Контр адмирал Карл Петрович Иессен, командир владивостокского отряда крейсеров был в прекрасном настроении. С самого начала всё шло как по маслу. Получив приказ из Петербурга выйти на встречу остальной части флота, идущего во Владивосток и усилить её, Иессен сначала занервничал. Но и выход из порта и проход Сангарским проливом прошли без сучка, без задоринки - адмиралу Того было не до Владивостока. На выходе из пролива "Ангара" отделилась и отправились пиратствовать самостоятельно, а "Россия" с "Громобоем" и "Богатырём" пошли на юг.
   Судоходство на восточном побережье Японии было весьма активным, никто не опасался русских рейдеров. И хотя проход крейсеров Сангарами не остался незамеченным, но корабли идущие через океан об этом не знали. Было задержано и досмотрено пять судов. Два из них были потоплены, как перевозящие явную контрабанду, а англичанин везущий из Новой Зеландии баранину и шерсть захвачен с собой. Эскадры были на некоторое время обеспечены свежим мясом. Ну а шерсть... Не топить же. Да и кораблик был неплохой - четыре тысячи тонн, с рефрижираторами и вместительными трюмами.
   Потом крейсера ушли на ост. Нужно было избегать случайных встреч в океане, которые могли бы подсказать японцам, где встречаются эскадры. И после четырёх дней пути, на подходах к бухте Ллойда по горизонту мазнуло дымком. Радио использовать было нельзя и владивостокский отряд прибавив обороты пошёл на неизвестный корабль. Это был "Изумруд", который вместе с "Жемчугом" и "Светланой" отправили в разведку в предполагаемые зоны подхода "России", "Громобоя" и "Богатыря". Через четыре часа Иессен уже поднимался на борт "Князя Суворова".
   Русская эскадра насчитывала теперь уже пятнадцать броненосных кораблей не считая "Дмитрия Донского".
   
   
  Лейтенант Всеволод Егорьев радовался пожалуй больше, чем остальные владивостокцы, присоединившиеся к эскадре Рожественского. Он имел возможность обнять отца, командира крейсера "Аврора". При первой же возможности он отправился на него, завернув правда, по дороге к борту "Пересвета", чтобы передать письмо своему давнему другу. Но на борт там он даже не поднимался. Даже на встречу с отцом каперанг Андреев выделил не так уж много времени, поэтому нужно было торопиться.
   Катер подошёл к чёрному борту крейсера, носившего имя богини утренней зари и молодой человек споро взлетел на его борт.
  - А ну, поворотись ка сынку! - Егорьев-старший с улыбкой встретил сына у трапа и отец с сыном крепко обнялись.
  - Всё растёшь, Севка! - командир крейсера с нескрываемой гордостью разглядывал сына, которого не видел больше года.
  - Да ну тебя... господин капитан первого ранга, - улыбнулся Всеволод, - Пап, у меня полчаса, извини.
   По дороге в салон командира крейсера, Егорьев-младший, глядя по сторонам, начал хмуриться. То, что он увидел на палубе, его явно встревожило.
  - Садись, Севка, - отец показал на кресло и подошёл к буфету, - Вот чёрт! Уже сам собственному сыну вино наливаю. Эх! Летят годы...
   За бокалами портвейна поговорили о семье, о тех новостях в столице, которые не успел узнать Евгений Романович... Много о чём. И так мало...
  - А ты чего такой мрачный, сынок?
  - Пап, слушай, а вам что, доклады Иессена о результатах боя с японскими крейсерами не передовали? Не знакомили с ними?
  - Да нет вроде. А в чём дело?
  - Да ёлки-палки! - сдержанно "взорвался" Всеволод, - Вам жить надоело? Это что у тебя на "Авроре" за противоосколочная защита? На других кораблях такая же?
  - Так! Во-первых успокойся. Ты чего так завёлся то? сам командующий нас всей эскадре в пример ставил. Именно по поводу противоосколочной защиты в том числе.
