясь не столько на память, сколько на мгновенно формирующиеся в уме тезисы выводов и рекомендаций. Кому? Да самому себе.
Отложив часть книг для дальнейшей проработки, он сердечно поблагодарил библиотекаря и расплатился за дополнительные услуги. Теперь надо заехать за Торсой в её журнал. Она говорила, что там совещание по «новым трендам старых брендов», вот уж любительницы алеманского жаргона, и можно, ну, совершенно случайно неформально проконтактировать с перспективными человечками. Доченька старается, и в любом случае, даже если контакт бесперспективен, её надо поощрить. Хотя бы такой необременительной поддержкой. А заодно… а вот уже обязательно.
Сказано, вернее, решено – сделано. Получилось очень изящно и действительно ненавязчиво. Он, по праву и обязанности отца, заехал за дочерью и как раз шёл к редакционному конференц-залу по коридору, украшенному цветами, бантами, портретами кошечек, собачек и «признанных авторитетов моды и стиля», в сопровождении задыхавшейся от немного показного и немного искреннего восторга секретарши, когда двери в вычурной позолоченной резьбе распахнулись, выпуская совещавшихся, и Торса радостно провозгласила: «Отец! Как удачно! Позвольте представить…». И что в этой толпе оказался один из советников алеманского посольства – надо же, островитяне, значит, интересуются нашими модами – перспективно и весьма. Правда в мимолётной беседе-знакомстве не удалось уяснить: им надо купить или продать, но обмен визитками состоялся.
Уже в машине Сторрам сердечно поблагодарил Торсу. Та улыбнулась.
– Они заинтересованы в тебе больше, чем ты в них.
– И это самое ценное, – усмехнулся Сторрам.
Перегородку, отделявшую заднее сиденье от шофёра, он поднял заранее и сейчас только мельком глянул на заглушку мембраны. Но Торса заметила его взгляд.
– Я слушаю, – сказала она уже другим тоном.
– Да, – кивнул Сторрам. – У меня есть просьба. Ты можешь найти контакт с такой газетой? «Эхо, свободная газета свободных людей».
Торса удивлённо посмотрела на него.
– Конечно. мне и искать не надо. Там работает Моорна, мы дружим ещё с гимназии. Но что тебе там понадобилось? Это совсем другая сфера. И потом… они ходят по краю, отец.
– Я знаю, – Сторрам улыбнулся. – Аккуратно ходят, надо признать. Мне сегодня дали подборку по одному вопросу, и там были их статьи. Оригинально и толково.
Торса задумчиво кивнула.
– Это… по поводу… «опекаемых»?
– Да.
– Хорошо, отец. Но Моорна работает по другой тематике. Я попрошу у неё…
– Да. Меня, конечно, интересует и канал, но, если это связано… не настаивай, достаточно, если будут держать в курсе. Скажем, – он усмехнулся, –_ хотя бы за пару периодов до появления газеты в продаже.
– А лучше, – Торса также усмехнулась, став до зеркальности похожей на него, – за сутки. Ты считаешь, что они влияют…
– После этого, конечно, не всегда из-за этого, но кое-какая связь прослеживается.
– Я поняла. Думаю… газете не во вред, так что Моорна согласится.
– Любой труд должен быть оплачен, не забывай.
– У дружбы свои счёты, отец, – строго, даже чуть резко возразила Торса.
– Не спорю, – склонил голову Сторрам. – Здесь тебе виднее, решай сама.

Orry
Спасибо.