1 декада осени

Аргат
Экономический Клуб

Экономическое Ведомство трудилось на таком же напряжённом «боевом» режиме, как и остальные. Но в отличие от военного, занятого сейчас жизненно важной «текучкой», напряжённо обдумывало и готовило решения уже послевоенных проблем, готовя подчинённые подразделения, отделения, отделы и секторы, вплоть до групп и отдельных предпринимателей. Потому что спущенное сверху распоряжение должно быть не только и не столько понято, как принято исполнителями. Во избежание саботажа, как из-за непонимания, так и из-за несогласия..
И Экономический Клуб работал с интенсивностью, даже большей, чем до войны.
Разумеется, общего собрания никто не собирал, даже Правление ограничилось приватными на двух-трёх – не более – участников, но очень содержательными беседами, хотя состоявшими большей частью из междометий, кивков, жестов и прочих «невербальных», как говорят университетские умники, сигналов. Устав Особых подразделений здесь был не только изучен, но и переработан в «Положение о трудовом фронте» и даже утверждён на самом верху, и даже с аккуратно вписанными уточнениями на распространение «Положения» на всех, занятых в обеспечении армии, и на сопутствующие – очень удобная многозначная характеристика – производства, и так далее. На всех, без уточнений статуса самостоятельности. Вернее, статусы просто не упоминались. Что позволит сейчас обойтись без мобилизации в армию необходимых специалистов и сдачи уже готовых обученных, хм, ну, скажем, клеймёных работников в счёт «патриотического долга», а в будущем, уже вполне для умных ясно прогнозируемом, обойтись без кардинальных, а, значит, и убыточных переделок. Наверху одобрили и подписали, подтвердив тем самым правильность прогнозов. И потому обсуждались теперь те нюансы и аспекты, которые ни в каких документах не обозначены, но на производственный процесс неизбежно влияют, причём в обе стороны.
Сторраму, как и многим другим, чьи предприятия и хозяйства не попадали по своему целеполаганию в «Трудовой фронт», пришлось поломать голову над выделением в «Патриотический долг» положенных процентов от числящегося в его личной опеке «несамостоятельного контингента». При этом нельзя ни оголять своего хозяйства, ни сбросить явный балласт. Прошедшая перерегистрация с детальной записью умений – вот теперь окончательно ясно, для чего это затевалось и почему так тщательно проводилось – не позволит смухлевать. Самые ценные кадры сохранить удалось, но… Двадцать особей вынуть из хозяйства так, чтобы оно не пострадало, совсем не просто. Пришлось посидеть с Гархемом покрутить и выкрутить. Хорошо, что успели Старшему смену подобрать. А чтоб филиалы не тронуть, там-то каждый на счету, и домашнее хозяйство, ну, за это отсчитали купюр и отсыпали монет. Тоже весьма традиционно: либо воюешь, либо платишь.
Попавшим в «Трудовой фронт» не легче и не проще. «Трудовой фронт» или «Система обеспечения» в двойном подчинении сразу и у Экономического, и у Военного Ведомств, а, значит, и под двойным контролем, так что все риски вдвое возрастают. Вот и крутись, да не забывай по сторонам смотреть. Да, эта война, похоже, сделает тыл опаснее фронта. Особенно в свете послевоенных перспектив.
Разумеется, об этом впрямую не говорили, обсуждая и советуясь по опять же нюансам и аспектам.