  - Да после первых же попаданий начнут гореть ваши койки. Пап, вот найди завтра-послезавтра время и приезжай на "Россию". Увидишь как защищать расчёты от осколков. И лучше завтра, чем послезавтра. Чем скорее вы поймёте, что нужно не пожалеть листового железа и нескольких дней работы, тем лучше для вас же. Ты пойми, это ведь не на пустом месте придуманно, это выводы после боя с японцами.
  - Ладно, ладно, угомонись! Попробую завтра нанести визит на ваш отряд, посмотрим, что за чудеса вы там у себя наворотили. Но скорее не на "Россию", а на "Громобой" - Мне как раз с Дабичем нужно один вопрос решить.
  - Только обязательно!
  - Да успокойся уже, сказал, что полюбопытствую, значит сделаю, - улыбнулся командир "Авроры", - А тебе уже пора, отведённые полчаса закончились, да и у меня ещё дел по горло.
   Увиденное на следующий день на владивостокском крейсере произвело весьма серьёзное впечатление на Евгения Романовича: каждая пушка серьёзного калибра на палубе была прикрыта башнеподобным щитом. Совершенно явно, что такая защита многократно понизит количество пострадавших от осколков во время боя. Пусть это и не была броня, но и листовое железо всё же более серьёзная преграда, чем связки матросских коек. К тому же не горит...
   Поговорив с командиром "Громобоя" Дабичем, Егорьев окончательно убедился в разумности предпринятых мер и решил немедленно начать сооружение чего-то подобного на "Авроре". Хотя, конечно, не удастся соорудить подобные полубашни, но хотя бы заменить коечную защиту на сталь было вполне по силам.
   
   
   Вирен с замиранием сердца следил за Рожественским, который впервые собрал вместе на совещание всех младших флагманов, командиров двадцати трех кораблей первого и второго ранга, которые должны будут участвовать в предстоящем сражении, а также командиров обоих отрядов миноносцев. Отсутствовали только командиры кораблей выделенных для сопровождения транспортов. За время похода адмиралы и офицеры эскадры провели уже немало времени за обсуждением предполагавшегося сражения. Всем было понятно, что у них в руках большая сила, действительно дающая возможность разгромить врага, но так же были очевидны проблемы с плохой подготовкой экипажей, разнородностью сил эскадры, изношенностью механизмов после долгого перехода, усталостью людей... эх, да мало ли еще проблем! Все это обсуждалось, предлагались какие-то решения, но все равно решающее слово, как и ответственность за принятые решения лежала на вице-адмирале Рожественском. И какими именно будут эти решения, всем предстояло узнать именно сейчас. Пока в голове Вирена проносились эти мысли, Рожественский успел поприветствовать присутствующих, кратко описать текущее положение вещей, о котором, впрочем, все и так были наслышаны и, наконец, перешел к указаниям.
  - Господа, на мой взгляд, идти в бой так, как есть, было бы крайне опрометчивым с нашей стороны шагом. С приходом подкреплений наша линия стала настолько длинна, что если противник, пользуясь преимуществом хода, нападет на один из ее концов, то другой возможно даже не сможет участвовать в сражении. Кроме того, учения показали, что наши корабли не справляются с совместным маневрированием. Поэтому мы с адмиралами пришли к выводу о необходимости разрешить первому и второму броненосным отрядам, как и крейсерам, маневрировать отдельно старых броненосцев. Да, при этом наши отряды могут несколько мешать друг другу, но и противник практически утратит свое преимущество в скорости. Кроме того, это позволит временно выводить из-под огня наиболее пострадавшие отряды с целью частичного устранения полученных повреждений. Конечно, нам со штабом эскадры пришлось разрабатывать соответствующую тактику для такого маневрирования, но, на мой взгляд, это был единственный выход из ситуации, так как добиться слаженных действий всей эскадры как единого целого за оставшееся время представляется совершенно невозможным. Экземпляр соответствующего приказа все вы получите после совещания. Вопросы и предложения будем рассматривать в рабочем порядке и на следующем совещании, о котором будет объявлено отдельно.
   Здесь адмирал сделал паузу, но тут же продолжил:
  - Однако, даже отрядное маневрирование и подготовка отдельных экипажей требуют срочного улучшения. И для этого нам предстоит сделать следующее...
