573 г

*   *   *

Осень 1 декада
Дамхар

Трава и листва ещё зелены, скотина на вольном выпасе, поля и сады усыпаны работающими людьми. В просветах между серыми тучами блёклое по-осеннему небо, но тепло. Привычный руль в руках, бегущие навстречу то серый бетон секторных шоссе, то грунтовки поселковых дорог. И всё хорошо, и жизнь хороша!
Гаор гнал фургон по в общем-то привычному маршруту и даже мурлыкал себе под нос памятные с училища не совсем приличные, а то и совсем неприличные песенки. Осень, а по-нашенски… припасиха ещё, или уже вересень? Да нет, вроде, страда ещё, прибериха, ну так, месяцы не по бумаге, а по жизни меняются. Как юность со старостью. Могут запоздать, а могут и поспешить, но никого не минуют. А лето неплохое было. И закончилось удачно…
…Последний день на плотинах: суматоха разборки и погрузки армейского имущества, непонятка с забором крови… нет, кровь ему приходилось сдавать, но по стольку ещё ни разу не выкачивали, последняя перекличка, тряска в «сером коршуне» и высадка его одного прямо на перекрёстке, так сказать из рук в руки пред светлый хозяйский лик. Коррант расписался в подставленной ведомости, что принял без претензий, и серый закрытый фургончик с зелёной диагональной полосой по борту умчался так, будто спасался бегством. А то вот сейчас хозяин рассмотрит возвращённого из госаренды раба и предъявит…
Две доли – не меньше – хозяин и раб стояли на опустевшем перекрёстке, разглядывая друг друга, словно заново опознавая. Потом Коррант поглядел на свои часы и кивнул.
– Сбегай на оправку и за руль.
– Да, хозяин, – он ответил так невозмутимо, будто ничего такого особого за эти декады не случилось. А ведь тянуло страхом по спине, что госаренда в счёт патриотического долга закончится торгами и безвозвратной разлукой со всеми, к кому успел привязаться.
Приказав ехать домой, Коррант сразу закрыл глаза и заснул.
А он, поглядев на столб-указатель, достал из бардачка карту и, проверяя себя, прикинул маршрут. Ну что, не так уж и далеко, а здесь и спрямить можно. Вперёд, водила. А хозяин, похоже, весь сезон сам за рулём сидел, вон, даже с лица спал. Ну да, ни Тихоню, ни Гарда в одиночку в рейс не выпустишь, и в паре тоже. Так что… всё ясно, понятно, что все недоделки и задержки теперь на тебе будут. А ни хрена! Не самое сложное. В общем… он был доволен. И в частности тоже. Всё прошло более чем благополучно, и, если остальных развезли, как обещали, по своим посёлкам и хозяевам, то совсем хорошо и даже отлично. Всё-таки к лучшему жизнь поворачивается. И листы пополнились. Разговорить спецовичка удалось без проблем, да и не сам расспрашивал, а только слушал, ну и реплики подкидывал, остальным-то тоже интересно, кое о чём парень – понятное дело – умалчивал, но и сказанного хватало, чтобы многое стало понятно. Нет, о том, как обходить электроды, избавляясь от боли, и о других способах дурить начальство, об этом, что тоже понятно, писать нельзя, но и другого вполне хватает. Как любил выражаться Туал: «Концептуально ничего нового», – и переделывать практически готовую статью не надо, а так, чуть-чуть дополним, иллюстрируя и не перегружая. Был, правда, ещё один весьма неприятный эпизод, когда парнишка упомянул, как на его глазах, ну, в общем строю стоял, наказывали за «потерю стойкости», но удалось быстро переключить, и что затрахивали насмерть проштрафившегося аборигены, сказано не было. Обошлось. Да и… вряд ли так совпало, чтобы они оба там в одно время и в одном месте… Не узнал его малец, не мог узнать. И думать об этом нечего. А вот кое-что другое, но тоже интересное из рассказов пацана в дело пойдёт.
Он покосился на спящего рядом хозяина и всё-таки не стал рисковать – открывать заветную папку. Успеется и дома. Полдекады ему на доделки и окончательный вариант хватит…
…Как тогда планировал, так и сделал, статья готова, «вылизана» и проверена на нестыковки и обмолвки. Теперь только ждать, потому как связи у него нет. А вон и нужный поворот на лесную грунтовку. А в заведение в этот рейс уже не получится, ну, так в следующем обязательно.

Ведомство Политического Управления

Как Венн и предполагал, очередная статья Рыжего была о спецвойсках. С броским и на редкость точным названием: «Фабрика маньяков». И о её выходе он узнал не от референта, положившего ему на стол – в полном соответствии с полученным когда-то приказом – свежий номер «Эха. Свободной газеты свободных людей», а ещё по дороге в свой кабинет, в первой же попавшейся по дороге «курилке», где шло горячее обсуждение этой статьи. Если совсем точно, то обсуждали не содержание – многие знали о спецвойсках и нюансах их использования гораздо больше написанного – и тем более не стиль изложения, а методы и способы утечки информации. А в том, что ей специально дали утечь, никто не сомневался. В такие места случайно не попадают, а попав, не выходят. К тому же группа, курирующая спецвойска, помалкивала, не выражая ни радости, ни гнева. А это значит, что это не их операция, а кого-то повыше – Венн самодовольно усмехнулся.
Немного послушав и подкинув пару реплик, Венн прошёл в свой кабинет и, небрежно отодвинув в сторону ежедневник, углубился в чтение.
М-да, разошёлся Рыжий… от всей души и с полным размахом. И ни слова, ни буквы не оспоришь. Потому что для опровержения придётся раскрыть и засветить не подлежащее разглашению и даже запретное для упоминания. И, да, похоже, ему не один спецовик интервью давал, из одного мальчишки с плотин он столько и такого вынуть не мог, не знает мальчишка таких нюансов и аспектов, не может, не должен знать. И в отчёте Фрегора этого не было, не показывают такого инспектору, даже от нашего ведомства, и не в полномочиях дело, а в доверии. Тут и опытные, со стажем, даже, похоже, ветераны были задействованы. Где только он их нашёл и как сумел разговорить? И возможно… неприятности – назовём так кастрацию наследника – у генерала Юрденала входили в оговорённые условия. Но как же чисто было сделано! Профессионально! Даже если бы генерал дал делу официальный ход и удалось бы допросить, хм, пострадавшего по всем правилам и с полным тщанием, то… возможно, удалось бы выйти на исполнителей, но не выше. К счастью – для всех участников – генерал решить смолчать и проглотить. Вот и отлично. А вот когда всё закончится, Рыжего надо будет аккуратно изъять и пристроить, такие – Венн позволил себе усмехнуться – ресурсы надо беречь.
Венн аккуратно убрал газету в предназначенную для этого папку, несколько долей посидел в углу у маленького столика с бокалом вина, размышляя о вероятных, маловероятных и невероятных последствиях, и, оставив бокал нетронутым, перешёл к обычной текучке.