Ургайя

Неновый, но с первого взгляда понятно, что ухоженный, небольшой фургон резво пылил по одной из боковых незанятых войсковыми колоннами дорог. На ветровом стекле в правом верхнем углу изнутри наклеен ярко-красный кружок пропуска.
Корранту мучительно хотелось даже не спать, а просто лежать, закрыв глаза, ничего не видя и не слыша, но сознание, что не то время, не то место, во-первых, и двойная доза взбадривающего комплекса, во-вторых, не дают опустить веки. Аргат всегда был тяжёлым местом, но в бардаке начавшейся войны удалось провернуть всё намеченное. И – самое главное – получить информацию из многих источников. А разнокалиберность и настроенность вышеупомянутых уст и мозгов даёт возможность выковырять из-под эмоций сущности, проанализировать и свести воедино. И сделать это надо, не откладывая, здесь и сейчас. Потому что, когда они приедут, думать будет уже некогда, придётся действовать, причём быстро и однозначно.
Гард, сидевший рядом мрачно нахохлившись, наконец не выдержал отчуждённого, как он чувствовал, молчания отца и начал сопеть и ёрзать.
Коррант, решив и разметив мысленно весь порядок дальнейших действий и даже внеся, опять же мысленно возможные поправки на возможные обстоятельства, позволил себе отвлечься и посмотреть на сына. И Гард, поняв этот взгляд как разрешение, начал. Он хотел говорить веско и обоснованно, как взрослый и почти равный, но сразу сорвался на, как сам слышал, детские интонации.
– Да, я знаю, что я несовершеннолетний, что у меня никаких прав. Ты отец, ты… Но я всё равно… я скажу. Ты… ты эгоист, себялюбец. И ты… паникёр.
Коррант усмехнулся. Однако, раздухарился пацан. Но ничего сейчас укоротим. И, как говаривали училищные капралы, вздрючим, обломаем и вразумим.
– Первое обвинение в юрисдикции Храма, второе – Трибунала. Слушаю по первому пункту.
– Да, ты думаешь только о себе, обо мне ты не подумал. Мы… мы решили, что если что, то мы идём в армию, на фронт, всей группой. Мы уже на военной кафедре договорились, что нас отправят в одну часть. Нам обещали помочь. А теперь… они пойдут на фронт, они будут доблестными героями, совершат геройские подвиги, а я?! Я – тыловая крыса, отсиживаюсь под юбкой. Ты понимаешь, отец, что ты со мной сделал? Как я им в глаза погляжу. Да не только им. Всем! Да… да тому же Рыжему. Он в моём возрасте уже воевал!
Коррант спокойно слушал этот звенящий от сдерживаемых слёз монолог, внимательно глядя на дорогу и выдерживая предельно допустимую правилами скорость. Только на последних словах Гарда чуть сильнее сжал руль.
– Во-первых, формирование и комплектование частей не входит в компетенцию военных кафедр. Так что обещать они вам могли и высадку хоть на Луну, хоть на Заморские Территории, и с тем же результатом. Во-вторых, ты мобилизован на Трудовой фронт и будешь обеспечивать воюющих всем необходимым, – голос Корранта был скучающе ровен, но Гард знал опасность этого спокойствия слишком хорошо и невольно сжался. – В-третьих, в твоём возрасте Рыжий не воевал, а учился на профессионального военного. В-четвёртых, смотреть ему в глаза тебе не придётся. Рыжего нет.
– Ты его опять продал? – невольно вырвалось у Гарда. – Зачем?!
– Продаж больше нет. Как и рабов. Есть опекаемые и передаваемые другому опекуну. Запомни и не путай. Может слишком дорого обойтись. Рыжего мобилизовали. В счёт патриотического долга.
Гард растерянно смотрел на отца.
– Но… но как это, отец? Патриотический долг – это десять процентов. У нас восемь раб… опекаемых. Это восемь десятых, а всё что меньше единицы выплачивается в гемах. По закону…
– Ты ещё скажи: по справедливости, – раздражённо перебил его Коррант. – Запомни, справедлив только Огонь. А государство всегда даёт по минимуму, а забирает по максимуму. У нас в опеке двадцать… особей. Поэтому забрали двоих. На Рыжего был конкретный запрос с указанием его номера и прозвища, а второго по моему выбору. Я отдал Сизаря, – Коррант вздохнул. – Это ещё они про Орешка не знают.
– А то бы забрали троих, да?
– Троих и забрали. За Джаддом приехали отдельно и из другого ведомства. Понял?
– Но…
– Джадд был у меня в пользовании, – неохотно пояснил Коррант. – А то потеряли бы четверых. Ну, с моим эгоизмом разобрались? Теперь давай о втором. Это почему я паникёр?
– Потому что они не посмеют!
– Кто?
– Да все! Айгринам мы так врезали…
– Угу. Так что еле уцелели. Дипломаты молодцы, свели потери к минимуму.
– Да?! – не выдержал Гард. – Однако это у тебя в усадьбе пленный айгрин работал, а не ты там! – и осёкся, только сейчас вспомнив, что отец строго-настрого приказывал молчать о Джадде и вообще… не вдаваться в подробности.