   Бамм! - даже приглушенный тонкой стенкой каземата выстрел шестидюймовки так ударил по ушам лейтенанта Соймонова, что его ощутимо качнуло и он, взмахнув рукой, чтобы не потерять равновесие, едва не разбил о стену лампу, но все-таки весьма чувствительно приложился локтем к переборке.
   - Проклятые японцы! - выругался про себя Василий, - И чего им на своих островах не сиделось?
   Пробираться в темноте по обесточенным коридорам огромного броненосца даже с лампой было, мягко говоря, непривычно, а уж без неё найти дорогу к упрятанным в самом низу динамомашинам стало бы и вовсе невозможно. Однако далеко пройти не удалось - под гул работающих машин и, временами, грохот орудий, измазанный с ног до головы матрос из аварийной партии прокричал на ухо, что дальше по коридору не пройти из-за все еще не потушенного пожара, так что пришлось развернуться и искать другой путь... В это же время палуба плавно качнулась в сторону - корабль начал резкую циркуляцию... учения продолжались.
   
   
   С утра небо закрывали низкие облака, но когда команда эскадренного броненосца "Пересвет" выстроилась на палубе, солнце уже вовсю проглядывало, заставляя ярко блестеть тщательно начищенные металлические пуговицы парадных мундиров. Торжественные построения с молебнами начались одновременно на всей эскадре, и начались они одинаково.
   - РАВНЯЙСЬ!... СМИРНО!... Равнение на - ПРАВО!...
   После положенных по уставу приветствий, Эссен объявил:
   - Пересветовцы! Я имею честь зачитать вам обращение адмирала Рожественского, назначенного командующим флотом на Тихом океане.
   "Моряки эскадры!
   Нынче подошел к концу наш долгий поход. Уже завтра мы выйдем во Владивосток, и подлый неприятель несомненно попытается нас перехватить по дороге. Он сделает это не потому, что мы слабы, а потому, что нас - больше, потому, что мы - сильны, и единственное, на что ему остается надеяться - это на нашу усталость от тягот похода через три океана. Но в последние две недели, потеряв нас из виду, он и сам весь изнервничался в поисках нашей эскадры, а мы подготовились лучше, чем когда-либо до этого.
   Господа адмиралы, офицеры, кондукторы и матросы! Посмотрите вокруг - сегодня с вами в одном строю стоят лучшие корабли и лучшие моряки со всей России - из Кронштадта, Либавы, Одессы, Порт-Артура, Владивостока, Санкт-Петербурга, Батума, Севастополя и даже Астрахани. Вся морская сила великой России сейчас в наших руках. Перед нами враг, а позади нас не океан, и не эти острова, позади нас - Россия! Я хочу, чтобы каждый из вас понимал, эта битва - не только за честь нашу, честь флота российского и честь нашей страны. Эта битва и эта война - за достаток наших семьях и за будущее наших детей. Враги России хотят лишить нашу Родину дальневосточных богатств, задушить нашу промышленность и обложить нас долгами, по которым прийдется расплачиваться всем жителям Империи как нынешним, так и будущим. Уже сейчас эта война принесла нашему народу многие беды. Но поражение сделало бы их во стократ горше! И теперь России от нас нужна только победа! Нужен ратный труд каждого из нас! В предстоящей битве у нас есть только один выбор - идти и побеждать! Сегодня я приказал снять караульных у знамен и включить их в состав аварийных партий. Наши боевые знамена будут прибиты прямо к мачтам, и я верю, что каждый из вас достойно исполнит свой долг! И помните еще одно - у нашего противника много судоремонтных заводов, но почти нет судостроительных! Поэтому добивайтесь, чтобы подбитые вами корабли уходили на дно, а не в сухой док, откуда они смогут вернуться в строй через месяц. Не можете быстро утопить броненосец - топите сначала крейсер, не достаете до крейсера - пустите на дно хотя бы истребитель! Пусть каждый покажет все, на что он способен, и тогда с помощью Божией мы одолеем врага! С нами - правда, за нами - Россия, а перед нами - Победа! За Веру, Царя и Отечество! Ура!"
   И в этот момент со всех сторон огромной бухты Порт-Ллойда как первые отзвуки грома приближающейся грозы эхом почти двадцати тысяч луженых глоток над морем покатилось раскатистое:
   УРА! УРА! УРААА!!!

