Медленные невысокие без всплесков и брызг расходились от Аргата по Ургайе волны… возмущения? Да нет, какое тут возмущение, скорее, оцепенения от внезапно открывшейся перед тобой бездны. Ужас, отвращение, бешенство… Но всё тихо, по-семейному, внутри семей. И покорное принятие неизбежного. Да, оно было, и его не изменишь, но… но надо как-то жить дальше.

Ведомство Учёта Несамостоятельного Населения – именно так, все слова с заглавной буквы, служащий должен уважать и ценить место своей службы и понимать своё высокое предназначения – подводил итоги перерегистрации и готовил документацию к возобновлению весенних…
– Да нет же, забудьте это слово, какие торги?! Передача в опеку с предоставлением разумной компенсации за издержки в содержании, и никак иначе. И детских нет, сменных ошейников подготовьте побольше, всё-таки фактически год пропустили, неизбежен наплыв. И повнимательнее с полукровками, Амрокс хоть тоже не получал пополнения, но снижать требования не намерен.
– Его не закрывают?
– Амрокс?! С какой…?!
– Ну, эта статья…
– Поменьше слушайте и читайте этих болтунов! Амрокс – государственная структура, а не частная лавочка. И не может меняться из-за каждой газетной галиматьи.
– Но…
– Соблюдайте установленные инструкциями нормы. Тем более, что отбор они проводят сами. Мы туда никого не везём, отбор они проводят у нас и отобранных вывезут сами.
– Наш продукт – им сырьё?
– Как и положено при любом разумно организованном конвейере, коллега. И я не вижу причины, по которой нужно уделять столько внимания традиционной, даже рутинной процедуре. Вы не первогодок, чтобы мучиться всяким либеральным идеализмом. Или, – внимательный даже слегка подозрительный взгляд, – у вас это… личное?
Ах ты сволочь, а то ты моё личное дело не изучил во всех деталях и нюансах. На языке вертится: «Нет, я никого в Амрокс не сдавал, это меня сдали», – но нет, нельзя. Поэтому щелчок каблуками, строевая стойка и положенная формула повиновения. И можно только мысленно, никак этого не показывая, посочувствовать отобранным малышам. У тебя-то уже давно отболело, а им всё это предстоит. Уйти бы с этой работы, чтобы не видеть этих белёсых, нет, бесцветных лохмачей, не слышать противной отвратительно булькающей речи, ведь только отвернись и всё, уже по-своему болбочут, и хоть ты их насмерть запори, а нельзя, они к торгам – да плевать мне на инструкции, скот не опекают, а дрессируют и используют – должны товарный вид иметь. С ними по-человечески нельзя, наглеют, так ведь и не люди, а… вот полукровок, что управляющие от поселковых лохмушек плодят, вот их, да, бывает жаль. Хотя… в Амроксе всё ж лучше, чем в посёлке, всё ж – он усмехнулся – без клейма и ошейника будут. Если выживут. А с работы ему не уйти, у него уже выслуга пошла, из надзирателей почти до канцелярии дотянулся, а дома свои… птенцы, чтоб им в «галчата» – нашёл же слово писака этот – не попасть, ему пахать и пахать. И не думать. И не помнить. Огонь каждому отмеряет положенное и посильное. Каждый сам за себя и для себя, это Огонь всем светит.

В Ведомстве Крови всегда демонстративно не интересовались непрофессиональной прессой и прочими сплетнями невежд, но в то же время ревниво отслеживали любые упоминания о себе и своей деятельности.
– Это возмутительно! Это… это аггел знает, что!
– Коллега, спокойнее. Ничего такого… неординарного не происходит.
– Да, мало ли кто и где напишет. Мы-то знаем правду. Мы спасаем генофонд.
– Вот именно. Не отдельных особей, а популяцию в целом.
– Да, вы правы. К сожалению, процесс вырождения не остановлен, нужно спасать, что осталось, не допустить растворения…
– Боюсь, что точка невозврата пройдена.
– Вы о Королевской Долине?
– К сожалению, оттуда поступает слишком мало материала, не хватает данных.
– А последняя перепись?
– Перерегистрация клеймёных? Нет, это не то. Не совсем то.
– И даже совсем не то. Я немного поучаствовал. По бумагам, а указаны, как и предписано, прозвища, сплошные аборигены. Ни одного имени, в родителях только прочерки, не знают, видите ли, и не помнят. А визуально чистокровные. Причём с ярко выраженными родовыми признаками.
– Плоды многоколенного инцеста.
– Вот именно. И всё это поголовье фактически изъято из оборота.
– Визуально… коллеги, инбредная депрессия вполне объективное и давно доказанное явление. Мы пытаемся сохранить фенотип, упуская генотип. Визуально чистокровный, а смородиновый отвар пьют и ягоды едят всех цветов, вплоть до чёрных кладбищенских, и при всём разнообразии реакции ни одного случая анафилактического шока.
– Так вот вы чем занимались?!
– Да, решил проверить легенды.
– Очень интересно. Доложите на ближайшей конференции. Только, я вас прошу, коллега, избегайте примитивной вульгарности, тем более, аборигенных названий. Никакой, как вы её назвали… со… смо… Только рибас.
– Радостно повинуюсь!
– Вот именно. И за работу, коллеги.
Посмеявшись над обычной и потому особенно приятной шуточной имитацией армейской субординации, сотрудники одной из бесчисленных лабораторий Ведомства Крови разошлись по своим местам. Конечно, появление таких… писулек неприятно, читают-то даже не дилетанты, а невежи, но мало ли кто и как судачит об их работе и их самих. Положение-то с поголовьем действительно критическое. И надо что-то делать.

Отредактировано Зубатка (09-08-2016 10:09:17)

Jane
Многоколенный инцест в Королевской Долине. Это 7-й и 8-й сны.