Но, к удивлению Гарда, отец не вспылил, а только невесело усмехнулся.
– Могло быть и такое. На войне всякое бывает. И не всё война списывает.
Гард озадаченно посмотрел на отца. Так он об этом никогда не думал, но… но это получается… Додумывать он не стал: слишком страшно. И потому спросил уже почти по-детски:
– И что теперь будет?
– Война. Она уже есть. Пока только с согайнами, – Коррант говорил без оглядки на возраст и уровень собеседника, как сам с сбой, но и без ненужной сейчас и здесь терминологии. – Алеманы вряд ли вмешаются, им невыгодно расширение ТВД на море. Айгрины будут ждать и присоединятся к победителю. Это всё как обычно. А вот что будет после… Победа бывает тяжелее поражения. Посмотрим по результатам, – Коррант усмехнулся. – Если нам будет чем и на что смотреть. Согайя… это серьёзный противник. Очень серьёзный.
– Эти таракашки?! – возмутился Гард. – Да мы их…
– Заткнись, – не приказал, а раздражённо попросил Коррант.
Гард удивлённо – так с ним отец ещё никогда не разговаривал – замолчал. Коррант заставил себя усмехнуться и продолжил, уже объясняя.
– У них лучшая на континенте авиация и очень сильные десантники. Мы можем держать фронт на земле, но если они подавят наше ПВО и сбросят десанты… Если, упаси Огонь, на плотины… Если они возьмут контроль над плотинами, Дамхару конец.
Гард посмотрел на отца с ужасом, сглотнул, но справился с собой И. помолчав с долю, сказал уже почти «по-взрослому».
– Отец, но если всё так… серьёзно, то сейчас надо не домой.
– Да, – сразу кивнул Коррант. – Ты прав. Заедем сейчас к маме.
И Гард опять сорвался.
– Опять?! Ну что ты как… Рыжий!
– А тут Рыжий при чём? – удивился Коррант.
– Ну, он тоже… Поедем к маме. Вот сколько раз, ты меня с ним посылал, а ночевать ни в посёлках, ни в заведениях не разрешил.
Гард невольно заговорил с совершенно детскими интонациями. Коррант кивнул
– Правильно. Значит, Рыжий не нарушал.
– И Тихоне тоже ты запретил, так он с Рыжим и в лесу, и у озера там… А меня… Как маленького, к маме… – возмущался Гард. – Я ему сколько раз говорил, что давай, дескать, заедем, вот же по карте озерко там или родник, а он только смеётся, – Гард попытался передразнить низкий хриплый голос. – Зачем под кустиком, когда можно под одеяльцем.
Коррант, уже улыбавшийся, с удовольствием рассмеялся.
– И тут Рыжий прав.
Гард вздохнул.
– Ну… ну, да, отец. Я понимаю. И, – вдруг пришла ему в голову новая мысль. – Отец, раз мы едем к маме, пристрожи её рабынь, тьфу ты, опекаемых. Пушинка совсем разленилась.
– Пушинка? – искренне удивился Коррант. – Всегда была…
– Ну, отец, ну, посуди сам. Вот приехали мы, Рыжий на кухню ушёл, я к маме. Ужин Старая подаёт, Малявка ей помогает, комнату мне Старая готовит, Пушинки не видно и не слышно. Утром кофе мне в постель Малявка приносит, – Гард смущённо покраснел. – И по-наглому лезет, пинком вышибал. Завтракаем, Пушинка опять же не показывается, всё на Старой с Малявкой. И уже уезжаем, уже Рыжий за рулём сидим, жмурится, мама на крыльце, и вот тут Пушинка вылезает. Босая, волосы распущены, в одной рубахе, даже хоть бы платок накинула, глаза заплывшие, губы распухли как… как оладьи. Рыжему узелок суёт. «Пирожки на дорожку».
Коррант, улыбавшийся в начале рассказа, остановил машину и, бросив руль, зашёлся в неудержимом хохоте. Гард смотрел на него с удивлением и даже обидой.
– Отец, ты… ты мне не веришь?
– Верю, верю, – с трудом выговорил сквозь смех Коррант. – Рыжий, говоришь, сидит и жмурится?
– Да, как… ну, как кот, после сметаны.
– Ай да Рыжий, ай да котяра! Пушинку умотать это… постараться надо. Она – баба ловкая, сильная, чтоб её до такого… – хохотал Коррант.
– Он… он с ней спал?! – изумился Гард. – Отец, она же старая!
– Это тебе она старая, – хохотал Коррант. – А Рыжему очень даже под стать! – и с явным искренним сожалением. – Жаль, не знал я, а то бы договорился, чтобы Пушинку с таблеток сняли, родила бы от Рыжего. От него, мне уже не раз говорили, хорошие рыжики получаются, крепкие.
– Отец… – потрясённо выдохнул Гард.
– Да, – кивнул Коррант. – дело уже прошлое, а оно всегда непоправимо. Ладно. Едем к маме.
– Отец, нет, – Гард постарался взять себя в руки и стать серьёзным. В конце концов ничего такого… нового он не узнал, анекдоты про «Капитанова Рыжего» по всему Дамхару ходят, а надо о деле. – Я подумал, что если… раз ты говоришь, что так серьёзно, то надо на склады ГСМ, взять там и договориться о маслах, горючем, ну, пока и там всё не мобилизовали.
Коррант с весёлым одобрением посмотрел на сына.
– А вот в этом ты прав. Молодец сынок. Туда и побыстрее.
И резким рывком бросил фургончик вперёд.

Отредактировано Зубатка (12-06-2019 18:18:37)