Непонятно: вывешивать дальше или подождать ещё? Неужели 2 пердыдущих отрывка настолько "чистые"?

Письмо Василию Соймонову
   
   
   Здравствуй любимый мой Васенька!
   
   Это письмо передаст тебе Сева Егорьев, я отправила его для тебя во Владивосток.
   Ты ведь обязательно приплывёшь туда вместе со своим кораблём. Только попробуй утонуть!
   Хотя отец говорит, что вам предстоит страшная битва и очень многие могут погибнуть. Но только не ты!
   Я очень боюсь за тебя, родной мой. Я понимаю, что ты должен выполнить свой долг, но не геройствуй излишне, пожалуйста, ладно?
   Ты ведь и так герой. Я уже всем подружкам о тебе хвасталась. Как они мне завидуют!
   Но ты не думай, я тебя всё равно любила бы и люблю.
   Из Манчжурии вернулся Саша Бельской. Ему оторвало руку по локоть. Я даже не знаю, завидовать Насте или нет - с одной стороны Саша вернулся живой, а с другой - покалечен. Он теперь сильно пить стал, но думаю это временно. Настя часто бывает у нас. Плачет, жалуется.
   И у меня ещё горе - умерла моя Жужка. Не неожиданность конечно, четырнадцать лет ей уже было, давно уже она хрипела, а не дышала, но всё равно её жалко. Как вспомню её ещё щеночком... Как мы с ней гуляли по Невскому, как в кровать ко мне она спать забиралась... Такая милая...
   В Петербурге уже снег. Ждём Рождества. Гуляю по Васильевскому и вспоминаю, как мы ходили по этим улицам с тобой вдвоём. Ты тогда ещё гардемарином был. Смешной такой, напыщенный. Гордый. А мне все девочки наши завидовали - какой ты у меня красивый. А ты действительно самый красивый. И умный. И сильный. Как я рада, что ты это проявил и папа отзывается о тебе с уважением. Ты даже не представляешь, как я жду тебя, Васенька!
   А Наташа Головина замуж вышла. За Винчевского из таможенного департамента. Не знаю, что она в нём нашла. Ему же за тридцать уже. Да и нос у него смешной и толстый он, лысеет уже...
   Извини за сумбурность, но я очень волнуюсь за тебя. Может потому и пишу глупости всякие. Ежедневно молю Господа нашего, чтобы он сохранил тебя в этой страшной войне. Только вернись живым, Васенька.
   Очень тебя люблю и жду.
   Твоя Ольга.
   
   
  ... А вот после прохождения траверза Иваки известия о бесчинствах русских крейсеров перестали поступать в японский морской штаб. Гейдзины растворились в просторах Тихого океана. Было понятно, что они идут на соединение с Рожественским, но куда? Того не мог себе позволить отправить в разведку на бескрайние просторы сколько-нибудь сильный отряд, а отправлять кого-то без пары броненосных крейсеров поддержки не имело смысла. Разве что отряд адмирала Дева - он мог уйти от русских. Ну и что? Даже если бы он их обнаружил и сообщил бы об этом, то шансов настичь противника сильным отрядом практически не было...
   
   А "Ангара" тем временем пиратствовала в водах севернее Хоккайдо по всем правилам большой дороги. По пути в Охотское море она утопила несколько каботажников, а потом словно смерч прошёл по японским рыболовным флотилиям: около тридцати шхун было утоплено, грузы конфискованы или тоже пущены ко дну, экипажи взяты на борт, а потом сданы в Корсакове подполковнику барону Зальца на содержание. Барон был совсем не в восторге от такого количества нахлебников, даже груз рыбы отданный ему полностью, не улучшил его настроения - шутка ли, кормить неизвестно сколько почти две сотни человек. Да и содержать их где то надо, и охранять.
   Зато в Корсакове на корабль был принят экипаж героического крейсера "Новик", погибшего в этих водах, а так же его пушки, свезённые до этого на берег. Командир вспомогательного крейсера Сухомлин был счастлив получить под своё начало таких моряков, да и 120 миллиметровые орудия "Новика" позволили существенно усилить корабль, который, исходя из его водоизмещения, мог нести и ещё более мощное вооружение.