Храм

Его Огненное Великолепие Воистину Сверкающий Глава Храма и Хранитель Священного Огня задумчиво перечитал аккуратно выделенную рамочку статью. Вот даже как. Однако, хватка чувствуется весьма серьёзная. И позволил себе усмехнуться – волчья хватка, родовая. Родовая? Да, ненависть к генералу Юрденалу, создателю этой «фабрики» прочитывается – для знающих – вполне родственная, кровная ненависть, кровная месть. И если это совместить с недавними событиями в Орртене, то цепочка получается действенной. У него самого личных чувств к Яржангу Юрденалу нет. Когда он уходил в Храм, Яржанга ещё не было, а порог Храма режет все узы и связи даже лучше – новая усмешка – кожаного ошейника. Но стоит иметь в виду, что автор вполне возможно – родич. И генералу, и ему самому. Такие способности по сбору информации и возможности по её обнародованию – тоже ресурс и весьма ценный. А теперь…
– Мерзость. Искажение воли Огня. Нарушившие ответят перед Огнём.
Понимающий кивок секретаря: Храм осуждает, но не вмешивается.

Офицерский Клуб

После… инцидента, назовём это так, с Гарвингжайглом каждое посещение Офицерского Клуба давалось Яржангу Юрденалу нелегко. Нет, разумеется, никто ни словом, ни взглядом не позволил себе ни малейшего намёка, но само сознание, что они все – да гореть им в Тартаре – знают, возможно, не всё, но главное… знают и… молча, а за спиной, конечно, и вслух насмехаются, и обсуждают. Да одно то, что ни один, ни разу даже для приличия, с формальной вежливостью не осведомился о здоровье единственного сына и наследника… это даже не свидетельство, а доказательству их осведомлённости!
И именно поэтому – Юрденалы не отступают – он не позволяет себе пропускать традиционные встречи в «генеральском кружке», и в положенный день, период, долю и мгновение входит в зал Офицерского Клуба, проходит к своему креслу и садится, обмениваясь с остальными вежливым общим приветствием и принимая столь же вежливые кивки.
И сегодня всё было, как всегда. Правда, улыбки… какие-то … странные. И на выдвижном столике-подлокотнике его кресла лежит... газета?! Ну-ну.
Не меняя ни шага, ни выражения лица, Юрденал невозмутимо опустился в кресло и взял газету. «Эхо. Свободная газета свободных людей». Надо же, эти либералишки добрались до Офицерского Клуба. Давно надо было передавить их, нет, выжечь. И что именно он – по мнению соратников, ибо больше некому – должен прочитать в этой пачкотне? Так, маленькая, но многозначная пометка, значок стратегической важности в левом верхнем углу. «Фабрика маньяков»? Автор… Никто и он же Некто. Трусливы штафирки, собственного имени боятся. Но – надо отдать должное – правдивы: они все никто, никем и останутся. Ну, и что тут такого, что соратники решили его познакомить с этой писаниной?
Продолжая негромко болтать о всяких пустяках, остальные ненавязчиво наблюдали, как бледнеет от страха и злобы лицо отставного генерала спецвойск Яржанга Юрденала. Некоторые с сочувствием, кое-кто с равнодушным интересом, но были и те, кто со злорадством, а генерал артиллерии Раргонтайг с почти нескрываемым удовольствием. Вот она – справедливость Огня! Ведь всё – правда, постыдная, уничтожающая не род, а честь рода, что страшнее и сильнее простого убийства, когда нет людей, но остаются имя, слава и честь, а тут… жив, но живи обесчещенным, обесчестив свой род во веки веков на семь колен и восемь сторон!
Юрденал заставил себя положить газету обратно на подлокотник и молча встать. Не глядя, нет, не видя никого и ничего вокруг, сохраняя безупречную, но заметную только очень опытному глазу напряжённую выправку, он покинул Офицерский Клуб. Генеральский кружок обменялся понимающими взглядами и продолжил свои разговоры, будто ничего, не только чем-то примечательного или значимого, а просто ничего не произошло. Раргонтайг кивком указал дежурному вестовому на оставленную газету, и тот, никак не выражая никаких эмоций, убрал её, вернув в клубную библиотеку.
Холодный осенний ветер ударом по лицу привёл Яржанга Юрденала в обычное состояние. Он уже жалел, что сорвался, проявив свои эмоции, вернее, сердился на себя, и потому пошёл домой пешком. И успокоиться, и обдумать по дороге.