   
   Получая все эти известия адмирал Того скрежетал зубами, но подтверждал приказ оставаться в Мозампо и ни одного крейсера в океан отправить не разрешал. Правительство метало в моряков громы и молнии, армейское командование открыто высказывало своё презрение, но адмирал категорически отказывался ослаблять главные силы.
   
   
   10.04.1905.Мозампо.
   
   
  Настроение у адмирала Того было хуже некуда. Когда он упустил артурскую эскадру, можно было не сильно волноваться - дождаться Рожественского и соединиться с ним, сохранив корабли в боевой готовности у русских почти не было шансов. А вот смогли ведь. Да ещё и нервы потрепали захватив или утопив несколько транспортов, везущих в Японию важнейшие грузы. Да и утопить "Отову" на отходе умудрились. Немало неприятных воспоминаний было связано у японского адмирала с теми событиями.
   Сейчас всё обстояло ещё хуже. Владивостокские крейсера вышли в океан Сангарским проливом, утопили пару транспортов и... пропали. Почти наверняка они идут на соединение с русским флотом, который тоже последний раз видели 3 дня назад на траверзе Шанхая. После чего руссккие тоже растворились в океане и совершенно непонятно, где их искать. Никакой информации. А ведь это целая армада. С транспортами. Находись они где нибудь на морских путях - наверняка бы их кто нибудь заметил.
  Русские несомненно соединились. Но где? И, главное, каким путём они пойдут во Владивосток? И во Владивосток ли? У них достаточно сил, чтобы нанести удар по японским коммуникациям и вступить в бой с объединённым флотом.
   У русских теперь одиннадцать (ОДИННАДЦАТЬ!) броненосцев против четырёх японских, пусть три из них у русских облегчённые, а три устаревшие, пусть у японского флота имеется существенный перевес в крейсерах и миноносцах, но русские просто раздавят Объединённый флот главным калибром, а у японцев просто не хватит снарядов, чтобы утопить русские броненосцы. Того помнил бой у Шантунга и понимал, что на дальних дистанциях русские получат решающий перевес за счёт подавляющего преимущества в тяжёлых пушках, а на коротких, где можно попытаться разыграть козырного валета калибром в восемь дюймов, где у японцев подавляющее превосходство, вступят в свою силу облегчённые бронебойные снаряды русского флота. Того помнил, что уже не раз броня его кораблей была такими снарядами пробита и только счасливая случайность спасала корабли от гибели.
   И это ещё с погодой везло. Почти при полном штиле были одержаны победы. Но адмирал помнил про "ворота" которые открылись в носовой части его флагманской "Микасы", когда в метре над ватерлинией отлетела броневая плита. Чуть посильнее бы волна...
  Ну да ладно. Надо исходить из худшего. Русские соединились. Где? Каким путём они пойдут во Владивосток?
   Путь первый - Цусимский пролив. Для нас наиболее опасно и наиболее удобно. С одной стороны, это наши основные коммуникации и, если русская эскадра встретит наши транспорты, то они, конечно, будут уничтожены. Нужно прекратить на ближайшее время войсковые перевозки. А на какой срок? Может Рожественский уже подходит к Цусиме, а может ещё где то в тысяче миль от неё. Но здесь можно использовать малые миноносцы, канонерки...
   Пролив Цугару... Самый соблазнительный вариант встретить русских в устье пролива, тогда мы их просто расстреляем. Но... Нашему флоту, чтобы успеть туда из Мозампо нужно часов пятьдесят. Пятьдесят часов напряжённой работы машинных команд на чуть ли не полном ходу... На что способны будут кочегары в бою после такого напряжения... Даже если выдержат люди - не выдержат механизмы. Поломки гарантированны, ну или очень вероятны. Во время боя.
   Русским, чтобы пройти Цугару нужно часов пятнадцать. То есть обнаружить их флот нужно не менее, чем за тридцать пять часов до входа в пролив. При самом благоприятном раскладе. И это, если они войдут туда во время отлива, когда течение отнимет у них несколько узлов скорости. А как обнаружить? Можно увидеть много дымов на горизонте, но где гарантия, что это именно русский флот, а не куча транспортов им прикидывающаяся? И кто увидит? Рассчитывать на счастливую случайность в виде пассажирского нейтрала имеющего радиостанцию, который поспешит поделиться информацией на весь мир. Несерьёзно.
   И малые миноносцы с собой не взять...
   Пролив Лаперуза. Самый длинный и самый опасный в навигационном отношении для русских путь. Частые туманы и скала "Камень Опасности", едва возвышающаяся над водой - серьёзный минус для русских. Да и путь до Владивостока не близкий. И по пути к нему всё больше вероятность быть обнаруженными рыбаками или нейтралами. Вряд ли русские рискнут. Самый опасный и самый ненадёжный путь. С Курил их наверняка обнаружат и на подступах к Владивостоку мы их встретим. Вернее задолго до подступов. Не пойдут они проливом Лаперуза.
   Так что делать? Если нет надёжной информации о подходе российского флота к северным проливам бросать коммуникации в Цусимском нельзя ни в коем случае. Если перевозки на континент окажутся под ударом не простит ни император, ни нация. Отрядить достаточное количество вспомогательных крейсеров в океан ради возможного обнаружения там неприятеля я не могу - всё внимание подходам к путям доставки в Манчжурию.
   Вывод : Ждём здесь. В Мозампо. Все разведывательные силы использовать на подступах к Цусиме.
   Дьявол! Где же сейчас эти русские!?
   В дверь салона постучали.
  - Войдите.
   Вошёл лейтенант Сайто и протянул адмиралу бумагу:
  - Принята радиограмма.
  "В 17.05 сегодня американский пассажирский пароход в ста пятидесяти милях восточнее Иваки наблюдал множество дымов движущихся на север. При попытке сблизиться был отогнан двухтрубным крейсером под русским флагом" - прочитал Того.
  - Идите, лейтенант.
   Легче не стало. Что это - русская эскадра? Или её имитация? Двухтрубный крейсер... Это могут быть только "Дмитрий Донской" или "Алмаз", остальные крейсера русских трёх или четырёхтрубные. Но именно этот "Донской" та самая старая калоша, которая не особенно нужна в эскадренном сражении. А "Алмаз" - вообще яхта не опасная даже для миноносца. Именно эти корабли и использовались бы для имитации прикрытия основных сил русских. Например из группы транспортов или вспомогательных крейсеров. Скорее всего это блеф. А если нет? А если это и в самом деле основные силы русских? И я получив такую информацию не отреагирую. А противник без боя пройдёт во Владивосток. Меня проведут во второй раз и об этом снова узнает весь мир. Нет, пассивно ждать, пока получу информацию о том, что русский флот входит в Цугару, а значит уже недосягаем нельзя.
   Но и уйти из Мозампо нельзя тоже. Если это, что весьма вероятно, блеф русских, и они пойдут Цусимским проливом... Это будет катастрофа. Прекращение поставок для армии на несколько дней или риск уничтожения грузов для манчжурской армии.
   А к русским прибывают в Манчжурию по два корпуса в месяц. И теперь уже это кадровые части которые на голову сильнее, чем те резервисты с которыми приходилось иметь дело японской армии до этого времени. А с Балтики русские могут перегнать на Тихий океан ещё пару пусть и устаревших броненосцев, броненосцы береговой обороны и крейсера. Если на море сражение с русскими разыграется вничью, то даже эти никчёмные корабли могут сыграть решающую роль в судьбе войны.
   Нужна победа. Победа решительная, чтобы Россия сама запросила мира. И решающую роль в этом должен сыграть именно флот. Флот! Чтобы армия не смела требовать себе максимум ассигнований. Япония - остров. И флот для Империи важнее, чем армия. Но это нужно доказать...
  Возможности Империи вести войну практически исчерпаны. Необходимо как можно скорее заключать мир. И этот мир должен быть победоносным, иначе с таким внешним долгом, который повесила в военное время себе на шею Япония и без приобретений по результатам войны она становится страной-банкротом.
   Адмирал надел мундир и отправился на мостик. Однако на полпути он внезапно остановился и стараясь не сорваться на бег пошёл к каюте своего начальника штаба.
  - Карту! - чуть ли не закричал он, ворвавшись к контр-адмиралу Като.
   Карта была немедленно разложенна и Като с удивлением смотрел на командующего, которого никогда не видел в таком возбуждённом состоянии. Но он молча наблюдал за Того не пытаясь задавать какие либо вопросы.
   - А ведь я кажется знаю, где русские, Томособуро, - поднял Того глаза от карты.
  - Думаешь они всё таки идут к Цугару?
  - Нет конечно, это явная демонстрация. Смотри! - палец японского командующего упёрся в карту, - здесь их видели последний раз десять дней назад. Потом русские "пропали". Будь они в море их за это время наверняка кто-нибудь бы встретил. Делать огромный круг восточнее Японии Рожественский не посмел бы - весной с Тихим океаном шутки плохи, угольные погрузки во время шторма нереальны. Им необходима маневренная база для починки, встречи с владивостокскими крейсерами, подготовки к прорыву. Наверняка они стояли или даже до сих пор стоят здесь.
  - Бонин? В пятиста милях от Токио?
  - Дерзко, да? А чем они там рискуют? Телеграфной связи нет, бухта Ллойда с моря не просматривается, не допустить, чтобы местные рыбаки могли сообщить в японию о нахождении русских очень легко. Торговые пути проходят в значительном удалении от островов.
  - Но тогда необходимо...
  - Что? Знаешь, самое печальное то, что это знание нам ничего не даёт. Ни-че-го! Мы ничего не можем предпринять.
  - Но хотя бы разведку отрядом Дева.
  - А если они разминуться ночью? Остаться в сражении без наших лучших лёгких крейсеров? Понимаешь, если бы я узнал о стоянке на Бонине через три дня - я бы несомненно отправил туда миноносцы для ночной атаки. А сейчас, даже точно зная, что русские ещё там я этого не сделаю. Они уже в любой момент могут сняться с якорей. И, не дай боги, повстречают днём наш отряд. Ведь без угольщика миноносцы туда не отправишь. И будет он уничтожен русскими. Так что даже миноносцы вернуться к бою не успеют. Возражать будешь?
  - Нет пожалуй. Но неужели мы ничего не можем предпринять?
  - Предложи.
  - Да... Ничего в голову не идёт. А что с Цугару делать будем? Неужели никак не отреагируем.
   - Да нет, кое что сделать можно. Приготовь приказ срочно отправить туда с десяток малых миноносцев с минами на борту. Даже если там действительно пойдут транспорты, то им навстречу по течению можно будет пустить плавучие мины. А если мы всё-таки ошиблись, то крейсера и броненосцы русских получив минные пробоины далеко не уйдут. Хотя бы несколько.
  - Так может и вспомогательные крейсера сюда, к Цусиме вернуть?
  - Вот нет. А если это не блеф? Если русские действительно идут через Цугару? Или Лаперузовым проливом? Мне нужно узнать об этом не позже, чем за десять часов до их входа в проливы. Тогда я хотя бы у Владивостока успею их перехватить. По четыре вспомогательных крейсера там держать нужно обязательно, тем более, что здесь они особой погоды не сделают... Знаешь, а я даже догадываюсь о времени, когда русские попытаются форсировать пролив. И ближайшую неделю их можно не ждать. А вот потом, в течение недели-полутора, они наверняка придут.
- Исходя из чего такие смелые выводы?
- Просто исходя из того, что Рожественский не дурак. И зная о том, сколько у нас миноносцев он не полезет в пролив в полнолуние. Разве не так?
- Ну вообще-то ты прав, это было бы авантюрой.
- Вот именно, а ждать ещё месяц на Бонине - верх самонадеянности и неосторожности. Кстати, если на протяжении двух недель он не покажется, то обещаю, что рискну предпринять туда экспедицию. Но до этого, я уверен, не дойдёт. Через дней пять-десять мы получим известия о русской эскадре. Если я ошибаюсь, то сам подам в отставку как неспособный руководить флотом.
  В общем ждём здесь. Терпим, готовимся и ждём.